Никто не узнает

– Мой брат тебя убьет, – промямлила затуманенным взглядом, пытаясь разглядеть тварь.

Я была на грани того, чтобы упасть в забвение. А может мне так казалось.

– Что ты ей вколол? – чей-то голос слишком близко. Сфокусировала взгляд.

– О, это ты! – рассмеялась, смотря на Тристана.

Оказалась в его руках, точнее почти падала. До меня плохо донеслось, что ответил незнакомец. Но он был связан по рукам и ногам секьюрити клуба.

– Встретимся в тюрьме, ублюдок, – прошипел Тристан.

Музыку давно выключили. Тристан поднял меня на руки, а я обвела его шею руками.

– Вкусно пахнешь, – пробормотала и уткнулась в его грудь, делая глубокий вдох.

От Тристана Костано веяло виски и дорогим парфюмом. Мне нравилось. Так сильно, что сейчас я дышала им.

– Спасибо, малая, но ты бредишь, – усмехнулся господин адвокат.

Лицо обожгло жаром. Казалось, ветер на улице, куда мы вышли сжигал лицо. Зажмурила глаза сильнее, а потом моя задница коснулась чего-то мягкого и кожаного. Через силу, раскрыла глаза. Это машина. Красивая синяя Maserati Тристана.

– Кондиционер, – заворчала, откидываясь на сиденье, – Мне холодно.

– Зачем тебе тогда он? – Тристан оказался на водительском месте.

– Что за вопросы? – нахмурилась раздраженно, – Идиот, мне жарко.

– Ясно, – Тристан смеялся, что заставило и меня заулыбаться.

Машина двинулась, и кажется моя голова тоже. В ней было слишком пусто. Так слабо, что казалось я улетаю. И я позволила себе упасть в это забвение.

Пришла в себя только когда тело окутала холодная вода. С горла вырвался крик, словно меня окатили холодной водой. Стойте, меня и вправду обливают холодной водой! Задергалась, пытаясь высвободиться, задыхаясь от остроты ощущений.

– Знаю, неприятно, – послышался мужской голос над головой, – Но у тебя жар.

– Кто ты? – заорала, уклоняясь от струи воды в голову. Мокрая одежда липла к телу, а воздуха становилось все меньше и меньше. – Какого хрена? – оттолкнула руку мужчины. И наконец вода отключилась.

Меня подняли на ноги прямо в ванной. Вода ручейком стекала по волосам и джинсам. Открыв глаза, увидела перед собой Тристана. Он взял полотенце с держателя и накинул на меня.

– Тебе нужно переодеться, – сказал Трис неловко, – Вот чистая, – он взял стопку одежды и поставил на край ванной. – Сможешь?

Голова прояснилась. Теперь поняла, что стою в доме Тристана Костано, накачанная наркотой. Мокрая, с потекшей тушью и дрожащими от холодной воды губами. Вот беда.

Осторожно и смущенно кивнула, прижимая к себе полотенце. Теперь голова не ощущалась такой легкой. Казалось, что сейчас кто-то искусно бил кувалдой по моим мозгам.

Тристан сказал, что будет за дверью и вышел. Я осталась одна. Немного пошатываясь, начала стягивать с себя джинсы и топ, туда же полетело белье. Вытерла тело насухо, и взяла вещи, которые дал мне Тристан.

Простая белая футболка и шорты, ремешки которых пришлось хорошенько натянуть, чтобы они не скатывались с меня. Они намного больше моего размера – футболка скрыла половину нижней одежды – но в целом, было комфортно. Одежда была накрахмалена и пахла морским кондиционером.

Едва двигая руками, собрала грязные вещи в кучку и закинула в барабан стиральной машины. Было бы хорошо включить стирку, но с кнопками я не разбиралась. Только сейчас, в полу наркотическом состоянии поняла, что ни разу не стирала вещи сама.

– Все в порядке? – постучался в дверь Трис.

Немного заправив выбившиеся из строя волосы, и натянув выше шорты, чтобы они не выпали с меня прямо при ходьбе, подошла к выходу и открыла.

– Да, – слабо кивнула, устремив расплывающийся взгляд на Тристана, – Голова немного прояснилась.

– Это на время. Ночью придется помучаться.

– Понятно, – кивнула, поджимая губы, и вышла из ванной в гостиную.

Я впервые оказалась дома у господина адвоката. Но сейчас разглядывать все прелести его виллы не было сил.

