Генерал моего сердца

Медленно иду к машине – надо поздороваться, забрать Сашку, накормить и всё такое, что положено делать заботливым матерям и хорошим жёнам. Ладно, пусть мои мечты оказались мыльным пузырём, а чувства никому не нужны, но… Но я тоже буду отрабатывать свой долг заботливой жены.

– Привет. Сашка заснул по дороге. Если сейчас не проснётся, то отнесу его сразу в кровать – пусть уже до завтра дрыхнет, – опережает мои вопросы Слава, когда я подхожу.

Неожиданно сгребает вместе с пальто, приподнимает и прижимает к себе. Его сосредоточенное лицо оказывается прямо перед моим. И мы снова замираем, глядя друг на друга. И снова в моём сердце распускает лепестки предательская и глупая надежда.

– Зачем вышла без одежды на мороз? – хрипло звучит вопрос мужа. И я отвечаю внезапно севшим голосом:

– Тебя… вас встречать.

– Простынешь.

– Не успею. Да и не так уж холодно.

– Всего минус десять. Совсем не холодно, – глаза Славы темнеют и он, так и не отпуская моего взгляда, несёт меня к крыльцу. – Быстро в дом. Мне жена здоровая нужна.

– Зачем? – спрашиваю совсем хрипло. – Зачем здоровая?

– Любить тебя сейчас буду. Только сына уложу, – слышу ответ, от которого у меня начинает плыть в голове.

Открываю рот, чтобы сказать что-то правильное, например, что сама уложу, но Слава уже вваливается в холл. Ставит меня на ноги, обнимает мой затылок ладонью и тянет к себе. Шепчет в мои растерянно приоткрывшиеся губы. – Хватит уже дурить, Влад. Мы с тобой муж и жена, и никаких других у нас быть не может, поняла? У меня никого нет и не будет. А у тебя… если будет… ноги ему выдерну. А тебя в нашей спальне запру и буду трахать, пока всю дурь из тебя не вытрахаю. Поняла?

– Это ты угрожаешь или обещаешь? – вылезает из меня вопрос, и всё внутри скручивается в тугие сладкие пружины. Зачем он это говорит? Зачем? Я же поверю!

– Предупреждаю о рисках и очерчиваю перспективы, – его губы почти касаются моих, и в следующую секунду мы уже целуемся. Жадно, отчаянно, сладко. Кусаясь, рыча и стукаясь зубами. Проталкивая языки в рот друг другу, чтобы захватить как можно больше. Чувствовать как можно ближе. Пробраться как можно глубже.

Я хватаю его за плечи, дёргаю за короткие волосы на затылке. Он вдавливает меня в стену и вот уже пальто на полу, а моё домашнее платье задрано почти до шеи. Слава рычит, мнёт мою грудь, а мои руки торопливо шарят на поясе его горнолыжных брюк, пытаясь расстегнуть молнию. Она не поддаётся, и я чертыхаюсь и почти скулю от нетерпения.

И со стоном облегчения выдыхаю, когда его член сам выпрыгивает мне в руку. Горячий, налитой, готовый брать меня здесь и сейчас. Я не могу удержаться и сильно сжимаю пальцы вокруг гладкого ствола, как музыку, слушая хриплое Славкино шипение и маты сквозь зубы: "Блядь… Что же ты творишь со мной?!".

В следующую секунду взлетаю в воздух, вбиваюсь лопатками в стену, и Слава резким толчком входит в меня. Ахаю от этой неожиданной и такой сладкой атаки, от чувства моментальной и долгожданной наполненности. Скулю, скребу ногтями по жёсткой ткани его горнолыжной куртки. Закатываю глаза от удовольствия и с хрипом вталкиваю воздух из лёгких в такт каждого мощного толчка внутри меня.

