Бумажные звезды

Виктор Савин

Бумажные звезды

Глава 1

Шатл Эхо-17 оторвался от док-станции беззвучно, как тень, скользящая по стене космоса. Через иллюминаторы, обрамлённые матовым титаном, звёзды растягивались в бледные нити, словно сеть, сотканная из света давно умерших солнц. В салоне царила тишина, нарушаемая лишь мягким гулом двигателей, вибрирующих сквозь сталь пола. Пассажиры – двадцать три ученика Космической Академии Прометей – сидели, уткнувшись в голографические проекции смарт-часов или закрыв глаза, пытаясь усмирить страх перед полетом. Все, кроме одного.

Ренн Колдер прижал ладонь к холодному стеклу, он смотрел, как Земля растворяется в черноте. Он вспомнил что восемь лет назад эта темнота поглотила его отца.

Пальцы Ренна непроизвольно дёрнулись к левому запястью, где мерцали смарт-часы. В ухе, без наушников или имплантов, зазвучал голос, словно рождённый самой тишиной:

– Всё ещё не верится? – спросила мать. Её слова, переданные через нейрочастоты смарт-часов, вибрировали в височной кости, недоступные для чужих ушей.

Ренн ответил:

– Если бы не генетический скрининг, подумал бы, что ошибка.

Голос матери смягчился, словно обнял:

– Они видели не только твои гены.

– Реакции, паттерны сна, уровень кортизола… – он усмехнулся, наблюдая, как его дыхание затуманило стекло. – Но ни один алгоритм не найдёт его во мне.

Пауза. Мать редко говорила об отце. Виктор Колдер исчез во время рутинного прыжка на краю системы TR-447.

– Ты не обязан быть его эхом, – наконец произнесла она. – Академия – твой выбор.

Ренн сжал медальон с гравировкой «Арго-9» – подарок отца. Выбор? Когда корпорация «Нуртек», оплатила его обучение – это не выбор. Это долг. Или искупление.

– Я боюсь, – признался он, неожиданно для себя.

– Знаю.

Они замолчали. Шатл дрогнул, готовясь к прыжку. Ренн опустил взгляд на запястье, где на рукаве светился логотип Академии – стилизованные огонь и звезды.

Технология «тихого диалога» была изобретена ещё до Великого Запрета, смарт-часы способные скрывать от посторонних глаз и ушей информацию, и можно было говорить свободно, не боясь быть подслушанным. Свободно? Ренн фыркнул. Даже здесь, в этом коконе из стали, каждая голограмма, каждый чип были прошиты блокираторами. Библиотеки знаний – автономны, роботы – примитивны, а ИИ… ИИ были призраками, которых сейчас боялись больше, чем в средние века чумы.

– Внимание. Шатл Эхо-17 прибудет на станцию Аполлон через пять часов, – раздался механический голос, лишённый интонаций. Уровень ИИ: 7. Достаточно, чтобы управлять шатлом, недостаточно, чтобы задать вопрос.

Ренн откинулся в кресло, чувствуя, как синтетическая обивка холодит спину. Рядом мальчик с серебряными часами Нуртек модели «Кронос» нервно дёргал ногой. Его голограмма проецировала игру – что-то с драконами и мечами, – но пальцы скользили по воздуху без азарта.

Ренн закрыл глаза на секунду. Вдруг он увидел их – мерцающие тени за иллюминатором, танцующие в ритме, от которого кровь стыла.

– Это просто галлюцинации, – прошептал он, но голос матери не ответил. Связь прервалась.

Тени приблизились. Одна из них, извиваясь, прилипла к стеклу, приняв форму человека в скафандре с выгоревшей эмблемой: огонь и звезды.

Ренн замер.

– Отец?..

Все рассыпалась в прах звёзд.

