Потерянная жертва

– Эту женщину можно много как назвать, но только не бабушкой, – сказала Кейт.

– Согласен. Прости. Зря я сказал это слово на букву «б».

Кейт почувствовала вспышку гнева оттого, что он поднял тему Энид Конуэй. Если бывают свекрови, каких врагу не пожелаешь, то она была одной из них.

– Он говорит, ты прислала цветы.

– Мне понадобилось все мое самообладание, чтобы не написать на открытке «ура».

Джейк рассмеялся.

– Когда я говорю с ним по телефону, это странно нормально. Я не думаю о том, что он сделал. Он просто, типа, милый…

– …старичок? – закончила Кейт.

– Прости.

– Перестань просить прощения. Не смей просить прощения, – велела Кейт, сжав его ладонь в своей. – Не существует никакого правильного способа справиться с тем, что он – твой отец. Вот почему я и спросила, нормально ли, если я продолжу это расследование. Факты ужасных преступлений, которые совершил Питер, скорее всего, снова выплывут на поверхность.

– Ты говорила об этом с бабушкой – ну, в смысле, твоей мамой? – спросил Джейк.

Мать Кейт приезжала погостить на Рождество, а затем вернулась в Уитстабл, чтобы провести День подарков с братом Кейт и его семьей.

– Пока нет.

– А надо бы. Она заслуживает того, чтобы узнать об этом и высказать свое мнение.

– Да, свое мнение она высказывать любит. – Кейт вздохнула.

Джейк в шутку погрозил ей пальцем.

– Не дерзи, Кэтрин, – сказал он, с удивительной точностью копируя голос и интонацию матери Кейт.

Огонь горел жарко и быстро. Джейк встал, подбросил еще полено, придвинул свой шезлонг поближе к шезлонгу Кейт.

– Ты должна взяться за это расследование, мам. Если он виноват в смерти еще одной девушки, кто, кроме тебя, это выяснит? Ты потрясающий частный детектив.

– Спасибо, милый.

Он наклонился к Кейт, погладил ее по голове.

– Люблю тебя, мам.

– И я тебя.

Глава 9

Кейт долго спала и проснулась ближе к полудню. Джейк прислал ей сообщение, что они с Оливией ушли в кино. День был яркий, ясный, и, вдоволь напившись воды, Кейт надела гидрокостюм, прихватила очки и вышла из дома через кухонную дверь, ведущую на небольшую террасу и песчаную тропинку к пляжу.

Остатки костра, который они разожгли с Джейком, теперь были засыпаны песком, а пляж после отлива – усеян пластиковым мусором, водорослями и гладкими белыми скелетами головоногих моллюсков. В детстве Джейк всегда радовался, когда их находил, потому что они казались ему похожими на маленькие доски для серфинга. Расстелив полотенце в нескольких метрах от того места, где волны бились о берег, Кейт спустилась к воде. Летом она плавала в купальнике, а зимой ее согревал гидрокостюм. Но все же ей пришлось пережить отвратительный момент, когда в костюм проникала холодная вода. Шестидюймовый шрам на животе, сувенир, оставленный Питером Конуэем в ту ночь, когда он на нее напал, всегда особенно остро реагировал на это неприятное ощущение.

В это время года море выбрасывало на берег больше песка, и шельф под ногами был круче. Глубоко вздохнув, Кейт надела очки и нырнула под большую волну. Ощущение полного погружения в холодную воду всегда пробуждало ее и давало почувствовать себя живой. Кейт решительно поплыла туда, где волны уже не бились, а плавно двигались. Хотя она хорошо выспалась, она все же чувствовала усталость, когда плыла на спине, глядя в сланцево-серое небо. Над головой пролетела стая бакланов, их черные крылья и изящные длинные шеи резко выделялись на фоне неба. Кейт перевернулась на живот и нырнула. Летом, в ясный день, когда светило солнце, были видны черные камни на морском дне. Но сегодня вода была мрачной, полной ила, взбитого бурным морем. На мгновение Кейт замерла в темноте, слушая странные щелчки и удары из глубины.

Ей вспомнились слова Мэдди на вчерашней встрече. Запись интервью с Питером Конуэем, сказала она, была бы на вес золота.

На вес золота.

