Палач

– Как тебя зовут? – уверенно спросила она.

– Саймон. А тебя? – голос отдавал дрожью, мне не по себе.

– Меня зовут Эви. Хорошо, что мы встретились.

– Почему ты так считаешь?

– Меня здесь опасаются, я только вчера приехала, а все уже обходят меня стороной.

– Чем ты отличаешься от других, Эви?

– Говорят, я убийца…

– Это правда? – запнувшись, спросил я.

– Не знаю…

– Говорят дети или взрослые?

– Я слышала, как шептались дети, а они услышали это от взрослых.

– Ты знаешь, где твои родители?

– Они умерли, поэтому меня снова привезли сюда.

– Снова… ты уже бывала здесь?

– Кажется, да…

– Ты расстроена?

– Я не знаю…

Разговор зашёл в тупик, девочка вела себя странно, но у меня получилось немного расположить её к себе. Мне захотелось удалиться, но она одёрнула мою руку.

– Пожалуйста, не верь им – я тебя не обманываю. Помоги отсюда выбраться, – детская наивность в голосе растопила моё сердце.

– Кажется, ты натворила что-то плохое и мне нужно в этом разобраться. Побудь здесь.

– Вот увидишь, это враньё!

Девочка надула губы, отвернувшись от меня. Как же всё это странно, мне хочется разобраться во всем, что я вижу, но пока я не могу ничего предпринять.

– Подожди минуту, – я развернулся, – взрослые считают, что ты навредила своим родителям? Я тебя правильно понял?

– Думаю, да…

– Не знаешь, почему позвонили именно мне, а не полиции?

– Потому что я ждала тебя, люди похожи на тебя. Когда ты зашёл в комнату, я поняла, что ты настоящий – не двойник. У тебя глаза разные, забавно…

– Тебя это веселит?

– Да, ты смешной…

– Я задаю тебе серьёзные вопросы. А тебе смешно?

– Просто ты не такой, как они. Твои серьёзные вопросы не навредят мне, а люди за стеклом хотят от меня избавиться.

Для восьми лет девочка была умна, хорошо поставленная речь, жестикуляция и благовоспитанность. Интересный человек…

– Может, расскажешь, что произошло с родителями?

– Не знаю – помню, что пошла по рельсам.

– Тебе кто-то сказал туда пойти?

– Нет, я сама так захотела.

– Давай попробуем поговорить у меня в клинике, там гораздо удобнее и тебе больше понравится. Как на это смотришь?

Девочка взяла меня за руку и улыбнулась. В ней чувствовалась наивность, однако поведение немного отталкивало меня.

– Мне нужно поговорить с взрослыми, чтобы тебя отпустили вместе со мной. Подожди здесь.

– Ты меня не бросишь?

Запнувшись на пару секунд, я с трудом отпустил её руку…

– Очень постараюсь, малышка…

Я отправился в кабинет директора. Разговор у нас состоялся долгий и крайне тяжёлый. Остановились на том, что я заберу девочку в свою клинику через несколько дней, пока документы полностью не оформят. Больше я не заходил в комнату, где сидела Эви, ведь был в абсолютно, смешанных чувствах. Элеонора и сотрудники приюта не могли понять странного поведения девочки, полиция намекала на то, что стечение обстоятельств указывало на причастность восьмилетнего ребёнка к убийству собственных родителей. Такого растерянного состояния у меня ещё не возникало, но зато захватил азарт. История крайне запутана, я приглашён в неё не просто так, а самое главное, что сподвигло меня остаться – ребёнок, просивший о помощи.

Я совсем недавно столкнулся с синдромом Фреголи у пациента Адама, спустя пару месяцев после решения этой проблемы появляется девочка утверждающая, что узнавала меня во всех предыдущих посетителях и ждущая только меня. Это обстоятельство добило меня полностью и, прежде чем взяться за изучение и лечение ребёнка, я должен навестить Адама.

Он покорно ждал меня в камере. Мне удалось избавить пациента от болезни, но этого мало. Странное чувство настигло перед входом в комнату. Боюсь, меня не поймут…

Я перфекционист – следует выполнять всё идеально, план на неделю должен быть отработан, а история болезни пациента подлежит закрытию. Мне не следует вспоминать о «женщине с ксенофобией» так же, как и о «мужчине с Фреголи». Прежде чем переходить к истории Эви Грейс мне нужно закончить дело Адама.