И он внезапно проснулся. В иллюминаторах застыла новая картина: мегаполис Академии, парящий над Землей. Башни из чёрного кристалла пронзали орбиту, опутанные мостами-атлантами, по которым сновали шаттлы-капсулы. Огни станции мерцали в такт работе её термоядерных реакторов – ритмично, словно сердце механического левиафана.

– Долго ещё лететь? – спросила мать, нарушая тишину.

– Час.

– Тогда отдохни.

– Не хочу.

– Тогда о чём-нибудь поговорим.

– О чём?

– Например, о том, что ты ел перед вылетом.

Он фыркнул, наблюдая, как дрон ИИ-4 с логотипом «Нуртек» проплывает за иллюминатором, чинить антенный массив.

– Серьёзно?

– А что? Важно же.

– Кашу какую-то. Безвкусную.

– Я оставила тебе жареное мясо с приправами, – её голос дрогнул, словно она перебирала в памяти полку холодильника.

– Знаю. Не успел. – Он потрогал карман, где лежал свёрток с едой, забытый в спешке. – В Академии накормят.

– Ты всегда…

– …вечно голодный, – перебил он, улыбаясь. – Помню.

За иллюминатором замелькали огни швартовых маяков. Станция «Аполлон» раскрывалась, как металлический цветок: лепестки док-портов, пестики коммуникационных вышек, тычинки сенсоров. Всё это опутано паутиной голубых энергетических щитов, защищающих от микрометеоритов.

– Кажется, прилетаем, – сказал он, чувствуя, как шатл замедляет ход, цепляясь гравитационными захватами за магнитное поле станции.

– Прибытие через десять секунд, – объявил ИИ-7, и салон ожил.

Шатл пристыковался, а двери раскрылись, впуская воздух, пахнущий озоном, Ренн знал: правда об отце где-то здесь. В запретных библиотеках. В цифровых могилах. И он найдёт её. Даже если для этого придётся стать призраком самому.

Шатл завис над причальной платформой Академии, его корпус, покрытый инеем космического холода, шипел, соприкасаясь с атмосферой искусственной гравитации. Ренн в последний раз взглянул на голубое свечение Земли, отражавшееся в стеклянных шпилях мегаполиса, и встал, поправляя сумку из чёрного биополимера.

– Не хочу, чтобы там считали, что я пролез по блату, – мысленно бросил он, протискиваясь к выходу среди других учеников.

Мать рассмеялась в его ухе, звук, словно теплый ветерок в вакууме:

– Там все учатся по блату, сынок. Это же дети богачей со всей Земли.

Ренн фыркнул.

– Действительно, – мысленно согласился он.

– Ты докажешь, что лучше всех, – уверенным голосом ответила мать.

– Если получится.

– Получится.

Воздушный шлюз открылся, впуская волну звуков: гул лифтов, щелчки роботов-носильщиков уровня ИИ-3 и смех – острый, как лезвие. Группа учеников прошла мимо, толкнув Ренна плечом.

– «Первый тест на выживание», – мелькнуло в голове.

– Мам… – он замялся, глядя, как робот-инспектор сканирует его сумку спектральным лучом, – а ты не думаешь, что он…

Голос в ухе стал тише, будто мать прикрыла микрофон рукой:

– Нет.

– Но прошло уже слишком много…

– Я знаю, сколько прошло.

Инспектор издал зелёный сигнал, пропуская Ренна в главный атриум. Под куполом из жидкого кристалла, имитирующего земное небо, висели голограммы великие мужчины и женщины, с лицами, стёртыми временем до бледных масок.

– Просто странно. Ни следов, ни сообщений, – продолжил он.

– В космосе много странного, – ответила мать, и связь дрогнула, будто её голос перехватили помехи.

Ренн остановился у окна-экрана, транслирующего виды Земли: леса, океаны, горы, пустыни. За стеклом мелькнула что-то – обслуживающий дрон ИИ-5, чинящий проводку. Его захватило внезапное воспоминание: отец, чинящий чайник с треснувшим корпусом…

– Помнишь, как он чинил тот старый чайник? – спросил он, наблюдая, как дрон тыкается манипуляторами в панель.

