Полная версия
Дневник девочки. Биографические очерки о трех поколениях одной семьи
Дневник девочки
Биографические очерки о трех поколениях одной семьи
Светлана Семенова
© Светлана Семенова, 2025
ISBN 978-5-0067-1814-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Биографические очерки о трех поколениях одной семьи
Автор благодарит писателей за помощь советами при создании и редактировании текстов ряда очерков: Кайсарову Людмилу Ивановну, Евсеева Бориса Тимофеевича и членов Клуба выпускников ИЖЛТ – Институт журналистики и литературного творчества
РЕБЕНОК В ШОКОЛАДЕ
19 августа 1971 года
Четверг. В Уфе +29° С, без осадков.
12 часов дня. Сегодня мой день рождения, исполнилось 11 лет и через 11 дней я иду в пятый класс. Гости явятся в субботу. Наверное, опять шоколада нанесут, цветов, что поставить будет некуда. Если кому-то говорю, что не люблю шоколад и цветы, то не верят! Моя мама Ираида Михайловна, учительница биологии, разводит цветы, возится с утра до вечера.
Фи! Опять соседи магнитофон завели, гоняют целыми днями одну и ту же катушку. Песни, хоть и новые, но из-за соседей уже набили оскомину: «Надежда – мой компас земной, а удача – награда за смелость»; «Люди встречаются, женятся»; «Червона рута»; «А эта свадьба, свадьба».
О! Надо не забыть, что 28 августа в 22.35 будет по телику Одиннадцатый международный фестиваль эстрадной песни в Сопоте; передача из Польши в записи.
Если бы у меня был магнитофон или проигрыватель нормальный, то завела бы сейчас музыку из новых фильмов: «Джентльмены удачи» – зимой смотрели в кинотеатре, а в июне – «12 стульев» с актёром Гогиашвили и комиками Пуговкиным, Филипповым. У нас есть очень старая радиола, но мы ее редко заводим.
Сегодня мне лучше подходит песенка крокодила Гены из нового мультика «Чебурашка»:
«К сожаленью, день рожденья
Только раз в году…»
Мама подарила мне книжку моего любимого Андерсена «Сказки». Наверное, никогда не перестану любить сказки. Мой папа, Юрий Константинович, подарил альбом для марок, несколько марок и значков, чтобы я коллекционировала.
Мама ухмыльнулась:
– Посмотрим-посмотрим, заинтересуется ли дочь? Будешь собирать сам. В детстве не наигрался…
Папа работает художником-оформителем.
Как всегда, он купит для гостей вкусную вещь – огромный, килограммов на 10, арбуз! Он вкуснее и дешевле шоколада: арбуз стоит 15 копеек за кг, а шоколадные конфеты за кг: «Белочка» – 3 рубля 40 копеек, «Кара-Кум» – 4 руб; «Трюфель» – 10 руб; конфеты в коробках – от 1 рубля 90 копеек до 8 рублей, коробка зефира в шоколаде – 1 рубль 15 коп, но попробуй купить её без блата!
Говорят, вкусный торт – «Птичье молоко» за 6 рублей 40 копеек, но достать его можно только по большому-большому блату. Из магазинных тортов мне нравится только «Прага», и совсем не люблю бисквитные со сливочным кремом типа «Подарочный» за 2 рубля 20 копеек, «Сказку» за 2 рубля 60 копеек, «Янтарь» – 2 рубля 39 копеек, «Рубин» или вроде песочного с повидлом и кремом «Ландыш».
Чем покупать одну шоколадку «Алёнка» за 80 копеек, лучше на эти деньги взять полкило халвы подсолнечной или мармелад, а лучше всего – две пол-литровые бутылки топленого молока или две бутылки ряженки, или за 1 рубль килограмм фиников.
Что мне нравится кушать? Люблю арбуз с серым хлебом, а с чёрным хлебом и сливочным маслом – солёную селёдку или копченую рыбу. Вкуснятина! Пальчики оближешь! Ещё обожаю жареные семечки и гематоген в плитке по 10 коп. Только из-за них папа ругает меня:
– Мой сладкий, кисло-сладкий, всё это – не еда для ребёнка!