И никакие мудрые мысли, что надо остановиться, потому что Сашка в любой момент может появиться и увидеть нас, мне не приходят. Просто не могут пробиться сквозь эйфорию, наполняющую мою голову, сердце, всю меня. Не способны проникнуть в невыносимую сладость момента, которого я, оказывается, так ждала и хотела…

– Владка, красивая моя девочка! Что же ты так долго мурыжила меня, стервочка маленькая, – сквозь гул в ушах пробивается хриплый голос. И тут же слышу ещё чей-то голос, жалобно хрипящий: «Потому что люблю тебя, дурак!» – и с ужасом понимаю – это мой голос. Это я только что призналась в любви мужчине, которому эт не нужно.

Но уже поздно, и я слышу резкий выдох, а толчки в моём теле становятся ещё яростней, ещё глубже. Слава что-то рычит, а потом кусает в шею. И это так неожиданно, и так больно – сладко, что мир вокруг взрывается тысячами хрустальных кусочков. Разлетается, а потом осыпается на меня колким дождём, и я слепну и глохну, сотрясаясь в агонии оргазма.

Глава 50

Перед глазами всё плывёт. Зрение – как сквозь толщу воды. В ушах звенит, тело ноет и дрожит, каждая мышца расслаблена и напряжена одновременно. Я рвано дышу, пытаясь поймать воздух, который Слава будто выбил из меня последними, самыми яростными толчками.

Он всё ещё прижимает меня к стене своим твердым, горячим телом, не давая сползти на пол. Тяжело дышит в шею, его губы прижаты к моей мокрой коже, и я чувствую, как бьётся его сердце – гулко, часто, прямо мне в грудь.

– Господи… – сипло выдыхаю, и мои пальцы разжимаются на его плечах. – Сашка…

Мысль о сыне врывается в сознание, разгоняя негу и томность. Как хорошо, что он не застукал нас… Представляю, что это могло случиться, и меня бросает в жар – совсем я ополоумела. Обо всём забыла, стоило Славе коснуться меня. Хриплю:

– Надо посмотреть, как он…

Слава медленно, будто неохотно выходит из меня, и на внутреннюю сторону бедра стекает тёплая, густая струйка.

– Тихо, не суетись, – его голос низкий и хриплый, звучит у моего виска. Горячая ладонь проходится по спине, успокаивающе, нежно гладит. – Думаю, Сашка проспит до утра – на базе их укатали так, что он до машины едва дополз. Только сел и сразу отрубился

Слава отстраняется всего на сантиметр, чтобы посмотреть мне в лицо, а я ощущаю разделение наших тел, как потерю. Его глаза все еще тёмные, почти чёрные, полные того дикого огня, что и минуту назад. В них нет и тени сожаления или смущения, только удовлетворение и какая-то первобытная уверенность. И самодовольство.

– Ты смотришь, как неандерталец, затащивший в свою пещеру самую красивую самку стаи, – хрипло шучу.

– Так и есть – я неандерталец, а ты красивая, – фыркает он довольно. – Я сейчас принесу Сашку.

Разжимает руки, позволяя мне сползти по стене на пол. Осторожно, ласкающими движениями поправляет моё сбившееся под грудь платье. Наклоняется и разглаживает подол по моим подрагивающим от неутихшего удовольствия бёдрам.

Ленивым движением прячет член в брюки, застёгивает молнию. Действует спокойно, будто не он только что взахлёб трахал меня у стеночки в собственном холле.

Обнимает моё лицо ладонями, притягивает к себе и целует. Уже не так жадно, как недавно, а медленно, глубоко, словно смакуя мой вкус.

Его язык скользит по моим губам, заставляет их приоткрыться. Он снова входит в меня, но теперь только в поцелуе. Это сладкое, почти мучительное проникновение. У меня перехватывает дыхание, и я думаю, что ни один мужчина в моей жизни не целовал меня так. Так… будто ему жизненно необходимо забрать себе каждый мой вздох, каждую мою частичку, всю меня. Так, будто он утоляет самую сильную жажду.

