100 легенд Токийского кафе призраков

Как от горелых тостов.

По пути в университет я лениво разглядывала склоны, лестницы и перила, представляя, как тут можно прокатиться на скейте, но стряхнуть ночное наваждение никак не получалось. Как и избавиться от странного запаха, время от времени щекотавшего ноздри.

Как-то вечером я столкнулась с Нодой-сан. Выглядел он, как и всегда, смертельно уставшим и нес дипломат с таким видом, будто тот весил тонну. Мне стало немного жаль соседа.

– Вы не чувствуете запаха гари? – поинтересовалась я.

Он было встрепенулся, но потом покачал головой:

– В последнее время у меня проблемы с обонянием.

– А у вас ничего не подгорало?

– Да я сам особо не готовлю. Живу в ожидании выходных и стряпни моей супруги, – улыбнулся он и встретился со мной взглядом. – Спокойной ночи.

* * *

В следующие пару недель мне как будто стали помогать еще чаще. Например, если я нарочно оставляла телефон разряженным, утром обнаруживала, что в него воткнут провод, а значок батареи на экране светится зеленым. Или вещи, которые я небрежно бросала на стул, оказывались аккуратно сложенными. А предметы точно двигались, пока меня не было дома или когда я просто отворачивалась. В первые дни после переезда я прислонила скейт к стене, но теперь время от времени замечала, что он чуть сполз, а как-то доска вообще оказалась чуть ли не посреди комнаты.

Это из-за подземного толчка или…

Я не вставала на скейт со времен соревнования в Сендае, еще до того, как отец нас бросил, потому и подрастеряла сноровку. Но по пути в университет взгляд сам задерживался на подъемах, ступеньках, перилах, рисовал прыжки и повороты. Какая-то часть меня снова безумно хотела взмыть в воздух, а другая до дрожи боялась упасть.

Или облажаться.

Как-то раз я допоздна засиделась за столом в углу – писала эссе, которое уже давно должна была сдать. Или, точнее, размышляла, а не удалить ли все с концами. Ощущение тупика было таким давящим, что я почти перестала дышать. Меня снова охватило чувство, будто я не одна, а потом в ванной раздался щелчок выключателя, вспыхнул свет и зажужжала вентиляция.

– Только не начинайте, – сказала я вслух. – Я пытаюсь сосредоточиться…

Что-то стукнуло, и до меня донесся до боли знакомый звук. Я повернулась и увидела, как через всю комнату ко мне катится скейт, будто кто-то толкнул его со всей силы. Я уставилась на затормозившую на полпути доску. Все мысли об эссе куда-то улетучились.

Через минуту весь дом вздрогнул от подземного толчка, а в кухонном шкафу задрожали кастрюли. Я подождала, пока все утихнет, все еще едва дыша, потом подскочила и схватила скейт, громко заявив:

– О’кей! Намек понят!

Следующим утром я встала за два часа до лекций. Воздух был свежим, а солнце искрилось сквозь кроны деревьев на нашей улице.

К моему удивлению, на крыльце мне повстречалась бодрая госпожа Акияма, лившая воду на ступеньки.

– Доброе утро, Кей-тян. Хорошо спалось?

– Ну да.

– Выглядишь уставшей.

– Все со мной хорошо.

Акияма-сан прищурилась:

– Приснилось что-то плохое?

– Ага.

Она повернулась к лестнице и принялась смахивать воду щеткой. Звук был успокаивающий – шух, шух, шух.

– А что снилось?

– Пожар. Люди убегали…

Щетка Акиямы-сан на мгновение остановилась.

– Знаешь, мы не всегда видим свои сны.

Я удивленно взглянула на женщину:

– О чем это вы?

Акияма-сан только широко улыбнулась и указала на мой скейт:

– Иди развлекайся со своей диковинкой.

Я кивнула и зашагала к холму, обдумывая свое решение больше двигаться, столкнуть жизнь с мертвой точки. Затем сделала разминку под утренним солнышком и встала на скейт.

