Возрождение Электрополиса. Том 1 Заражённый лес

Перед тем как уйти, мы обнимались. Эти обнимания были короткими, но полными смысла – в них было тепло, в них была стабильность. Я смотрел им вслед сквозь прозрачные стены, пока они шагали по зелёному променаду, и чувствовал, как внутри поднимается гордость. Я знал: они делают этот воздух чище, этот мир – безопаснее. В их движениях, плавных и точных, чувствовалась не просто привычка, а внутренняя сосредоточенность, словно всё вокруг подчинялось их ритму.

Род был моим героем. Высокий, подтянутый, он носил бежевый халат-кимоно – не просто рабочую форму, а символ научного достоинства. На его лице почти всегда была лёгкая тень усталости – след бессонных ночей, проведённых за тонкой настройкой фильтров. Его тёмно-каштановые волосы были аккуратно уложены, и я не мог не заметить, что ни одной седины ещё не появилось – для меня это значило, что он был почти неуязвим. В его глазах – серых, глубоких, внимательных – отражалась мудрость, которую не объяснишь словами. Он работал на пятом этаже комплекса «ЭкоАдапт» – научного центра, где под куполами шла постоянная борьба за чистоту воздуха. Именно туда он отправлялся каждое утро, неся с собой знания и уверенность.

Мама, Мира, была другим типом героини – тёплой, живой, тонко чувствующей. Её глаза были зелёными, как весенний лист в лучах солнца, и в них всегда отражалась энергия, с которой она подходила к делу. На ней был халат бело-лаймового оттенка, с множеством тонких кармашков, в которых хранились пузырьки с реагентами, датчики, крошечные пипетки. Иногда на рукавах оставались капли питательных растворов – она не обращала внимания, потому что жила в потоке. Её лаборатория находилась на шестом этаже, среди куполов, в которых цвели гибридные растения – особые виды орхидей, созданные для выделения максимального количества кислорода и поглощения токсинов.

Утро всей нашей семьи не заканчивалось завтраком – оно продолжалось в пути. Мы шли вместе по зелёному променаду, и каждый шаг был как по маршруту будущего. Это была широкая галерея, окружённая живыми растениями: миниатюрными деревьями, папоротниками, лиственными изгородями. Скрытые в плитке каналы журчали мягко, увлажняя воздух. Поверхность под ногами пружинила от скрытой влаги, а роботы-садовники ухаживали за растениями, обрезая сухие листья и регулируя капельный полив.

Я всегда любовался тем, как работают эти машины: плавно, бесшумно, с почти человеческой заботой. Это был мир, где технологии и природа больше не спорили, а жили в союзе. И мои родители были его частью.

Когда мы подходили к зданию «ЭкоАдапт», я часто останавливался и смотрел вверх. Высокие купола, вогнутые фасады, панели, переливающиеся в свете утреннего солнца – всё это казалось мне центром будущего, чем-то почти священным. Это здание жило своей жизнью: дышало, шевелилось, светилось. У входа родителей встречал поток прохладного фильтрованного воздуха – он обволакивал их лёгкой вуалью свежести. Затем они прикладывали браслеты-идентификаторы к голографической панели, и двери распахивались бесшумно. Внутри их ждали лифты, отделанные вставками из биопластика, мягкие, но прочные. Они поднимались по этажам, каждый из которых был как отдельный мир.

Отец шёл туда, где работали с нанофильтрацией – в зале, который напоминал концертную арену. Только вместо музыкантов – ряды цилиндров, каждый из которых был настроен ловить частицы в миллионные доли грамма. В центре зала – голографический пульт, сияющий мягким светом, окружённый тонкими экранами, постоянно выводящими данные. Он управлял системой голосом – чётким, спокойным, уверенным. Иногда, возвращаясь домой, он рассказывал, как сегодня перенастроили поток, добились лучшей фильтрации, отловили больше пыли, чем вчера. В этих словах была гордость – не ради похвалы, а как констатация того, что труд не напрасен.

Мама, в своей лаборатории, жила среди орхидей. Эти растения были не просто красивыми – они были частью большой системы жизнеобеспечения. Я знал, как она смотрела на них, как отслеживала изменение цвета лепестков, реагирующих на уровень фотосинтеза. Когда активность повышалась, её глаза вспыхивали, она улыбалась, а я – даже на расстоянии – ощущал, как сильно она любит свою работу.