Зато сам любит смотреть, как я уплетаю за обе щёки ряженку или топлёное молоко. С удовольствием могу выпить соки с мякотью, которые продаются в трехлитровых банках, и квас, который продают из бочек на улице.
Уф! Опять мой пёсик Вилька гавкает на кого-то с балкона. Моих команд он не слушает, выманить с балкона можно только чем-то вкусненьким. Эх, он – хитрюга!
Говорят, собаки похожи на своих хозяев. А мой пёс пошёл не в меня – любит сладости, сахар. Я бы отдала ему все свои порции сладкого, но ведь не объяснишь же собаке, что от них может заболеть.
Ах, как вкусно пахнет из кухни! Это сегодня мама напекла, как всегда, коржей для трех тортов «Наполеон», намазала заварным кремом, чтоб пропитались. Есть будем в субботу с гостями. А сегодня я облизала ковшик с остатками крема. Ням-ням!
Этот торт – старинный, делали в маминой семье даже при царе. А ещё на праздники в маминой семье едят окорок, запечённого поросёнка, курник с мягкими, как говорит мама, «сахарными» косточками и смородиновый манный мусс. Семья мамы жила и живет, как говорит мама, на Тамбовщине – это Средняя полоса России. Мама с ее родителями начала жить в Уфе с восьми лет и стала на праздники есть уфимскую еду: холодец из свиных ножек, пироги с разными начинками, пельмени, голубцы. Мама их делает очень редко и невкусно. И сегодня заявила нам:
– Не хочу возиться с пирогами, пельменями, голубцами. На светин день рождения приготовлю свиной гуляш с картошкой. Сытно, и быстрее варится.
Мой папа Юрий начал жить в Уфе, когда был уже взрослым, он старше моей мамы на три года. Семья его – тоже русская, при царе жила в Западной Белоруссии, сейчас живёт в Курске. Они до сих пор пекут на праздники не пироги, а булочки, кексы, печенья и штрудель с яблоками, а также варят студень из мяса или рыбы. Студень немного отличается от уфимского холодца. Эти блюда моя мама никогда не делает.
Зато и в маминой семье, и в папиной, и во многих уфимских домах одинаково квасят капусту, огурцы, помидоры, добавляют их в щи, борщ и рассольник, едят рыбу и солёную, и маринованную, и копченую, пекут блины и оладьи.
Года три назад мы и в гости-то никого не звали, да и посуды не было для гостей. Вот неловко-то было, когда на мамин день рождения 29 мая без предупреждения её ученики пришли с тортом, а ни тарелок, ни чашек не хватило на всех. Ужас! Один из учеников так удивился, что рассказал своей маме, которая работает каким-то начальником в торговле. Потом моя мама пошла к ней и купила недорогие тарелки: белые с золотой каёмкой, но не первого сорта – одни неровные, другие – с маленькими пятнышками. Нам не помешали бы ещё и чайный сервиз, и хорошие вилки, ножи, ложки. Недавно маме подарили хрустальный салатник. Я рада, но зато теперь ключ от квартиры родители оставляют для меня у соседей, а раньше, как многие делают, прятали под половиком у двери или над дверью на полочке.
Между прочим, мама рассказала в учительской, что ученики приходят к ней домой, а учителя ее упрекнули:
– Хотите, Ираида Михайловна, завоевать дешёвый авторитет?!
Хм! А разве хочется идти в дом к учительнице, которая не нравится?! Что-то здесь не так…
Сейчас слышу, как во дворе дети раскричались:
– Кондалы!
– Скованы!
– Раскуйтесь!
– Кем?
Хм! Вместо слова «кандалы», всегда кричат несуществующее слово «кондалы» с буквой «о», на которую делают ударение.
