Я ничего не должна тебе, мама. Когда материнская «любовь» становится клеткой…

Я ничего не должна тебе, мама

Когда материнская «любовь» становится клеткой…

Наталия Порывай

© Наталия Порывай, 2025

ISBN 978-5-0067-2136-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Разве можно в страданиях стать человеком?

Человеком можно стать только в любви и понимании!

Той, что не побоялась спуститься в ад, пройдя его босыми ногами с фонарем в руках, освещая путь на свободу всем, кто хотел выбраться, посвящается…

Предисловие

«Я ничего не должна тебе, мама» – это пронзительная история о женщине, разрывающейся между долгом и свободой, любовью и болью. Маргарита, талантливый психиатр, спасает чужие жизни, но теряет собственную: ее брак рушится, дети остаются с бывшим мужем, а мать требует вернуться в «идеальную клетку» семьи. Переехав в другой город, она пытается начать все заново, но старые раны, пациенты с их трагедиями, подруга с ее пограничным и диссоциативным расстройствами и запретная связь затягивают ее в водоворот эмоций, где каждый выбор грозит потерей себя.

Эта книга – гимн сепарации. О мужестве переписать сценарий жизни и сохранить надежду, даже когда кажется, что тьма поглотила все. Главная героиня, Маргарита, не просто помогает понять, что происходит с травмированным «ребенком», но и рушит стигматизацию, обнажая простую истину: психиатры – тоже люди. С теми же проблемами, страхами и ошибками. Они ежедневно ведут бой с чужими бедами, порой забывая, что сами нуждаются в помощи.

Книга создана на основе моих личных наблюдений и реальной практики. Она погружает в мир тех, чье восприятие искажено болезнью:

– пограничным расстройством личности,

– биполярным аффективным расстройством,

– тревожным расстройством,

– диссоциативным расстройством идентичности,

– расстройством пищевого поведения,

– пост травматическим стрессовым расстройством,

– депрессией и ангедонией,

– суицидальным и самоповреждающим поведениями,

– клептоманией

– алко-, нарко- и созависимостями,

и психологическими проблемами: отсутствием сепарации, стрессом, треугольником Карпмана (ролями Жертвы, Спасателя и Преследователя), синдромом отложенной жизни, парентификацией, контрзависимостью, инфантилизмом и др.

Что я хотела показать этими историями?

Мать – это важный человек в жизни ребенка, который может как заботиться, так и разрушать. Это не про обиды, а про рост: взрослый «ребенок» должен осознать свои мотивы в токсичных отношениях, научиться выстраивать границы, чтобы не передать старый сценарий своим детям.

Расстройство личности – особая форма реагирования на мир. Ее не изменить, но можно научиться с этим жить. Цель этой книги – не только рассказать, что такие раненые люди с расстройствами личности есть. Но и показать, как они видят этот мир, ведь их видение отличается от «нормального». Не потому, что они это выбрали, а потому что так устроена их психика – это часть их болезни.

Если вы узнаете в персонажах живых людей – значит, мне удалось передать человеческое. Но конкретные судьбы здесь сплетены из множества нитей: чьих-то историй, случайных фраз, теней из моего прошлого. Это не документалистика, но и не чистая фантазия – скорее, попытка найти правду в том, что могло бы случиться, если…

При написании книги огромную помощь оказал психотерапевт, чьи знания и опыт позволили передать тонкие нюансы человеческого поведения и эмоций. Консультации специалиста обеспечили точность психологической составляющей текста и сделали повествование убедительным и реалистичным. Тем не менее, вся ответственность за интерпретируемый материал и сделанные выводы остается на авторе.

Эта книга – для тех, кто устал быть удобным, но верит, что за гранью боли есть свобода. Для тех, кто ищет силы сказать «нет» чужим ожиданиям и «да» – своей израненной, но живой душе. Каждая история здесь – как хирургический надрез, вскрывающий гнойник детских травм, но дающий шанс на исцеление.

Прочтите. Возможно, вы найдете здесь себя – того, кто наконец решится сказать: «Хватит. Я выбираю себя».