– Мне бы немного подышать воздухом, – прошептала, держась за голову.

– Пошли на террасу, – Тристан указал в сторону панорамных дверей в пол.

Вся стена в его доме, выходящая на террасу, была сплошным темным стеклом, открывающим вид на море. Теплый июльский ветер подул в лицо, принося с собой запах моря, вместе с каплями бушующих волн, разбивающихся о берег. Я села прямо на деревянный пол, подтянув колена. Небо показалось бесконечным, когда подняла голову и глбоко вдохнула.

Тристан оказался рядом. Он был босой, как и я. И уже успел переодеться в спортивные серые штаны и белую майку, открывающую его впечатляющие бицепсы, к которым хотелось безумно прикоснуться и провести линию по его венам.

Тристан Костано не был внушающе накачен и загорел, как большинство мужчин в моем окружении. Он напоминал нечто иное – словно изваянную статую, тонкую и точную, как работа Антонио Кановы*. Его тело было скорее воплощением гармонии и сдержанной силы, чем грубой мускулатуры.

*(Антонио Канова – итальянский скульптор 18 века)

Черт, кажется, наркота окончательно выжила меня из ума.

– Извини, мне нужно было лучше следить, – заговорил мой неожиданный собеседник, выводя меня из глубокого наблюдения мужской красоты, – Тот мерзавец понесет должное наказание.

– Ты не виноват, – я опустила смущенно взгляд, проводя пальцем по песку.

– Ты должна понимать, что в таких местах нельзя доверять никому, – продолжил Тристан, – Ты слишком маленькая для всей этой грязи.

«А ты слишком взрослый для меня.»

Между нами, тринадцать лет разницы. И это много. Мы на разных рангах.

– Знаю, – призналась честно.

– Если бы я не успел…

– Но ты успел.

– Слава богу.

– Веришь в бога? – резко перевела взгляд на Триса.

Он достал сигареты из кармана, после зажигалку и зажег табак. Сделал глубокую затяжку, прежде чем ответить вопросом на вопрос.

– А ты?

– Наверное да, чем нет.

– Вера во что-то помогает не сойти с ума, да? – усмехнулся он.

– А во что веришь ты? – мои глаза засверкали интересом.

Так хотелось ближе узнать человека напротив. Залезть ему под кожу и исследовать каждый дюйм, пока не дойду до сердца и не окутаю его своими руками.

– В последнее время не верю ничему, – Тристан выдохнул дым, смахивая пепел с кончика табака ловким движением указательного пальца.

– И как?

– Чертовски хорошо, – улыбнулся Тристан, – Не надеяться ни на кого. Не строить напрасных надежд. Не питать лживых чувств. Быть реалистичным.

– Можно? – указала взглядом на огонек в его руках.

Тристан не задавал вопросов. Он протянул свою сигарету. Я приблизилась к нему. Наши колени соприкоснулись, когда взяла табак, поднесла к губам и сделала уверенную затяжку, после чего выдохнула, подняв голову в небо.

– Ты пробовала, – это было утверждение со стороны господина адвоката.

– Разочарован? – приподняла бровь, смотря на него с усмешкой. Наивный.

– Скорее удивлен, – закивал Трис.

Сделала еще одну затяжке, прежде чем отдать сигарету обратно.

– Я не такая невинная, как кажется на первый взгляд, господин адвокат, —губ коснулась ехидная улыбка.

В моменте замерла, глядя на Тристана. Он был так близко, а я слишком одурманена наркотой, которую мне вкололи или его присутствием среди всей этой пустоты, звёздного неба и тихого моря, чтобы разбираться в своих действиях.

Подползла еще ближе. Сигарета Тристана осталась между нами, когда я потянулась к его лицу. Он явно не ожидал, что я его поцелую.

А я сделала это.

Уверенно накрыла его губы, словно мы находились не в реальности, а во сне.

Они были теплыми и…Тристан отпрянул от меня. Он не ответил на мой глупый поступок, что было, конечно, очевидно! Ужас!

В оцепенение Трис замер, глядя на меня словно застывшая статуя с глубокой складкой между бровей.

– Ты делаешь глупости, – пришел он в себя.

Аккуратно оттолкнув сосуд под именем «мое тело», Тристан встал с места и потушил сигарету.

– Гостевая свободна. Левая дверь после душевой. Спокойной ночи.

Он ушел. Выкинул окурок и скрылся в доме. Сквозь панораму взгляд следил за тем, как Тристан поднимался на второй этаж и исчез, оставив меня глотать свой позор и разочарование.