Эти люди никогда не испытывали ужаса настоящей близости к садисту, к маньяку, к серийному убийце и возможность общения с такими чудовищами воспринимали как трофей. Станет ли Питер говорить с ней? Или с Тристаном? Единственным, кто мог относительно легко с ним связаться, был Джейк. Но готова ли она была втягивать в это Джейка?

Она оглянулась на скалу. Ее дом, такой прекрасно одинокий, стоял на самом краю. Это был рай – жить так близко к природе, каждый день любоваться морем, быть самой себе хозяйкой. Лондон шокировал ее суетой и шумом. Ощущением, что нужно постоянно где-то быть, что-то делать, пока не закончится песок в песочных часах. А здесь песка было так много – целый пляж.

Пальцы начали неметь, и она поплыла к берегу, еще немного покаталась на волнах и, дрожа, побрела обратно к дому.

После горячего душа и тоста с маслом Кейт сняла с полки книгу, не выходившую у нее из головы, – «Не мой сын». Откровенную автобиографию, которую мать Питера, Энид, написала в 2000 году и за которую получила много денег.

На обложке были две фотографии, разделенные стеклом. Справа – шестнадцатилетняя Энид Конуэй в длинном струящемся платье стоит у главного входа в приют для матерей-одиночек и держит на руках младенца Питера, завернутого в большое одеяло. Взгляд его широко распахнутых глаз направлен прямо в камеру, Энид с обожанием смотрит на сына сверху вниз, за окном видна фигура монахини с каменным лицом.

Слева – фото Питера в полиции, сделанное в тот день, когда он давал показания на предварительном суде. Дикие глаза, расширенные зрачки. Тогда он еще не принимал наркотический коктейль, помогавший справиться с шизофренией и диссоциативным расстройством идентичности.

Кейт открыла книгу. На титульном листе было посвящение от Энид; чернила немного выцвели.

ГОРИ В АДУ, СУКА

ЭНИД КОНУЭЙ

Кейт никогда не понимала, почему Энид решила подписаться.

Она полистала указатель. В 1988 и 1989 годах Питер упоминался только два раза. В 1988-м он был принят в полицейский колледж Хендона, в 1989-м успешно завершил обучение и стал офицером полиции.

Она закрыла книгу. Питер потратил так много времени, пытаясь скрыть, что он коп. Во время первоначального расследования дела о Каннибале из Девяти Вязов он как следует постарался надежно спрятать все связи между его работой и убийствами, которые он совершил. Зачем ему в 1988 году понадобилось рисковать всем, притворяясь офицером полиции, чтобы заманить жертв? Томас Блэк писал, что Питер остановил его из-за неисправного стоп-сигнала, но что, если это была ложь?

А что насчет этого Томаса Блэка – что он делал, когда исчезла Джейни Маклин?

Глава 10

В это же время на другом конце города проснулся Тристан. Он встал поздно, так что ему пришлось поторопиться с обедом для своей сестры Сары, ее мужа Гэри и годовалого племянника Лео. Он пожарил курицу, они поели, и Сара отправила мужа гулять с Лео в слинге. Недобрый знак. Значит, она о чем-то хотела поговорить с Тристаном.

– Почему ты мне не сказал, что пропустил платеж по ипотеке? – не тратя время на любезности, спросила она, ополаскивая тарелки и расставляя их в посудомоечной машине.

– Вот почему я хочу открыть счет в другом банке. Разве шпионить за счетами клиентов не противозаконно? – спросил Тристан.

– Только не для кредитных аналитиков. Это часть моей работы.

– Почему ты не могла просто написать мне сообщение? Или попросить какую-нибудь из горгон твоего кол-центра мне позвонить? – поинтересовался Тристан, соскребая с новой жаровни подгоревшую картошку.

Сара глубоко вздохнула.

– Почему ты пропустил платеж? Все в порядке?

– Да все отлично, – сказал Тристан. Он почти не соврал. В преддверии Рождества с деньгами всегда бывало туговато. – Просто несчастный случай, проблема со сроками платежей, поступающих от агентства. Их задержали всего на день. – Его руки начали дрожать, и он сам не понял, злится или боится. Разговоры с Сарой о деньгах всегда действовали ему на нервы.