Бежать мне или не бежать поиграть в эти «кóндалы»? Если бежать, то не в домашнем же халате. Да и пора всё равно одеваться, ведь почти через час мама поведёт меня и подружек в парк отмечать мой день рождения.
В субботу в гости придёт мамина родня Дороховы: дедуля, бабуля, младшие сестры мамы, брат с женой и сынишкой. Они все вместе живут в большой квартире в Черниковке – это район на севере Уфы. Мы на все праздники ходим к ним.
– А вот и Конфета! Теперь чай будем пить с Конфетой. Ждали Свету-Конфету, – этими словами встречают меня дедуля Миша с бабулей Женей на пороге квартиры, когда прихожу к ним.
Однажды, в 1967 году, когда мне было лет шесть с половиной, перед моим приходом девочка-соседка зашла к ним, чтобы посидеть пару часиков, пока её родители делами занимаются. Она услыхала, как меня встречают и говорят что-то про конфету. Потом всех приглашают к столу.
Люблю не сам чай, а чаепитие: звон посуды, запахи, разговоры. Расставляются стаканы в латунных подстаканниках с видом Московского Кремля, хлебница, маслёнка, сахарница для комкового сахара. Туда дедуля складывает мелкие кусочки, которые откалывает специальными щипчиками. Всегда пьёт вприкуску.
Загорается голубой фитилёк газовой колонки, шипит. Закипает на чугунной плите зелёный эмалированный чайник. Запахло чаем из фарфорового заварника; покупают чёрный байховый. В мой стакан наливают заварку, разбавляют кипятком. Касаюсь, обжигаюсь и слышу голос этой девочки:
– А где конфета? Вы сказали – будем пить чай с конфетой!?
– Ну да, мы и пьем с Конфетой, вот она рядом. Мы и сказали – будем пить со Светой-конфетой, специально ее ждали к чаю. Всегда с ней пьем, так вкуснее, – поясняет дедуля и улыбается.
Девочка шутку понимает, но губки надувает.
– Конфеты мы редко покупаем, потому что там много вредной эссенции, портит зубы, – успокаивает девочку бабуля.
Девочка и я смотрим друг на друга. Мне тоже не до смеха, ведь я в первый раз вижу человека, который расстраивается из-за каких-то там конфет.
Я знала, что сегодня их не будет, будут – на праздники. Купят дорогие, где нет эссенции, а есть много настоящего полезного шоколада, к которому я равнодушна.
Я хоть и Света-конфета, но не из-за любви к сладкому. В детстве меня заставляли есть мороженое, шоколад. Мама положит мне в рот кусочек да просит:
– Проглоти, пожалуйста.
Я-то была послушной, но шоколад был отвратительным, таял во рту и сам собою вытекал.
– Ну что это за ребёнок такой! Закормлен сладостями с пелёнок! – ругалась мама, вытирая мои липкие губы и подбородок.
Бывало, знакомые угостят, приговаривая:
– Ой! Какая девочка! Держи конфетку!
А я и держу, и держу, а она растекается по ладони, не стряхивается, капает на платье. А мама вновь удивляется:
– Где только грязь находишь?!
Правда, сладкое не портило мне жизнь в детском саду. Там, случалось, ребята ссорились, а я – нет. Просто со мной не хотели портить отношения. Почему? Сейчас расскажу.
Когда я ходила в садик, воспитательница Зоя Ефремовна постоянно жаловалась моим родителям, что я плохо ем, даже отказываюсь от сладкого, выпечки.
Зато дети с удовольствием съедали мою порцию. Иногда возникало соревнование – кто вперёд успеет договориться со мной. Я не отдавала запеканки – творожную, яичную, суп из сушёных грибов с перловкой, суп фасолевый, капусту, гречневую кашу с молоком, фрукты. К сожалению, ими кормили не каждый день.
Во время обеда кто-нибудь спрашивает, например:
– Всё равно ватрушку есть не будешь, можно возьму?
– Бери, но без кофе, буду сама.