С этого момента и началась моя история. История мотылька, летевшего на пламя, а пламя было готово его сжечь. Но оно еще не знало, что мотылек не простой. Он дождется, когда погаснет огонь.

Глава 2

Тристану 28

Секс. Вот что мне нужно было от женщин. Единственное, чего я хотел от них. Ни семьи, разговоров по душам или утешения. Лишь потребность утолить жажду в их кисках.

Прежний Тристан Костано, студент юридического, что дорожил семейными ценностями и мечтал состариться с любовью всей его жизни и детьми, которые бегали бы на газоне нашего дома с собакой, рассмеялся и дал бы мне подзатыльник.

Женская нога опрокинулась на мои бедра, когда перевернулся на спину и выдохнул.

– Что за девчонка у тебя в гостях? – сказала девушка, играя пальцами на моей груди, номер которой подцепил вчера в клубе – Сестренка?

Я позвонил ей глубокой ночью, потому что нужно было хоть как-то снять тяжесть дня. Но сейчас…

– Тебе нужно идти, – проигнорировав вопрос встал, направляясь в душевую. – Ты знаешь где дверь.

После секса никогда не задерживался в постели с женщиной больше одной минуты. Никто не был исключением.

– Знаю, – прошептала кажется…Синди, поднимая вещи с пола и быстро одеваясь. Спустя две минуты кроме до ужаса сладкого запаха ее духов в комнате ничего не осталось.

Открыл окно, чтобы выветрить этот запах.

Пройдя в кабину душевой, включил холодную воду, встречая рассвет за панорамным стеклом, пока приятная прохлада окутывала тело. Душ в комнате был полностью прозрачен, и я любил наблюдать за утренним морем, пока темные воды таинственно спали, а солнце едва касалось золотистого песка своими лучами.

Сестренка? Чувак сверху спас меня от такой проблемы, как Инесс Конселло.

У меня в гостях именно она. Инесс Конселло. Младшая сестра моего друга и одновременно босса. Я смутно помнил наше первое знакомство. Восемь лет девочка проучилась в Неаполитанском женском пансионе, а после смерти Диего поступила в среднюю школу на Сицилии.

После смерти Диего, старшего брата Инесс и Даниэля, наследника клана «Corvi» – многое изменилось.

Даниэль не походил на себя, ночами напролет занимаясь в нашем спортивном клубе, «Баттере», создавая план мести. Он перестал говорить даже с нами, погруженный в свои думки. Марко де Лазар. Вот кто был нашей проблемой, виноватой в смерти Диего.

Именно тогда я встретил Инесс на кладбище. Малая сидела возле арки Диего с белыми лилиями в руках. Я не узнал в ней младшую дочь семейства Конселло. Но ей было чертовски плохо. В ее карих глазах было столько мятежа, слез и тоски, что до жути хотелось обнять эту девочку, даже не зная имени.

Прошел год с того момента. Девчонка часто ошивалась в нашей компании. Под «компанией» я подразумевал Габриэля – правую руку Дэна, Каира – солдата клана, и себя – адвоката клана. Мы были бандой холостяков сплоченной и самодостаточной. И находясь в нашей четверке, Инесс никогда не была для меня (и не будет) чем-то большим, чем назойливой малолеткой с острым язычком, который иногда хотелось вырвать.

Но вчера! Вчера эта бестия поцеловала меня, хотя трудно было назвать поцелуем то, что она едва поверхностно коснулась моих губ своими, но это ничего не меняло; малая слишком многое нафантазировала. Она не больше, чем ребенок в моих глазах. Надеюсь, Инесс не вспомнит об этой милости, а я сделаю вид, что ничего не было, потому что, черт возьми, ничего не было!

Выйдя из душа, открыл свой шкаф, надел удобные спортивные штаны и белую футболку, после чего направился на первый этаж, где столкнулся с Инесс возле островка кухни. Она стояла перед холодильником в позе фламинго, приподняв одну ногу и поставив ее на колено. Девчонка нашла персики. Взяв один, с большим удовольствием откусила, и встав на две ноги, повернулась.

– О господи! – малая подпрыгнула на месте, почти подавившись фруктом, – Испугал! – от злости она чуть не кинула в меня надкушенный персик.

Она забыла. Явно не помнила вчерашней ночи, что и к лучшему.

– Тебе нужно попасть домой раньше, чем проснутся твои родители, – подойдя к ней, взял стакан воды и сделав два глотка, продолжил следить за Инесс краем глаза.