Каждое утро, провожая их, я не просто видел, куда они идут – я понимал, зачем. И именно в этом «зачем» рождалось моё собственное стремление – разобраться, понять, построить что-то своё. Я ещё не знал тогда, что мои мечты превратятся в настоящие открытия. Но я уже чувствовал, что среди фильтров, орхидей и потоков очищенного воздуха начинается мой путь.

ЧАСТЬ 3. ВЕЧЕР. ОСОЗНАНИЕ ПУТИ

Иногда после школы мне разрешали заглянуть в «ЭкоАдапт». Это были самые волнующие минуты – я словно попадал в сердце мира, в центр живого механизма, который дышал ради всех под куполом. Однажды я пробрался в секцию фильтрации, туда, где работал отец. Это помещение и правда напоминало мне концертный зал: тишина, только гудение потока воздуха, лёгкое свечение голографических панелей и цилиндры – будто органные трубы – стояли ровными рядами. Я застал отца перед массивным модулем, он отдавал команды голосовому ассистенту, и на стенах вспыхивали графики. Он не заметил меня сразу – настолько был сосредоточен, как дирижёр в самый напряжённый момент симфонии.

– Пап, а это безопасно? – спросил я, подходя ближе, вглядываясь в глубину одного из фильтров.

Он повернулся ко мне, и на его лице появилась мягкая, тёплая улыбка. Он слегка кивнул:

– Конечно, сынок. Эти фильтры и нужны для того, чтобы ты дышал чистым воздухом. Мы все здесь за этим и работаем.

Эти слова врезались в память. Не как инструкция или объяснение – как простая истина. Мне захотелось сделать свой вклад. Пусть не сразу, не в таких масштабах, но по-настоящему.

Я пошёл дальше, туда, где работала мама. В её зале царил зелёный полумрак – не тёмный, а мягкий, обволакивающий, как вода в тёплом озере. Фотосинтетические лампы мерцали светом, похожим на северное сияние. Я замер, глядя, как капли питательной смеси скатываются по прозрачным стенкам колб, где цвели орхидеи – не белые и розовые, как в прошлом, а лилово-зелёные, переливчатые, словно светящиеся изнутри.

Мама стояла в перчатках у одного из куполов и касалась лепестков. Прикладывала датчики, сверялась с голографическими таблицами, появляющимися за её спиной. В них было всё: pH, температура, уровень CO₂. Когда вошёл папа, она повернулась к нему и в голосе её зазвучало ликование:

– Род, посмотри. Лепестки зацвели лиловым при усиленной подаче азота. Это наш лучший результат за весь год.

Он улыбнулся, подойдя ближе:

– Прекрасно. Значит, завтра увеличим объём реактора на десять процентов и добавим в субстрат новый минеральный комплекс.

Они были как партнёры в танце – каждое движение, каждое слово дополняло друг друга. Я смотрел на них и чувствовал: я родился в правильной семье, в правильное время.

На седьмом этаже находилась столовая для сотрудников. Туда мы зашли в конце смены. Пространство было залито мягким светом, а в центре стоял круглый стол – голографический, с возможностью выводить трёхмерные модели, прямые трансляции из лабораторий, показатели фильтрации. Мы сели рядом, и мама включила визуализацию своих орхидей: они пульсировали цветом прямо перед нами, как живые существа.

– Сегодня мы отловили на двадцать процентов больше пыли, чем вчера, – сказал отец, задумчиво поглаживая подбородок.

– А мои орхидеи сияют лиловым, – с улыбкой добавила мама.

– Значит, воздух завтра будет ещё чище? – спросил я, сжимая в руках стакан с фруктовым эликсиром.

– Именно так, сынок, – ответил отец. – Чем активнее растения работают сегодня, тем свежее будет утро.

Мы шли домой всё тем же зелёным променадом. Воздух стал прохладнее – влажный, с еле уловимым запахом мха и цветов. Под ногами по-прежнему пружинила мягкая плитка, и роботы-увлажнители продолжали своё безмолвное дежурство. В этот вечер мне особенно хотелось говорить. Мы обсуждали мои чертежи. Я достал блокнот и, сверяясь со схемой, рассказывал:

– Если вот сюда встроить микросенсор, он сможет отслеживать концентрацию микрочастиц в реальном времени.

– Отличная идея, – кивнул отец. – Завтра проведём первые испытания.

– А я подберу яркую подсветку, – добавила мама. – Так ты сразу увидишь, когда воздух станет чище.