На самом деле это был чуть-чуть сладкий кофейный напиток из корня цикория с молоком. Сижу за столом, болтаю ногами и, причмокивая, медленно-медленно попиваю «кофе» из гладкой чашки. То ставлю ее на блюдце, то опять потягиваю – растягиваю удовольствие, любуясь белой без рисунка чашкой – очень хороша, потому что, как сказал бы папа:
– Классика!
Она из большого столового сервиза, который аккуратно расставлен в светлом шкафу-буфете. Он стоит в зале нашей группы. Дома у нас таких чашек нет, есть только менее красивые кружки.
Зоя Ефремовна жалела меня как вечно голодного ребёнка, хотела накормить хоть чем-нибудь. Однажды, когда во дворе я с детьми играла в прятки, она позвала:
– Света, идём!
Мы с ней спрятались за перилами веранды, присели на корточки. Вдруг она достает из своего кармана две большие шоколадки в необычных обертках.
– Давай попробуем! Одна родительница подарила, привезла из Москвы. Когда-нибудь видела такие? Я – в первый раз, – шепчет она и разворачивает плитку тёмного шоколада с орехами, потом – светлого.
Отрицательно мотаю головой. Но все же хочется попробовать диковинку, и я соглашаюсь взять кусочки. Когда они оказываются во рту, то понимаю, что такие же противные, как и знакомые шоколадки. Какая бяка!
– Вкуснятина! А тебе вкусно? – спрашивает воспитательница.
Обожаю Зою Ефремовну и не могу огорчить, поэтому киваю головой. Во рту шоколад тает, с большим трудом глотаю, только вот коричневая слюна все равно течёт с подбородка на моё светлое платье. В эту минуту нас и обнаруживают. По пятнам на моей груди дети догадываются, хотят спросить, но слышат голос моей мамы:
– Батюшки мои! Снова в чём-то перепачкалась! Как теперь домой пойдём? Что люди подумают? Мама – учительница, а дочь – грязнуля!?
У ГОРСОВЕТА
Сейчас 9 часов вечера. Гости придут в субботу, а с подружками из дома мой день рождения я уже отпраздновала сегодня после обеда. С мамой и тремя девочками из нашего дома мы гуляли в парке имени поэта Мажита Гафури, в двух шагах от дома, где живем.
С нами по аллеям парка бежал на поводке мой пёсик Вилька с важным видом, вилял хвостиком-крючком. Ох, какой потешный мурзик! Правда, и позора-то с ним сколько было! Кошмар! Как всегда, и в этот раз с лаем бросался на прохожих, которые ему чем-то не нравились. Кто-то из них возмущался. Я пыталась его утихомирить, тогда, похоже, специально мне назло он выпендривался – лаял еще громче, рычал, мол:
– Смотрите-смотрите! Какой я злой пёс, всех порву! Держите меня семеро!
Стыдуха! Мне приходилось садиться на корточки, обнимать его всем телом, чтобы ничего не видел вокруг, и тискать. Это помогало. Ха! Его-то успокаивало, зато меня-то разбирал сильный смех – аж не могла на ноги встать.
Коричневый хвостик вилял между моих ног, а из-под моей подмышки торчала довольная коричневая мордашка.
– Хохотушка какая! Света, ну-ка не смейся! Что люди подумают? – говорила мама и сама еле сдерживалась от смеха.
Я начинала по правде представлять, что подумают люди, и от этого становилось ещё смешнее. Ой, от смеха чуть не лопнула!
А подружки-то, подружки просто ухохатывались. Вот, хохма-то была! Прям, умора!
Когда мы катались на каруселях, качелях-лодочках, мама сторожила Вильку. Затем мы смотрели, как люди перевертываются вниз головой на «Мертвой петле», играют в большой теннис.
Сегодня на танцплощадке пусто. По выходным вечером бывают танцы, а днем играет духовой оркестр. Когда ещё не было каменного здания цирка, то на этом месте устраивали цирк-шапито для гастролей циркачей.