Конечно, выходило у меня из рук вон плохо. Хуже некуда. Я часто падала, но каждый ушиб и удар эхом отдавались в теле, пробуждая его, и мне это почему-то нравилось. Так нравилось, что в тот день я прогуляла пары: все каталась и каталась, упиваясь тем, как оживают вокруг меня воздух и земля. А когда вернулась домой, утомленная и потрепанная, меня встретила тишина. Я пошла в душ смыть с себя усталость и впервые за много лет забылась по-настоящему спокойным и глубоким сном.

* * *

Прошло несколько дней.

Утро в универе не задалось. Лекции казались слишком мудреными, а в столовой я уронила поднос, поэтому домой возвращалась в раздрае. Скейт остался аккуратно стоять в углу. Я включила на «Ютубе» видео «Расслабляющие звуки природы в ущелье Ойрасэ, префектура Аомори – 8 часов» и провалилась в сон где-то в полвторого ночи.

Но внезапно что-то выдернуло меня из дремы. Под журчание ручья в наушниках я резко дернулась на футоне. Шум воды перебивал другой звук, хорошо узнаваемый: шуршание колес скейта о кухонный линолеум.

Я села и увидела странный желтый свет, рассеивающий мрак, – почему-то дверца холодильника оказалась приоткрыта. Потому я и заметила движение.

Мой скейт поехал, скрипя колесами о линолеум, будто от сильного толчка, а потом резко остановился. Сонно моргая, я еле разглядела маленького мальчика, подстриженного под горшок: незнакомец сидел на полу на корточках спиной ко мне. Он точно был со мной рядом, но, если посмотреть на него прямо, силуэт необычного гостя казался размытым, как очертания Млечного Пути в небе над моим родным городом. А вот если покоситься на ребенка украдкой, его очертания становились четкими. Постепенно, приглядевшись, я поняла, что руки мальчика заняты скейтом и все его внимание приковано к доске.

Меня била крупная дрожь, но я не могла оторвать взгляда от призрака. Тот снова наклонился к доске и катнул ее в сторону – еле заметному в темноте мальчику постарше, одетому в традиционную школьную кепочку, старомодный пиджак и шорты. Обе фигуры были чуть прозрачны, сквозь них проступали очертания комнаты. Но и второй мальчик оказался достаточно материален, чтобы поймать скейт и запустить его обратно через всю комнату, пристально наблюдая за происходящим вместе с другом.

Я пораженно смотрела на мальчиков, затаив дыхание, и даже ущипнула себя, чтобы убедиться, что не сплю. Дети прокатили доску туда-сюда раз пять, и, хоть их силуэты то расплывались, то становились четче, у меня все равно получилось разглядеть улыбку на лице ребенка напротив. А второй, помладше – подстриженный под горшок, – кажется, смеялся, хоть и очень тихо. Тут до меня внезапно долетел знакомый запах гари…

Я села на футоне поудобнее, телефон соскользнул с одеяла и грохнулся на пол. Мальчики повернулись, улыбки на их лицах растаяли, сменившись непроницаемым выражением.

Грусть?

Надежда?

Удивление?

Силуэты ребят мигнули, словно глючащая во время видеозвонка картинка, дверь холодильника захлопнулась, свет погас, а мальчики пропали.

Трясущимися руками я включила фонарик на телефоне, но рядом уже не было ни души. Только доска замерла посреди комнаты и пылинки танцевали в луче света. Всю ночь я лежала и смотрела в потолок, а перед моими глазами стояли загадочные мальчишеские лица. И только когда первые лучи солнца скользнули в кухню сквозь матовое стекло, я провалилась в тревожный сон.

* * *

Часов в девять я проснулась, натянула на себя одежду и прошлепала вниз по лестнице в поисках Акиямы-сан. Мне хотелось с кем-нибудь поделиться увиденным, а уж она-то точно бы в это поверила.

