Извечный новичок

– Хорошо-хорошо. Вы здесь полноправная хозяйка, и ваше желание для меня закон! – Женя под одобрительный смех стала собирать вещи.

– С закрытым ртом, пигалица перелетная!

Женю словно током ударило. Она вскинула взгляд на учительницу. Как же она их ненавидела! Всех их! Вместо того, чтобы оберегать учеников и пробуждать в них жажду новых знаний, они гнобят и унижают детей просто потому, что могут. Просто потому, что старше. Просто потому, что страдают, но трусят выплеснуть обиду на равных себе, поэтому отыгрываются на тех, кто младше, слабее, бесправнее. Хотя здесь другое. Вздернула подборок. Выпрямила спину. Победный блеск в глазах. Не злится. Самоутверждается. Думает, что выиграла. Но не тут-то было.

Женя сначала прижала руки ко рту, сделав извиняющуюся мимику – тем самым она хотела показать, что подчиняется ей. Но тут же, чтобы Маргарита Ивановна не зазнавалась, вновь улыбнулась и просто вышла из класса.

***

Залетная косячница. Без определенного места учебы. Чужачка. К этой коллекции карикатурных прозвищ, полученных ею раньше, теперь добавиться еще и рисунок перелетной пигалицы. Интересно, как она вообще выглядит?

Чтобы не маячить перед охраной, Женя вышла через запасной выход, уселась на нагретые бетонные ступеньки, прислонилась к прохладной керамической кладке и закрыла глаза.

Как сказала мама, это ее выпускной год, а значит осталось потерпеть совсем немного, и она наконец сможет съехать от родителей и сама управлять своей жизнью – где ей жить, где учиться. Ясно, что на все это нужны деньги. Первое время она бы могла пожить с бабушкой в родном городе, как она изначально хотела, да и бабушка была не против. Но у родителей всегда было свое единственно правильное мнение по поводу всего, а особенно по тому, что касалось ее. Нет, она не останется – бабушке некогда ею заниматься. Нет, она не будет рисовать – этим сейчас не заработать, да и вообще, скоро всех художников заменит искусственный интеллект, а она останется на обочине жизни со своим никому не нужным мастерством. Нет, она будет поступать на политехнический университет на программиста, потому что именно за программистами будущее. Уж ему-то, отцу-инженеру, каждый день глубоко варящемуся в этом, лучше знать. Да и вообще, дорастет она до его опыта, тогда и будет решать, что ей делать и куда идти. Только пусть потом не забудет поблагодарить отца за то, что он в нужное время проявил силу характера и настоял на своем. Как там было? Жизнь – это постоянная борьба, полная страданий? Да уж. И на кой такая нужна?

Кто-то уселся неподалеку и тяжело вздохнул. Женя открыла глаза. Это был Никита. Он сидел, закрыв руками голову, и словно бы никого не замечал.

– Ты ведь в курсе, что они от тебя не отстанут? – Проговорила Женя, глядя за территорию школы, туда, где молодые мамы прогуливались с колясками и мило щебетали с теми, кто уже учился ходить. Еще чуть-чуть, и они тоже окажутся в этом омуте. Интересно, будут ли тогда родители рядом? Или спустят отпрысков на руки учителей и вздохнут с облегчением?

Никита вздрогнул. Видимо он действительно не заметил ее. Не опуская рук, посмотрел на нее. И глухо спросил:

– И что мне делать?

– Дать сдачу.

– Угораешь что ли? Они от меня живого места не оставят.

– Я знаю. И они будут тебя бить. Сильно. Не раз. И даже не десять. От этого никуда не деться.

– Мне страшно… – Голос Никиты словно проваливался все ниже и ниже под лестницу, забираясь все дальше от света и злых людей, которые могут найти его в этом свету.

– Тогда тебя и дальше будут гнобить. В школе. В универе. На работе. Дома. Просто потому, что могут. И им за это ничего не будет. Выбор за тобой.

Женя встала и скорчилась от боли. Плохая была идея сидеть на жесткой поверхности спиной к холодной стене. Поясницу продолжало простреливать даже после того, как она немного размялась и спустилась. Пришлось даже достать обезболивающее. Ей захотелось пройтись немного, поэтому она решила зайти в школу через главный вход, а для этого нужно было обогнуть все правое крыло. Самое то.

Но за углом ее уже ждали.

– Как ни посмотрю, а вы все вместе третесь. – Игорь сидел покрышке, наполовину вкопанной в землю. Женя никогда не понимала, для чего это делается.– Неужели наша Марго была права, и вы действительно парочка?