– Этот просроченный платеж влияет на твой кредитный рейтинг… Очень хорошая жаровня. Le Creuset?

Теперь настала очередь Тристана сделать глубокий вдох. Он поставил кастрюлю на столешницу.

– Не знаю. Это был рождественский подарок от Эйда.

– Где сейчас Эйд?

– Уехал на праздники в Австралию.

Сара оторвала кусок фольги и обернула им остатки жареной курицы.

– А, ну тогда он и Le Creuset может себе позволить.

– Они очень долговечны, Сара. У Эйда есть огромная голландская духовка этой же фирмы, которая досталась ему от мамы и спустя тридцать лет все еще великолепна!

– Ну, может, он разрешит тебе пожить в этой великолепной духовке, когда твою квартиру конфискуют за долги.

Тристан снова глубоко вздохнул. Сара всегда, казалось, жила в состоянии повышенной готовности, думала о худшем и ожидала, когда это произойдет.

– Все у меня будет в порядке. Мы как раз начинаем работу над новым делом. В Лондоне.

– В Лондоне? – повторила Сара таким тоном, как будто он сказал «в Тимбукту». – Как ты собираешься работать в Лондоне, если живешь здесь?

– Клиент предоставляет нам квартиру в Кингс-Кросс.

– Кто этот клиент?

– Креативное агентство.

– Серьезно?

– Да. Это как литературное агентство.

– Как литературное, но креативное. А литературные что, недостаточно креативны?

– Они занимаются не только книгами. Еще стримингами и подкастами.

– Мне кажется, это довольно странно.

– Нет тут ничего странного, – ответил Тристан, стараясь не выдать раздражения. – Можешь сама приехать и посмотреть.

– Я? В Лондон?

– Да. Я могу встретиться с тобой на «Кингс-Кросс», отвезти тебя на платформу девять и три четверти и столкнуть с нее[4].

– Почему ты все переводишь в шутки?

– Это серьезное агентство. Оно заключило несколько выгодных государственных контрактов… – Тристан заметил, что Сара хочет что-то возразить. – Дай мне договорить! И они платят ежеквартально. Поэтому в ноябре и было небольшое затишье.

– Трис, я могу дать тебе овердрафт[5].

– Мне не нужен овердрафт.

– Я так и думала. Тогда слушай. Мой коллега ищет жилье в Эшдине. Я сказала ему, что у тебя есть свободная комната.

– Мне не нужен новый жилец. Хватит с меня Гленна.

Гленн, очень угрюмый парень, в течение года снимал у Тристана комнату, наводил на него тоску своим вечно хмурым видом, а еще повсюду оставлял свои волосы. Тристан поклялся себе ни с кем больше не делить квартиру.

– Адам нормальный. Из очень обеспеченной семьи. И совсем не волосатый. Во всяком случае, в тех местах, которые я видела.

Несмотря на их напряженный спор, Тристан рассмеялся.

– Зачем обеспеченному и совсем не волосатому парню снимать комнату в моей квартире на набережной Эшдина?

Он отошел в сторону, чтобы позволить Саре ополоснуть в раковине ножи и вилки.

– Он переживает тяжелый развод. Ждет, когда продадут их дом, чтобы разделить активы. Он готов заплатить намного больше, чем Гленн. И было бы идеально, если бы ты следующие несколько месяцев провел в Лондоне.

– Я не знаю, как долго мы будем в Лондоне и будем ли вообще. Мы все еще ждем контракт. – Еще не успев договорить, Тристан пожалел, что сказал об этом вслух.

– А, так у тебя еще ничего и не определено? Тогда тебе стоит всерьез об этом задуматься. – Сара вытерла руки полотенцем, покопалась в сумочке, стоявшей на краю кухонной стойки. – Я обещала маме, что буду заботиться о тебе, как старшая сестра. – Она подошла к холодильнику, сунула визитку под магнит в виде черепахи, державший меню местного индийского ресторанчика. – Позвони Адаму. Заработаешь несколько тысяч, ничего не делая.

– Я подумаю.

– Ладно. Какие планы на Новый год?

– Схожу, наверное, в «Кабанью голову». А у тебя?

– У меня годовалый ребенок и работа на полставки. Я просто лягу спать в девять тридцать.