Но ее не оказалось ни в подъезде, ни в привычном месте наших встреч – прямо у крыльца. Растерянная, я сидела под солнцем на низеньком заборчике и смотрела, как мимо спешат на работу прохожие. Из кустов вынырнула пятнистая кошка и, мурлыкая, настойчиво потерлась о мою ногу. Она пристально посмотрела мне прямо в глаза и деловито скрылась в тени.

Не в силах больше ждать, я отправилась на первый этаж искать табличку с именем Акиямы-сан на дверях квартир.

Ни на одной из четырех его не оказалось.

«Может, она не сменила табличку после переезда? Ну уж на почтовый-то ящик должна была повесить новую», – подумала я, отправляясь на поиски в подъезд. Я только принялась расшифровывать иероглифы, как со стороны лестницы раздались шаги и у меня за спиной появился Нода-сан с набитым до отказа пакетом из комбини[17] наперевес.

Выглядел мой сосед бодрее обычного, даже улыбался.

– Доброе утро, – прохрипел он, поднимая пакет повыше. Через тонко натянутый пластик я разглядела штук пять огромных огурцов. – Подарок для коллег, вчера вечером взял по акции.

– Понятно, – сказала я и неловко повернулась к почтовым ящикам.

Кто вообще дарит коллегам огурцы?

Шуршание приблизилось. «Ну что еще?» – подумала я.

– Почту потеряли? – кашлянул Нода.

– Нет, пытаюсь найти, в какой квартире живет Акияма-сан. У меня к ней важный вопрос…

Нода-сан прочистил горло:

– Ох, простите, неловко вышло. Извините.

Я раздраженно отвернулась и замешкалась. Он вел себя странно. Даже более странно, чем обычно.

– Я… я хотела кое-что узнать у Акиямы-сан… Нода-сан, с вами все в порядке?

Тот огляделся, провел свободной рукой по редеющим волосам и заговорил, понизив голос:

– Знаете, Акияма-сан умерла год назад. Вы живете в ее старой квартире. – Он помедлил. – Она умерла там. В одиночестве.

Я ахнула, будто кто-то меня ударил.

– Так и есть.

Сосед наклонился поближе, и его голос стал куда мягче обычного:

– Говорят, она была совсем крохой, когда случилась бомбежка, знаете, в марте тысяча девятьсот сорок пятого. Жила тогда чуть ниже по склону. В ту ночь оба ее брата погибли, а ее спас загадочный молодой человек, прыгнувший вместе с ней в воду. Он давал ей понять, когда можно выныривать, а когда надо прятаться… Акияма-сан была такой славной старушкой. Так и не забыла своих братьев и всегда о них говорила. – Нода-сан посмотрел наверх. – Одна с ней была беда: у нее постоянно подгорали тосты, почти каждое утро! Может, у вас, девушка, дар? Способность видеть то, что скрыто от всех нас, остальных. Такие силы обычно передаются по наследству. – Он тряхнул головой и глянул на часы. – Если будете искать работу, я могу вас пристроить. В мою компанию. – С этими словами он протянул визитку. Я попыталась разобрать, что на ней написано, но перед глазами опять все поплыло, будто их застила пелена.

– Как она себя чувствовала? Ну, Акияма-сан? – поинтересовался Нода.

Я с трудом удержалась на ногах.

– Ну-у, она постоянно подметает крыльцо и сортирует мусор, и…

– Тогда все в порядке, – решительно прервал меня сосед. – Хорошего дня! Позвоните, если дела в университете не заладятся и понадобится работа!

На этом он удалился, размахивая пакетом огурцов и оставляя меня стоять в окружении рекламных листовок, вывалившихся из забитых почтовых ящиков.

Я принялась подбирать бумажки, попутно стараясь привести разбегающиеся мысли в порядок. Попыталась получше вспомнить бабушкины истории.

Мне показалось, что я слышу, как этажом выше катятся, катятся, катятся колесики скейта – как раскаты грома. Зовут меня.