– Это явно не твоего ума дело. – Ответила Женя и попыталась пройти мимо, но дорогу ей преградил все тот же бугай. Она вопросительно взглянула на Игоря. – Проблемы?

– Вообще никаких. – Усмехнулся Игорь. – Лех, уступи барышне дорогу. У нас есть дела поважнее.– И недвусмысленно посмотрел на Никиту.

– Гарик, нахуй он нам нужен? Блять, лучше покурим, чем с этим уебком пиздиться.

Леха подошел к Игорю.

– Бля, не мельтиши, брат. Успеем все.

Они обошли ее и направились к Никите, который так и остался сидеть. Дурак.

***

– Андрей Иваныч!

Женя пыталась докричаться до учителя физкультуры, который активно раздавал кому-то команды. В классе обсуждали, что на днях будет чемпионат по баскетболу среди средних школ района, и от того, как все будет организовано, будет зависеть его премия.

– Андрей Иваныч! – Женя уже дергала учителя за рукав олимпийки.

– Чего тебе? – Рявкнул он, даже не посмотрев в ее сторону.

– Можно мне сегодня пропустить занятие?

– Что? Почему на этот раз? – Он все таки посмотрел на нее, но лучше бы этого не делал. Красное одутловатое лицо, лопнувшие капилляры в глазах видимо от сильного крика, а также то самое выражение лица, которое появляется у человека, когда у уха начинает жужжать насекомое. – Красные дни и живот заболел?

– Что? – Не поняла она про красные дни. – У меня спина …, – но не успела договорить.

– Справка есть?

– Нет. Она должна быть…

– Тогда переодевайся и вставай в шеренгу с остальными. Взяли моду игнорировать физкультуру, будто бы что-то незначащее. Гуляете где-то всю четверть, а мне потом в конце мучайся с вами, задерживайся после уроков, чтобы ваши долги принять. – А потом резко рявкнул, – Пошла, я сказал! – И удалился.

Просто так. Взял и ушел, оставив Женю в шоке. И что ей теперь делать? Заниматься она точно не собиралась, иначе в лучшем случае она уползет из школы. В худшем, завтра приедет на колесах инвалидной коляски. Может просто посидеть в уголочке, и он не заметит? Вот блин попала.

С этими мыслями она шла в сторону выхода, когда услышала:

– Эй! Новенькая!

Обернулась. Ее звал Леха. Он уже был в спортивной форме. Зачем она ему понадоб…

Женя замечает в его руках баскетбольный мяч. Он замахивается. Мяч летит. Прямо в нее. Но ведь это уже было. Только на улице. Почему она сейчас в помещении? Неужели снова будет больно? Женя отступает назад. Съеживается. Поднимает руки к лицу. Только это не защитит. Ее нос все равно будет сломан. Вот-вот. Сейчас. Закрывает глаза.

Но внезапно ее толкнули. Сильно. Она почувствовала боль в затылке. А затем лицо Игоря. Близко. Очень близко. Его губы шевелились, как будто бы он разговаривал с ней.

– Все в порядке?

– Да, – еле выдавила из себя Женя.

Но она не была в порядке. Ни когда выбежала из спортзала, ни когда забежала в туалет. Неужели эти воспоминания так и будут преследовать ее. Сердце учащенно стучалось. Руки тряслись настолько, что ей не сразу удалось включить воду. Она не чувствовала боли, лишь неприятное ощущение того, что нос как будто не на месте. И во рту легкий привкус крови. Но из зеркала на нее смотрело абсолютно целое лицо. Она умылась холодной водой. Пропал привкус крови, но с носом все равно что-то было не так. Она даже потрогала его, он был на месте. Снова умыла лицо и посмотрела в зеркало. Ну вот же она была права. С носом на самом деле было все не так. В своем отражении в свете красных мигающих ламп она могла видеть, что он держится благодаря лоскутку кожи, а из-за небольшого движения головы кончик носа щекотал щеку. Поднесла руку к лицу, чтобы вставить его на место. Но руки были в крови. И непонятно в чьей – в ее собственной, либо в той, что вытекала из всех кранов, включившихся разом. Снова моргнул свет. Стало чуть темнее. Одну из ламп полностью закрыла собой клубящееся облако. Оно все росло и росло, захватывая все красное помещение, приближаясь к Жене, которая в свою очередь боялась пошевелиться. Вдруг от резкого движения ее нос полностью отвалится. Из облака стало проступать очертание силуэта. Человеческого силуэта. Женя все же обернулась. В туалете никого не было. И ничего тоже – никакого облака, никаких красных ламп. Все было обычно. Посмотрела на себя в зеркало. Нос оказался на своем привычном месте. И почему именно его она боялась потерять сильнее всего?