Или я опять себе всё придумываю, и это обычный поцелуй, который он подарил бы любой женщине? Особенно одной зеленоглазой фее…

Слава отпускает мои губы, и я не успеваю ничего сделать, как по моей щеке скатывается предательская слеза. От избытка чувств, от страха и этой дурацкой, непобедимой надежды.

– Стой тут, – приказывает негромко мой генерал. Проводит больши́м пальцем по щеке, смахивая слезу. Снова быстро целует в губы и выпрямляется. – Не вздумай больше полуголая выбегать на улицу. А лучше пока расстели Сашке постель.

– У него всё готово… Я заранее расстелила, знала, что приедет уставший, – под пристальным Славкиным взглядом у меня отказывает голос и слова выходят из меня сипением.

Он кивает и выходит за дверь, а я прислоняюсь к стене, всё ещё не в силах выровнять дыхание. Через несколько минут возвращается: Сашка, прижавшись щекой к его плечу, крепко спит. Беззащитный, с длинными ресницами, лежащими на щеках. Такой маленький в больших мужских руках, что сердце сжимается от нежности и умиления.

Слава идет в сторону детской, я семеню за ним, стараясь не топать. Он заходит в комнату, и ловко, с невероятной для его комплекции аккуратностью укладывает Сашку в кровать. Я подскакиваю и шепчу: – Давай я раздену его. Ты иди, Слав, если тебе нужно…

– Давай помогу, – также шёпотом отвечает он и мы в четыре руки начинаем раздевать расслабленно раскинувшееся тельце сына. Когда Сашка остаётся в одной футболке и трусишках, я накрываю его одеялом. Наклоняюсь поцеловать, а он приоткрывает сонные глазёнки. С трудом фокусирует взгляд на моём лице и вяло улыбается.

– Мама… Надо вставать? В школу?

– Спи, спи, солнышко, до утра еще далеко, – шепчу, целуя его.

– Ма-а-ам, зря ты не поехала на базу. Так здорово было… – сонно бормочет он. – Знаешь, Слава назвал меня сыном. Наверное, мне тоже нужно его папой называть, да? – И снова проваливается в сон, уткнувшись носом в подушку.

– Наверное, надо, – шепчу в ответ, хотя знаю, что Сашка уже не слышит. Смотрю на него, и у меня перехватывает дыхание, а в груди щекочется тёплый, пушистый комочек. Может, Слава не просто терпит его присутствие, не просто исполняет свою клятву моему отцу? Может, у нас всё-таки что-то получится? У нас троих?

– Слава… – начинаю я, хотя голос срывается. Хочу поблагодарить и признаться, что это очень важно для меня. – Я… Спасибо, что ты… За то, что ты так с моим сыном… И ещё я хочу поговорить с тобой насчёт нас…

Но он не даёт мне договорить. Подхватывает меня с Сашкиной кровати, прижимает к груди. Его губы снова захватывают мой рот в жадном, влажном и требовательном поцелуе, заставляя забыть обо всем.

Когда воздух в наших легких заканчивается, отрывается от моего рта. Хрипло шепчет:

– Потом. Все разговоры потом, Влад, я жутко по тебе соскучился, – и снова захватывает мой рот. Не разрывая поцелуй, вываливается в коридор и несёт меня… куда-то. Я обнимаю его за шею, проталкиваю пальцы под высокий ворот свитера, глажу выступающий позвонок, царапаю ногтями кожу.

– Ведьма… – шипит Славка, вздрагивая от моего прикосновения. Сильнее притискивает меня к себе и пинком открывает дверь в… спальню, наверное. На самом деле мне всё равно, куда он меня принёс: пусть хоть в ванную, хоть на кухню, хоть снова поставит в коридоре у стеночки и отымеет до искр перед глазами…

Это оказывается спальня. Дверь за нами захлопывается, и через мгновение я на спине лежу на кровати. Жадным взглядом смотрю, как Слава торопливо сдирает с себя одежду. Горнолыжные брюки, свитер, футболка летят на пол. За ними трусы, и он обнаженный идёт к кровати. Мускулистый, уже возбужденный, полностью готовый…

Ловит меня за ногу, тянет к себе. Потом перехватывает меня, словно мягкую игрушку, и моё платье куда-то исчезает. Трусов на мне тоже уже нет, и я совершенно голая таю под стремительно темнеющим взглядом своего мужа. Ещё мгновение и сверху меня сладко и крепко, так как нужно, придавливает тяжёлое мужское тело.