4

Потусторонний урок

Отрывок из незавершенных и неопубликованных мемуаров Дзиро Хары, мангаки и обладателя премии имени Осаму Тэдзуки[18], – «70 лет вместе с воображением». Напечатан на принтерной бумаге, найден в папке с пометкой «Октябрь 2010 г.».

Из карандашной заметки сверху: «Не забыть рассказать историю про то, как я прятался от якудза в тележке с грязным бельем и угодил в промышленную стиральную машину. Случилось это вскоре после того, как „Каппа в офисе“ стал популярен, поэтому отрывок можно поставить в начало – стартанем динамично! Можно чуток приукрасить! Потом добавлю историю, как в студенчестве был статистом в кайдзю-фильмах и застрял в костюме огромного ящера, из-за чего пришлось тащиться домой на велике, в шлеме монстра и одних подштанниках. Разумеется, мой видок развеселил полицейского, который, остановив меня и задумчиво покусав карандаш, выписал мне штраф за „непристойное поведение“. Пусть читатель смеется и плачет. Пусть чувствует себя чуть не в своей тарелке. Как тот полицейский. Вот что надо сделать. И нарисовать».

Ну, теперь, когда мы с вами уже познакомились, самое время рассказать историю об одном создании, посетившем меня в знойную ночь и изменившем всю мою жизнь.

Вы можете подумать: «Ну и идиот ты, Хара! Совсем из ума выжил на старости лет!» Или заявить, что я перепутал сон с реальностью. Но разве может простой сон настолько врезаться в память, чтобы застрять там на пятьдесят лет? Разве может мимолетный кошмар изменить всю вашу жизнь и творческий путь? Так на меня повлиял тот случай. А значит, это самая настоящая похрустывающая огурцами реальность!

Ну а теперь обращусь к тем, кто скажет: «Да у тебя просто воображение разыгралось». Никогда и ни в коем случае не называйте воображение простым. Воображение – это сила, возможность выжить, способность понять, что делать дальше…

Итак.

Только закончился сезон дождей, стоял жаркий июльский вечер, а я провалился в забытье. Такой глубокий сон – частый спутник болезни. Напавшая на меня вчера днем лихорадка до сих пор не отступила, и когда я ненадолго приходил в себя, ощущал, что тело мое горячее, а простыни подо мной – влажные.

Посреди ночи меня разбудил громкий щелчок. Вдалеке волны неустанно разбивались о берег пляжа Камакуры, а надо мной свистели лопасти потолочного вентилятора, бессмысленно рассекая раскаленный воздух: вших-вших-вших. Я смутно осознавал, что в комнате горит свет. Но кто трогал выключатель?

Я не сразу вспомнил, что нахожусь в пристройке, которую, возомнив себя акулой манги, снял на лето у родителей моего приятеля, после того как получил первый контракт в серьезном издательстве. Вот дурак! Ничего тогда в жизни не смыслил. (Да и до сих пор не смыслю, если честно.)

На дворе стояли 1960-е, и занимала меня политика, политика и еще раз политика – стремление честно говорить о войне, что бы ни случилось, и не позволить Японии превратиться в страну потребления, где все тупо пялятся в телевизор или еще какое новое чудо техники. Я никогда не ездил домой в Фукусиму. Наоборот, стремился всегда быть там, где кипит жизнь, рисовал, рисовал и рисовал, а иногда, считая, что уже очень взрослый, отправлялся в Токио на протесты или тусовался в прибрежном городе среди другой «богемы». В то время я твердо стоял ногами на земле, и мне не было никакого дела до традиционного уклада жизни да и вообще всего, что казалось мне слишком старомодным.

Мимо храмов и предсказателей я проходил, горделиво вздернув подбородок.

Одним душным вечером на пляжной вечеринке я разговорился с девушкой, приехавшей на юг в поисках работы. Красивая, уверенная в себе, с хитрой полуулыбкой – новая знакомая привлекала и заставляла осторожничать. Маленькая родинка чуть левее носа каждый раз игриво танцевала, когда ее обладательница маняще улыбалась, но, стоило мне заговорить о политике, девушка отмахивалась:

– Ой, в этом я ничего не смыслю.