Наш парк – это настоящий древний лес, поэтому всегда тенёк. Клумбы с цветами сделаны только у входа рядом с кинотеатром имени Юрия Гагарина.
Мама всем подружкам покупала билеты по 5 копеек, лимонад в бумажных стаканчиках по 3 копейки и в вафельных стаканчиках – мороженое-пломбир по 20 копеек. Я выбрала фруктовое на палочке за 7 копеек. Хорошо отпраздновали!
Ой! Забыла написать, что мы катались ещё на «Чёртовом колесе». На верхотуре так страшно! Зато хорошо виден весь наш район у Горсовета: крыша нашего пятиэтажного дома, сам Горсовет, крыша магазина продуктового «Прогресс», крыша детского магазина «Буратино», кинотеатр имени Юрия Гагарина, серебряный купол планетария и за ними – парк Гафури, в другой стороне – новые цирк и кинотеатр «Искра». Когда этого цирка не было, то летом на танцплощадке возводили цирк-шапито.
С каждым годом в нашем районе становится больше домов, магазинов. Седьмой год, с 1964 года, живем здесь, помню, что между Горсоветом и планетарием раньше был пустырь, а за планетарием еще до сих пор есть холмики от старого сельского кладбища. Сегодня на месте этого пустыря площадь имени Ленина, где в 1967 году в центре поставили высокий памятник Ленину с клумбами и рядом – девятиэтажную гостиницу «Россия» с курантами на башенке и рестораном в одноэтажном выступе. В просторном фойе гостиницы есть лифт, телефон-автомат – звонок за 2 копейки, почта, сберкасса, авиакасса, парикмахерская, где делают модельные стрижки, и лавка «Сувениры», где я люблю разглядывать всякие вещички.
Вход в это фойе отрыт для всех желающих. За порядком следит швейцар. Мраморные и паркетные полы покрыты бордовыми ковровыми дорожками. Есть комнатные растения, а на улице перед входом – клумбы. Весенний газон из тюльпанов сменяют в середине лета на «мавританский» – из синих васильков и красных маков, а в конце лета – из георгинов, петуньи, ромашек, левкоев.
Ещё от гостиницы до нашего дома построили четыре кирпичных пятиэтажки по 5 подъездов. На каждом доме сделана из бетона большая цветная картинка. На каждой есть рисунок и четыре слова из песни «Солнечный круг»: «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо, пусть всегда будет мама, пусть всегда буду я». Эти дома кооперативные, в них однокомнатная квартира стоит 3—3,5 тысячи рублей. Там поселились, вроде, обычные люди с обычной зарплатой 65—130 рублей, правда, хорошие рабочие, передовики производства, могут получать и до 300 рублей. Это у министров, полковников от 600 до 800 рублей в месяц, начальников, крупных инженеров, военных – по 300—400 рублей. Надо сказать, что и обычные люди могут заработать большие деньги на севере.
Мама, учительница с 20-летним педстажем, имеет зарплату 120 рублей.
С «Чертова колеса» чуть-чуть видна крыша моего садика №182. Когда я туда ходила в 1964—1967 годы, его новое здание было хорошо видно с дороги проспекта Октября, которая проходит у Горсовета. Сегодня садик загораживают магазин «Новинка» с одеждой и галантереей, а также пятиэтажки, на их первых этажах разные службы быта: ателье «Лира» по ремонту ламповый радиоприёмников и телевизоров; сберкасса; парикмахерская и швейное ателье под одним названием «Весна».
Во дворе в длинной пятиэтажке на первом этаже разместили зубную поликлинику, химчистку, прачечную и районную библиотеку с читальным залом. В другой пятиэтажке – овощной магазин «Урожай» и булочная с кафетерием.
Родители дают мне деньги, чтобы я перекусывала там по пути в музыкальную школу, куда хожу два раза в неделю. Между уроками в школе и музыкалкой я не успеваю пообедать дома. Родители боятся, что похудею, и пилят, и пилят:
– Посмотри на себя! Вон, худышка какая! Аж синюшная вся! Не будешь есть – будешь болеть!