Я открыл дверь в палату. Адам был рад меня видеть, а вот я находился в довольно смешанных чувствах. Парень попытался заговорить со мной, но у меня лишь одна продуманная цель. Я направился к нему, чтобы увидеть лицо поближе. Адам продолжал говорить со мной, но я слышу лишь отголоски. Достаю из ремня нож… вонзаю под его горло. Удивлённые глаза подопытного кричат о непонимании, они слезятся, рот пытается ухватить воздух, но он уже не проходит через повреждённое горло. Адам медленно умирает у меня на руках, пока я провожу большим пальцем по своим губам и блаженствую вкус крови.

Глава 3. «Дерматозойный бред»

«Убеждённость в заражении паразитами».

Вспомнился случай, когда в больницу поступила молодая женщина в ужасающем состоянии. Это случилось несколькими месяцами позже моей расправы над Адамом (всё ещё не понимаете, да?). Вот это был ажиотаж – я примчался со второго этажа на крики в холле. Вопли были такими громкими, что сбежался практически весь персонал. На тот момент в больнице находилось порядком сорока пациентов, некоторые из них были спокойны и жили в своём маленьком мирке, некоторые возбудились, услышав тревожные крики женщины. Когда мне всё же удалось на неё взглянуть, глаза полезли на лоб. Всё тело расцарапано, кровяные потёки присутствовали на многих частях тела, волосы наполовину выдраны, под глазами страшные чёрные мешки, ногти наполовину искусаны и в крови – это был не человек, а мумия. Мы сразу направили девушку на осмотр. Пришлось применить крайние меры и пристегнуть её ремнями к койке. Джек и я осмотрели нового пациента, медсёстры взяли пару анализов, мы дали ей чудесную бирюзовую таблетку для спокойного сна. Пока та находилась в состоянии покоя, можно было осмотреть всё тело.

Первое, что бросилось в глаза – язвы на руках и лице, а также неестественная худощавость. Девушка со стопроцентной вероятностью являлась наркоманкой. Выяснив это во время осмотра, мы поспешили поставить капельницу. Очистить организм требовалось немедленно, так как сердцебиение девушки начало учащаться. Мы обработали всё тело антибактериальными средствами и на несколько часов оставили её одну в палате. Проведя анализ, пока без общения с пациентом, я пришёл к выводу, что девушка постоянно чешет кожу, её сопровождает невроз, не исключена депрессия. Царапины на коже напоминают ярую борьбу человека с чем-то инородным. Вывод только один – это был дерматозойный бред, по-другому его называют синдром Экбома.

У этого термина существует множества названий, все они характеризуются убеждённостью человека в том, что он контактирует с паразитами, заражён ими либо они находятся под кожей. Страшное расстройство, которое я бы не пожелал испытать даже врагу. Нам пришлось устанавливать личность новой пациентки. В рюкзаке обнаружили множество таблеток без опознавательных знаков, кошелёк с двумя долларами наличными, жгут для руки, а также упаковку шприцов и чайную ложку – полевой набор наркомана. По документам мы выяснили имя – Аманда Дэвис. Я удивлён – девушка выглядела как минимум на пятьдесят лет, а по паспорту тридцать.

Какие чувства может вызвать такой человек? Только брезгливость и антипатию – ничего более. Я не переносил на дух таких людей. К сожалению, всё это дерьмо входило в мою профессию и чем отвратительнее становились пациенты, тем быстрее менялось моё отношение к происходящему. Последние восемь лет я углубился в психиатрию – знал, что просто обязан вести себя сдержанно и даже сейчас мои рассказы для вас кажутся уравновешенными, но немного позже, я потеряю своё спокойствие. На всё будут причины.

Некоторое время спустя Аманда пришла в себя, и нам удалось побеседовать. Я оказался прав – женщина не переставала жаловаться на чесотку в области рук и живота, раздражена ремнями, которыми была пристёгнута к койке, еду выплёвывала на персонал, а со мной говорить совершенно не собиралась. Как и в случае с пациенткой, страдающей ксенофобией я крайне недоволен происходящим. До последнего не хотел лечить её, но доктор Нортон в последний момент отказался от проблемного пациента, что привело к незамедлительной передаче Аманды в мои руки. Пришло время поработать.