* * *

Когда Сара и Гэри вновь отправились на прогулку и унесли с собой Лео, дремавшего у отца на плече, Тристан ушел в комнату, служившую ему рабочим кабинетом. Обвел взглядом стол, ноутбук, мягкое кресло и низкий книжный шкаф, наполовину заполненный книгами о преступлениях и справочниками по криминалистике – его бесценной, постоянно пополняемой коллекцией. Окно выходило на пляж и набережную – спать он предпочитал в другой комнате, потише. В их агентстве в Терлоу-Бей у него был свой кабинет, но ему нравилось работать из дома.

Он сел за стол, зашел в рабочий чат. Кейт только что загрузила все письма Томаса Блэка и создала файл для дела. Прикрепила электронное письмо с контрактом от Фиделис из агентства.

Он начал было печатать заметки, которые сделал в квартире Стэна и Бетти, но почему-то остановился и задумался. Чуть позже позвонила Кейт.

– Ты видел контракт? – спросила она.

– Да. По-моему, все в порядке. Но только я вспомнил кое-что странное. Стэн сказал, что у Роберта Дрисколла было два приятеля, Роланд Хакер и Фред Паркер. О Хакере я не нашел в Интернете ничего, но Фред Паркер – настоящее имя Форреста Паркера. Он сменил его, когда стал актером.

– Форрест Паркер – бойфренд Мэдди? Парень, который написал статью в «Риал Крайм»?

– Да, это он. Актер, работает в Ассоциации Чаркхэма Мюррея – довольно крутой проект, раскрутивший несколько известных актеров. Но Паркер в последнее время снимался не так много. Зато учился в Кембриджском университете, что тоже неплохо, а потом поступил в Королевскую академию драматического искусства. В налоговом реестре муниципалитета за прошлый год указано, что он зарегистрирован по тому же адресу, что и Мэдди, и это логично, если он ее бойфренд.

Тристан открыл фото Форреста – лысеющего мужчины с очень высоким лбом и красивыми, тонкими чертами лица. В юности он, вероятно, был сексапильным, но сейчас, когда начал разменивать пятый десяток, напряженный взгляд, надменно поджатые губы и наклон головы создавали о нем первое впечатление как о манерном, язвительном человеке.

– Как ты все это выяснил? – спросила Кейт.

– У него есть страница в «Википедии». Там указано, что он вырос в микрорайоне Голден Лейн и при рождении его звали Фредом. Вполне возможно, он сам написал эту статью, потому что любит преувеличивать. Упоминается, что дом, где прошло его детство, относится к памятникам архитектуры первой категории. И он того же возраста, что и Роберт Дрисколл.

– Поэтому он и написал статью для «Риал Крайм»? Потому что в курсе дела?

– Возможно. Но по какой причине Фиделис и Мэдди нам ничего не сказали?

– Это дело только что стало еще интереснее, – отметила Кейт.

Глава 11

Новый год пришел и ушел, и 2018-й без особых потрясений сменился 2019-м. Второго января Джейк и Оливия улетели обратно в Лос-Анджелес, а на следующий день Кейт и Тристан отправились в Лондон.

Они договорились встретиться с Мэдди возле дома в Перси-Сёркус. Кейт удивилась, насколько близко к центру он расположен, – всего в нескольких сотнях метров от станции «Кингс-Кросс». Район Перси-Сёркус представлял собой круг элегантных белых георгианских таунхаусов, окружавших сад за черным забором. Летом этот сад, несомненно, был красивым и пышным, но сейчас из-за огромных голых деревьев казался мрачным. Хотя район и находился почти в центре, в этот сонный январский полдень было тихо. Светило солнце, но воздух был свежим и холодным, и, несмотря на довольно позднее время, на окнах автомобилей, припаркованных на улице, лежал слой инея.

Мэдди ждала их у черных перил возле дома номер 34. Ее наряд был несколько странным: розовые угги, разноцветное, длинное, мешковатое пальто, большая мягкая сумка из того же материала, розовый берет, надетый слегка небрежно. Ее длинные золотистые волосы были заплетены в косички, а нос порозовел от холода.

– Привет! Как я рада вас видеть!

Она широко раскинула руки для объятий. Это тоже показалось Кейт несколько странным и неуместным. Вряд ли Фиделис была бы столь сентиментальна.

