Генерал моего сердца

– Владка, ты должна собраться и начать думать адекватно! – дёргает меня за рукав Стеша.

– Должна адекватно… – повторяю, как попугай, а у самой в голове просто торнадо из мыслей, идей и сомнений.

Предположим, я плюну на все, обращусь к Говорову, и он согласится. Но хватит ли у него сил противостоять Шелепову? Вдруг я подставлю его, навалю проблемы, которые ему ни за каким фигом не сдались? Хотя, что я о таком переживаю – если не может помочь, то и не станет пытаться…

Но причина ещё и в другом: я боюсь. Боюсь, что Вячеслав посмотрит на меня с тем же равнодушием, как в последний раз, и пошлёт подальше. Скажет что-то типа: "Ты сама нарвалась, дурочка, сама и расхлебывай".

– Тогда что делать? – Стеша сжимает мою руку. – Бежать?

– Да, – говорю это, а внутри всё сжимается от безысходности. – Надо забрать Сашку и уехать. Хотя бы… хотя бы попытаться.

– Куда?

– Не знаю. В деревню к твоей тётке – ты же говорила, у вас с Любаней где-то под Костромой есть родня? Или в другой город. Да хоть в лес!

Голос срывается, в глазах предательски щиплет. Стеша молчит, потом резко обнимает меня:

– Можно и к тётке, она добрая, не откажет. Или… Слушай, у меня есть друг в миграционной службе. Может, он сможет помочь с документами…

Собираюсь согласиться, но здесь в голове молнией проносится угроза Шелепова навредить Марфе за её помощь.

– Нет, – я отстраняюсь и мотаю головой. – Никого не втягивай. И к тёте твоей я не поеду. Потому что, если Шелепов узнает…

Не договариваю, да и не надо – по глазам Стеши вижу, что она понимает, чем это кончится.

Телефон в кармане жжёт, как раскалённый уголь. Шелепов сказал "два дня", но я почему-то уверена, что он уже следит за мной. Возможно, кто-то из прохожих – его человек. Возможно, у моего дома или Сашкиной школы сейчас караулят люди депутата.

– Влада, – Стеша говорит тихо, но чётко. – Если не Вячеслав… тогда остаётся только одно.

– Что?

– Отдать Сашку Шелепову.

Всё внутри немеет. Смотрю на подругу, как на врага и цежу:

– Ты серьёзно?!

– Нет, конечно! – она трясёт головой. – Но… подумай. Если он действительно считает его внуком, то не сделает ему плохого. А ты… ты сможешь бороться за сына, только если будешь свободна.

Я отшатываюсь, как от удара.

– Ты предлагаешь мне отдать сына чтобы… что? Судиться потом? Стеша, ты слышишь себя?!

– Я предлагаю тебе в первую очередь остаться на свободе и не в дурке! – Стеша повышает голос, почти кричит, и из травы рядом с нами испуганно выпархивает стайка воробьёв. – Он убьёт тебя, Влада! Или сломает в психушке, ты сама это знаешь. И тогда Сашка останется с ним насовсем, понимаешь?

Меня трясёт – она права. Чёрт возьми, она права. Но я не могу отдать Сашку.

– Нет. – Говорю это сквозь зубы. – Он не получит моего сына. И меня не получит в жены. Ни за что!

Стеша вздыхает, но не спорит. Неуверенно предлагает:

– Тогда… тогда хотя бы не ходи к нему одна, когда будешь договариваться. Позови меня или Марфу, мы будем свидетелями…

– Да-да, свидетелями… – на это я истерично смеюсь. – У таких, как Шелепов, лучшие свидетели – это мёртвые свидетели. Поэтому спасибо тебе, Стеша, но…

Достаю из кармана телефон и, забыв дышать, ищу в чёрном списке нужный номер. Набираю и когда в трубке раздаётся негромкое, сказанное бархатным голосом: «Слушаю тебя, Влада» – решительно произношу:

– Слава, у меня серьёзные проблемы. Прошу, помоги мне!

Глава 32

– Слава, у меня серьёзные проблемы, – произношу срывающимся голосом, и в трубке повисает тишина.