Глава 51

– Ой, Владка-а! Как я рада, что ты меня простила! – Стеша крепко обнимает меня и, кажется, я слышу короткий всхлип.

Честно говоря, у меня, у самой глаза мокрые – расчувствовалась что-то. Ещё с той минуты, как Стеша позвонила. Попросила прощения, сказала, что была дурой и призналась, что не может жить вот так, без нашей с ней дружбы.

Я простила, конечно. И встретиться согласилась. Ну да, слабовольная, мягкотелая, согласна. Но мне и правда было жутко плохо без Стеши. С её сестрой я до сих пор не готова возобновлять отношения, но Стеша ведь и не так виновата передо мной, как Любаня, которая сознательно сдала меня Шелепову-старшему.

А Стеша… Ну сболтнула лишнего Олегу, но она ведь не знала, кто он. Ну наговорила мне фигни всякой, обидевшей меня на тот момент… Но я поразмыслила над её словами и поняла, что со стороны мои разговоры об агентстве, действительно, могли выглядеть такими, как подруга о них сказала – бесконечными и самодовольными.

Я даже со Славой на этот счёт посоветовалась. Он меня выслушал и сказал: «Влад, ты же сама говорила, что агентство, – это твоя жизнь. Не сын, не муж, не подруги… Вот и делай выводы, как ты о нём могла говорить».

Мне в этот момент в голосе мужа послышалась… не обида, нет… Но что-то такое, заставившее меня начать подлизываться к нему, чтобы успокоить. Удачно, кстати, подлизалась – до сих пор между ног приятно тянет, и щёки розовеют, стоит вспомнит, что Слава со мной тогда проделывал…

И выводы насчёт Стеши я тоже сделала, так что сейчас мы в нашем любимом кафе возле моего офиса. Обнимаемся и дружно всхлипываем.

– А ты похорошела, Владка! – игриво тянет Стеша, внимательно разглядывая меня, когда мы делаем заказ и официант отходит. – Похоже, твой генерал взялся за тебя как надо. И сколько надо, и где надо! Вот чувствуется в нём умение стратегически мыслить, брать крепости штурмом и покорять своей харизмой мирное население на завоёванных территориях. Кстати, у него нет холостого сослуживца, такого же умелого и в похожих чинах?

– Понятия не имею, – пожимаю плечами, только сейчас сообразив, что про работу мужа практически ничего не знаю. – Те его друзья, с кем я познакомилась, все сплошь мирные бизнесмены. К тому же, поголовно женатые и с детьми. Слава среди них единственная белая ворона был, пока… пока мы не поженились.

– Жа-а-аль! А я уже губу раскатала – поняла, что в последнее время мне оченно нравятся парни с военной выправкой.

Стеша подаётся ко мне и, стрельнув по сторонам глазами, шепчет:

– Владка, признавайся, у твоего Говорова ТАМ тоже как надо выправлено?

– Это как? – не понимаю я.

– Ну как, как! Длинный, крепкий и прямой, как флагшток у знамени полка? Или толстенький и мощный, как снаряд «Орешника»? Или скорострельный, как многозарядная гаубица…

– Стеша! – я начинаю махать на неё руками, пытаясь не заржать и не покраснеть. – Да ну тебя! И где ты таких терминов набралась – «скорострельный»… «многозарядный»…?

– Смотрела передачи телеканала «Звезда», – подруга складывает сочно подведённые губы в аккуратную подковку и скромно хлопает ресницами. – Ну так что, какая боевая единица твой Говоров?