Между долгом и свободой

1. Предновогодняя суета

Предновогодняя суета забирала и без того беспощадно убегающее время у людей, которые не хотели запрыгивать в последний вагон уходящего года, откладывая покупки подарков друзьям и родным. Многочисленные магазины, увешанные светящимися гирляндами и призывами воспользоваться акциями и скидками, маняще мелькали перед глазами. Хотелось утонуть в этом море вещей, игрушек, косметических наборов, товаров для дома и творчества и даже простых книжек. Суета, вскружив голову, примелькалась настолько, что оставалось лишь ждать, когда праздники закончатся. Но впереди ждала еще рабочая неделя, корпоратив с коллегами и долгая дорога домой.

В кармане завибрировал телефон, Маргарита достала его. На экране мигало: «Мама». Она замерла, словно звонок был из прошлой жизни, где у нее еще были муж, дом и дети.

– Привет… – начала она, но голос матери ворвался в трубку:

– Рита, твой муж, он подает в суд! Хочет забрать детей! Говорит, у тебя ничего нет – ни семьи, ни жилья, ни прописки! Ты слышишь?

Маргарита прикусила губу, чтобы не выдохнуть: «Он уже не мой муж». Водитель такси украдкой ловил ее взгляд в зеркале, и ей хотелось провалиться под сиденье.

– Да, мама. Я тебя слышу, – машинально повторила она.

– Тебе нужна стабильность. Может, ты все-таки вернешься? Твой дом здесь.

– Давай поговорим об этом, когда я приеду? Хорошо? Не могу больше говорить! Люблю. Целую. – Маргарита сбросила вызов раньше, чем мама смогла бы продолжить.

Телефон дрогнул в руке – на экране заставка: сыновья, Влад и Максим, смеются в летнем парке. Маргарита провела пальцем по их лицам, словно могла коснуться. «Мама, ты скоро вернешься?» – спрашивали они тогда. Она кивнула, но соврала.

«Твой дом здесь», – снова прозвучала обжигающая фраза в мыслях. Маргарита поежилась, ловя себя на мысли, что теперь уже и не знает, где ее дом. Раньше было все понятно, дом – это там, где твоя семья. И у нее была эта семья с мужем и двумя детьми. Но после развода она приняла для себя трудное решение: переехать на другой конец России, куда пока не могла взять своих любимых сыновей.

Можно сказать, что и дома-то у нее тут не было. Жила она у друга-коллеги, который и пригласил ее в этот маленький городок Керчь – город моря, ветра и древних улиц, где каждый камень помнил века. Но даже его уютная гостеприимность не могла заменить того, что она оставила за тысячи километров.

Отсутствие жилья было первой причиной, почему Маргарита переехала одна. Бывший муж настоял, чтобы она сначала обосновалась в новом городе, нашла работу, получила прописку – и только потом забирала детей. «Им нужна стабильность, – твердил он. – А у тебя пока ничего нет». Эти слова резали, но она понимала: он прав.

Вторая причина была глубже. Мать, не смирившаяся с разводом, каждый день напоминала ей о «разрушенной семье», о «потерянном будущем». И тогда Маргарита решила: нужно бежать. Подальше от упреков, от взглядов, от этого тягостного «Ты все испортила».

Теперь, сидя в такси и глядя на мелькающие пейзажи за окном, она думала только об одном: скорее бы закончилась эта рабочая неделя. Скорее бы сесть в самолет и улететь в родной Златоуст – маленький городок в Челябинской области, окруженный Уральскими горами, где родилась и прожила первые 17 лет. Сейчас там, среди знакомых с детства улиц, жили ее сыновья. Они делили время между бабушкиным домом, где пахло пирогами и старыми книгами, и квартирой отца, в котором больше не было ее.

В памяти всплыли не только не раз покоренные горы, но и дети, ходившие с ней в походы с малых лет. Их голоса – звонкие, смешливые, такие родные. Сердце сжалось от тоски, но на губах появилась легкая улыбка. Дети – вот то, что занимало ее мысли каждую минуту, вырванную из суеты. Она вспомнила, как они обнимали ее перед отъездом, обещая вести себя хорошо и слушаться бабушку.

Эти воспоминания не отпускали ее даже сейчас, когда за окном такси мелькали огни вечернего города. Он медленно погружался в сумерки, а девушка сидела на заднем сиденье, устало прислонившись к стеклу. Ее русые, слегка волнистые волосы до плеч были чуть растрепаны знаменитым керченским ветром, а непослушная прядь то и дело падала на лицо. Серо-голубые, как небо после дождя, глаза смотрели в окно, но взгляд был рассеянным, будто она видела не улицы, а что-то далекое, почти забытое.