– Желательно. Довезешь? – девчонка надкусила еще, причмокивая губами так, что и мне захотелось эту чертовщину.

Я о персиках.

Взял себе из холодильника, и прожонглировал, прежде чем начать есть.

– Без проблем, – пожал я плечами, – Кстати твои вещи, сухие и чистые стоят в ванной, – облокотился об столешницу.

Я вел себя как обычно. То, что произошло вчера, исключительно из-за наркотиков, что вкололи этой идиотке. Господи, полетели бы головы, если бы что-то случилось. Моя в том числе.

– Беги, нам нужно успеть, – потрепал ее волосы по-детски, выкидывая косточку от персика в урну.

Инесс улыбнулась, смотря на меня слишком восторженно, и убежала.

Черт, это точно не тот взгляд, которым она должна меня одаривать. Слишком наивно.

Выпив еще один стакан воды, пошел обувать кроссовки. Инесс уже была готова, выйдя одетой в свои вещи.

– Улетаешь? – спросила она, смотря, как я забираю свой паспорт и ключи от машины.

– Да, некоторые дела по поводу ресторана в Ломбардии.

– Брат там, – улыбнулась Инесс мыслям о Даниэле, пока мы двинулись к моей малышке, припаркованной во дворе.

– Не думаю, что мы сможем увидится с ним, – подойдя к машине, открыл дверь для Инесс. Подождал пока сядет, а после и сам направился на водительское место. – В конце концов там он под прикрытием, – заключил уже в салоне.

– Думаешь, он успокоится, убив девушку? – голос Инесс напрягся. Она даже не морщилась, говоря о смерти, потому что мы оба знали, что кровная месть – слишком частое явление в мафии, и оно укоренилось в наших жилах.

– Кровь за кровь, ты сама знаешь, – взгляд пал на татуировку ворона на моем предплечье, доказывающую сказанное.

Это было простая птица, покорно сидевшая спиной, сложив свои крылья. Символ «Corvi». Он был небольшой, но достаточно многое говорил о том, какому клану и обществу я принадлежал.

– Но речь идет о другом, – Инесс покачала головой, очевидно не соглашаясь со мной, – Даниэль злопамятен. Он горит желанием отомстить, потому что не пускает в свое сердце ничего, кроме ненависти и мести. Так он справляется с потерей, но поможет ли это на самом деле?

– А ты уверена, что у него есть сердце? – усмехнулся, хотя смешно не было.

Даниэль славился своей жестокостью и взрывным характером, который мог сжечь всю Италию. Для всех в клане он был непреступным бастардом, а теперь становился будущим Доном. Ему придется выйти из тени прошлого, чтобы занять место отца, Лоренцо Конселло в дальнейшем.

– Пока оно бьется, ничего не потеряно, – выдохнула Инесс, качая головой. В девичьем голосе появилась некая грусть, когда она заговорила о Дэне.

– В груди у Дэна – горящий огонь мести вместо сердца, Инесс, – выезжая из своей территории, дал по газам, набирая скорость, пока ехали по безлюдной трассе. – А все прекрасно знают, что огонь сжигает все вокруг. Особенно когда разрастется.

– Может, он найдет ту, что разделит этот огонь с ним.

Ее слова меня рассмешили.

– Как много у вас надежд на любовь, мадемуазель.

– Не веришь в нее?

– Не верь в нее слишком, малая, – посмотрел на девчонку, – Будет больно.

– Сильно? – взгляд ее темно-шоколадных глаз был устремлен в упор на меня, а я не смотрел. Никаких детских надежд.

– Очень.

И каждый думал о своем.

Мы доехали в течении сорока минут. Я сбавил скорость, заехав в частность Конселло. Весь чертов лес был во владениях их семьи. А лес занимал сотни гектаров земли.

– Останови здесь, – выдала Инесс в нескольких километрах от особняка.

– Уверена?

– Да, – кивнула малая.

Она вышла, когда остановился у обочины трассы.

– С главного входа мне все равно не пройти, – малая наклонилась к открытому окну и улыбнулась, – Спасибо, господин адвокат, – Инесс отчеканила и убежала в глубь леса.

Мой телефон тут же зазвонил.

– Черт, – сжал руль крепче, смотря на входящий.