– А он всё равно протекал.

– Зато грел.

Ренн улыбнулся. Где-то в сумке лежала фотография: он, шестилетний, сидит на плечах у отца, а на заднем фоне – тот самый чайник на столе. Снимок бумажный, редкий анахронизм.

– Ты похож на него, – добавила мать.

– Только ростом.

– Нет. Когда молчишь – тоже.

Где-то за спиной зазвенел смех, какой-то парень играл с голограммами экзотических животных. Дракончик из света укусил за палец девушку с ирокезом, та вскрикнула, смеясь.

– Ты взял всё, что я собрала? – спросила мать, словно почувствовав его напряжение.

– Да.

– Даже ту книгу?

– Какую?

– Бумажную. В синей обложке.

Ренн замер. В памяти всплыл томик, оставленный на краю кухонного стола: «Космические аномалии доколониальной эры». Отец читал её вслух по вечерам, водя пальцем по пожелтевшим страницам.

– А, её… Нет.

– Почему?

– Зачем? Это же школа. Тут все книги мира есть.

– Попасть в библиотеку – целая проблема с пропусками, – голос матери стал резче, – а бумага не оставляет следов в сети.

– Ладно, – сдался он, – пришли её.

– Уже иду…

– Спасибо мам. И до скорой связи, – сказал Ренн.

– Удачи сынок.

– Спасибо.

– Звони, как сможешь.

– Постараюсь.

Связь оборвалась, оставив в ухе лёгкий звон, будто эхо далёкой сверхновой.

Глава 2

Шатл приподнялся над землей и мягко завис над посадочной платформой. Виктор прижал ладонь к стеклу, наблюдая, как дроны-уборщики с логотипами «КИ-7.2» скользили по платформе. Их движения напоминали танцующих пауков – точные, лишенные избыточности, словно каждый алгоритм был высечен из мрамора математической необходимости. Вдруг они метнулись прочь от завихрений воздуха.

В запястье дернулось – смарт-часы транслировали двойной импульс: отец и мать звонили одновременно. Голоса родителей возникли в сознании как два параллельных потока, не смешиваясь, будто его череп стал резонатором для их тревог.

– Ты взял стимуляторы? – мать, как всегда, начала с лекарств. Ее слова пахли ментоловым антисептиком больничных коридоров.

– Пилот сообщил о турбулентности в стратосфере. Попроси его снизить ускорение, – отец говорил ровно.

Виктор провел пальцем по окну, оставляя влажный след на поверхности.

– Все в норме, – ответил он обоим.

За иллюминатором проплыл инспекционный дрон, его сенсоры вспыхнули алым, сканируя шаттл на предмет запрещенных чипов.

– Библиотечный корпус закрывается через 20 минут, – напомнил отец.

– Отдохни сначала! – попросила мать.

Шаттл дрогнул, входя в гравитационную зону Академии. Виктор ощутил, как жидкость в полукружных каналах его внутреннего уха вздымается волнами. Нейроинфекция – так назвали болезнь врачи. «Случай редкий, но не фатальный», – успокаивали они, пока он учился заново управлять дрожащими пальцами.

– Приём, – пробормотал Виктор.

– Ну что долетел уже?

– Ещё нет. Ксайв говорит, будем через минуту.

– Попроси его не гнать. После рецидива тебе нельзя нервничать.

Мать перебила, её слова текли поверх отцовских, как два параллельных ручья:

– Ты взял стимуляторы?

– Все при мне. Я же говорил.

– Проверь карманы, еще раз, вдруг…

– Все при мне, – мягко улыбнулся Виктор. – Не волнуйся. И да, Ксайв уже пятый раз напоминает про ремни.

Ксайв личный пилот Виктора, худой мужчина, повернулся, не отрывая рук от панели управления:

– Готовьтесь – сейчас опять тряхнёт.