Я фыркнул и, наверное, сказал что-то пафосное, например что политика – главная борьба жизни. Возможно, я даже заявил, что если она не разбирается в политике, то вообще ничего не понимает, а потом попытался похвастаться контрактом мангаки.

Вот идиот.

Девушка смерила меня долгим взглядом, и я заметил, что глаза у нее немного косят, словно она пытается смотреть на две вещи сразу. Только подумал, что это даже мило, как моя знакомая странно улыбнулась и приложила палец к моим губам, словно просила замолчать.

То, что она произнесла дальше, я запомнил дословно:

– Конечно, политика важна. Но это человеческие дела. А ведь в этом мире множество других существ.

Возразить я не успел. Девушка начала рассказывать историю из мест ее детства. Так я узнал об одиноком, никем не понятом каппе-водяном, который так жаждал завести друзей, что хватал людей за лодыжки и тащил в воду. Его новым знакомым это едва не стоило жизни.

– Слушай, из этого может получиться классный сюжет для манги, – предложила она. – Что-то типа антигероя, своеобразная метафора. Знаешь, о ком-то, кто так отчаялся, что старается слишком сильно.

Я покачал головой:

– Нам нужны настоящие истории о настоящих героях. О политике, о бедности. О тяготах простого работяги, измотанного, ставшего жертвой…

– Или обычной труженицы, – встряла моя собеседница, игриво пригрозив мне пальцем. – Но мне нравится все старинное. Раз тебе моя идея не по душе, расскажу ее кому-нибудь еще.

Она резко развернулась на каблуках и зашагала прочь по теплому песку, растворяясь в темноте. Я испытал укол досады: девушка была… занятной. Что-то сквозило в ее полуулыбке, словно ее обладательница знала нечто неведомое мне. Я посмотрел на прилипший к ботинкам песок. Меня терзало смутное разочарование. «Может, стоило рассказать историю про костюм кайдзю? – подумал я. – Она нравится всем, и девушкам в особенности».

* * *

Два вечера спустя я столкнулся с той незнакомкой в пляжном кафе. За ее спиной сильный ветер качал ржавый знак об опасности цунами, а вдали рокотали волны.

– Надо же, господин прагматик! – просияла она, и в ее глазах отразились огоньки прибрежного костра. – А я всюду тебя искала. У меня для тебя подарок. Сувенир из родного города.

Обрадовавшись, что она искала встречи со мной, я уже приготовился завести рассказ про кайдзю, но не успел и рта открыть, как моя знакомая что-то сунула мне в руки и обхватила мои ладони.

– Вот, – объявила девушка. – Поживи с ним, вдруг он тебе понравится!

Совершенно сбитый с толку, я разжал кулак и обнаружил на ладони крошечного каппу из темно-зеленого пластика. Выглядел он вполне типично: рот-клюв, лохматая челка и лысина-тарелка на макушке. В правой когтистой лапке водяной сжимал огурец так, будто собирался использовать его в качестве дубинки.

– Хм, спасибо, – произнес я, разглядывая фигурку. – И что мне делать с этой игрушкой?

– Игрушкой? – возмутилась моя собеседница. – Игрушкой?! Это важнейший ёкай из моего родного города на севере. Слышал про Тоно? Прояви уважение, господин реалист! Каппы все еще водятся в наших водоемах. Примерно год назад я видела одного, когда работала в Камаиси!

– Камаиси? – повторил я. – Вот так совпадение! Я и сам там был недавно.

Девушка на мгновение перевела взгляд косых глаз на меня, а затем снова посмотрела на океан.

– Правда? Ладно, мне пора бежать. Счастливо!

Моя собеседница развернулась и исчезла среди дыма, искр костра и ночной темноты.

Звали ее Нодзоми.