– Он… Он… Стеша, он… – у меня не получается сказать хоть что-то вразумительное, чтобы описать то, что чувствую к своему мужу. Краснею, отворачиваюсь к окну – нет, я даже слов таких не знаю, чтобы назвать ту нежность, щенячий восторг и какое-то нелогичное восхищение, которые испытываю к Вячеславу Говорову.

И уж, конечно, никогда не расскажу ничего о том, как он занимается со мной сексом. Потому что это вообще описать нельзя. Никак. Это можно только почувствовать… Можно растаять, как снежинка, от прикосновения его рук. Вспыхнуть, как сухое полешко в языках пламени от его поцелуев. Разлететься на мириады атомов, когда он доводит тебя до умопомрачительного оргазма и кончает в унисон с тобой…

– Та-а-ак, понятно! Ты в него влюби-илась! – зловещим голосом тянет подруга.

Я сокрушённо киваю:

– Влюбилась…

– А почему лицо такое похоронное? Вроде как радоваться надо… Или… Владка, у вас что, не взаимно? – Стеша в жалостивом ужасе округляет глаза и рот.

Я начинаю возить по скатерти пальцем. Вспоминаю, что так и не спросила Славу про его клятву моему отцу. Не решилась… Потому что если он признается, что да, женился на мне чтобы исполнить своё обещание, то…

То мне останется только пойти и уже навсегда утопить в унитазе свою надежду. Ту, которая так смело расправила крылья в ночь после поездки Славы и Сашки на базу.

Признаюсь:

– Не знаю, Стеш, взаимно или нет. Он мне про свои чувства ни разу ничего не сказал.

– А что сказал? – подруга ещё шире распахивает глаза.

– Сказал, чтобы я завязывала столько работать. Посоветовал продать агентство и заняться семьёй. Ребёнка родить, лучше двух, – перечисляю основные пункты нашего недавнего со Славой разговора, когда мы… не поссорились, нет, конечно. Но осадочек неприятный у меня остался. Да и у Славы, похоже, остался…

– А ты? Согласилась бросить своё любимое детище? – удивляется Стеша.

Мотаю головой: – Нет, ты что! Как я могу агентство оставить или продать непойми кому?! Сказала, чтобы не надеялся.

– А он?

– Ответил, что всё равно добьётся своего. На этом и разошлись, каждый при своём мнении.

– Ничего, договоритесь как-нибудь, – оптимистично машет руками Стеша. Поворачивается к окну и восклицает: – Ты смотри, опять твоя секретарша с работы удирает.

Я перевожу взгляд на тротуар напротив кафе – там, призывно выставив ножку в сапоге на шпильке, стоит Катенька, моя секс-бомба секретарь. Кутается в модное пальтишко, стоимостью примерно, как три её месячных зарплаты. Сумочку "Кочинелли" за две тысячи у. е. к боку прижимает.

– Опять удрала с работы раньше времени. Думает, что я уже не вернусь в офис и не спалю её, – пыхчу недовольно.

Откидываюсь на спинку стула, давая возможность официанту расставить на столе наш заказ. Попутно обдумываю, какие воспитательно-карательные меры применить к Катеньке за её побеги с рабочего места.

Так увлекаюсь своими мыслями, что не сразу слышу, как Стеша присвистывает, продолжая смотреть в окно:

– Ты смотри, опять тот же самый лексус за ней приехал. Видать, кого-то богатенького зацепила твоя секретуточка – я недавно видела в каталоге ценник на эту модель. Охренительный ценник, скажу я тебе. Тем более, цвет такой необычный, золотистый.

– Золотистый? – я резко поворачиваю голову к окну и успеваю увидеть, как от обочины отъезжает знакомый до боли автомобиль. Действительно, необычный цвет, золотистый перламутр…

Чашка в моей руке начинает дрожать так сильно, что кофе выплёскивается на блюдце и брызги летят на Стешу.