Господи, Говоров, ну скажи хоть что-нибудь! Его молчание давит, как могильный камень на грудь, и я сжимаю телефон так, что пальцы немеют.

– Влада, где ты сейчас? – наконец раздаётся спокойный голос Вячеслава.

– Возле моего офиса. Во дворе соседнего дома.

– Одна?

– Нет, со Стешей.

Снова пауза. Невыносимо длинная и мучительная.

– Хорошо, оставайся там. Через двадцать минут за тобой приедет чёрный лексус, номер машины я тебе сброшу. Садись в него – тебя привезут ко мне.

– Слава, я…

– Двадцать минут, Влада.

Щелчок в трубке, и он отключается. Я опускаю руку с телефоном и тупо смотрю на Стешу.

– Ну что? – она хватает меня за запястье. – Что сказал? Поможет?

– Не знаю, – честно признаю́сь. – Сказал ждать машину, которая отвезет к нему.

– Ну хоть не послал сразу, – выдыхает Стеша. – Это уже хорошо и внушает оптимизм на пару со спокойствием духа.

Это хорошо? Спокойствие духа? Да меня колотит так, будто я только что пробежала марафон. Что, если он просто хочет сказать «нет» лично, глядя мне в глаза? Или… или решил поиздеваться надо мной за мой прошлый скандал?

– Влад, дыши. Вот протри лицо, ты красная, как свёкла, и мокрая как мышь, – Стеша тычет мне в лицо влажную салфетку.

Я автоматически вытираю лоб и щёки. Зачем-то возвращаю использованную салфетку Стеше и произношу с отчаянием:

– Если он откажет…

– Тогда будем думать дальше, – перебивает она. – Но он не отказал сразу, это что-то да значит.

Элегантный чёрный внедорожник приезжает через девятнадцать минут.

***

Кабинет Вячеслава такой же, как он сам – брутальный, с дорогой обстановкой и слегка пугающий. Да и здание со скромной вывеской на фасаде, в котором кабинет расположен, не добавляет мне ни уверенности, ни спокойствия. Значит, «генерал» – это вовсе не кличка, а звание. Интересно, как в таком молодом возрасте можно дослужиться до такого чина? Вячеславу Говорову ведь лет сорок, наверное, не больше…

Я сижу в кресле напротив его рабочего стола и чувствую себя школьницей, вызванной к директору. Только вот вместо двойки в дневнике мне грозит потерять сына.

– Расскажи всё с самого начала. Без эмоций, если можешь. Только факты, – говорит Вячеслав. Отодвигает стопку бумаг на край стола, складывает руки перед собой в замок и внимательно смотрит мне в глаза.

Сегодня генерал Вячеслав Говоров одет в другой идеальный деловой костюм. Тёмно-синяя ткань облегает широкие плечи так, что даже я, не разбирающаяся в брендах, понимаю: это не просто дорогая одежда. Это что-то из тех сакральных мужских вещей, где цена измеряется не в деньгах, а в часах работы портного. Галстук цвета вороненой стали завязан безукоризненным узлом. Никаких кричащих деталей, только лаконичные запонки, поблескивают на белоснежных манжетах. Плоские часы на руке выглядят так, словно их создали специально под это уверенное запястье. Спокойное, холодное лицо, поза властелина не только этого кабинета – Вячеслав Говоров выглядит так, будто весь мир сделан по его индивидуальному заказу…

Я сглатываю комок в горле и, постоянно запинаясь, излагаю суть: Вадим Шелепов, его угрозы и два дня на раздумья. Вячеслав слушает, не перебивая, на лице каменная маска. Только длинные пальцы с аккуратными ногтями, слегка постукивают по столу, когда я дохожу до части про психушку и тюрьму.

– Старший Шелепов уверен, что это его внук? – первый вопрос, который Вячеслав задаёт, когда я замолкаю. – Мальчик не похож ни на него, ни на его сына, и оформлен как подопечный другой женщины.

– Он убеждён, что Сашка мой сын, а значит точно его внук. Помнишь, я рассказывала тебе, что делала генетический анализ во время беременности? – произношу дрожащими губами.