Дома они разложили принесённые образцы субстрата, а я, обогнав их, кинулся к своему столу. Мне не терпелось доработать схему, переделать интерфейс, придумать название. Я хотел, чтобы фильтр-часы стали чем-то настоящим, осязаемым. Не просто детской игрой – шагом к большой мечте.

Ночью, уже под одеялом, которое подстроилось под моё тепло, я лежал и смотрел вверх. Через стеклянный купол над нашим домом виднелись звёзды. Они казались особенно яркими – не такими, как в старых рассказах, но всё равно настоящими. Я представлял, как однажды смотрю на них не просто как ребёнок, а как изобретатель. Через экран фильтр-часов. Через линзу будущего, которое построю сам.

И сейчас, спустя годы, я всё яснее понимаю: всё началось именно тогда. С тихого плеска фонтана, с лилового сияния лепестков, с улыбки родителей, с первого чертежа в блокноте. С простого вопроса: «А это безопасно?» и ещё более простого ответа: «Да, сынок. Ради этого мы и трудимся».

Наука не начинается с формул. Она начинается с шёпота воды. С любопытства. С доверия. С желания сделать мир чище – хотя бы на один вдох.

Глава 3 – Мое изобретение

Я до сих пор помню то утро. Всё было как обычно: мягкое солнце, лёгкий плеск фонтанчика за стеклом, спокойствие Биосферы. Я сидел за своим овальным столиком в углу комнаты, окружённый фломастерами, листами с каракулями и чертежами. Среди этого хаоса взгляд случайно упал на мой блокнот – тот самый, обклеенный наклейками с планетами и звёздами. Я называл его «маленьким космосом». Открыв первую страницу, я увидел старые рисунки. Там были наброски странного устройства – фильтр-часов. Круглый циферблат, цветные стрелки, значки деревьев и людей. Тогда, глядя на них, я вдруг понял: это может быть не просто рисунком. Это может стать настоящим прибором.

Я представил, как этот прибор будет показывать, насколько воздух вокруг чист. Стрелка на зелёном – значит, можно гулять и дышать полной грудью. Красная зона – лучше остаться дома. Мне казалось, что такие часы могли бы помочь каждому: и детям, и взрослым, и тем, кто хочет знать, как дышит город. Идея родилась не просто так. Она пришла, когда я наблюдал за мамой. Она стояла в своей лаборатории Биосферы, аккуратно поливая орхидеи. Капли воды стекали по их листьям, сверкая на свету. Мама рассказывала мне, что эти растения умеют очищать воздух, поглощая углекислый газ и выделяя кислород. Она говорила о фотосинтезе так, будто это было волшебство. Я слушал её и думал: «А что, если мы могли бы видеть, как чист воздух прямо сейчас?»

Мне захотелось создать что-то, что могло бы это показывать. Не только для мамы, не только для нас – для всех. Чтобы каждый человек знал, когда воздух становится опасным, а когда – чистым и лёгким.

Я схватил фломастер и начал рисовать. На экране моего воображения появилось круглое устройство – с циферблатом, как у часов, только вместо времени оно показывало качество воздуха. Я добавил стрелки, которые меняли цвет: зелёный – чисто, жёлтый – настороженно, красный – тревожно. Я даже нарисовал маленькие иконки: улыбающихся людей, деревья, капли воды. Всё то, что делает воздух живым.

Не меньше мамы меня вдохновлял папа. Вечерами он рассказывал о своей работе в секции нанофильтрации: как крошечные структуры улавливают микроскопические частицы, очищая воздух до идеальной прозрачности. Его голос всегда был спокойным, но в нём звучала настоящая страсть. Он говорил не просто о фильтрах – он говорил о будущем.

Я слушал и представлял: а что, если бы эти технологии стали частью повседневной жизни? Не где-то в лабораториях «ЭкоАдапта», а у каждого в руках. Что, если бы у людей был свой личный фильтр, который мог бы не только очищать, но и показывать, насколько чистым был воздух вокруг них?

С каждым днём я замечал всё больше: как растения в городе дышат вместе с нами, как капли дождя очищают воздух, как небо становится ярче после сильного ветра. Всё это казалось мне знаками. И каждый из них подталкивал меня дальше. Мои фильтр-часы переставали быть просто детской фантазией – они становились идеей, которую я хотел воплотить.

Тем вечером я уже не мог усидеть на месте. Моё сердце стучало быстрее обычного. В руках я держал блокнот с набросками – мой космос, мою идею, мою мечту. В гостиной сидели мама и папа. Они тихо обсуждали что-то важное, но я не стал ждать.