После нескольких попыток диалога с Амандой, я записал ярые признаки расстройства – тактильный галлюциноз (женщина постоянно дёргалась, описывая бесконечное ползание чего-то маленького под своей кожей), признаки употребления кокаина (в этом абсолютно не было сомнений, тем более через некоторое время началась настоящая ломка), убеждения лечащего врача в том, что ей необходима консультация дерматолога, а не психотерапевта. Больше я не стал тратить время на подтверждение диагноза, этим могут заняться и другие. Себя я уже убедил.

Я был поражён сложившейся ситуацией. Помогать этой девушке мне не хотелось ровно до того момента пока я не узнал её историю. Полгода назад Аманда вместе с братом Фредом отправились путешествовать по миру в поисках неизведанных мест. В одной из поездок забрели на полуостров, где находилось несколько небольших поселений. Формировались они из двух деревень, расположившихся на очень маленькой территории. Обеими поселениями руководил старейшина – мужчина лет 70-80-ти по рассказам Аманды. Еженедельно он собирал общины в один большой лагерь и проводил ритуал по очищению души. Аманда и Фред задержались там практически на месяц, что и стало первоисточником дальнейших проблем. Во время проведения одного из ритуалов, в котором было необходимо принести в жертву десять капель своей крови, Фреда укусило неизвестное насекомое. Следующим утром стало понятно, что парень подхватил инфекцию. Аманда незамедлительно попыталась увезти его домой, но заражение крови было уже не остановить. Фред скончался в больнице от осложнений после инфекции. Аманда до последнего не воспринимала факт смерти брата. Спустя некоторое время вернулась в то самое поселение, где устроила настоящую резню. Девушка в одиночку зарезала шестерых местных жителей, оправдывая свой поступок потерей брата.

День за днём в голове девушки рождалась навязчивая идея, сопровождающаяся самоповреждающим поведением. Со времён, когда её признали невменяемой и направили на лечение в психиатрическое учреждение, в голове формировался синдром одержимостью болями. Как только Аманде назначили психотропные препараты, та благополучно сбежала и до этого самого момента находилась в розыске.

По рассказам Аманды, точнее мелким обрывкам от них я понял, что девушка совершенно разочаровалась в профессиональной медицине и постоянно избегала общения с психотерапевтами, пока мне не удалось принудить её к контакту со мной.

– Мне нехорошо… дайте мою сумку.

– Нужны таблетки? Считаешь, что они помогут?

– Дадут успокоиться! Давайте! – требовала Аманда.

Я заменил препарат из кожаной сумки на тот, что мне необходим. Через некоторое время нашего общения девушка полностью погрузилась в состояние покоя, и я смог узнать – по какой причине её тело и кожа находятся в таком состоянии.

– Аманда, ты не перестаёшь трогать руки. Тебе кажется, что ты заражена?

– После всей этой ситуации с братом, которая так глупо унесла его жизнь, я чувствую, что эти твари перебрались под мою кожу – нужно их вытащить.

Девушке при такой тяжёлой стадии заболевания было просто необходимо находиться в психиатрическом стационаре, при этом во время лечения я консультировался с врачом-дерматологом ежедневно. Состояние Аманды не улучшалось, психопатологические проявления продолжали возрождаться из её бредовых идей. А во время одной из множества терапий, она разбила окно, через решётки сильно повредив правую руку. Объяснение этому поступку было – Аманда увидела в окне редкого мотылька, который способен заразить человека распыляемым веществом.

Меня нервировал тот факт, что пациентка являлась наркоманкой. Я не хотел протягивать руку помощи и тратить своё драгоценное время, но эта болезнь мне нужна! Несколько дней спустя девушка изъявила желание выйти на улицу в моём сопровождении. Для меня это шанс снова начать охоту. Не пренебрегая таким случаем, я позволил Аманде сбежать. С помощью препарата, который был подложен в сумку, девушка убедилась, что найдёт спасение от паразитов только в одном месте. Аманда сама пришла в мою лабораторию, став уже третьим гостем.

Параллельно с изучением состояния Аманды и убеждённостью в заражении паразитами я не переставал посещать маленькую Эви. Оформив все документы Европейский приют, наконец, дал согласие на госпитализацию в психиатрическое учреждение. И вот сегодня мы должны встретиться.

– Это ты… долго тебя не было.

– Да, извини, что заставил ждать. Готова прокатиться?