В кафетерии покупаю бутерброды с варёной колбасой по 10 копеек. Если их нет, то прошу сочник с творогом за 13 коп или сыр плавленый «Дружба» за 15 копеек и кусок хлеба за 1 коп. Или приходится выбирать что-то из выпечки: чебуреки по 16 копеек, беляш с мясом или вак-беляш по-башкирски – это мясо с картошкой – за 11 копеек, губадия по-башкирски – это пирог с мясом, яйцом, изюмом, рисом – 20 копеек, пирожок с картошкой – 9 копеек, кекс с изюмом— 16, пирожное «картошка» – 22, песочное кольцо с орехами – 8 копеек, коржики тоже стоят по 8 копеек, пончики или бублики с маком – по 5 или 6, плюшка «московская» или булочка сдобная с помадой – по 15 или 20 коп.
Все остальное слишком сладкое. Бя! Бр-р! С какими-то помадками или повидлом, или жирным противным кремом: по 22 копейки – эклеры, трубочки, бисквиты, безе, слоёные языки, корзиночки, а ромовые бабы – по 19 копеек, пирожки с повидлом – по 5, плюшки с повидлом – по 8. Из напитков у меня на первом месте стоит стакан томатного сока за 10 копеек, на втором – молочный коктейль за 14 коп, если их нет, то беру за 3 коп стакан сладкого чая, ведь несладкий не продают, или стакан яблочного сока за 13, или виноградного – за 15 коп.
Сейчас по второй программе идёт старый детектив про шпионов «Дело №306». В 21.45 начнется концерт мастеров искусств из Большого театра СССР и, как на зло, в это же время по первой программе – чехословатский худфильм «Вешние воды» по роману Тургенева. Что выбрать?
Завтра надо обязательно смотреть: в 19.30 «Гаянэ» – знаменитый балет Хачатуряна, в нем особенно отличается «Танец с саблями»; мы его проходили по музлитературе в музыкалке; 20.30 – «Время»; 22.00 – концерт ко дню строителей; наверно, опять будет петь Зыкина, Кобзон; по второй программе: 19.00 – концерт популярной песни из ГДР; скорее всего, будут петь Франк Шобель модную песню «Как звезда» и Розмари Амбе – весёлую песню «Духовая музыка – это бальзам для ушей»; 21.00 – худфильм про шпионов «Человек без паспорта», снят в 1966 году.
28 августа в субботу я выбрала смотреть: в 16.20 «В мире животных» с ведущим Александром Згуриди, это хорошая программа появилась три года назад; 29.05 премьера иностранного телеспектакля Лопе де Вега «Собака на сене»; 21.45 1-серия телефильма «Белая земля» (Беларусьфильм) про войну с артистом Олегом Янковским; в прошлом году показывали.
СПАССКИЕ ЯБЛОЧКИ ОТ УПРЯМОЙ БАБУШКИ
30 августа 1971 года Понедельник. В Уфе +21°С. Утро. Ш-ш-ш-шмых! Ш-ш-ш-шмых! Под окнами один дворник метет метлой. Другой дворник уже постриг кустарники, белым мелом покрасил стволы деревьев, начинает белить дорожные бордюры. Люблю запах мела. Какая-то бабушка крошит старый хлеб у нашей помойки и зовёт: – Гули-гули, гу-у, ли! Слетаются голуби, воробьи. Сегодня, как обычно, то есть не ко дню моего рождения, а на десять дней позже, пришли подарки из Курска от папиной мамы, Евгении Осиповны, и его старшей сестры Лиды. Как и в прошлые годы, сейчас мы получили три посылочных фанерных ящика с отменными яблоками, завернутыми в газеты. Как всегда, я нашла в одной из них милые вещички и для меня. В прошлый день рождения были там: отрез на платье из ситца редкой расцветки – с красными маками – и семь сантиметровых пластмассовых фигурок девочек и мальчиков, с которыми играю. А еще в посылке я обнаружила духи в маленькой пробирочке, подписанной по-иностранному. Мама прочла: «Шанель», – значит, французские. Запах изумительный! Папа сказал, что у тети Лиды есть подруга детства во Франции, Валя Творогова, живёт с мужем-французом под Леоном, с которым познакомилась у немцев в плену. Она работает на парфюмерной фабрике. Редко-редко приезжает к своей маме в Курск.