– Счастливого Нового года!

Кейт и Тристан пожелали ей счастливого Нового года в ответ.

– Теперь это ваш дом! – воскликнула Мэдди.

– Все здание? – удивился Тристан, подняв голову и обводя взглядом четыре этажа над ними.

– Господи, нет конечно! Вы будете жить в квартире на первом этаже. Этот вход – общий для четырех квартир.

Мэдди открыла дверь в крошечный, затхлый коридор без окон. Загорелся свет. Дверь располагалась слева, а небольшая закрытая лестница вела в верхние квартиры. Кейт подумала, что во всем этом есть что-то захватывающее.

За входной дверью открывался небольшой коридор с потертым паркетом в елочку. Прямо впереди была ванная, а следующая дверь вела в гостиную с голыми стенами и высокими потолками. Вся мебель была из «ИКЕА», несколько потрепанная. Зато был большой телевизор и несколько полок с DVD.

– Это не дворец, но есть две спальни с большими кроватями, хорошая кухня, и, поскольку вы будете жить на первом этаже, у вас будет доступ к небольшому дворику через кухню, – объяснила Мэдди, добавив: – Если кто-то из вас курит, вам придется выходить на улицу. Фиделис просила передать свои извинения, что не смогла прийти. Она ведет переговоры по контракту с автором.

Двери на кухню и в спальни вели в большую гостиную. Кейт и Тристан заглянули туда: все выглядело немного потрепанным, но чистым. Тристан подергал дверь рядом с полками для DVD в гостиной, но она была заперта.

– Это наш шкаф «Эйрбиэнби»[6], как мы его в шутку называем, – сказала Мэдди. – Мы храним там все принадлежности – постельное белье, туалетную бумагу и тому подобное.

– Форрест помогает вам управлять вашим «Эйрбиэнби»? – спросила Кейт.

– Да. Он суперхозяин[7], и он действительно супер. – Мэдди улыбнулась, но Кейт заметила, что она немного нервничает.

Ее очки запотели, и она сняла их, чтобы протереть грязной салфеткой. Без очков Мэдди выглядела как слепой маленький крот. Она снова надела их и постаралась взять себя в руки.

– Хотите кофе? У меня есть еще час, прежде чем нужно будет возвращаться в офис.

– Да, было бы неплохо немного поболтать, – сказала Кейт.

– Хорошо. – Мэдди ушла на кухню.

Кейт и Тристан быстро определились, кто какую спальню займет – те оказались примерно одного размера и с одинаковой обстановкой. Разложив сумки и вынув зарядное устройство, Кейт посмотрела в окно, на маленький бетонный квадрат, примыкающий к зданию позади, которое представляло собой лабиринт окон и водосточных труб, и порадовалась, что в Эшдине у нее такой прекрасный вид – на море и целые акры пляжа.

Мэдди ждала их с тремя дымящимися кружками растворимого кофе. Окно гостиной выходило на Перси-Сёркус, и Кейт могла видеть, как кусок инея снаружи тает под лучами восходящего солнца. Мэдди так и не сняла пальто.

– Я только что включила отопление. На кухонном столе лежит папка со всеми инструкциями для приборов и паролем от вайфая.

Повисло неловкое молчание. Кейт и Тристан сели на диван напротив Мэдди. Кейт отпила глоток черного кофе и постаралась не сплюнуть.

– С чего вы думаете начать? Вы прочитали переписку Томаса Блэка с Джудит?

– Да, – сказала Кейт.

– Интересно, не правда ли? Томас мне кажется очень умным и склонным к манипуляциям человеком. И тот факт, что его путь пересекся с Питером Конуэем, который мог похитить Джейни…

Мэдди говорила быстро и легко, но ее глаза ярко блестели, и, может быть, она все же побаивалась? Кейт не могла понять, что она за человек, и следующий вопрос постаралась сформулировать как можно неформальнее:

– Почему вы нам не сказали, что Форрест дружил с Робертом Дрисколлом?

Повисла гнетущая тишина. Мэдди уставилась на них.

– О. – Ее смешок прозвенел, как будто разбилось стекло. – Не то чтобы он… дружил с Робертом.

Тристан достал распечатанную статью из газеты и пододвинул к Мэдди.