– Помню, что по результатам этого анализа Вадим Шелепов отправил тебя на аборт, чтобы у его сына в будущем не было проблем, – равнодушно отвечает Говоров. Потом откидывается в кресле и закрывает глаза.

Минута… Две… Пять…

«Он откажет. Сейчас встанет и скажет, что это не его проблемы» – мелькает паническая мысль.

– Слава… – не выдерживаю я.

Он открывает глаза, и моё сердце замирает.

– Есть вариант. Ты выходишь замуж и будешь жить с этим мужчиной и сыном, в качестве жены и мамы, как предлагал тебе Шелепов. Только в этом варианте твоим мужем стану я.

Я так резко сжимаю пальцы в кулаки, что они хрустят.

– Что?! Ты… ты серьёзно? – мой голос дрожит.

– Абсолютно.

– Но… но зачем тебе это? – вырывается у меня. – Ты же… мы же…

– Шелепов не полезет в мою семью, – говорит он просто. – Даже с его связями побоится это сделать и оставит тебя в покое.

– А как… как это будет выглядеть? Наш брак? – осторожно спрашиваю, не понимая, что чувствую от его предложения.

– Мы живём вместе, ты – моя жена. Всё официально.

– И… Ты имеешь в виду…

– Для окружающих мы должны выглядеть как настоящая семья.

– То есть…

– То есть жить вместе, ходить в магазины и на концерты. Держаться за руки на людях. Ты будешь целовать меня в щёку. Всё, что обычно делают нормальные супруги.

– А если… если я соглашусь… когда мы начнём жить вместе?

– Сегодня. Отсюда тебя увезёт мой водитель: ты соберёшь вещи и поедешь в мой дом. Тот самый, куда ты так не хотела ехать несколько днейназад, – его губы сжимаются и намиг мне становится не по себе.

– Уже сегодня?! Так быстро…

– У тебя есть два дня, Влада, – напоминает он холодно. – Послезавтра Шелепов позвонит тебе, но будет разговаривать уже со мной.

Я смотрю в холодные серые глаза мужчины и вдруг понимаю, что это спасение для меня.

– Все нюансы нашего совместного проживания обсудим позже – сейчас у меня нет на это времени, – продолжает Вячеслав. – И еще, Саша официально станет моим сыном.

– Что?! – вскрикиваю я растерянно и испуганно. – Как это понять?!

– Если ты хочешь, чтобы твой сын оказался в полной безопасности, он должен не просто жить со мной, но и по документам стать моим сыном – только в таком случае Шелепов оставит его в покое. Усыновление через суд займёт время, Шелепов о нём узнает, попытается помешать, что нам не нужно. Поэтому поступим по-другому.

– Как? – спрашиваю еле слышно.

– Все записи об опекунстве Марфе будут уничтожены. В базах останется только то, что Саша наш с тобой сын, рождённый вне брака и не девять лет назад, а восемь. Придётся уменьшить мальчику возраст, Влада. Для всех это будет выглядеть так, что ты родила от меня сына, но брак мы не заключали , жили порознь. А недавно, буквально вчера, поженились.

В глазах у меня темнеет. Я цепляюсь за подлокотник кресла, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Это же… Это невозможно. Или для него всё возможно, и он может стереть человека из документов? Как и файл в компьютере.

Чувствую, как по спине ползёт холодный пот. Пальцы сами собой сжимаются, будто я пытаюсь защитить Сашу от этого слишком могущественного спасителя.

– Ты… – голос предательски дрожит, – ты можешь просто переписать реальность? И никто не спросит, куда подевалась Марфа, официальный опекун Сашки? Откуда вдруг взялся отец? Каким образом уменьшился возраст моего сына и почему восьмилетка учится с теми, кто старше его на год?

– Никто не спросит, – мужские глаза темнеют, голос становится жёстким. – А то, что учится с девятилетками – просто у нас с тобой очень умный сын. И да, со следующей недели он будет учиться в другой школе.

А если Вячеслав передумает? Если завтра решит, что мы с Сашкой ему не нужны? Сможет ли он так же легко стереть и нас?В голове взрывается шквал вопросов, один страшнее другого.