– Мама, папа, посмотрите! – сказал я, подбегая. – Я придумал фильтр-часы!

Они сразу повернулись ко мне. Я развернул блокнот и начал объяснять: как работает устройство, какие у него функции, как оно показывает чистоту воздуха и как может помочь людям. Слова лились, как поток – я даже не думал, просто говорил. Это было важнее всего на свете.

– Это замечательная идея, Алекс. Ты действительно думаешь о будущем.Отец улыбнулся: – Мы можем вместе подумать, как реализовать это. Я помогу с реагентами и световой индикацией.Мама наклонилась ближе к рисункам: В тот момент я почувствовал, что не один. Что моя мечта – это не просто фантазия, а начало чего-то настоящего. И рядом со мной – самые лучшие союзники.

С этого вечера всё изменилось. Мы начали работать над проектом втроём – как настоящая команда. Каждый вечер за круглым столом: я с карандашами и схемами, мама – с образцами реагентов, папа – с цифровыми моделями фильтров. Мы обсуждали, спорили, дополняли друг друга. Каждый шаг приближал меня к мечте.

Первые попытки собрать рабочий макет были непростыми. Сенсоры иногда давали сбои, индикаторы мигали без причины, а фильтрующие элементы либо слишком быстро изнашивались, либо не справлялись с задачей. Мы пробовали разные материалы, тестировали реакции при разных уровнях загрязнения. Я учился паять провода, соединять модули, проверять точность показаний. Папа терпеливо объяснял, почему один фильтр работает хуже другого, мама записывала данные в тетрадь и придумывала способы сделать цветовую индикацию ярче.

Бывали вечера, когда всё шло не так. Один раз наш прототип вдруг выключился и задымился – оказалось, я перепутал полярность батарейки. Мы открыли окно, проветрили комнату и.… засмеялись. Это было разочарование, но и опыт. Я понял, что ошибки – это тоже часть изобретения. Они учат, как нельзя, чтобы найти путь, как можно.

– Даже самое смелое начинается с чертежа.Постепенно мы стали говорить не только о фильтр-часах, но и о будущем. А что, если бы такие устройства были в школах, в парках, в метро? Что, если бы их встроили в городские скамейки или фонари? Я рисовал целые схемы умных пространств, где воздух измеряется и очищается в реальном времени. Иногда мои идеи казались безумными, но мама всегда говорила: Однажды я представил целый город, в котором каждый знал, чем дышит. Где на экранах зданий отображается уровень чистоты воздуха, где дети учатся понимать природу не по книжкам, а по приборам, которые сами изобрели. Это была мечта – но всё начиналось с одного маленького устройства на моём рисунке.

Мы собрали макет – неидеальный, но настоящий. С пластиковым корпусом, маленьким дисплеем, крошечными сенсорами и стрелкой, которая двигалась, когда менялся состав воздуха. Я держал его в руках, как сокровище. Он был ещё сырым, несовершенным, но живым. Он дышал вместе со мной.

Сидя за своим столиком, среди чертежей и приборов, я понял: наука начинается не с формул, а с любопытства. И с веры. Фильтр-часы стали символом моего детского стремления понять и изменить мир. Это было начало – не только проекта, но и новой части моей жизни.

Глава 4 – Первые шаги в Школе Биосферы

Я проснулся с ощущением, будто в груди поселилась маленькая батарейка – заряженная на максимум. Сегодня был важный день: я шёл в первый класс. Первый настоящий школьный день!

Форма висела на спинке стула ещё с вечера – ярко-зелёная, с белыми вставками и логотипом школы: листик, обвивающий атом. Мне она казалась формой исследователя. Я быстро надел её, прикрепил значок с именем и посмотрелся в зеркало. «Ну что, Алекс, вперёд!» – сказал я себе и улыбнулся.

«Школа Биосферы» находилась в зелёном секторе комплекса. Когда я подошёл, меня встретила стеклянная дверь, за которой пульсировала жизнь: живые растения, яркие цветы, влажный воздух и свет, проникающий сквозь листву. Это действительно была школа-природы, класс выглядел волшебно. На стенах – изображения деревьев и насекомых, вместо обычных горшков – умные капсулы с мхами и микросадами. Каждый стол украшал маленький зелёный кустик. Я будто попал в оранжерею знаний.

