Развод. Побег от Альфы

– Мой отец мудрый человек, – начала я вдохновенно. – Он рано лишился любимой жены и рад, что я нашла своё счастье. Ему ли не знать, как важна семья? Как чужое внимание может разрушить целую жизнь, превратив её в работу. Мама была известна, и чем закончились её гастроли?

– Но ведь авария была случайностью! Любой может умереть! Неужели из-за этого вы собираетесь похоронить себя в логове Тэрна?

Илт раздражался, а я, наоборот, чувствовала, что выбрала нужный тон для разговора.

– Знаете, мой дедушка говорил, что бывает всякое, но не со всякими. Если вести спокойную жизнь, то и случайностей будет гораздо меньше. Что со мной может произойти дома? Если только пирога объемся. А в поездках случаются аварии. Я не хочу этого испытывать на себе!

Всхлипнув, я заглянула Альфе Белых в глаза. Илт пялился на меня, как на щенка в питомнике. Прикидывал, как меня можно приручить и дрессировать. Я тоже прикидывала, как можно увильнуть от главы Белых.

– Лирика, мне жаль, что так получилось с вашей мамой. – В его голосе не было ни капли сострадания. Мне даже показалось, что Илт знает про аварию гораздо больше, чем я. Но подумать об этом я не успела. Он продолжил. Неужели вы так боитесь ездить, что не навещаете отца? Вы что же, так и не виделись больше со свадьбы? А папа вас навещает?

И снова эта нотка осведомлённости. Она меня беспокоила. Илт был мощным и опасным. Мне было неуютно с ним танцевать. Не так, как с Лакстером, хотя он тоже был опасен и будоражил меня. Но с ним даже сердце билось иначе.

Глава Белых был просто властным. Именно я ему была интересна только как способ достижения цели, а не как личность. Тогда и мне его внимание – только опасность.

– Нет. Мы уважаем уединение. Общения с видеосвязью вполне хватает, чтобы поддерживать тёплые отношения. Но при этом мы не вносим сумятицу. Вы же знаете, кто мой папа?

Илт не ожидал, что я буду задавать вопросы. Как интересно. Это потому, что ему никто не перечит, или ему не возражали именно женщины? Глава Белых нахмурился.

– Да, он знаменитый учёный. Его инженерные разработки хорошо известны. Особенно в области регулирующих машин.

На последних словах он сделал ударение, словно давая мне понять, что он всё знает. Осведомлён и допущен. Молодец. Пусть пользуется этими знаниями. Я ему нового не скажу.

– О! Как это приятно! Обязательно расскажу папе, что даже глава Белых о нём слышал. Ему будет приятно.

– Не надо! – горячо возразил Илт, но, сумев взять себя в руки, продолжил спокойно. – Давайте не будем беспокоить вашего отца подобной ерундой. Вы же знаете учёных. Они плохо переносят стрессы, а похвала для них тоже волнительна. Давайте оставим наше восхищение талантами вашего отца втайне. Пусть это будет между нами.

Теперь я чувствовала, что глава Белых был недоволен собой. Он хотел закончить разговор, но мелодия ещё продолжалась. Было невежливо оборвать танец.

Дело было не во мне, а в статусах. Он глава Белых, я – супруга главы Серых. Это могло быть расценено, как неуважение ко всей стае. А тут и перемирие можно поставить под сомнение. А, значит, выторговывать для Серых особые условия.

Белым это было невыгодно. А что выгодно? Зачем Илт всех собрал? Если он уходит с территории, то ему должно быть всё равно, кто заберёт его район. Но он волнуется. Значит, заинтересован в результате передела.

Интересно.

Мы немного потанцевали молча. Илт иногда недовольно поджимал губы. Но не заговаривал со мной. Мне это тоже было на руку. Лучше пусть молчит, чем допрашивает.

– У вашего отца юбилей в этом году. Вы и на круглую дату не соберётесь его навестить?

И снова в голосе что-то нервное. Словно ему срочно нужен был ответ, а я в пятый раз не могла понять вопроса. Я вновь ответила взволнованно, фонтанируя деланным энтузиазмом.

– Что вы! Папа не любит дни рождения. Я поздравлю его по видео связи. Он задует на пирожном свечу, и мы стукнем фужерами о монитор. А потом немного поболтаем и ляжем спать.

– Вы так поздно поздравляете друг друга с днём рожденья? – удивился Илт.

Я едва не зашипела от разочарования своей глупостью. Не надо было знать главе чужой стаи, что и когда я делаю тем более, с человеком, в лояльности которого хотелось бы быть уверенным каждому.