Получаем мы из Курска эти яблоки каждую осень, а каждой весной – высокий кекс с изюмом. Раньше я не понимала, зачем бабушка это делает, ведь такие кексы можно купить в Уфе, а родители долго не хотели объяснять.
– Опять кулич! Надо же! – удивился папа, открывая бабушкину посылку этой весной. – До сих пор не ленится возиться с тестом, выпекать! Постоянно в движении!
– Да нет! Это самый простой кекс, только высокий! – как-то уж слишком строгим голосом поправила мама.
Родители долго не объясняли мне, что эти подарки – Пасхальный кулич и Спасские яблоки – не простые, а церковные. Теперь знаю – не объясняли, потому что я могла бы рассказать посторонним, а они бы решили, что мы празднуем Пасху и Яблочный Спас, чего не должны делать учителя. Особенно не должны ходить в церковь, как бабушка Женя. Она в Курске почти каждый день бывает там. Весной, только лишь успела приехать к нам в Уфу, как сразу на трамвае помчалась молиться, да еще в такую даль – в старую часть города. В нашем городе две церкви.
– Больше всего понравилось, как священник служит утреню в храме у Монумента Дружбы, чем в Нижегородке, – бабушка поделилась с нами впечатлениями.
Я не слышала, чтобы мама говорила бабушке, что запрещает водить меня в церковь, присылать церковные подарки. Слышала только, как папа предлагал отправить меня на лето в Курск к бабушке, а мама ответила:
– Чтобы в церковь водила!? Сама пусть верит, а я не хочу, чтоб ребёнку ерундой забивала голову.
От того у папы и был один секрет от мамы, а я случайно раскрыла: не знала, что тайна. Как это было? Рассказываю.
Итак, недавно смотрю старое кино по телевизору, как жених с невестой венчаются в церкви. Вдруг вспоминаю, что видела в детстве похожее: полумрак, дымка, свечи, иконы, пение хором.
Спрашиваю папу:
– Помнишь, когда мы были в Курске, я сидела на твоих руках? Рядом стояла женщина с маленьким ребенком. Когда его стали обливать водой, он громко заплакал. Потом мы целовали большой крест.
– Это был не я, – отвечает папа.
Мама слушает нас внимательно и говорит:
– Понятно, крестили Свету втайне от меня. Ей было четыре года.
– Мама так хотела, – отвечает папа. – А если бы тебе сказали, то не разрешила бы крестить.
– А как ты себе это представляешь?! Мой папа – коммунист, я преподаю биологию, читаю лекции по атеизму, а сама веду свою дочь крестить!
Ну и ну! Я не помню, как в 1964 году мы ехали в Курск на поезде, хотя это было в моей жизни первый раз. Зато, оказывается, отлично помню, как меня крестили в церкви! И, когда второй раз приехали в Курск в 1968 году – мне восемь лет, – опять не помню поезда, а помню следующее: зеленая улица, церковь, полумрак, дымок. Бабушка Женя показывает мне крестик на верёвочке и объясняет:
– Твой, пока у меня будет. Возьмёшь, когда подрастешь.
Ещё помню про Курск: крынка топлёного молока – пью, пью, напиться не могу. Улица, калитка, дорожка, цветы, лавочка, дверь, коридор, светлая комната, железная кровать с шишечками, букет на столе, немолодая женщина – не то, чтобы красивая, а, как сказал бы папа, благородная. Одета в тёмное длинное платье с закрытым горлом, под воротничком – брошка цвета вишни. Таких женщин я видела на картинах художников и в кино про барынь, которые жили при царе.