«Mere» – было подписано на французском. Дав по газам, прибавил скорость, пытаясь отвлечься от звонка. Телефон перестал трезвонить, но через секунду засветился снова. Я не ответил. Когда уже подъезжал к аэропорту, вновь завибрировал, заставляя поднять трубку.

– Почему матери не отвечаешь, негодник? – возмущалась мама поту сторону провода на французском.

Моя мама, Барбара Костано, была чистокровной француженкой. В подростковом возрасте она встретила папу, как сказала ма, горячего итальянца с загорелой кожей и белоснежной улыбкой, что сразу влюбилась. Папа не смог устоять перед взрывным характером мамы, поэтому остался жить во Франции. Но с возрастом папа захотел переехать, и они с мамой решились на такой отчаянный шаг. Папа любил Италию всей душой и сердцем, поэтому даже после смерти отца, мама осталась жить здесь, как самое большое напоминание о любимом человеке.

– Прости, был занят, – ответил также на французском.

Я обладал тремя языками: итальянский, французский и английский. С детства мы привыкли говорить с мамой на французском, а с папой на итальянском.

– Ты летишь к нам? – радостно спросила мама.

– Нет, не лечу, – отрезал сразу, выходя из машины и направляясь в здания аэропорта.

– Врешь, – уверен, мама ударила рукой по столу, за котором чаще всего читала свои романчики, – Каир сказал, что ты купил билеты в Ломбардию.

Я убью его, как только увижу. Два года назад мама неожиданно прилетела ко мне, когда Каир заезжал, чтобы забрать нужные документы для Лоренцо Конселло. Думаю, не стоит говорить, что Каир очаровал мою маму своей улыбкой и открытостью, после чего эти двоя спелись как два чертова соловья.

– Я улетаю сразу, ма.

– Опять врешь, – снова удар. Мама была робкой на вид, но занималась единоборствами с детства, поэтому могла и шею свернуть, что уверен, и хотела сделать сейчас со мной. – У нас семейный ужин, – ее голос вновь набрал оттенки мягкости, – Приезжай и ты, – и нотки грусти тоже.

Вот уже восемь лет Тристан Костано не появлялся на пороге своего дома. Восемь лет, мы с мамой виделись только у меня в кафе. Столько же я избегал всего, чего касалась моя семья. Восемь лет со смерти папы. И с момента, когда Тристана Костано закопали в собственном доме.

– Ты знаешь мой ответ, мама, – устало ответил, проходя паспортный контроль.

Даниэль всегда говорил пользоваться его частным самолетом, но, честно, мне не хотелось сидеть на его шее, даже если это было чертовски удобно. Мне хватало денег на ничем не обделенную жизнь. Шикарные виллы, стоящие баснословные деньги, несколько машин и сеть ресторанов по всей Италии. В будущем я собирался открывать зону отдыха, поэтому, на жизнь не жалуюсь. Роль адвоката самого могущественного клана в синдикате давала свои привилегии.

– Знаю, – выдохнула ма, – Поэтому и прошу тебя приехать. Мне больно видеть, как наша семья распалась.

– Она не распалась, а просто изменилась.

– Ты не поймешь меня, пока не появятся свои дети! – заверещала мама, – Тебе двадцать восемь, Три. Я хочу увидеть твоих детей.

Горло сдавила знакомая петля. Петля с шипами, которая впивались в кожу и убивала медленно и мучительно. И так каждый раз.

– Мама…, – закрыл устало глаза, надувая от неприятности разговора щеки, – Мы говорили об этом ни раз…

– И каждый раз, я говорю одно: одиночество – это болезнь. То, что произошло…

– Я не одинок, – перебил маму, проходя в первый класс самолета.

– Но ты не женат, – снова взялась за свое мама, говоря об этом, как о чуме, – А гнаться за мимолетным удовольствием не принесет ни к чему. Когда-то ты поймешь.

– Женат, – сказал я, – На своей работе.

– Невыносимо, – мама точно закатила глаза, устремляя взгляд в потолок.

– Ма, я сел в самолет, поэтому нужно заканчивать разговор.

– Наш разговор не закончен, Тристан Алистер Костано! – снова удар по столу.

Мое второе имя, которое досталось мне в честь дедушки по папиной линии, входило в силу только когда мама сильно злилась. Сегодня именно такой случай.

– Закончен, ма, мой ответ один: я не приеду на ужин ни завтра, ни через пять лет.

Правда была больной, но правдой.