В красном-красном городе

Trigger Warning

В новой главе есть описание кровавых и довольно мясистых сцен. Часть может особенно шокировать как будущих, так и настоящих мам. В тексте выделю этот момент, поэтому, если чувствуете, что не готовы к такому, лучше пропустите его.

Такое ощущение, что каждый новый день засасывал Женю в омут отчаяния и безнадежности. Ее побег с урока физкультуры, а именно так это назвал Андрей Иванович, когда завуч, поймав ее, бледную, с мокрыми волосами, на выходе из туалета, почти за ухо привела к учителю, чтобы выяснить, почему его ученики бегают по школе без формы, да еще и с вещами наперевес. И как контрольный в голову, притчу о нерадивом, только что переведенном ученике, не желающим учиться, завершила Маргарита Ивановна, которая будто в ожидании своего часа для подачи того самого холодного блюда, то есть мести, выскочила из-за угла и рассказала о выходке Жени с урока истории, поставив жирную красную точку в решении Светланы Петровны вызвать родителей в школу. Ну конечно. Мать и так до сих в обиде на нее за грубые слова про отца. Причиной больше, причиной меньше. Пытка-то все равно не кончится, о чем мать ясно дала понять, когда не глядя на Женю, вернула ей дневник вчера вечером. Да в целом уже и неважно. Осталось потерпеть чуть-чуть.

Женя резко остановилась у калитки в школьный двор, и набитый до отказа рюкзак хлопнулся о поясницу, от чего у Жени чуть подкосились ноги. Но боль отступала, хоть и крайне медленно. Это не могло не радовать. А вот то, что она могла забыть скетчбук дома, наоборот, выбило ее из колеи так, что она едва не улетела в кювет на стоящего возле забора парня.

– Эй! Смотри куда прешь, корова, бля!

– Извини. – Ответила Женя, не глядя на него.

Она перебирала тетради и учебники, рыская глазами в поисках крафтового блокнота, и чувствовала, как мир начал замедляться вокруг нее. И лишь когда дрожащие пальцы выудили на свет ничем непримечательный, но очень дорогой ей скетчбук, все вокруг снова вернулось в норму. Ей было крайне важно иметь эту уже изрядно замусоленную книжку при себе. Женя была уверена, что без скетбука она бы давно уже прыгнула под машину, а так у нее была возможность в любой момент выплеснуть на бумагу хаос картинок, что бывало накатывал в самые неприятные моменты. Плюс ко всему она была уверена, что эта книжечка не попадет ни в чьи руки, если всегда будет находиться при ней. Не хватало еще кого-то пускать в свой покореженный мир.

Как только взгляд скользнул по пейзажу какого-то европейского замка на обложке, все сразу встало на свои места. На своем месте оказался и тот парень, на которого случайно налетела Женя. К нему уже подошли другие ребята. И судя по взглядам, которые все они уставили на нее, ее извинения не были приняты.

– Ты налетела на меня, – набычился парень и шагнул в ее сторону.

– Я же извинилась. – Женя не шелохнулась, хотя имела дикое желание рвануть в школу. Но это было бы неразумно. Во-первых, она бы далеко не убежала, с ее больной-то спиной. Да и бегство обычно ее не прельщало, поскольку последствия обычно были довольно долгоиграющие.

– Но ты сделала это без уважения! – Он внезапно заговорил мемами, отчего друзья его едва не грохнулись на землю от хохота.

– Ладно, – ответила Женя, осматривая толпу из пяти человек, и приготовилась – бежать видимо все равно придется, – я приношу Вам, – сказала она с нажимом, – свои искренние извинения, что посмела в виду своей неуклюжести налететь на столь достопочтенейшего господина всея подворотни! – И чуть склонила голову, не отрывая от него взгляда.

– Вот жеш сука! – он оглядел друзей и готов уже было ударить ее.

– Оставь ее в покое. – Тихо раздалось за спинами, и к ним вышел Никита.

Вот его-то она точно не ожидала увидеть, особенно в такой компании.