Сообщать Илту, что с днями рождения мы с папой поздравляем друг друга в 0 часов 0 минут, я не собиралась. Решила продолжать нести чушь любой ценой.

– Разумеется. Это наша семейная традиция. – Я видела, что Альфа белых не стремился к диалогу, но информация ему была нужна. Я ехидно наблюдала, как его прижало! Он просто вынужден был спрашивать. А я отвечала, подстраиваясь под легенду. – Дни рождения чаще всего приходятся на рабочие дни. Для папы его изобретения важнее всего в этой жизни. Поэтому мы разговариваем вечером. Чтобы точно не отвлекали дела и сотрудники.

Илт снова помолчал.

– Как вы думаете, Лирика, ваш отец хотел бы активнее сотрудничать с БСС?

Ого, как его прижало! Он даже задал вопрос, за который можно было получить по загривку, и не только от Тэрна.

Я сделала вид, что не понимаю важности разговора.

– Даже не знаю. Для папы важны только его изобретения. А вот с кем он хотел бы сотрудничать, даже предположить не могу. – Я заглянула Илту в глаза с совершенно детской наивностью. – Знаете, учёные совсем другие люди. Иногда мне кажется, что папа даже не догадывается о существовании БСС.

Илт посмотрел удивлённо, но допрос прекратил. А когда закончилась музыка, проводил меня к Шейду, которому я успела сказать спасибо, за помощь. Пасынок буркнул «пожалуйста, в расчёте», до того, как к нам вернулся Тэрн.

Гордон

Тэрну не нравилось мероприятие. Он не мог его контролировать, и это вызывало агрессию. Если приглядеться, можно было увидеть, как муж разогревал тело. Прокатывал небольшую волну от пяток до затылка.

Мы с пасынками рефлекторно отодвинулись от главы стаи. У нас уже были отработаны незаметные движения для такого случая. Серия, вроде бы бесцельных, мелких шажков, перетаптываний с ноги на ногу.

Всё это я провернула, наступая на подол платья и глядя ровно перед собой. Но когда подняла глаза на Чёрных, успела поймать взгляд Лакстера. Сейчас он тоже был напряжённым. Готовым броситься вперёд и рвать.

Кого? Зачем?

Почему-то именно натянутое, как звенящая тетива тело Лакстера, меня успокоило. Словно я понимала, что на моей стороне кто-то появился. Сильный, умный, заинтересованный.

Во мне даже шевельнулась робкая надежда, которую я тут же придавила реальностью происходящего. Заиграла музыка, и оборотни пришли в движение. Тэрн рванулся вперёд. На этот раз его интересовала жена Гордона Лукреция.

Теперь муж мог обменяться спутницей с главой Чёрных без спешки. У Белых в зале не было других мужчин, кроме Илта. Но Тэрн опасался конкуренции со стороны сыновей.

Обдумать это я не успела. Передо мной материализовалась махина в чёрном. Когда я смотрела на Гордона, находясь на расстоянии, он не выглядел столь внушительно. К тому же рядом с ним стоял внушительный Лакстер.

Теперь же я ощутила сразу всё: власть, силу, уверенность. Он был похож на старшего сына, но чего от него ждать я не понимала. Решила просто наблюдать. Это я научилась делать виртуозно.

– Вы позволите.

Гордон кивнул, в приветствии, но слова прозвучали хоть и без угрозы, но с хорошо ощущаемым нажимом. Словно он констатировал факт моего полного подчинения. Альфа. Другого с ними не будет.

– Да, буду рада с вами танцевать.

Глава Чёрных моргнул, словно я сказала что-то неожиданное. Сделал ещё один шаг ко мне, вытянув руки вперёд, и замер. Он держал их согнутыми в локтях, развернув ладони друг к другу.

Было ощущение, что Гордон собрался аплодировать, но я увидела в его взгляде приглашение. Медленно скользнула навстречу, и руки Альфы легли мне на талию. Точно так же, как перед этим, ладони Лакстера.

Прислушиваясь к ощущениям, я не без удивления заметила, что с главой Чёрных комфортно. Он вёл в танце уверенно, но не стараясь подавить. А ещё он, так же как старший сын, тянул ткань платья со спины вперёд.

Прикрывал грудь.

Вопреки утверждению Тэрна, он не пялился на молодое тело. Смотрел с достоинством исключительно мне в глаза, а не на оголившуюся из-за неудачного фасона, грудь.