Мама закончила разговор, бросив трубку. Я выдохнул сквозь зубы, оставив телефон на бедре, и взглянул в иллюминатор. Сицилия палилась под жарким солнцем, как и я, после разговор с мамой чувствовал себя слишком уязвимым.

– Виски, пожалуйста, – сказал стюардессе сразу, что учтиво захлопала ресницами, и пока несла мне бокал с алкоголем, хлопала ими, намереваясь улететь первее самолета.

Я знал, кого трахну в этом самолете. По крайней мере распинаться долго не придется.

Спустя несколько часов самолет совершил посадку в аэропорту Орио-аль-Серио*, откуда ждал водитель, который привез мне мою красную Феррари. Поблагодарив мужчину, забрал ключи и запрыгнул в автомобиль, желая быстрее удалиться с ужасного скопления людей.

В дороге телефон вновь завибрировал, и я серьезно задумался над тем, чтобы выкинуть его в окно, если это снова мама, но это был Дэн. Он писал в наш общий чат с Каиром и Габриэлем. Вместо названия Габриэль поставил просто точку, что, конечно было на него похоже.

Даниэль отметил меня в сообщении.

Д: Я привезу ее к тебе. Присмотри за девчонкой.

Т: А как же план? Вы должны быть на Сицилии уже вечером.

Д: План меняется.

Г: Какого черта твориться?

Габриэль присоседился достаточно красочно.

Т: Сам без понятия.

К: Ха-ха, не говори, что пожалел ее. Не похоже на тебя.

К: Или у вас что-то было, и тебе настолько понравилась ее киска, что ты решил оставить ее себе?

Д: И-Д-И Н-А Х-Р-Е-Н

Даниэль в лучшем распоряжение духа.

Т: вези, буду у себя.

Подъехал в ресторан, и стал ждать ту самую принцессу Марко де Лазара, стоя за барной, когда уладил все дела с дизайнером по смене атмосферы в ресторане. Спустя несколько часов в заведение зашла та самая Андреа де Лазар. Я видел, как она выходила из машины, и как Даниэль угнал от этой девушки к Габриэлю словно от огня, будто боялся того, что натворит рядом с ней. Разливал коктейль, когда она подошла к стойке, залезла на стул и поставила руки, пальцы которых наполовину спрятала за рукавами серой толстовки, на столешницу.

– Привет, – она играла этими пальцами, явно чувствуя себя незащищенной. Знала бы, что настоящий дьявол ждет ее не здесь, а там, откуда она пришла.

– Ты, должно быть, Андреа? – улыбнулся, пытаясь развеять напряжение.

Дал ей один из фирменных коктейлей с малым количеством градуса, помогая расслабиться и болтая о своей жизни. В отличие от Даниэля, полной лжи в ее голове, про себя я рассказал правду.

Даниэль приехал спустя полтора часа. Он вступил в ресторан с осанкой, как у великого Аида из подземного царства, устремляя темные глаза на Андреа и коктейль в ее руках, который она потягивала через трубочку, улыбаясь истории о том, как я попал в чужую квартиру. Конечно, я умолчал о том, как после этого заявился на порог этой квартиры с букетом, чтобы попросить прощения у девушки и трахнул ее. Этому лучше остаться там, как и всем моим похождениям.

Больше в этой встрече меня удивило, как он смотрел на девушку. Этот чертов взгляд понесет за собой много бедствий, и я прекрасно это чувствовал. Отозвал Дэна на пол пути, когда он потащил немного опьяневшею Андреа прочь из ресторана. Девушка ушла, а Дэн раздражено подошел ко мне.

– Кратко и ясно, – заявил друг.

Взял стакан, начиная натирать тряпкой.

– Почему ты не сделал то, что должен был, сегодня? – спросил озадачено.

– Планы меняются, – Даниэль бил пальцами по столешнице, что давало понять: он нервничал.

– Ты все еще хочешь ее убить? – выдвинул бровь, глядя на Дэна.

– Почему я должен изменить свое мнение? – ответным тоном выдал он.

– Сам подумай, – ухмыльнулся, взявшись за второй бокал.

Пальцы Даниэля сжались в кулак.

– Поконкретнее, мать твою, – наконец сорвался друг.

– Выйди сейчас к ней, – оставил все приборы, наклоняясь к нему через столешницу, – Возьми и посмотри в ее глаза. Подумай о том, как ты убиваешь ее, смотря в эти гребаные глаза, и тогда ты поймешь поконкретнее, – ответил на полном серьезе.

– Не буду, – упрямо заявил Дэн, развернулся и ушел.