И совсем параноидальная мысль – а если… если это ловушка? Если Говоров заодно с Шелеповым…

– Как я могу быть уверена, – вырывается шёпотом, – что через месяц ты не передумаешь? Не… не отправишь Сашу в детдом, а меня – к чёрту? Где гарантии?

Его пальцы резко перестают барабанить по столу.

– Никаких гарантий, Влада, – отвечает наконец. – Ты можешь только выбрать – рискнуть со мной или точно потерять всё с Шелеповым.

– Ты предлагаешь мне продать душу дьяволу, чтобы спастись от другого дьявола, – проталкиваю слова через вставший в горле ком.

Впервые за весь разговор его губы раздвигает подобие улыбки:

– Зато мой ад – с центральным отоплением и охраной. Решай, Влада.

Глава 33

Глава 33

Вячеслав Говоров

– Решай, Влада, выбор за тобой. Ты или доверишься мне, или за тебя всё решит Вадим Шелепов… – произношу, глядя в её настороженные глаза оттенка поздней листвы.

Зелёные глаза… Чуть болезненно колет воспоминание о других глазах, тоже зелёных. Но там зелень светлая, почти прозрачная, русалочья… Да и хозяйка их – блондинка, а у Влады волосы черные. Красивые, и сама она такая красивая, что хочется смотреть и смотреть.

Там в ресторане, где увидел её первый раз, тоже не отрываясь пялился на неё, пока она с подругами усаживалась за столик и делала заказ, хихикая над чем-то. Тот день врезался в память с неожиданной чёткостью, а сейчас ни с того, ни с сего опять встал перед глазами…

Они сидели за столиком в центре зала, и Влада совершенно не замечала моих упорных взглядов. Но не так, как это делают профессиональные «пик ми», демонстративно игнорируя с целью привлечь больше внимание, а просто живя своей жизнью. Даже у ее подружек я вызвал больше интереса, хотя в их системе ценностей вообще не котировался: для холеной Стеши был слишком просто одет, для домовитой Любы – слишком независим. И да, Люба, к тебе у меня теперь имеются вопросы, вернее, один большой вопрос…

В один момент Влада, чтобы скрыть смех, торопливо отпила минералки из бокала, случайно встретилась со мной взглядом – и подавилась. Начала кашлять, но не смутилась, не сделала вид, что ничего не произошло, и даже не начала строить глазки, заметив мой интерес. Влада Сокольская разозлилась. Бросила на меня такой взгляд, что я засмеялся, взбесив её ещё больше. Уставилась на меня в упор и с откровенным возмущением, а я смотрел на неё. Наш немой поединок взглядами длился всего секунд пять, но отлично мне запомнился…

– Слава, я боюсь… Я не привыкла никому доверять, – произносит Влада сейчас, сидя в моем кабинете и шаря по моему лицу тревожными глазами. Облизывает пересохшие губы и не отрывая от меня взгляда, лезет в сумку. Долго в ней шарится. Достаёт стик с бальзамом или бесцветной помадой. Проводит им по губам, заставив меня залипнуть на них и едва не заёрзать, потому что в брюках сразу становится тесно. Бля, Влада, ты специально или это твоя незамутнённая простота?! Я ведь мысленно уже раскладываю тебя на столешнице прямо здесь, в своём кабинете. Потом здесь же на кожаном диване или на ковре…

– Что тебя пугает? – спрашиваю резче, чем хотелось. Резче, потому что, с одной стороны, я понимаю её тревогу и неуверенность – не каждый день тебе предлагают вот так полностью лишиться контроля над своей жизнью и жизнью своего ребёнка. А с другой стороны… Какого хрена, Влада?! Я собираюсь для тебя сделать то, что не делал ни для одной женщины. Да и для мужчин почти не делал, даже для самых-самых, а ты заявляешь, что боишься и не доверяешь мне!

На мой вопрос Влада опускает глаза, смотрит на свои крепко сцепленные руки и молчит. Я вместе с ней рассматриваю её пальцы – длинные, тонкие, с очень короткими ногтями, покрытыми бесцветным лаком. Интересно, почему у неё нет модного дизайна и такая необычная длина? Вроде бы не хирург, не массажист, не пианистка или какие ещё профессии предполагают короткие ногти?