Скосив взгляд в сторону Лакстера, я успела заметить его губы, изогнувшиеся моментально в едва заметной улыбке.

– Так не пойдёт! – Прервал мои размышления Гордон. – Я не намерен терпеть невнимание партнёрши по танцам. Даже в пользу старшего сына. Даже такой прекрасной, как вы, Лирика. Тем более, такой талантливой.

– Что? – Растерянно уточнила я, повернувшись к Гордону. – Какой талантливой?

– Можете не скромничать. Дочь была вашей поклонницей. Ниира младше и буквально заслушивалась исполнением фортепианных концертов в вашем исполнении. На нескольких мы даже присутствовали всей семьёй. – Гордон посмотрел на меня изучающе. – Сейчас вы бросили карьеру пианистки?

Взгляд чужого Альфы не был издевательским. Он не хотел меня унизить. Возможно, даже вёл обычную, оговоренную протоколом, светскую беседу. Но меня это царапнуло.

В груди стало больно. Я постаралась взять себя в руки, восстановить сбившееся дыхание. Но, то ли музыка была слишком пронзительной, то ли я разучилась общаться с людьми за два года заточения, никак не могла успокоиться.

– Да. Бросила карьеру. – Стараясь сохранить бесстрастное лицо, ответила я тихо.

– Почему? Вы же выиграли несколько крупных конкурсов. Почему не продолжили музицировать? – Гордон нахмурился. – Простите, что не был внимателен к вашему профессиональному пути. Я же не пропустил что-то важное, что вас ранит?

От этого вопроса стало ещё больнее. Я терпеливая. Я умею ничего не чувствовать. Быть бесстрастной, когда кричат, унижают, оскорбляют или даже замахиваются и бьют. Но от участия в голосе Гордона поплыла.

Склонила голову. Наткнулась взглядом на расходящиеся края разреза на и без того голого платья, и едва не завыла от отчаянья. Это было ужасно унизительно! И больно!

Вспоминать, кем я когда-то была становилось невыносимо. Видеть кем стала, ещё тяжелее.

Превозмогая страдания истерзанного сердца, подняла взгляд на Альфу Чёрных. Голову держала прямо. Отвечала, как на экзамене в консерватории, стоя на сцене.

– Нет. Всё в порядке. Просто я вышла замуж и пересмотрела жизненные приоритеты. Быть женой Альфы – ответственное занятие. Можно сказать, что это такая же работа, как пианистка или учитель.

Последнее я сказала потому, что супруга Гордона преподавала в университете. Даже не помню, откуда мне это было известно.

– Но ведь вы не исполняете никакой общественной нагрузки, – упорствовал глава Чёрных, – не встречаетесь с жителями, не проводите благотворительных мероприятий. Даже на наши дни рождения не приехали ни разу. Чем же вы занимаетесь, Лирика?

– Мужем, – закипая ответила я. – Я занимаюсь мужем. Ещё вопросы?

Гордон посмотрел нечитаемым взглядом. Несколько долгих тактов он продолжал вести меня в танце. Когда мелодия близилась к завершению, ответил, – у меня нет к вам вопросов, Лирика. Только проволока для вашего платья.

Глава Чёрных проводил меня на место. Поцеловал руку. Когда его ладонь уже почти отстранилась от моей, я почувствовала, что в ладони осталось что-то небольшое, но твёрдое.

Пока остальные суетились, занимая свои места, я скосила взгляд к ладони. На ней блеснуло серебристое сердечко. Такие в школе делали из скрепок. Я зацепила проволоку за внутренний край рукава. Спрятала.

А подняв голову, увидела Лакстера. Он улыбался глазами.

Давайте развлечёмся

Мне надоело бесконечное интервью, маскируемое под танцы. Единственный, кто не донимал вопросами, стоял напротив и не спускал с меня глаз. Лучше бы спросил, что хотел, и ушёл. Но везение создано не для меня.

Сначала всё было чудесно: любящая семья, знаменитый в узких кругах отец и мама красавица. А ещё музыка, в которой можно было раствориться. Я играла не ради наград.

Это было по-настоящему упоительно, сесть к фортепиано и исполнить что-то берущее за душу. Мне удавалось играть не только на инструменте. Иногда вместе с мелодией я могла пробудить души.

А на главном конкурсе среди молодых пианистов я исполняла фортепианные концерты с оркестром. Это было так волнительно! Так ошеломляюще великолепно чувствовать себя единым организмом с профессиональными музыкантами!

Это было волшебно!