Он ссутулился вдвое и стал почти одного роста с забиякой, который покровительственно обнял его за плечи. Будь Никита не таким забитым, хотя бы на пару пунктов смелее и решительнее, то его макушка бы возвышалась не только над этими, но и над многими ребятами в школе.

– Че? Твоя штоль? – его голос был похож на скрип проржавевшей и давно забытой всеми двери, и очень сильно бил по ушам Жени.

– Просто не трогай ее, хорошо?

– Ну раз ты так просишь, Никитос, то ваще без проблем. – И засмеялся, хотя лучше бы этого не делал. Перед глазами Жени предстала картинка, как маленький мальчик повис на ручке этой самой двери и на зло всем взрослым катается на ней, отталкиваясь с силой то от одной стены, то от другой. – Пошлите перекусим, пацаны.

– Никита. – Женя не была уверена, что нужно это делать, но все же окликнула парня, и когда он обернулся, спросила. – Почему ты с ними?

– Чем это мы не угодили тебе? – удивился парень, все еще не убирая с плеча Никиты руку.

– Ты ведь сама сказала, что я должен дать отпор. – Он как-то странно посмотрел на нее. Что это было? Обида?

– Я не это имела в виду.

– А кому не поебать на твое имело? – снова вмешался парень, и не дождавшись ответа, потянул Никиту в сторону, – Пошли хавать, Никитос. Ты угощаешь.

И они удалились в противоположную от школы сторону. Напоследок Никита на миг обернулся было, но в последний момент передумал.

Женя вошла в школу с крайне нехорошим предчувствием.

****

Не успела она упасть на свое место, как ее тут же окружил Игорь со своей стаей. Не день, а какая-то сходка альфа-шакалов. Женя поморщилась. Ну почему она всегда в самом эпицентре?

– И где же твой любовничег? – Ухмыльнулся Игорь, пристраиваясь копчиком на ее парту.

– Не понимаю, о чем ты. – Женя даже не посмотрела на него, доставая из рюкзака учебник по английскому, тетрадь и ручку.

Она любила английский язык. По крайней мере это помогало ей хотя бы отчасти понимать то, о чем поется в песнях, что крутились в ее наушниках.

– Ну как же. Семушкин. Вы слишком палевно скрываетесь, что о вас уже вся школа знает. – Игорь засмеялся. Остальные подхватили.

Женя все-таки оторвалась от приготовлений к уроку и посмотрела на Игоря.

– Вся школа может знать по той простой причине, что именно ты или твои шестерки распустили такие слухи. И знаешь, мне показалось, что я слышу в твоем вопросе нотки ревности.

На лице Игоря промелькнуло что-то типа удивления и стыда, словно его поймали с поличным.

– И правда, – усмехнулась Женя, заметив это, – ревность. Тогда это я должна у тебя спросить, Игорь, что же случилось с Никитой, ведь последним с ним собирался пообщаться именно ты. А сегодня его нет. – И придвинувшись ближе, добавила уже тише. – Настолько ваша беседа вчера получилось … крепкой?

– Гар, – вмешался Леха, – дай я ей врежу.

Но Игорь остановил его. И после небольшой заминки сказал, обращаясь к Жене:

– Панч засчитан. Один – ноль. – И широко улыбнулся. Как днем ранее. Маргарите Ивановне. Словно псих.

Женя поежилась. Но тут прозвенел звонок. В класс вошла молодая учительница. Она улыбалась. И глаза ее сияли. В них еще не было той усталости, раздражения и измученности, что обычно присутствовало в глазах ее более опытных коллег.

– Ребята, не вставайте. – Сказала она, хотя никто даже не думал этого делать. – Сегодня отойдем немного от учебного плана. Давайте поговорим о лучше о ваших планах и о том, что вы собираетесь делать дальше.

– Выпуститься поскорее из этой шарашки! – Выкрикнул Игорь с задней парты, и класс одобрительно загудел, а Женя лишь закатила глаза.

– Прекрасно, Игорь! – Улыбнулась она. – И что ты планируешь делать после того, как выпустишься?

– Анна Сергеевна, да все элементарно! У Лехи папка в государстве работает, пойду к нему работать. Потом стану каким-нибудь директором. И такие как Семушкин будут у меня менеджерами среднего звена, а Селянцеву устрою секретаршей. Не боись, – Игорь подмигнул ей, – на улице тебя не оставлю. – И громко засмеялся.

Женя в ответ лишь хмыкнула. Самомнения Боярову было не занимать.