Я заметил их сразу – двух мальчиков с одинаковыми причёсками и одинаково озорными улыбками. Близнецы. Светло-русые волосы, яркие голубые глаза, форма как у меня, только помятая, будто они уже успели на ней поваляться где-то по пути.

– Привет! Я Алекс, – сказал я, подходя.

– Хей! Я Костя! – отозвался один из них, хитро подмигнув. – А это мой брат Федя. Мы двойной заряд энергии!

– Круто. У вас даже смех одинаковый! – рассмеялся я.

– А шутки – разные! – вставил Федя. – Например, хочешь узнать, как рассмешить учительницу?

– Давай, удиви, – сказал я, уже улыбаясь.

– Просто скажи: «У вас на лбу написано “умница”, но я вижу “умница, не дразнись!”» – выпалил Костя.

Они оба расхохотались, и я не выдержал – тоже засмеялся.

– Вы что, всегда такие?

– Только когда нас не видят, – подмигнул Федя. – А ты что умеешь, Алекс?

Я немного замялся, но всё же достал блокнот:

– Я придумал устройство – фильтр-часов. Оно показывает, насколько воздух вокруг чистый. Типа как часы, только для дыхания.

– Ух ты! – одновременно воскликнули оба. – Покажи!

Я развернул схемы, и мы втроём уткнулись в блокнот. Я рассказывал о стрелках, цветах, загрязнении и очищении. Они слушали внимательно, но, конечно, по-своему.

– Это как супергерой, только не летает, а дышит за нас! – сказал Костя.

– Или как робот-нюхач! – добавил Федя.

Мы засмеялись, и я впервые почувствовал: я не просто рассказываю идею. Я делюсь мечтой. И кто-то действительно слушает.

Урок начался. В класс вошла мисс Лилия – в светло-салатовом халате, с голосом тёплым, но уверенным. Она представилась и начала рассказывать, как важно заботиться о природе, следить за воздухом и беречь зелёные зоны. Я слушал, затаив дыхание. Это было похоже на разговор с мамой, только в классе и для всех. А вот близнецы – не совсем затаив. Они ерзали, шептались и обменивались взглядами, полными задумки.

Костя подался ко мне и прошептал:

– Смотри, сейчас будет весело.

Федя достал пластиковую бутылку, незаметно поднёс её к себе и нажал. Раздался звук, который ну очень старался быть похожим на «тот самый». Класс ахнул, а кто-то даже прыснул со смеху.

– Что это было? – строго спросила мисс Лилия, обернувшись.

– Это… наш прототип звукового фильтра! – серьёзно ответил Костя, едва сдерживая улыбку.

Федя виновато пожал плечами, но в его глазах всё ещё плясали искорки веселья.

Мисс Лилия вздохнула, и уголки её губ дрогнули.

– Хорошо. Но пусть ваши изобретения будут немного тише… и, желательно, полезнее, – сказала она с лёгкой улыбкой.

Класс тихо заулыбался, а я понял: да, шалости бывают. Но даже шалость может быть поводом для дружбы – и для идеи.

После урока мы вышли во внутренний дворик. Солнечный свет просачивался сквозь купол, листья шуршали, а воздух был свежий – почти как дома.

– Давай сделаем первый тест! – воскликнул Федя.

– Мы поможем! – добавил Костя. – У нас куча идей… и немного бутылок!

Мы начали экспериментировать: я объяснял, как должен работать фильтр-часов, а близнецы предлагали всё, что только приходило в голову.

– А если добавить аромат жвачки? – спросил Костя.

– Или мятной конфеты! – подхватил Федя. – Тогда он не только чистит, но и освежает!

– Ребята, это прибор для воздуха, а не освежитель дыхания! – рассмеялся я.

Мы записывали, рисовали, проверяли, спорили. Мой проект становился живым. С ними я чувствовал: это не просто изобретение – это приключение.

Позже в классе я рассказал о нашем мини-исследовании. Мисс Лилия внимательно слушала.

– Это замечательно, что вы работаете вместе, – сказала она. – Командная работа – основа больших открытий.

– Мы не просто команда, – заявил Костя. – Мы научная банда!

– С «пердежным» бонусом! – добавил Федя, и класс снова взорвался смехом.

Я покраснел, но улыбался. Эти двое ворвались в мою жизнь как шумный ветер, и теперь мне уже не хотелось, чтобы он утих.