Среди оборотней искусство никогда не считалось престижным. Спорт, вот что по-настоящему уважаемо. Приобщение к прекрасному – удел слабых волчиц, которых подберут сильные самцы. Меня подобрал самый сильный.

Из воспоминаний меня выдернул голос Альфы Белых.

– Решение БСС задерживается. Танцы с таким малым количеством прекрасных девушек будоражат сердца подрастающей смены. – Илт скользнул многозначительным взглядом по отпрыскам Тэрна и сыновьям Гордона. – Боюсь, что они будут скучать на нашем празднике, а мне бы хотелось, чтобы все получили удовольствие.

Тэрн и Гордон непонимающе уставились на Альфу Белых. Было заметно, что они не понимают, куда их ведёт хозяин вечеринки. Но вопросов не задавали. Продавливали Илта молчанием.

Тот ухмыльнулся. Посмотрел сначала на Гордона, потом на Тэрна. Заговорил с таким видом, словно эта мысль пришла внезапно. С вальяжной улыбкой превосходства.

– Я бы не хотел, чтобы в этот важный момент к нам присоединялся обслуживающий персонал. Это поможет избежать соблазнов и противостояний в будущем. Но я думаю, что мы можем обойтись и своими силами. Ведь здесь собрались самые мощные семьи Вулфтауна, значит, у нас достаточно талантов.

Остальные ещё ничего не поняли, а у меня между лопатками кольнуло. Глава Белых запомнил неприятный разговор со мной во время танца и собирался отомстить за то, что я его переиграла на его территории.

От ужаса я распахнула глаза. Поймав мой испуг, напротив напрягся Лакстер. Прищурился и сжал губы в линию. Качнулся вперёд, словно готовясь к прыжку.

Хорошо, что Тэрн этого не видел. Он вызывал на поединок и за меньшие знаки внимания к его собственности. А я, без сомнения, безраздельно относилась к его имуществу.

Как же мне хотелось сейчас оказаться дома. Прикладывать компрессы к синякам, вспоминая, что перед отъездом Тэрн обозвал меня никчёмной глупой коровой, недостойной сопровождать его на важную встречу.

Но сегодня он решил иначе, и я сразу же попалась.

– В нашем прекрасном зале сегодня присутствует талант-ле-вей-шая, – произнёс Илт раздельно, – пианистка. Разве мы можем упустить шанс услышать исполнение знаменитости такого уровня, которую от нас все эти годы скрывал уважаемый Тэрн.

Это было сказано так фальшиво, что и глухой заметил бы подвох. Альфа Белых задумал какую-то интригу, чтобы сделать мне больно. И это ему полностью удалось.

Ниира, приняв слова Илта за чистую монету, восторженно захлопала в ладоши. Гордон, не поворачиваясь к дочери, двинул правым плечом назад. Девушка отшатнулась в сторону от отца.

А когда на неё бросил колкий взгляд Лакстер, и вовсе спряталась за спинами братьев, отойдя вглубь. Это не ускользнуло от внимания Тэрна. Мужа разозлила ситуация, и он резко ответил:

– Лирика здесь в качестве моей жены, а не как, – он сделал паузу, чтобы взглянуть на меня так презрительно, что я поёжилась, – девушка для развлечения гостей. Она. Моя. Жена.

Тишина стала хрупкой. Казалось, одно неверное движение, и закончится не только встреча, но и перемирие. Я чувствовала бешеное сердцебиение где-то в висках и ненависть.

Она опаляла меня сзади взглядами пасынков. Выжигала ядовитыми волнами со стороны Тэрна. Я стояла чуть сзади левого плеча мужа. Глаз его не видела, но и затылком он умел показать презрение.

Илт добился своего. Меня ненавидели или презирали все в этом зале. Даже я сама. Кармина и Иустерия смотрели на меня с недоумённым презрением. В их глазах читался вопрос, чем же я так сильно достала Илта.

Чёрные тоже были мне не рады. Гордон переглянулся с Лукрецией. Та, едва заметно кивнув, отошла за спины старших сыновей вместе с Джаспером. В её взгляде, брошенном вскользь, было раздражение.

Но хуже всего мне было смотреть на Лакстера. Он источал такую ненависть, словно был готов взорваться оборотом в любую секунду. Разрушить хрупкое перемирие накануне передела земли.

И как им всем объяснить свою невиновность ни в амбициях собравшихся, ни в том, что они решили показать своё превосходство за мой счёт. Ведь это проще и безопаснее всего.