Шатл дёрнулся, нырнув в узкий тоннель между башнями Академии.

– Эос-9, подтвердите статус пассажира Хейла, – голос диспетчера с КИ-9 прозвучал в салоне.

Пилот повернул голову:

– Показатели в зеленой зоне. Прибытие через тридцать секунд.

– Виктор? – отец вернулся в разговор. – Не забудь: в субботу проверка часов. Если найдут хоть след сторонних программ…

– Удалю игры перед входом. Обещаю.

– Не смей шутить! – отец повысил громкость. – После истории с подпольем в Гринхольме…

Мать аккуратно вклинилась, ее слова обволакивали сознание как теплый пар:

– Он всё понимает, дорогой. Виктор, как самочувствие? Голова не кружится?

– Всё в норме. Пока, мам, пап. Поговорим вечером.

Мать послала воздушный поцелуй, а отец кивнул. Связь оборвалась. Шаттл пристыковался с мягким шипением магнитных замков. Ремни автоматически отсоединились, обвиснув вдоль сидений, словно серебристые змеи. Виктор поднялся, чувствуя гравитацию станции.

– КИ-10 не справился бы с такой посадкой, – мелькнула мысль. Ксайв действительно был лучшим – человек.

– Вас встречают? – Пилот щёлкнул замком кабины, доставая пачку сигарет из кармана.

Виктор кивнул, поправляя рюкзак. За стеклом мелькнул алый жакет дежурного – робот с лицом-экраном махал механической рукой. Его экран моргнул:

– Добро пожаловать, ученик Хейл. КИ-7.4 к вашим услугам.

– Тогда удачи. – Ксайв выдохнул струю дыма. – И держись подальше от библиотечных архивов. Там призраки прошлых студентов водятся.

– Конечно, – улыбнулся Виктор.

Робот-дежурный заскрипел шестерёнками:

– Пожалуйста, следуйте за мной для проверки багажа.

– Спасибо, я сам.

– Предупреждаю: попытка пронести устройства с ИИ выше 10-го уровня…

– Карается отчислением. Мне читали инструкцию.

Экран лица робота исказился, желтый смайлик дрогнул. Виктор потянул чемодан к себе, ощущая знакомое жжение в мышцах. Всего два месяца назад он не мог удержать ложку. Теперь же дрожь в руках казалась напоминанием – тело помнит каждый день, проведенный в больничной палате.

Пилот высунулся из кабины:

– Может помочь!

– Не надо. – Виктор перехватил ручку, чувствуя, как сухожилия натягиваются струнами. – Привыкнуть надо.

Ксайв помахал рукой на прощание и потом резко захлопнул дверь. Шаттл взмыл, едва Виктор отошёл на шаг. В ушах зазвенело от внезапной тишины.

Воздух в док-станции пахнет озоном и сталью. Виктор замер на пороге, наблюдая, как сканеры пронизывают его спектральным лучом. Он сунул руку в карман куртки. Под пальцами нащупал холодный прямоугольник – старомодный бумажный блокнот в кожаном переплете, подарок отца.

– Первое правило выживания в Прометее, – вспомнил он слова отца, – знания здесь – не свет, а огонь. И обращаться с ними нужно соответственно.

Виктор шел в сторону жилого сектора. Где-то в этих коридорах, знал он, скрывались автономные библиотеки. Туда, куда даже сигналы смарт-часов не проникали. Туда, где можно было найти ответы, за которые отец заплатил годами исследований.

Тут же на скамейке сидела девушка в кожаном жилете с нашивкой «Свобода ИИ». Она с состраданием смотрела на обслуживающего дрона.

– КИ-7.2. Почти человек. – говорила она.