Маргарита невольно улыбнулась, откинув ту самую прядь волос, которая снова пыталась скрыть ее лицо. В этот момент ее глаза встретились с глазами таксиста в зеркале заднего вида. Он быстро перевел взгляд на дорогу, словно смутившись, но она успела уловить в его выражении что-то доброе.

– Приехали, – произнес он, прерывая тишину.

Она кивнула, расплатилась и вышла из машины, запахнув, но не застегивая черное пальто. На ногах были сапоги на каблуке – ее маленькая хитрость, чтобы добавить себе несколько сантиметров роста.

– Хорошего дня! – донеслось вслед.

Девушка обернулась и улыбнулась в ответ. Это была такая привычная для Керчи фраза, которую говорили все – от продавцов в магазинах до случайных прохожих. Она слышала ее так часто, что уже не замечала, но сейчас эти слова почему-то показались особенно теплыми.

2. Стас

– Привет! – встретив ее у открытой двери, с улыбкой произнес Стас – тот самый коллега-друг.

Русые кудрявые волосы, собранные в небрежный пучок и местами тронутые сединой, выдавали его возраст – 55 лет. В остальном он казался моложе: атлетическое телосложение, серые глаза с едва заметными морщинками, манера держаться – энергично, как тридцатилетний. Директор частной психиатрической клиники, он заботился о Маргарите почти по-отечески.

Хоть они и работали вместе, но сегодня был напряженный день, и они почти не пересекались. Маргарита погрузилась в прием пациентов, а Стас решал организационные вопросы. С работы она отправилась в спортзал, поэтому домой они добирались по отдельности.

– Привет, – еле заметно улыбнулась она. Его присутствие, как всегда, успокаивало.

– Устала? – спросил он мягко, снимая с ее плеч пальто. В его жестах читалась привычная опека – та, что давно заменила ей семью.

Она кивнула, сняла сапоги и прошла на кухню, где на столе дымилась запеченная рыба с лимоном и салат из свежих помидоров с огурцами.

Маргарита с благодарностью посмотрела на друга. Она, психиатр, помогавшая другим справляться с кризисами, сама была беспомощна в быту – совершенно не любила готовить. А Стас… Он дал ей не только кров и работу в своей клинике, но и то, чего не хватало даже в браке: заботу, внимание и уют.

За ужином она держалась, отрезая кусок рыбы с преувеличенной аккуратностью, но к третьей вилке сдалась.

– У нас есть вино? – голос дрогнул. Она ненавидела эту слабость, но вино хотя бы заставит слезы течь, а не давиться ими.

– Может, не стоит? – В его вопросе не было осуждения, только тревога.

– Стас! Давай без этого? Ты не на работе, а я не твой пациент!

– Но мы же помним, что случается с тобой, когда ты выпьешь? – Он произнес это с долей иронии, которую она поддержала:

– Я не могу всегда быть только врачом. Я тоже иногда хочу расслабиться. Совершить какую-нибудь глупость, если на то пошло.

– Можешь. Лишь бы не винила себя за это потом.

– У меня в арсенале столько техник, которые помогут с этим справиться. Давай, наливай!

Он покорно достал бутылку красного. Когда первый бокал опустел, ее защиты дали трещину, и она уже больше не могла держать себя в руках, переключившись на главную проблему – страх потерять детей.

– Он заберет их, Стас… Ты же знаешь, какой он.

– Ты мать, – он положил руку поверх ее ладони, как делал всегда, когда ей было страшно. – Никто не отнимет их у тебя.

– Я – безответственная, – выдохнула она, повторяя слова бывшего мужа, как проклятие. – Уехала, бросила…

– Хватит, – резко забрал он бокал, но голос остался мягким. – Пойдем спать.

Она позволила ему поднять себя из-за стола, чувствуя, как дрожат колени. Он обнял ее за плечи, провожая до комнаты. У двери остановился и коснулся губами ее лба.

– Какого черта ты такой… хороший? – прошептала она, глядя ему в глаза. Ей вдруг захотелось, чтобы он поцеловал ее по-настоящему, как в тот вечер, когда она так же плакала в его гостиной. Или как тогда, когда она рассказывала ему о своих запутанных отношениях, в которых была удостоена роли любовницы. Но он лишь сочувственно посмотрел на нее, поправив серебряные пряди, выбивавшиеся из резинки.