– Мы не комедианты, и пришли по делу. Лирика не будет заниматься увеселением гостей, – обрубил Тэрн. – Это не по статусу моей жене. – Муж набычился, качнувшись вперёд. Произнёс, буквально выплёвывая слова. – Она. Моя. Жена!

Меня тряхнуло от напряжения.

Лакстер в ярости сжал кулаки. Но глядя в его злющие глаза, я успокаивалась. Удивительное дело. Он выглядел угрожающе, но мне не было страшно. Наоборот, мне казалось, что я в безопасности.

За его спиной о чём-то переговаривались Лукреция и Ниира. Наконец, жена Альфы Белых коснулась его локтя. Что-то шепнула. Гордон выпрямился и со спокойной улыбкой оглядел присутствующих.

То, что он сказал, заставило моё сердце биться ещё быстрее.

– Поддержу предложение уважаемого Илта. И у меня тоже есть дополнение.

Подловил

Все напряглись. Особенно подобрался Тэрн. Он поигрывал мускулами, как на тренировке, за которой кто-то наблюдал. Муж демонстрировал свои устрашающие мышцы, а меня и запугивать уже не было нужды.

Я уже и так начала мелко подрагивать. Руки прижала по швам, чтобы они перестали ходить ходуном, но толку было мало. Теперь их дрожь я чувствовала сквозь тончайшую ткань платья.

И это ощутимый признак собственного испуга страшил меня ещё сильнее. Перед глазами плыло. Что бы сейчас ни произошло, я останусь виноватой, и наказывать будут меня.

Все взгляды были сосредоточены на Гордоне. Он медленно оглядел собравшихся и скупо улыбнулся Альфе Белых.

– Уважаемый Илт, идея разнообразить наш досуг достойна восхищения. Я присоединяюсь к просьбе в адрес Лирики. – Гордон на секунду улыбнулся, взглянув в мою сторону. От неожиданного внимания моя рука непроизвольно вздрогнула, и я прижала её сильнее. – Однако, было бы несправедливо, что культурная программа ложится на плечи супруги уважаемого Тэрна. Предлагаю, разделить бремя организации нашего досуга.

В зале раздался тихий, но дружный вздох изумления. Теперь все сосредоточились на Гордоне. Мне хотелось почувствовать поддержку. Чтобы муж взял за руку, посмотрел ободряюще, но этого не случилось.

Тэрн расценивал происходящее, как переговоры. Ему и в голову не пришло защищать свою жену Лирику. Он торговался и прессовал только из-за личного авторитета и выгод.

– Что именно вы предлагаете?

В голосе Илта сквозило раздражение. Он был недоволен вмешательством главы Чёрных. В планах вожака Белых было поставить меня на место, а никак не вступать в длительные разбирательства с уступками.

Гордон сделал вид, что не заметил реакции Илта. Продолжил уверенным голосом.

– Лирика, как мы знаем, талантливая пианистка. Но и других семьях есть одарённые.

Повисла пауза. От волнения у меня начала кружиться голова. Перед глазами поплыло. Я мазнула взглядом по стоявшим напротив Чёрным. Изо всей их семьи на меня смотрел только один оборотень.

Он стоял, широко расставив ноги и сжав кулаки. От его фигуры исходило такая уверенность, что я удивлённо моргнула. Нет, внутри Лакстера бушевал ураган. Но всем своим видом он излучал непоколебимость.

И был готов поделиться этим со мной!

Словно опершись мысленно о его сильную фигуру, я почувствовала непоколебимый стержень. Основу, состоящую из мощного фундамента. И то, что всё это Чёрный был готов дать мне, меня потрясло!

– В нашей семье, – продолжил Гордон, – Ниира выступала на международных конкурсах вокалистов. Мы гордимся её успехами. – В зале стало так тихо, словно все перестали не только говорить, но и дышать. Альфа Белых оглядел присутствующих и заговорил снова. – Но и клан Белых нельзя обидеть невниманием. Разве мы можем забыть об одарённости Кармины?

– К чему вы ведёте, уважаемый Гордон? – Голос Илта снова стал спокойным. Теперь он даже немного ехидничал, справившись с раздражением. – Или вы предлагаете нам развлекаться до утра перечислением талантов наших детей?

– Нет, конечно же. Если бы это было так, мы бы не успели закончить утром. – Окружающие хмыкнули. Гордон позволил себе улыбнуться шире. – Я бы так никогда не поступил. Но вот предоставить возможность каждой из перечисленных девушек проявить себя перед тремя самыми уважаемыми семьями Вульфтауна, считаю справедливым.