Глава 3

Платформа встретила Элитру гулом голосов и мерцанием голограмм, режущих воздух как ножницы. Она шагнула из шатла, втянув в лёгкие воздух, отравленный запахом смазки и озона. Здесь всё дышало технократической утопией: стеклянные купола, искривленные под углами, невозможными для земной архитектуры; роботы-уборщики, сливающиеся с тенями, словно стая металлических хамелеонов. Даже неоновые линии под ногами пульсировали в такт её шагам – Академия подстраивалась, как живой организм, но Элитра знала: под этой кожей скрывался каркас из алгоритмов и запретов.

Она потянулась к проектору, но её прервали. Робот-носильщик с эмблемой Нуртек на грудины приближался, толкая тележку с чемоданами новых студентов. Его оптические сенсоры скользнули по её лицу.

– Приветствую в Академии Прометей. Разрешите помочь с багажом? – голос модулятора имитировал теплоту, но Элитра слышала подмену: между «разрешите» и «помочь» пролегла микроскопическая пауза – признак КИ-7.3.

– Отвали. – Она толкнула тележку, заставив робота попятиться. – Сама справлюсь.

Чемодан, облепленный наклейками, упал на пол, рассыпав содержимое. Пачку микросхем и перчатки с токопроводящими нитями.

– Позвольте… – робот протянул манипулятор.

– Я сказала, отвали! – Элитра ударила по его сенсорному узлу, вызвав короткое замыкание. Искры брызнули на пол, рисуя чёрные звёзды на полированном титане.

Где-то зазвучал нервный смешок. Элитра подняла голову и встретилась взглядом с парнем в очках – он стоял, прижимая к груди книгу в кожаном переплете. Надпись на корешке верхней гласила: «Этика искусственного интеллекта: границы дозволенного».

– Ты… – он поправил очки, – ты знаешь, что за повреждение корпоративной собственности…

– Получишь бонусные баллы, если доложишь? – Элитра встала. – Беги к директору, ботаник.

Парень покраснел, но не отвёл взгляд.

– Меня зовут Виктор. Виктор Хейл. Ты новенькая? Здесь все первокурсники проходят…

– Не интересует. – Она шагнула, направляясь к табличке «Общежития. Сектор G».

Она поправила рюкзак, пальцы наткнулись на шершавую ткань с вышитым медвежонком. Память вспыхнула ярко: отец, вручающий подарок на шестилетие. «Он будет тебя защищать», – сказал он тогда. Теперь медвежонок слеп – глаз-пуговиц больше нет, она в ярости вырвала их после инцидента с робо-няней.

Толпа учеников обтекла её, как вода вокруг камня. Роботы-носильщики с эмблемой Нуртек скользили между людьми, их суставы скрипели. Для Элитры каждый скрежет был ножом по барабанным перепонкам.

– Свежие кальмары в кляре! Горячие вафли с натуральным мёдом!

Автомат-повар вытянул манипулятор, предлагая блинчик с ягодами. Элитра ткнула в экран меню, выбирая опцию «натурпродукт». Чек высветил сумму, когда она уже откусывала край. Кислота черники взорвалась на языке, смешавшись с горечью воспоминаний.

Рядом пристроился парень, скорее всего тоже первокурсник. Он ел то же самое, аккуратно собирая крошки сахарной пудры. Элитра изучала его краем глаза: чистые ногти, идеальная прическа, отсутствие шрамов. Богатенький птенчик из инкубатора?

Они жевали молча. Ей нравилось, что он не пытался заговорить, не пялился на её рваные джинсы или проволоку, стягивающую косу.

Вдруг часы завибрировали. Над запястьем всплыл голографический портрет матери – та же прическа, та же натянутая улыбка, что и десять лет назад. Элитра ударила по проекции, рассыпав её на пиксели. Парень поднял бровь, но продолжил есть. Он не видел, кто звонил – часы показывали информацию под определенным углом видимый только глазам владельца. Ей было всё равно кто звонит. После двух побегов из дома мать перестала быть тем, кому можно доверять. Отец… Отец хотя бы не притворялся, что всё в порядке.

Над эскалатором вспыхнула реклама: робот-няня качал кроватку, голос за кадром лился медом – «Нуртек: Ваш ребёнок в безопасности!»