Больше я никогда ее не видел, а жаль. Слышал, она уехала работать в Великобританию и обосновалась где-то в Шотландии. А вскоре после этого случая я повстречал мою замечательную Анну. Ну а дальше все было как в сказке. Вместе тридцать лет, воспитали двух дочерей и очаровательную внучку.

[Карандашная заметка на полях] «Подумать, кому посвятить книгу! Может, приободрит Юки».

* * *

На следующий день я внезапно приболел: несмотря на душащий летний зной, меня била дрожь. Взгляд мой уперся в наброски раскадровки манги, которые я перерисовывал раз за разом. На них мой главный герой, офисный работник-неудачник с квадратной челюстью, должен был вот-вот сбросить с себя оковы и начать борьбу за справедливость.

Никуда не годится.

Я проглотил таблетку аспирина и запил ее большим стаканом воды. Дедлайн неумолимо приближался, тяжелый рокот волн вдалеке казался зловещим. Дрожь стала такой сильной, что затряслись кости, а когда она чуть отступила, на глаза мне попалась пластиковая фигурка каппы на краешке стола. Казалось, водяной улыбается с издевкой. Вспыхнув от злости на Нодзоми, которая отвергла и меня, и мои идеи, я схватил подарок и швырнул его в корзину вместе с неудачными набросками.

– Сайонара, господин каппа, – процедил я сквозь зубы.

Вентилятор на потолке жужжал, море билось, день угасал. Я пытался устроиться на футоне поудобнее и ждал, когда летняя болячка покажет, на что способна. «И как назло – перед самым дедлайном!» – подумал я, потянул за шнурок выключателя и лег наблюдать, как прямоугольник неба в окне сначала становится сиреневым, потом чернеет, а затем покрывается точечками звезд. В пристройку ворвался морской бриз, качнул люстру и зашуршал бумагой в корзине. Жар в моем теле разрастался, и постепенно меня поглотил беспокойный сон.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Здесь и далее значение слов, набранных капителью, смотрите в словаре на с. 425.

2

Окику – кукла, в которую, по легенде, вселился дух маленькой умершей девочки. Эта история стала культурным феноменом Японии.

3

Белая змея – монстр из китайских легенд. Девушка-демон по имени Бай Нан, способная превращаться в змею.

4

Снежная женщина (Юки-онна) – женщина-ёкай, которая появляется снежными ночами или посреди метели. Ее описывают как совершенно белую, будто изо льда, красавицу.

5

Черные корабли – название, которое получили европейские и американские суда, прибывавшие в Японию между XVIII и XIX веком. Здесь: американские корабли, причалившие к берегу страны 14 июля 1853 года.

6

Футон – традиционный японский невысокий хлопковый матрас, который расстилают на ночь, чтобы спать на полу. Утром его, как правило, убирают.

7

Флипы – трюки, при которых доска скейтбордиста крутится в воздухе горизонтально (как шашлык на шампуре).

8

«Лайн» (англ. Line) – корейский мессенджер, очень популярный в Японии. Запрещен на территории России.

9

Подвеска – треугольное крепление, соединяющее между собой пару колес и скейтборд.

10

Морис Равель – французский композитор, пианист. Один из самых известных представителей импрессионизма в музыке.

11

Слайды – трюки, выполняя которые скейтер скользит по поверхности любыми частями скейта, за исключением креплений колес.

12

Убраться – упасть, выполняя трюк.

13

Дека – доска, составляющая основу скейтборда.

14

Васэда – один из двух самых престижных университетов Японии.

15

Кисимодзин – буддийская богиня – покровительница детей и семьи.

16

Мориока – японский город в двух с половиной часах езды от Токио. Известен своим старым замком.

17

Комбини – сокращенное от англ. «convenience store» – «удобный магазин». В Японии – небольшие универсальные супермаркеты в шаговой доступности от дома.

18

Премия имени Осаму Тэдзуки – ежегодная награда, присуждаемая с 1971 года начинающим мангакам, сделавшим вклад в развитие искусства комикса. Названа в честь знаменитого мангаки Осаму Тэдзуки.