Эви взяла небольшой рюкзак, я посадил её на пассажирское кресло, чему ребёнок был безумно рад. По дороге в клинику мне необходимо заехать к Аманде, чтобы покормить. Плохая была идея. Я оставил машину возле входа в лабораторию.

– Посиди здесь немного, мне нужно отлучиться на десять минут, – девочка кивнула головой, но глаза очень заинтересованы происходящим.

Небольшое помещение, в котором я держал «нужных людей» построено мною лично – уходило на небольшой участок в землю, создавая тоннель. Одноэтажное здание с минимальным количеством окон. Я соорудил отдельные комнаты, в которых можно спокойно жить, условия для меня казались идеальными, но лишь для меня…

Я направился в свой кабинет взять немного еды для Аманды, но внимание моё привлёк сейф с «лекарством». Боже! Я гений! Чувство гордости снова заполонило тело, отстранив разум от реальности на несколько секунд. Стал раздумывать, как мне усовершенствовать его, вернее – я знал как, важна реализация. Ампула уже в руке, отвлёкся всего на несколько минут, но и этого времени хватило для произошедшей ситуации. Идя по коридору, я увидел, что дверь в камеру Аманды открыта. Обратил внимание, что в машине никого нет. Это конец… сейчас Эви всё увидит – она не должна догадаться, что здесь происходит.

Я стал медленно открывать дверь, чтобы ненароком никого не спугнуть. Слышался гул, сопровождающийся нервным трепетом. После скрипа двери поставил левую ногу вперёд, теперь перед моими глазами я узрел Аманду и Эви, первая сжимала горло девочки с такой яростью, что я побоялся за жизнь ребёнка. Мне пришлось залететь в помещение, чтобы успеть оттащить сумасшедшую.

– Убери руки! – я пытался отслоить ладони Аманды от тонкого горла девочки.

После долгого и упорного крика мне удалось оттащить Эви в сторону. Горло стало огненно-красного цвета, на глазах назревали слёзы, ребёнок находился в полном смятении от произошедшего. Я поспешил за верёвкой – быстро завязал руки и ноги своей пациентке и оставил её одну, выключив свет. Я увёл девочку в кабинет, та не переставала плакать. Мне же пришлось применить все свои отцовские навыки, чтобы успокоить бедное дитя.

– Прости меня – я не хотела так поступать, я не хотела тебя подводить. Прости…

– Всё хорошо, ты ни в чём не виновата. Что она сказала тебе?

– Кричала – сказала, что убьёт меня при первой возможности. А потом набросилась, начала душить.

– Почему она на тебя набросилась? Ты что-то сказала?

– Я заглянула в окошко, потому что слышала шум, мне стало интересно. А потом она попросила меня открыть замок, пообещала поиграть со мной, как только я её выпущу.

– Давай попробуем забыть сегодняшний день, понимаю, что звучит странно, но для нас обоих так будет лучше. Если у тебя возникнут вопросы, ты всегда будешь обращаться ко мне по любому поводу. Сейчас мы поедем в мою клинику, там для тебя уже готовят уютную комнату, как только ты расположишься, мы с тобой поговорим. Идёт?

– А ты поиграешь со мной?

– Ну конечно! Мы всё ещё друзья?

– Да!

– Вот и чудно.

На некоторое время мне удалось успокоить девочку. Оставив Аманду в лаборатории, я отвёз Эви в клинику и дал указание своей правой руке Лизе устроить для девочки лучшую палату со всеми удобствами. Теперь нужно разобраться с Амандой.

Я ехал обратно в странных чувствах. Аманда могла убить ребёнка, появись я там несколькими минутами позже. Слава богу, этого не произошло. Но случилась ситуация, которая засядет в голове Эви, мне придётся пожертвовать много сил, чтобы она забыла обо всём. Посмотрим, что меня ждёт.

Я шёл по коридору лаборатории медленно, чтобы Аманда смогла ощутить, что её ждёт за такой отвратительный поступок. Открыв ключом камеру, я медленно шёл к кровати. Аманда не сводила с меня глаз – брови сдвинуты, щёки набухли, и кончики рта прижимаются к подбородку.

– Что это было, Аманда? Мы ведь договорились, что я отпущу тебя, если ты будешь хорошо себя вести!

– Акция протеста. Теперь ещё и на детях проводишь опыты?!

– Думай что хочешь, это не так! Зачем напала?! Отвечай!

– Она пародировала меня – глядела в то окно в двери и чесала свои щеки! Эта девка ненормальная! Приглядись!