– А ещё ближе к сути? – уточнил Илт.

Но настроение уже стало не таким тревожным. Все переглядывались, посматривая на остальных больше с интересом, чем с угрозами. Даже каменная спина Тэрна стала не такой напряжённой.

– А, по сути, всё просто. Лирика исполнит что-нибудь на рояле, Ниира споёт, а Кармина подыграет на скрипке. Мы полюбуемся нашими прекрасными девушками и насладимся музыкой.

Кармина что-то прошипела отцу. Я не слышала слов, но по тому, с каким раздражение повернулся Альфа Белых, было понятно, что они оба друг другом недовольны.

Зато Тэрн обрадовался. Он сложил руки на груди и вздёрнул подбородок. После танца они с Карминой расстались не в дружеском расположении духа. Теперь мужа распирало от неприятностей дочери Альфы Белых.

Я просто кожей чувствовала, какая на его лице сейчас мерзкая улыбка. У мужа даже короткостриженый затылок стал высокомерным и ехидно самодовольным.

Мне стало неприятно на этой странной встрече кланов. У меня было плохое предчувствие. А ещё я ощущала дикую, смертельную усталость от своего страха и необходимости терпеть.

Пока договаривались о скрипке и нотах, я совсем поникла. Словно разом почувствовала тяжесть жизни с Тэрном, страха разозлить его и необходимости терпеть боль и унижение.

Опустила голову, стараясь проморгать набежавшие слёзы. Помня, что нельзя показывать слабость, и Тэрн за это накажет, подняла голову. Хотела изобразить отрепетированное безразличие, но не смогла.

Встретилась взглядом с Лакстером. У него были удивительные голубые глаза. Такие же, как мои. Только понимающие. Он словно видел меня насквозь, чувствовал боль и усталость.

А ещё жалел. Был готов успокоить, сказать добрые слова. Защитить от бесконечной угрозы, боли и унижений. Закрыть собой. Помочь, поддержать, спасти.

Чтобы приободрить меня, Лакстер улыбнулся. Я никак не среагировала. Не набивала цену, просто как-то расклеилась и никак не могла собраться. Растерялась в незнакомой обстановке, среди сильных мира сего.

Старшего сына Чёрных не смутило отсутствие реакции. Он хитро улыбнулся и, внезапно подавшись вперёд, подмигнул!

Это было так неожиданно и смешно, что я отпрянула. Всё это было так безобидно и весело, словно кто-то сказал: Бу! И я смогла улыбнуться! Робко, медленно, искренне.

И когда мне показалось, что в зале стало светлее от наших с Лакстером улыбок, Тэрн грубо схватил меня за запястье.

Сделай это, Лири!

Боль.

Когда на моём запястье поверх браслетов сомкнулись безжалостные железные пальцы Тэрна, я едва не взвыла. Синяк поверх синяка. Тот, кто не испытывал этого никогда, не может понять, насколько острее это ощущение.

Но я вытерпела. Молчала, сжав челюсти. Физическая пытка была пока терпимой. А вот моральная раздирала меня не щадя. И это было особенно жестоко. Словно меня снова ломали, но теперь прилюдно.

А ещё мне было жалко той безобидной хрупкой радости, обычной улыбки близкого оборотня. Приятного по духу. Как в детстве, когда можно было дурачиться с друзьями в бассейне или на танцполе.

Я ощущала это так, словно двигалась на дискотеке с толпой друзей. Один из них был симпатичным и улыбчивым. Он пригласил меня на танец, и я уже готова была согласиться. Но на танцпол ввалилось пьяное быдло и, схватив за руку, потянуло за собой.

И ни закричать, ни пожаловаться нельзя, потому что некому.

А ещё, потому что это опасно и для меня, и для того самого парня, который вызвал симпатию.

Мне стало так противно, словно наступили грязным сапогом на акварельную картину с рассветом и лодкой в заливе, которую я рисовала целый год. Впервые решилась показать, а её уничтожили.

Именно это ранило меня сильнее, чем синяки на синяки и шрамы на шрамы.

Тэрн медленно тянул мою руку в свою сторону. Я опустила на секунду глаза, но тут же исправилась. Напротив в полнейшем бешенстве сжал кулаки Лакстер. Стоял, наклонившись корпусом вперёд, решительно сжав кулаки.

Я видела, что старший сын Гордона в одной секунде от оборота. Он готов стать волком и грызться с Тэрном, даже видя, что тот физически сильнее, матёрее.