– Спокойной ночи, Маргарита, – сказал он, исчезая в коридоре. Голос звучал устало, будто он на секунду сбросил маску «вечного оптимиста», за которую цеплялся все эти месяцы.

Маргарита закрыла дверь, прислонившись к ней спиной. Комната, залитая тусклым светом уличного фонаря, казалась чужой, как и все в этом городе. Она плюхнулась на кровать, не снимая черные, как ее мысли, блузку и юбку.

«Твой дом здесь», – снова эхом отозвался голос матери. Маргарита накрыла лицо руками, будто могла стереть слова. Мама звонила каждое утро: «Ты же психиатр, найди подход к мужу!»

Дети. Влад и Максим. Их смех в трубке сегодня звучал дальше, чем всегда. «Мама, ты приедешь?» – спрашивали они. Она обещала.

Суд, жилье, эта проклятая прописка… Аспирантура, статьи, диссертация. А еще эти пациенты – депрессии, тревоги, зависимости. Ни одного интересного случая для научной работы. «Ты деградируешь», – шептал внутренний критик.

Любимый человек, с которым она переступала все свои принципы. Отношения, обреченные на провал и непонимание со стороны друзей и близких. Подруга с очень непростым характером и сложностями в коммуникациях.

Стас… Его поцелуй в лоб обжег сильнее вина. Она потрогала это место пальцами – тепло все еще пульсировало под кожей. Его серебряные пряди. Его рыба с лимоном. Его «Спокойной ночи, Маргарита», словно он боялся сказать больше. Она сжала подушку, пытаясь вытеснить образ его рук – тех, что могли бы обнять ее не по-дружески. Но она знала, он первым никогда не переступит эту черту. Потому что «как отец».

Вино жгло желудок, но мысли, вопреки ожиданиям, не притупились. Они метались, как пациенты в палате во время приступа: мать, дети, Стас, муж, любимый человек, подруга, та наркозависимая девушка, которая сегодня смотрела на нее с вызовом…

Маргарита потянулась к телефону, открыла галерею. Фото сыновей на Таганае. «Мы как птицы!» – кричал младший. Теперь она была птицей в клетке – между долгом и желанием, наукой и рутиной, матерью и чьей-то любовницей, врачом и просто женщиной.

За окном завыл ветер, и Маргарита свернулась калачиком, натянув на себя край покрывала. Сон не приходил. Только мысли в голове множились, сливаясь в один вопрос: «Когда это кончится?» Но ответа не было.

3. Разногласия

Маргарита приоткрыла глаза, и первое, что она увидела – волосы Стаса на подушке. Внутри все сжалось. Она медленно приподнялась, стараясь не шуметь, но простыня шуршала предательски громко. «Черт, пора заканчивать с вином», – мысль ударила, как холодный душ. Воспоминания врезались обрывками: вчерашние слезы, его руки на ее плечах, шепот: «Я помогу…» А потом – эта слабость, из-за которой она пришла к нему ночью, когда тревога сжала горло.

Она скользнула с кровати, подбирая с пола блузку. В зеркале мелькнуло отражение: растрепанные волосы, синяки под глазами, следы от подушки на щеке. «Ты же психиатр, а ведешь себя…» – с досадой подумала Маргарита, застегивая пуговицы дрожащими пальцами.

– Выходи за меня? – неожиданно послышался сонный голос Стаса из-за спины.

Маргарита замерла.

– Не говори глупостей! – выдохнула она, стараясь звучать резко, но голос дрогнул. – Мы же оба понимаем, эта ночь ничего не значит.

Он сел. Его взгляд, обычно отечески-теплый, сейчас прожигал насквозь.

– Но нам хорошо вместе. Ты не можешь это отрицать.

«Хорошо?» – В голове вспыхнули образы: его губы на ее шее, смех сквозь слезы, как два изгоя, нашедших друг друга в этом чужом городе. Но это было не «хорошо». Это было отчаяние.

– Стас!

– Тебе нужна семья. – Он встал, приближаясь. – Чтобы вернуть детей.

Она отступила к двери, спина уперлась в косяк. «Он прав. Но это не выход», – мысли метались. В голове всплыла мать: «Может ты вернешься к мужу?»

– Давай не сейчас.

– Маргарита, не беги от ответа! – Он схватил ее за запястье, но нежно, как всегда.

Она вырвалась, сердце колотилось так, что звенело в ушах.