– Мне она сказала совершенно другое.

– Твоё дело – кому верить! Я ещё долго буду здесь?

– Сколько мне будет нужно!

– Я видела в твоём кабинете сейф. Что там?

– Тебя это не касается!

– Я расскажу всем, что ты силой меня удерживаешь и тогда твоей «великой» карьере придёт сраный конец!

– Не смей мне угрожать! Я даю тебе условия, в которых можно прекрасно жить! Хочешь правды?! Хочешь?!

– Ну, давай, твою мать!

Развернувшись, я вылетел из комнаты, направившись в свой кабинет. Всё должно быть не так! НЕ ПО ПЛАНУ! Сука!!! Ты испытываешь моё терпение! Какого хрена?! Не позволю так со мной разговаривать! Я не должен дать эмоциям брать над собой верх! Аманда не достойна лекарства – так для себя я решил. Пациент должен выполнить ту миссию, ради которой я и поместил его сюда. Набравшись решимости, я вернулся к ней со шприцом в руке. Необходимо нейтрализовать «брак» перед тем, как брать образец.

– Вернулся! Ну и что ты хотел мне показать?!

– Будь вежлива ко мне, Аманда. Если ты выполнишь пару моих условий – сможешь избавиться от болезни, которая так долго тебя мучает. Это всё о чём я прошу. Вежливость…

– Да пошёл ты на хер, сраный уёбок! Выпусти меня отсюда! Я обращусь в полицию, и ты быстро прикроешь свою лавочку!

– Этот жест, с твоей стороны явно был лишним, нужно проявить уважение – только и всего! Неужели так сложно отнестись к человеку, который дал тебе кров и попытку исцеления с уважением?!

Недолго думая, я вынул нож из ремня и вонзил ей в колено. Разрывной женский крик пронёсся по лаборатории – она умоляла меня о пощаде, но свой шанс уже упустила. Вынув нож обратно, я стал укладывать Аманду на койку, чтобы пристегнуть руки и ноги. Теперь же захотел опробовать свой самодельный аппарат, который много лет валялся в заброшенном подвале. Это устройство помещалось в одной руке – не тяжёлое продолговатого типа, на одном конце находились две ручки для рук, на другом самодельные разъёмы, которые предназначались для смены пил, находящихся внутри одним нажатием кнопки.

Я всегда стремился к минимализму – в моём доме должно быть немного дорогой мебели, а также я с молодости приучал Эбби к порядку – к большому сожалению, ей плевать. Жена продолжала захламлять дом много лет подряд. Всё это я к чему – аппарат создан исключительно под меня, он не занимает много места, всегда вмещается в любую сумку для транспортировки, а также очень лёгкий. Именно этим бесподобным устройством я стал делить одного пациента на нескольких.

После своих высказываний Аманда потеряла для меня какой-либо интерес. Теперь мне нужно провести лоботомию и извлечь кусочек из височной доли мозга. В связи с тем, что пациентка была ко мне крайне неуважительна, я не стал убивать её до проведения операции, она была в сознании некоторое время и ощутила на себе, какой может быть медицина. Образец я добыл – оставалось избавиться от тела с помощью крематория, который я построил в подвале, следы Аманды навсегда покинули эту землю.

Очутившись в машине меня, посетило амбивалентное чувство. Нет! Мне её не жаль! Я не мог дать лекарство, потому что меня не уважали – даже не пытались уважать! Дерматозойный бред Аманды, сопровождающийся шизофренией, очень помог моему усовершенствованию лекарства. Спасибо и на этом! Меня беспокоило другое – в ситуации, которая произошла между Эви и Амандой я поверил не девочке, а сумасшедшей. Это не давало мне покоя, я должен поговорить с ребёнком, чтобы выяснить причину конфликта.

На обратной дороге в клинику мне позвонила Эбби и сказала, что везёт Итана в больницу. Жена никогда не отличалась тактичностью, поэтому сообщила мне об этом одним предложением, не объяснив причину. Развернув машину, я поехал в противоположном направлении прямиком в больницу. На месте меня встретила жена с опечаленным видом.

– Что случилось?

– Делают промывание желудка – твой сын проглотил крысиный яд.

– Что? Как ты это допустила?!

– Я не могу за всем уследить! Бывал бы ты чаще дома, мог бы участвовать в воспитании собственного сына, а ты постоянно торчишь на работе!