– Это все конечно хорошо, – ответила Анна Сергеевна, – но в твоем плане есть одно но – отсутствие конкретики и перекладывание ответственности за твою судьбу на других людей. А я же вам хочу предложить вполне конкретный вариант. Английский язык.

– А можно просто на язык? – выкрикнул кто-то, кажется Леха, но Анна Сергеевна не обратила внимания и продолжила.

– Не хочу вам говорить прописные истины про то, что это международный язык и прочее, но хочу, чтобы вы обратили внимание на то, что знание английского языка откроет вам двери в мир широких возможностей – от преподавания в государственных или частных школах, до работы в сфере IT. И если вы решите все же связать свое будущее с языками, вам уже сейчас нужно начинать готовиться к поступлению в соответствующие вузы. Если вам нужна будет помощь с выбором, обращайтесь ко мне. Могу посоветовать вам одно прекрасное учебное заведение.

Сфера IT, программисты. Куда ни плюнь, она повсюду преследует ее, как тени отца и его правоты. Или может зря она все так в штыки воспринимает? Как минимум, стоит подумать о том, чтобы подтянуть английский на более менее приемлемый уровень, а там уже дальше думать, что, куда и как.

****

"Я на первом этаже".

Сообщение от мамы. Ни привет. Ни точки. Ни смайлика в конце. На мгновение Жене показалось, что все органы в теле остановились на какую-то долю секунды, но этого вполне хватило, чтобы холод, начавшийся на кончиках пальцев рук и ног, успел добраться до глотки и сковать ее так, что было не продохнуть. Но деваться было некуда.

Вот и мать. Как и говорила до этого. Ждала ее возле пункта охраны. С прямой спиной. С задранным подбородком. Волосы зачесаны в тугой хвост. Одежда хоть и прямого, но довольно свободного кроя. Ничего лишнего. Ничего того, что не подлежало бы ее контролю.

– Привет, мам! – Женя изо всех сил старалась говорить обычно, но холод, схвативший ее за горло, так и не думал ее отпускать, поэтому получалось это довольно натужно. И мать это видела.

– Веди.

Вместе они прошли на второй этаж, где в дальнем конце коридора располагался кабинет завуча. Мать постучалась костяшкой одного пальца и, не дожидаясь ответа, открыла дверь.

– Вызывали?

Как назло, в кабинете находились и сама Светлана Петровна, и физрук, и даже историчка. Хотя почему назло? Они ведь как раз ждали Женю с мамой, чтобы поставить наглую девчонку на место. Вряд ли при матери выскочка сможет что-то лишнее сказать.

– Здравствуйте. – Все остались сидеть на своих местах. – Вы мама Селянцевой?

– Все верно.

– Прекрасно! Спасибо, что пришли. – Сказала завуч, откашлялась и начала речь, которую либо готовила заранее, либо говорила уже не в первый раз, потому что звучала она очень монотонно. – Мы позвали вас, чтобы обсудить поведение вашей дочери. Она только перевелась, но уже срывает занятия, в частности истории, и даже сбегает с них. Мы очень надеемся, что вы сможете повлиять на свою дочь, чтобы впредь мы больше не видели такого отношения к нашей школе и нашим учителям. Спасибо! – Светлана Петровна закончила мысль и отвернулась от матери, нырнув в бумаги.

– Это все, конечно, прекрасно, – сказала мать, – но я пришла сюда не для того, чтобы мне в общих словах на протяжении целых тридцати секунд рассказывали мне о том, какая моя дочь нехорошая. И я буду признательна вам, если вы детальнее расскажете о том, в чем именно виновата Женя.

– Хорошо. – Светлана Петровна отложила бумаги, сцепила руки в замок и посмотрела на мать поверх очков. – Вчера я поймала вашу дочь с вещами во время урока физкультуры, выходящую из туалета, где, по всей видимости она пряталась от учителей, чтобы впоследствии сбежать с урока.

– Она сама вам рассказала о своем намерении уйти? – Голос матери оставался спокойным, размеренным. И бесцветным.

– Нет, но… – Завуч не закончила.

– Тогда выслушаем саму Женю. – И повернувшись к дочери, она спросила: – Ты почему не была вчера на уроке физкультуры?

– Я не успела, – ответила Женя, не уставая поражаться выдержке матери, – мне стало нехорошо, я пошла в туалет, чтобы умыться, а когда собиралась вернуться, меня поймала Светлана Петровна.

– Тогда, – мать вновь повернулась к завучу, – почему вы решили, что моя дочь собиралась сбегать?