– Я не бегу, я опаздываю на работу! – Она потянула дверную ручку, но та заскрипела, будто смеясь над ее паникой.

– Я твой начальник, – он шагнул ближе, блокируя выход, – и разрешаю задержаться.

– Это неправильно… – прошептала она, глядя на его губы. «Поцелуй меня. Нет, не надо».

Они оба были свободны лишь физически, эмоционально принадлежа другим людям. Она, состоящая в любовной связи, с человеком, с которым никогда не сможет создать семью; он безответно влюбленный в ее подругу. И это их как объединяло, так и отталкивало друг от друга.

– Брось! – усмехнулся он. – Тебе ли говорить о правильности? Ты же учишь пациентов…

– Принимать себя, – перебила она, голос окреп. – А не подстраиваться под обстоятельства и чужие ожидания.

Его рука дрогнула, опускаясь.

– А сама себя принимаешь? – он произнес тише, и в этом вопросе она услышала то, что прятал годами: боль одинокого человека, который тоже боится остаться ни с чем.

Маргарита резко открыла дверь. Утренний свет ворвался в комнату, ослепив ее.

– Прости, – бросила она в пустоту коридора и быстрым шагом направилась в свою комнату. Его взгляд жег спину, но она знала: если обернется – сдастся. А сдаться сейчас – значит потерять себя.

День пролетел в бешеном ритме. Маргарита зарылась в истории болезней, будто в них можно было найти ответы на все вопросы. Между приемами пациентов – звонок детям: Влад рассказывал о школе, Максим хвастался поделкой, которую помог сделать дед. Голоса сыновей звучали как эхо из другой жизни, а она лишь повторяла: «Скоро приеду, солнышко».

На столе громоздилась стопка книг по DBT-терапии1. Она поправила очки в тонкой черной оправе, чьи угловатые линии контрастировали с мягкостью ее взгляда, и открыла верхний том, проводя пальцем по абзацу о регуляции эмоций. «Если бы тогда, тринадцать лет назад, я это знала…» – мелькнуло в голове. Образ подруги – с неверно диагностированным БАР2 вместо ПРЛ3 – всплыл неожиданно ярко: рыжие волосы, смех сквозь слезы, ночные звонки с криками: «Я не могу так больше!» Маргарита сжала страницы. Они не спасли ее. Не спасли, потому что вместо DBT ей прописывали литий, вместо поддержки – отчуждение. А она, тогда еще не врач-психиатр, а просто студентка, испугалась. Испугалась не столько эмоциональной бури подруги, сколько матери, которая требовала: «Сосредоточься на учебе! Не трать силы на эту неадекватную!» Лена чувствовала, что родители Маргариты отвергают ее, и боялась потерять подругу, но все же позволила той отдалиться.

А потом пришло известие о ее смерти. Оно перевернуло все. Маргарита винила себя: «Я должна была быть рядом! Должна была…» Именно тогда она впервые взбунтовалась против материнской воли, сменив кафедру акушерства и гинекологии – туда, куда ее так настойчиво «проталкивали» – на кафедру психиатрии. Она понимала: Лену не вернуть. Но, может, сможет помочь другим – таким же отчаявшимся, раздавленным системой и бездушием, как ее подруга.

– Маргарита Николаевна, у вас есть минута? – В дверь заглянула медсестра.

Маргарита кивнула, откладывая книгу. «Сейчас не время для самокопания», – приказала себе, но мысли о подруге не отпускали даже за чашкой чая в ординаторской.

Вечером, после работы, она встретилась с Настей – той самой подругой, в которую много лет безответно был влюблен Стас. У нее, среди прочих диагнозов, тоже значилось ПРЛ. Они сидели в кафе, и Настя, как всегда, крутила в руках салфетку, разрывая ее на полосы.

– Я нашла классного специалиста по DBT, – начала Маргарита осторожно. – Она из Питера, но ведет онлайн…

– Хватит! – Настя швырнула клочки бумаги на стол. – Я не твой пациент! Или ты уже всех вокруг решила вылечить?

Маргарита вздохнула. Они танцевали этот танец уже полгода, с тех пор как она появилась в этом городе: Настя – взрывалась, она – отступала. Но сегодня что-то щелкнуло.

– Ты права, – сказала она тише. – Ты не мой пациент. Ты – друг. И я боюсь тебя потерять.

– Ты не потеряешь, – тихо произнесла подруга, сжимая в руках новую салфетку. – Мне тяжело, да. Но ты же знаешь, я справлюсь.