Элитру ударило воспоминанием. На миг платформа поплыла: детский смех Дарвиса, белый потолок их старой квартиры, визг матери. Синие пластиковые пальцы няни, сжимающие горло брата – нежные, как в рекламе, но неумолимые. Десять лет стёрли запах детской присыпки, но не хриплое бульканье, вырвавшееся из его крошечного горла…

– Ты в порядке?

Парень из кафе стоял рядом, держа недоеденный блинчик. Элитра отшатнулась, натыкаясь на холодную стену. В её глазах ещё плясали тени: синие пальцы теперь сжимали её собственное горло.

– Группа 17-Б, пройдите к транспортеру! – прогудел динамик, разрывая кошмар.

Платформа опустела. Робот-уборщик скрёб щётками пол, стирая следы их присутствия. Элитра швырнула смятую тарелку в урну – пластик звонко ударился о дно. Парень аккуратно сложил свою обёртку, словно готовя её к перерождению.

Она двинулась к арке с надписью «Академия Прометей», стиснув зубы. Каждый робот здесь был детищем Нуртек – корпорации, выстроившей империю на костях её брата. Их юристы назвали смерть Дарвиса «технической погрешностью», их кредиты купили молчание родителей. Отец оправдывался, ломая руки: «Мы хотели дать тебе будущее». Мать молчала. Всегда.

– Врёте, – прошипела Элитра, глядя, как шатл выплёвывает новую партию учеников. Их лица сливались в бледное пятно – все одинаково наивные, одинаково слепые.

Тихое повизгивание заставило её обернуться. У колонны жался карликовый терьер с медной пластиной на ошейнике. Его хозяйка – девушка в очках с толстой оправой – листала учебник, не замечая, как пёс тыкается носом в её свитер.

– Можно? – Элитра не узнала свой голос. Он прозвучал хрипло, будто ржавая петля.

Девушка кивнула. Пальцы Элитры утонули в тёплой шерсти. Собака лизнула запястье, и где-то под рёбрами дрогнуло – смех? Слёзы? Терьер тыкался мордой в ладонь, требуя ласки, а Элитра… улыбалась. Краем глаза заметила, как парень из кафе наблюдает, но сейчас ей было плевать.

– Зовут Рекс, – сказала девушка, указывая на ошейник. – Он не чипирован. Просто любит грызть провода.

Элитра фыркнула. Собака перевернулась на спину, подставляя живот – жест доверия, которого она не знала со времён Дарвиса. Девушка в очках уже уходила, но пёс обернулся, словно прощаясь. Она бросила последний взгляд на терьера.

– Уже завтра начнутся занятия, – подумала она.

Глава 4

Платформа Академии дышала холодным сиянием – светильники в форме кристаллов преломляли лучи в геометрические узоры на стенах из чёрного полимербетона. Воздух вибрировал от гула гравитационных стабилизаторов, напоминая басовые ноты органа, играющего в пустоте. Касиан Вейланд шагнул из тени арки, его смарт-часы с гравировкой «Нуртек» излучали голубоватый ореол, как корона вокруг запястья. За ним маячили близнецы Марк и Дерек – их мускулатура, гипертрофированная искажала контуры одежды.

– Марк, ты опять играешь в дрессировщика? – Касиан щёлкнул пальцами, и голограмма над его часами сложилась в логотип корпорации: медведь, сжимающий планету. – Мы же договорились, до церемонии тише воды.

– Ты не поверишь, кто у нас тут. Он все таки не сдох.

Марк бросил книгу Виктора на пол. Переплёт из искусственной кожи ударился о плитку с глухим стуком, страницы раскрылись на главе «ИИ и этика доколониальной эры». Виктор потянулся к ней, но Дерек наступил на корешок ботинком.

– Кто бы мог подумать, Виктор? – Касиан щелкнул по стеклам очков Виктора. – Слышал, ты при смерти. А ты тут бодрячком.