– Минуточку! Я приношу в дом деньги, чтобы ты занималась воспитанием ребёнка, а ты даже этого сделать не можешь! Работу ты ведь решила бросить – это я обеспечиваю семью!

– О чём ты говоришь?! Да мне постоянно приходится мотаться по магазинам, чтобы успеть приготовить тебе ужин ещё и Итан не всё ест, как ты можешь так говорить?! Я и так ничего не успеваю!

– Так хватит! А то это бесконечно будет продолжаться! Что сказал врач?

– Что значит хватит?! Ты всегда меня игнорируешь только и слышу: «Пациенты! Диагнозы! Терапии». Да сколько можно? Обрати ты уже внимание на свою семью!

– Чего ты завелась?! Я сорвался с работы, чтобы увидеть сына, а ты орёшь без конца! Остановись!

– Да, конечно, ты же сорвался с работы!

– Знаешь, что – я много лет терплю тебя ради семьи и сына! Будь хоть немного мне благодарна! Разговор окончен!

Слава богу, нас прервал врач. Он сообщил, что с сыном всё в порядке и ему требуется несколько дней побыть под наблюдением. К моему огромному удивлению, Эбби после посещения палаты Итана уехала домой. Я попросил врача пояснить требуется ли ему присутствие родителей. На что тот ответил, что желательно быть в палате одному из близких, так как мальчик очень напуган.

Да, воспитанием Итана я практически не занимался – всё грезил карьерой и по сей день пытаюсь выжать из своей клиники все капли знаний, которые мне нужны для осуществления задуманного. Большую часть времени с ним проводила Эбби. А ребёнок восьми лет воспитанный женщиной, которая полощет мне мозги ежедневно, однозначно не вырастет адекватным. Именно этот момент заставил меня перевернуть своё суждение о воспитание ребёнка. Я понял, что уделял Итану слишком мало времени, а в дальнейшем могу потерять его уважение навсегда. С этим необходимо что-то делать! Ещё и девочка из головы никак не шла, навалилось столько разных проблем, что они не умещались в голове. В такие моменты у меня находилось решение – я закрывал глаза ровно на минуту, анализировал произошедшие события и строил в голове план, по которому неотступно буду идти. Именно так я и поступил!

Я не стал звонить жене, сегодня она сможет открыть любимое вино и насладиться отсутствием ребёнка, а она давненько этого хотела. Не буду рушить кайф. Побыв немного с сыном, я отправился в клинику, чтобы узнать, как дела у Эви. В комнате было уютно – никаких усмирительных ремней и прочей чепухи, что обычно присутствует в таких учреждениях. Она читала детскую книгу, которую принесла Лиза. Девочка была увлечена сказкой и не заметила, как я вошёл в комнату.

– Эй, привет!

– Привет, Саймон…

– Нравится книжка?

– Да, очень. Лиза дала. Она хорошая.

– Приятно это слышать. Как себя чувствуешь?

– Хорошо. Только есть хочется – сейчас дочитаю три страницы и съем яблоко. Его мне тоже Лиза оставила.

– А как ты смотришь на знакомство с новым другом?

– С каким ещё другом? – девочка заинтересовалась, отложив книгу в сторону.

– Ну, об этом ты узнаешь, если поедешь со мной.

– Саймон извини, но мы ведь не поедем обратно? Та женщина… я больше не хочу с ней встречаться. – Девочка зажалась – я чувствовал, что ей крайне неприятно говорить об Аманде.

– Мы же с тобой друзья! Я обещаю тебе, что больше никогда не подвергну тебя такой опасности. Поверь мне.

Эви прикусила нижнюю губу, опустив глаза вниз. Девочке неловко, но она проявила ко мне уважение и постаралась поверить. Так или иначе я смогу доказать ей, что мне можно доверять. Этот ребёнок становится слишком важен, что совсем несвойственно для меня.

Вместе с Эви мы направились в больницу к Итану. Врач сообщил, что он может прийти в себя в любой момент. Я спешил – не хотел, чтобы сын испугался одиночества. Мы добрались достаточно быстро, девочка по пути от машины до палаты взяла меня за руку и не отпускала, я чувствовал себя настоящим отцом, который заботится о своих детях. Сегодняшнюю ночь собирался провести со своим сыном и Эви. Зайдя в палату, Эви отпустила мою руку и подбежала к кровати Итана. Он уже очнулся.