– Тебе нужна профессиональная помощь.

– Так окажи ее мне! Но не надо толкать меня к каким-то другим врачам! – Настя ударила кулаком по столу, отчего чашка с кофе задрожала.

Маргарита, не моргнув выдержала ее испепеляющий взгляд. «Она не злится, ей страшно», – напомнила себе, как учила родственников пациентов.

– Ты же знаешь, я не могу лечить подругу, – голос ее звучал мягко, но твердо. – Это может привести к серьезным последствиям.

– Давай, расскажи еще про этические нормы! – Настя вскочила, глаза блестели от слез. – Ты же всегда знаешь, как правильно!

Маргарита промолчала. Они обсуждали это десятки раз, и каждый раз подруга, как истинный «пограничник», ранилась о ее принципы.

– Ладно… Пока! – Настя выбежала из кафе, дверь захлопнулась с треском.

На столе остался блокнот с потертой обложкой. Маргарита потянулась за ним, но пальцы дрогнули – он упал, раскрывшись на странице с рисунком. «Еж, зарубленный топором, вокруг кровь» – черно-красные штрихи, кричащие болью, заполняли лист. На полях – карандашная пометка: «Ненавижу!»

Маргарита резко захлопнула блокнот, словно могла спрятать чужую боль. Сердце колотилось не от страха, а от ярости. «Я не позволю тебе стать Леной», – вспомнила она подругу из прошлого, чье лицо уже стиралось в памяти.

«Еще не все потеряно», – сказала она себе. Завтра попробует снова.

4. Справиться со стрессом

Вернувшись домой, Маргарита облегченно вздохнула – Стас на ночном дежурстве, не будет лишних изматывающих разговоров. Хотя, кого она обманывала? Он не был тем человеком, который докучал ей разговорами. Он всегда отличался умением без оценочно слушать и не вмешиваться туда, куда не стоило бы. И она хотела, чтобы он оказался рядом, и даже если бы все снова вышло за рамки… В конце концов, они взрослые и свободные люди, которые никому ничего не должны. Так он постоянно говорил ей, когда она пыталась извиниться за свою, как она считала, слабость.

Маргарита прошла на кухню и уже хотела налить себе вина, чтобы отключить эти мысли, как вспомнила утреннюю сцену.

– Так, с вином пора заканчивать! – сама себе сказала она. – Проблемы нужно решать по-другому. Чтобы ты посоветовала своему пациенту? Ну, же, Рита, соберись!

И она стала перебирать техники, помогающие справиться со стрессом и эмоциями:

1. Дыхательные практики и заземление

– Техника «4-4-6»: вдох на 4 секунды, задержка на 4, выдох на 6. Это снизит тревогу и вернет контроль над телом.

– Заземление через органы чувств: назвать 5 предметов вокруг, 4 звука, 3 тактильных ощущения, 2 запаха и 1 вкус. Это поможет вернуться в «здесь и сейчас».

2. Медитация и осознанность

– Короткая медитация на осознанность (10 минут): сфокусироваться на дыхании, не оценивая мысли. Признать эмоции без осуждения: «Это сложно, но я справлюсь».

– Сканирование тела: пройтись вниманием от макушки до стоп, отпуская напряжение.

3. Физическая активность

– Прогулка на свежем воздухе: движение снижает уровень кортизола.

– Йога или растяжка: поможет соединить тело и ум, снять мышечные зажимы.

4. Рефлексия через письмо

– Выплеснуть эмоции в дневник. Ответить себе на вопросы:

«Что я чувствую сейчас?»

«Что эта ситуация говорит о моих потребностях?»

«Как я могу позаботиться о себе сегодня?»

5. Самосострадание

– Напомнить себе, что ошибки – часть человечности. Проговорить внутренне:

«Мне тяжело, но я заслуживаю доброты».

– Избегать самокритики: заменить «Я должна была контролировать себя» на «Я устала и искала поддержки».

6. Творческое выражение

– Арт-терапия: нарисовать свои эмоции абстрактно, без оценки.

7. Фокус на базовых потребностях

– Проверить достаточно ли ела/пила сегодня? Дефицит ресурсов усиливает стресс.

– Микро-отдых: 30 минут сна или тишины с таймером восстановят силы.

И главное для нее, как врача! Запланировать сеанс у супервизора для профессиональной поддержки.