– Ай! Владк, ты чего? – вскрикивает она, потирая руку в том месте, где на кожу попали обжигающие густые капли. Торопливо стирает их салфеткой и прослеживает за моим взглядом. – Владка, что с тобой? Ты что, знаешь эту машину… в смысле, знаешь, чья она?

– Да… кажется, знаю. Это лексус моего мужа, – произношу я мёртвым голосом. И себя в этот момент чувствую тоже абсолютно мёртвой.

Глава 52

– Не может быть, Владка! Это точно не твой муж – мало ли в столице таких машин? Да полно их, точно тебе говорю! – принимается убеждать меня Стеша. – Тем более, не стал бы он так палиться, сажая любовницу в машину прямо под окнами твоего офиса! Вдруг ты выйдешь или в окно выглянешь?

– Да, наверное, – соглашаюсь я, решив не напоминать подруге, что окна у меня выходят на другую сторону от дороги. Да и выхожу из офиса в рабочее время я редко, и Слава об этом прекрасно знает. Вместо этого машу официанту, чтобы заменил мне кофе и протёр стол.

Дальше мы едим свои мегакалорийные тортики – но "раз в месяц можно, правда ведь? Не каждый день мирятся две поссорившихся насмерть подруги, это дело нужно отметить"… Стеша рассказывает, что встречается с новым мужчиной, «обалдеть каким интересным».

– И ты представляешь, только я с Никитой сходила на первое свидание, как Костик, мой бывший, нарисовался! Неправ был, говорит, когда решил отпустить такую женщину, как ты, – смеётся подруга и кокетливо дует губы. – Не знаю, что и делать теперь. Мне и Никита нравится, и Костик уже почти родной стал за полтора года.

– Говорят, дважды в одну реку не входят, – вспоминаю старую пословицу. – Может пока не спешить с принятием решения?

– Да я и не спешу, мотаю Костику нервы и завтраками кормлю. Ничего, пусть прочувствует, какое сокровище потерял, – отмахивается Стеша.

Я слушаю её весёлую болтовню про двух мужиков, из которых она не может выбрать лучшего. Улыбаюсь. Задаю правильные вопросы в правильных местах и со стороны выгляжу напрочь отбросившей мысль о возможном романе моей секретарши с моим же мужем.

Но на самом деле я вся там, в этих тяжёлых, тягучих, как загустевший мёд, мыслях. Славина это была машина, или нет? Если да, то сколько продолжается их роман? Ведь Стеша уже видела Катеньку, сбежавшую с работы и садившуюся в какое-то крутое авто. И было это… месяца два назад.

Неужели Слава всё это время работал на два фронта? То есть, я и Сашка – для очистки совести и выплаты нравственного долга моему отцу. А Катенька для души, сердца и тела, так, что ли?

Но зачем тогда всё то, что он проделывает со мной в постели, ванной, сауне, на кухне? В холле тоже – уже два раза было, помимо того случая, после поездки на базу…

Зачем все эти слова про ещё одного ребёнка, а лучше, двух? Про «бросай своё агентство и занимайся домом»? Зачем я ему? Взял бы Катеньку: уж она с радостью начала бы рожать ему маленьких Говоровых одного за другим и даже не смотрела в сторону работы!

Или статусному мужчине, генералу Говорову жена нужна под стать имиджу: образованная, чего-то добившаяся в жизни своими силами, с хорошими манерами и умненькая? Такая, за которую в обществе его друзей-бизнесменов стыдно не будет? Вон, у его друга Платона Вяземского жена – бывшая балерина. У второго друга, Яниса Славинова, супруга – крутой психолог. Даже Амалия, фея зеленоглазая, оказалась дамой не просто так: воспитанная в детском доме, без высшего образования и связей, она до встречи со своим мужем тоже кое-чего достигла и очень органично вписалась в их компанию.