Наконец, она выдавливает из себя то, что, очевидно, мучит её больше всего.

– Слава, я не за себя, я за Сашку боюсь. Ты говоришь, он будет числиться твоим сыном. Но ведь… Вдруг вы не поладите? Что тогда? Я не позволю его обижать, ни за что! И как мы с тобой будем жить – спать в разных комнатах как соседи, у нас будет фиктивный брак…? Всё так сложно! – выдыхает с отчаянием, заметив мой недовольный взгляд и недоумённо приподнятую бровь. В зелёных глазах мелькает что-то подозрительно похожее на слёзы. Нет, Влада Сокольская, только сырость разводить в этом кабинете не надо!

Выхожу из-за стола, подхожу к ней и выдёргиваю из кресла. Обнимаю, притягиваю к себе и пока она растерянно хлопает ресницами, впиваюсь поцелуем в её рот. Проталкиваю язык вглубь, переплетаю с её языком, ласкаю его. Чуть не урча вгрызаюсь в податливо распахнувшиеся губы, пью их сладость. Высасываю поцелуем из её умной головушки все страхи и глупые фантазии насчёт меня и себя – выдумала тоже, как соседи жить!

– Вот так мы будем с тобой жить, Влад. Нормальной семьёй: папа, мама и сын, – рыкаю ей в губы, когда неохотно их отпускаю. – И спать мы с тобой будем вместе, много, часто и в разных позах.

Ловлю её поплывший взгляд и довольно усмехаюсь – уверен, в постельном вопросе у нас точно проблем не будет, Влада Сокольская. Да и с Сашкой мы нормально пообщались, когда встретились у Марфы. Тем более, я пацана никогда не обижу, даже если он меня чем-то бесить будет до чёртиков. После того, что сам пережил в детстве, никогда ни одного ребёнка пальцем не трону. Наоборот, порву любого, кто при мне малыша ударит…

– Влад, давай всё потом обговорим – у меня мало свободного времени. Сейчас ты выходишь из кабинета и сразу едешь за сыном. Вы собираете вещи первой необходимости и перебираетесь ко мне в дом. Все свои и Сашкины документы отдашь водителю, он передаст мне. Много вещей не берите, все, что потребуется, закажем или заберёте из дома позже. С вами будет охрана, а вечером я приеду и проведём совместное совещание на тему нашей дальнейшей жизни, договорились? – говорю всё это, продолжая прижимать её податливое, гибкое тело к себе. Пытаюсь сдержаться, но руки сами лапают круглую попку под тонкими брючками. Вдавливаюсь в мягкий живот каменным пахом, уже представляя, как ночью буду её любить…

Соскучился по ней, пиздец как. Все две недели с последнего нашего разговора со стояком непроходящим проходил. Даже работа, которой как специально навалилось по горло, не помогала не думать о Владе Сокольской… Только задетая мужская гордость не позволила притащиться к ней, а она тоже хороша, даже не попыталась сделать первый шаг ко мне и помириться. Усмехаюсь – за это тоже сегодня ночью спрошу с тебя особо жестоким сексуальным образом, Влада Сокольская. Теперь уже, считай, Влада Говорова.

Дверь за ней закрывается с тихим, почти неслышным щелчком, который всегда выдаёт качественную дорогую фурнитуру— терпеть не могу дешёвку, даже в мелочах. В кабинете повисает тишина, разгоняемая только тихим шелестом работающего кондиционера.

Втягиваю в себя едва уловимый шлейф духов. Лёгкий, ненавязчивый аромат, без той приторной сладости, которой часто злоупотребляют женщины, пытаясь привлечь внимание. Владе это не нужно, возможно, поэтому её духи такие лёгкие и свежие, очень ей идущие.

Влада, Влада… Поворачиваю тяжёлое кожаное кресло к панорамному окну. За стеклом серый, пропитанный осенней сыростью город, по тротуарам, как муравьи, спешат безликие фигуры. Никто из них даже не подозревает, на какую я только что подписался авантюру.