После уроков нас отвели в лабораторную зону – настоящий рай для юных исследователей. На длинных столах стояли колбы, микроскопы, образцы почвы, и даже маленькие аквариумы с водорослями. Мисс Лилия подошла к нам с планшетом.

– Сегодня вы получите своё первое практическое задание. Каждая группа должна провести мини-исследование: выяснить, какие растения лучше всего очищают воздух. Вам нужно наблюдать, измерять и записывать выводы.

Мы с Костей и Федей переглянулись.

– То есть… мы снова в деле? – заговорщически спросил Федя.

– Научная банда возвращается! – заявил Костя и торжественно хлопнул по столу.

Мы выбрали три растения: алоэ, мяту и маленький кустик папоротника. Разместили их в отдельных прозрачных капсулах и подключили к сенсорам, отслеживающим влажность и содержание углекислого газа.

Я объяснил, как работает система фильтрации в моих фильтр-часах, и мы решили использовать тот же принцип: чем меньше CO₂ вокруг растения – тем эффективнее оно «дышит». Близнецы записывали цифры, делали фото и даже придумывали для каждого «зелёного участника» имя.

– Этот – Мяташ. Он бодрый и прохладный, как мы утром, – сказал Костя.

– А вот это – Папор Николай, – добавил Федя. – Солидный и непоколебимый.

Мы работали почти час, споря, смеясь и вовлекаясь в процесс всё сильнее. Я чувствовал, как появляется настоящее партнёрство. Мои идеи больше не были просто чертежами в блокноте. Они оживали в действии.

В конце дня мы сдали результаты и получили от мисс Лилии первую похвалу.

– Молодцы. Не просто провели эксперимент, но и сделали его увлекательным. Это и есть наука: искать, пробовать, ошибаться и снова искать.

На выходе из школы мы остановились у фонтана.

– Ну что, Алекс, тебе у нас нравится? – спросил Костя, подпрыгнув на месте.

– Нравится? – Я улыбнулся. – Я будто попал туда, где всегда хотел быть.

– Добро пожаловать в реальный мир будущего. Здесь дружба и наука – одно и то же. Федя кивнул.

Глава 5 – Трое и Зефир

Я проснулся ровно в семь. Лучи солнца пробивались сквозь «умное» стекло, мягко скользя по стенам. Пижама с крошечными звёздочками ещё хранила ночное тепло, и вставать не хотелось. Но на кухне уже звучал голос мамы, а в воздухе витал аромат свежих блинчиков.

– Пора вставать, Алекс, – позвала она.

Я потянулся, зевнул и побрёл в ванную. Прохладная вода бодрила, а в зеркале я строил рожицы – просто чтобы разбудить себя улыбкой. Форма – зелёное поло с белыми полосками – лежала готовой. Надев её, я аккуратно сложил в рюкзак блокнот с фильтр-часами, карандаши, планшет, воду и мамины перекусы. Планшет был почти невесомый, с голографическим экраном. В нём – учебники, тетради, помощник ИИ, который напоминал о заданиях, подсказывал, но никогда не делал за меня. Я знал: учиться – моя задача. Позавтракав, я вышел. Приятный километр до школы проходил среди зелени и утреннего пения птиц. На полпути я увидел Костю и Федю. Они шли, как всегда, громко, весело, будто смеялись быстрее, чем думали. Но это, всегда поднимало мне настроение и я понимал, как я рад что у меня есть такие друзья.

– Алекс, привет! – крикнул Костя. – Как там твои фильтр-часы? Всё ещё пыхтят?

– Ещё как, – усмехнулся я. – Но скоро приручим.

Мы шли втроём, обсуждая задания, когда Федя вдруг замер:

– Подождите… Вы это видели?

Из кустов выскользнуло странное существо. Размером с небольшую собаку, с шерстью, переливающейся голубым и зелёным – будто небо и лес сплелись в движении. На спине блестела табличка: 147XCDIY. Оно смотрело на нас умными глазами. Ни звука – но казалось, что понимало.

– Похоже, это сбежавший образец из лаборатории, – прошептал я.

Я присел и мягко сказал:

– Привет. Мы свои.

Зверёк подошёл ближе и ткнулся в моё колено. Я осторожно провёл рукой по его шерсти – мягкой и тёплой, как пар из утреннего чайника.

– Как его назовём? – спросил Костя.

– Зефир, – ответил я. – Он мягкий… как зефирка.

– Подходит! – хором согласились близнецы.

Мы уже хотели продолжить путь, но Костя взглянул на часы.

– Чёрт… мы опаздываем!