В этом смысле Катенька, кроме того, что натуральная блондинка, молоденькая и хорошенькая, ничем особо похвастаться не может. Работает она нормально, да, но вверх, хотя бы в личные помощники, совершенно не рвётся. Учиться больше не желает, ей и средней школы достаточно. Стремиться к чему-то, кроме как выйти замуж за богатенького мужика, Катя явно не собирается.

Живёт на съёмной квартире, которую делит с ещё тремя девочками. Речь у неё, мягко говоря, не самая грамотная. Да и в ножах–вилках и прочем застольном этикете катастрофически путается. Настолько путается, что предпочитает есть то, что можно брать просто руками: пиццу, хот-доги, пирожки. Именно поэтому я никогда не беру её с собой на переговоры или встречи, где предполагается фуршет. В такие места, если мне требуется помощник, со мной ездит Маша…

В этом месте я обрываю себя – хватит перечислять недостатки Катеньки! Дело-то не в ней. Вообще не в ней! Не она, так другая появится, если мой муж… Если это он забрал её с работы сегодня. Если я у него для статуса и совести, а для тела и удовольствия ему нужно что-то другое.

Но вот наш с ним секс… Он в эту схему вообще не вписывается!

– Стеша, извини, мне нужно срочно сделать один звонок, – прерываю подругу, с увлечением рассказывавшую про какую-то выставку дизайна, на которую она ходила недавно. Вскакиваю и, зажав телефон во внезапно вспотевшей ладони, торопливо иду к туалетам.

Спрятавшись за кадку с каким-то разлапистым цветком, набираю номер.

– Слава, это я, – говорю, когда в трубке раздаётся бархатное «слушаю».

– Понял, Влад. Что хотела? – в его голосе мне чудится напряжение. На фоне у него играет музыка и раздаются позывные известной радиостанции. Значит, он в своей машине – обычно он слушает именно эту радиоволну…

– Ты сможешь заехать за мной после работы?

– А что с твоей машиной?

– Мне показалось, у неё… что-то застучало, – говорю первое, что приходит в голову. – Хочу её на сервис загнать, пусть посмотрят.

– Влад, я сегодня поздно вернусь – дела до самой ночи, – после короткой паузы получаю ответ, остановивший моё сердце. В левой половине груди становится холодно-холодно, и я начинаю хватать воздух широко открытым ртом, пытаясь выгнать из себя эту стужу.

– Ладно, тогда такси возьму, – слова выходят легко, но я вижу, как вместе с ними выдавливаются ошмётки моего сердца.

– Я могу прислать Ивана: он привезёт Сашку из школы и съездит за тобой, – предлагает муж.

Качаю головой, будто Слава может меня увидеть:

– Нет, не надо. Может, мне просто показалось, что в машине что-то стучит. Пока.

Слава что-то ещё говорит, но я уже сбрасываю звонок и отключаю телефон. Несколько секунд бессмысленно таращусь на зелёные и толстые, похожие на пластиковые, листья цветка. Может, и правда, ненастоящие?

Провожу по ним пальцами – нет живые. Странно, как может что-то быть живым, когда я сама умерла?

– Ну что, позвонила? Всё в порядке? – встречает меня вопрос Стеши, когда я возвращаюсь за столик. И взгляд у неё сканирующий, словно она точно знает, что у меня всё в непорядке.

– Да, всё хорошо, – навешиваю на лицо беззаботную улыбку и перевожу тему:

– Как у Любани дела с Севой?

Мне вообще неинтересно, что там у них, но нужно отвлечь Стешу от разглядывания моего лица. Срабатывает: она подпирает щеку кулаком и тяжело, по-бабьи вздыхает.

– Как, как?! Никак! Эта дура взяла ещё две подработки и теперь с утра до утра делает балансы и подводит сальдо с бульдо, чтобы заработать на их «с Севочкой будущее счастье». Это её слова, если что, не мои! Дура конченная!

– Дура, – соглашаюсь. – Нельзя идти на поводу у мужских хотелок. Сегодня ему денег больше подавай. Завтра потребует грудь увеличить. Послезавтра нос переделать. Потом носки ему гладить…