Чёрт возьми, чуть не первый раз в жизни я принял решение, не просчитав предварительно все риски и профиты, не продумав на много шагов вперёд свои действия и все возможные варианты развития событий. Не подцмал о последствиях: даже не задумался, во что это может вылиться для меня лично и для моего ведомства. Потому что, стоило услышать в трубке ее срывающийся голос и слова: «Помоги…», и всё, решение уже было принято – что бы с ней ни случилось, что бы от меня ни требовалось, я сделаю это.

Усмехаюсь – никак стареешь, генерал Говоров? Сентиментальным становишься, на женские слёзы ведешся и бросаешься спасать первую попавшуюся прекрасную даму, не думая о последствиях. И сам себе отвечаю: Влада Сокольская – не первая попавшаяся, она моя.

Шелепов – старая гиена, но даже гиены не суются в клетку к тигру. Когда он узнает, что мальчик теперь мой, то отступит. И сделает это не из страха, а из трезвого расчёта. Война со мной обойдётся ему дороже, чем амбиции по поводу внебрачного внука и желание обрести наследника вместо по идиотски помершего сына. В конце концов, Вадим Шелепов ещё не так стар. Хочет наследника – пусть выберет здоровую молодую женщину, которая родит ему ребёнка. А Сашка мой, вернее, наш с Владой.

Сжимаю кулак до хруста костяшек, чувствуя, как под кожей бежит удовольствие. Я видел, как её глаза начинали сиять, а голос смягчался, когда она говорила о сыне. И как пальцы сжимались в кулаки при одном лишь намёке на угрозу в его адрес. Влада Сокольская хорошая мать…

Сашка. Умный мальчишка. При встрече не начал заискивать, не пытался понравиться, но и не дичился – держался солидно и на равных. Мне кажется, я был таким же в его возрасте, только у сына Влады взгляд не такой колючий, как был у меня. Ещё он любит модельки машин… Хороший пацанчик, слишком хороший, чтобы отдать его в лапы уроду Шелепову.

А наш брак с Владой – формальность, бумажка. Тактический ход.

Но… Провожу ладонью по лицу, чувствуя непривычную усталость. Правда в том, что я мог решить её проблему десятком других способов. Запугать Шелепова. Убрать его физически. Переправить её с мальчиком за границу и там спрятать, пока депутат не успокоится и не перестанет искать. Или навсегда их там оставить, если Влада захочет. Но я выбрал другой путь. Почему?

Ответ приходит сам, неожиданно чёткий…

Беру со стола телефон, набираю номер. Когда на том конце отвечают, коротко бросаю:

– Готовь документы и базу. И по женщине, и по мальчику.

Завершаю звонок – всё, дело начато. Сегодня Влада с Сашкой переедут ко мне, и уже завтра официально будут зваться «Влада Сергеевна Говорова» и «Александр Вячеславович Говоров». А я стану враз и мужем, и отцом – охренеть, однако.

Отвлекаюсь от своих мыслей на телефонный звонок. Подписываю принесённые ординарцем документы, затем провожу совещание… День продолжает катиться своим чередом, не оставляя времени на рефлексию. Только где-то на подкорке приятным фоном мерцает предвкушение сегодняшнего вечера.

За окном начинают сгущаться осенние сумерки, намекая, что рабочий день идёт к концу, когда на пороге кабинета вырастает мой ординарец. Докладывает:

– Товарищ генерал, с проходной звонят – некий Вадим Викторович Шелепов рвётся к вам на приём. Вроде депутат какой-то, мандатом размахивает.

Усмехаюсь – быстро гондон понял, что птичка улетела, и сообразил, куда бежать с претензиями. Делаю ординарцу знак пропустить ко мне визитёра. Ну что же, депутат Шелепов, давай сразу расставим точки над всеми интересующими тебя буквами алфавита, чтобы у тебя не осталось иллюзий насчет Влады Сокольской и ее сына.

Глава 34

Дом Вячеслава оказывается совершенно не таким, как я представляла.

Не знаю почему, но я ожидала увидеть что-то стеклянно-модерновое, с панорамными окна