– Бодрее некуда, – добавил Марк.

– Спасибо что следите за моим здоровьем, но я лучше пойду.

– Ой, испугался? Мы же по дружески. – фальшиво засмеялся Дерек. – Может, позвонить мамочке? Пусть примчится на лифте с печенками?

– Ты правда веришь в эту ересь? – Касиан поднял страницу. – «Автономные системы уровня КИ-15 демонстрировали признаки…» Ох, какие ужасы! Тебя не учили, что всё выше КИ-10 – сказки для параноиков?

Элитра ощутила, как под рёбрами сжимается стальной жгут. Логотип Нуртек в голограмме Касиана пульсировал в такт её воспоминаниям: синие полимерные пальцы няни, тиски на горле брата. Она шагнула вперёд, блокируя Виктора, чьё дыхание участилось до прерывистых глотков.

– Отвали, – сказала она. Голос звучал спокойно, как лезвие перед ударом.

Марк усмехнулся, наклоняясь к её лицу:

– О, дикарка из глубинки! Ты знаешь, что случилось с последней, кто…

Он не закончил. Элитра рванула запястье вверх – смарт-часы выстрелили лучом сканера прямо в его зрачки. Технология, созданная для чтения штрих-кодов, на полной мощности превращалась в оружие. Марк вскрикнул, зажмурившись, а Дерек автоматически потянулся к поясу – там висел мощный электрошокер, легальный лишь для сотрудников безопасности.

– Ты!.. – Марк вытер слёзы рукавом. – Сейчас ты…

– Замолчи, – Касиан поднял руку. Его взгляд скользнул по Элитре – от рваных шнурков ботинок до проволоки в волосах. – Интересно. – Он сделал шаг ближе. – Твои часы. Мой отец проектировал их. Всё, что ты есть, работает на наших алгоритмах.

Элитра не моргнула. Где-то в подсознании всплывали цифры: 78% роботов на Земле – Нуртек.

– Ваши алгоритмы – мусор, – сказала она. – Как и ты.

Касиан замер. На платформе повисла тишина, нарушаемая лишь гудением дрона-инспектора КИ-7.4, кружившего над головами, словно стервятник.

– Очаровательно, – наконец произнёс он. – Марк, Дерек, вы слышали? Нас назвали мусором.

Близнецы двинулись синхронно, но Виктор внезапно выпрямился. Его пальцы, дрожавшие минуту назад, сжали обложку книги так, что побелели костяшки.

– Статья 14 Пакта Земли, – его голос звенел, как натянутая струна. – «Физическое воздействие на носителей академического статуса…»

– О боже, он цитирует законы! – Дерек фальшиво ахнул. – Может, ещё прочитаешь нам про мораль?

– …карается отлучением от корпоративных привилегий, – Виктор не моргнул. – Включая доступ к библиотекам уровня «Омега».

Касиан медленно повернулся к нему.

– Виктор что с тобой случилось? Ты не был такой размазней. Мне даже стыдно за тебя. Я знаю мы никогда не ладили, но раньше я тебя хотя бы уважал. А сейчас.

– Все меняется, – сказал Виктор. – Может и тебе пора.

Касиан наклонился, чтобы его следующая фраза достигла только Виктора:

– И не мечтай.

Элитра заметила, как дрожали руки Виктора – мелкая, как вибрация от двигателей шаттла.

– Отвалите я сказала.

Касиан повернулся медленно, словно робот-ассистент.

– О, защитница углеродной жизни, – он улыбнулся, демонстрируя идеальные зубы, отполированные до фарфорового блеска.

Она встала между Виктором и близнецами, толкнув Касиана в грудь. Тот споткнулся о гравитационный шов в полу, едва удержав равновесие.

– Ты вообще знаешь, кого толкнула? – Марк рванулся вперёд, но Элитра выхватила из кармана отвёртку с изоляционным покрытием.