– Во-первых, она была с вещами. А во-вторых, Андрей Иванович сказал, что Селянцева пыталась отпроситься с занятия.

– Я лишь попросила освобождение от занятия из-за больной спины.

– У нас сегодня каждая вторая девочка то со спиной, то с животом, а мне потом ведомость закрывать как прикажете?– Вмешался Андрей Иванович. – К тому же без справки я не имею права освобождать кого-либо от занятий.

– Во-первых,– повысила голос мама Жени, так как в кабинете уже начинало закипать недовольство по поводу того, насколько сегодняшние дети безответственные, – все справки, в том числе о том, что Жене противопоказаны физические нагрузки из-за травмы спины, находятся у вашей медсестры. И если вы не озаботились с тем, чтобы ознакомиться с ними, моя дочь не обязана из-за этого страдать. И во-вторых,– она повернулась уже непосредственно к Андрею Ивановичу, – неужели для вас настолько важно поймать девять учеников на лжи при условии, что десятый с настоящим диагнозом может стать инвалидом из-за вашей принципиальности?

В кабинете наступила тишина. Светлана Петровна, Андрей Иванович и Маргарита Ивановна синхронно опустили головы.

Мать повернулась к Жене:

– Что произошло на уроке истории?

– Маргарита Ивановна попросила меня покинуть урок после того, как я сказала, что готова слушать ее захватывающую историю про СССР. – Женя внутри ликовала и не могла оторвать восхищенного взгляда от матери.

– То есть получается, – тогда мама повернула голову к преподавательнице истории, – вы выгоняете ребенка с урока только потому, что она высказала желание учиться?

– Это было не желание, а самая прямая издевка. – Буркнула в ответ Маргарита Ивановна.

– Вы в этом уверены?

– Да! – Внезапно громко ответила учительница. – Я преподаю в школе уже не одно десятилетие и прекрасно знаю, когда дети действительно заинтересованы в предмете, а когда они пытаются выделиться перед одноклассниками!

– То есть вы знаете, как и в какой ситуации ведет себя каждый ребенок не только этой школы, но и этого города? Или мы уже говорим про рамки страны? – под диким блеском ее кошачьих глаз Маргарита Ивановна осела. – Так вот я вам открою тайну – все дети разные. И моя дочь, если что-то говорит, значит именно это она имеет в виду. Соответственно, я считаю вашу претензию, а тем более исключение с урока необоснованной. Светлана Петровна, – мать обратилась к завучу, – мне рекомендовали эту школу как одну из лучших в этом районе, и я очень надеюсь, что все наши недоразумения разрешились. Понимаю, что моя дочь только пришла, и может не знать всех тонкостей учебного процесса, выстроенного конкретно здесь, но я верю, что такие профессионалы как вы окажете ей посильную поддержку в адаптации. Что скажете? – Она доброжелательно улыбнулась, что никак не сочеталось с тем холодным, даже стальным тоном, которым она отчитывала физрука и историчку, и протянула завучу руку.

– Мы сделаем все возможное, чтобы Женя здесь почувствовала себя как дома.– Улыбнулась бледная и подавленная Светлана Петровна и пожала протянутую руку.

– Спасибо вам за продуктивную беседу. Если у вас нет к нам вопросов, то мы пойдем. У нас еще довольно много дел, так как еще не все документы оформлены. Всего вам доброго и до свидания!

Она кивнула головой и вытолкнула Женю из кабинета.

Не успели они сделать и пяти шагов, как Женя в восхищении воскликнула:

– Это было потрясающе, мам! Как здорово ты…

Но она не договорила, так как почувствовала сильный ожог на щеке. Опять. Прижала ладонь к лицу. Посмотрела на мать. Та вновь стояла с поднятой рукой, но в глазах уже было не недопонимание, а гнев.

– Не слишком ли ты часто стала поднимать на меня руку? – Голос Жени теперь звучал откуда-то снизу – глухой, глубокий, непохожий на ее собственный.

– Я просила тебя! – Она не кричала, но это было гораздо страшнее, так как голос дрожал от возмущения, гнева, отвращения. – Не высовывайся. Не доставляй проблем. Мало мне мороки с документами и твоим отцом, так еще и ты добавляешь своим поведением! Ну почему просто нельзя быть обычным ребенком как все? Учиться как все? Не испытывать родителей? Ты думаешь, нам сейчас легко, а ты одна такая несчастная? Нам всем тяжело на новом месте! А ты совсем не помогаешь!