– На странице Форреста в «Википедии» упоминается, что его прежде звали Фред Паркер и что он вырос в микрорайоне Голден Лейн. Мы копнули немного глубже и нашли эту статью от марта восемьдесят восьмого года. Фред, Роберт Дрисколл и еще один парень по имени Роланд Хакер ходили в один и тот же молодежный клуб на Олд-стрит. Все они упомянуты в этой статье о нарисованной распылением фреске, которую они помогли спроектировать.

Тристан достал фотокопию фотографии Форреста, сделанной в начале девяностых, и положил на столик. К статье прилагалась цветная фотография Роберта, Фреда и Роланда, стоявших возле фрески. На миг на лице Мэдди промелькнуло испуганное выражение, но тут же сменилось другим.

– Подождите-ка… – Она помолчала и вдруг просияла улыбкой, в которой было все, кроме радости. – Я… Компания «Стаффорд и Кларк» – ваш клиент. Не думаю, что ваша работа – расследовать информацию обо мне… о нас. Мы с Форрестом вместе уже почти семь лет. Мы помолвлены и собираемся пожениться…

– Вы же понимаете, что мы должны задать этот вопрос? – сказал Тристан.

– Да. Я просто не ожидала, что попаду в засаду.

– Это засада? Форрест напрямую связан и с Джудит Лири, которая знала Томаса Блэка. Почему об одной связи вы упомянули, а о другой нет?

– Потому, Тристан. Это не имеет никакого значения. Форрест никак не связан с Джейни Маклин. Он был в ужасе от всей этой истории. Перестал общаться с Робертом, когда его арестовали.

Кейт смотрела на Мэдди, пораженная ее наивностью или же настойчивостью – она не вполне понимала, что именно это было.

– В связи со сложившейся ситуацией нам нужно поговорить с Форрестом.

– Конечно. Уверена, с этим проблем не будет. Он и сам собирался поговорить с вами, правда, по поводу статьи в «Риал Крайм». – Мэдди резко поднялась, запустила руку в карман пальто. – А теперь мне правда пора возвращаться в офис. Вот ваши ключи. Главный вход, парадная дверь, задняя дверь, ведущая во двор. – Она положила на стол два комплекта ключей. – Я попрошу Форреста вам позвонить. Как я уже сказала, он рад будет пообщаться в любое время. А теперь извините.

Миг – и входная дверь захлопнулась. Кейт и Тристан ошарашенно застыли, а потом поднялись, подошли к окну и стали смотреть, как Мэдди переходит дорогу, наклонив голову и оживленно разговаривая с кем-то по телефону. Она выглядела совершенно другим человеком. Деловитым и уверенным.

– Что это было, черт возьми? – спросила Кейт.

– Я думаю, ваш вопрос ей пришелся не по вкусу, как нам этот кофе, – сказал Тристан. – Неужели она искренне считала, что мы не узнаем о Форресте?

– Слава богу, мы подписали контракт. Думаю, нам нужно вооружиться дополнительной информацией. Съездить в Голден Лейн. Нанести визит Роберту Дрисколлу.

Глава 12

Полуденное солнце косо светило сквозь щели четырех стен тюрьмы Уэйкфилд, которую в Британии прозвали «Особняком монстров». Питер Конуэй прошел сквозь двери, медленно и с трудом двигаясь, всем телом опираясь на трость.

На следующий день его ожидал стоматолог. Зараженные десны болели так сильно, что он не мог ни спать, ни есть, и от этого совсем ослаб.

Двое сопровождавших его охранников помогли ему пройти по коридору из камеры.

С момента госпитализации он заметил, что отношение людей к нему изменилось. Через несколько недель ему должно было исполниться пятьдесят девять, и, беспомощный, слабый, беззубый, он чувствовал себя львом, уже не способным рычать. Его больше не выводили в общий прогулочный двор, и теперь ежедневную дозу свежего воздуха он должен был получать в другом дворе, поменьше, где никогда раньше не бывал и где компанию ему составлял лишь детоубийца Томас Блэк, сидевший в инвалидной коляске.

Несмотря на слабый солнечный свет, Томас Блэк всегда носил огромные очки и шерстяную шляпу. В первые десять лет заключения он был крепким, мускулистым мужчиной. Но рак разрушил все его тело снаружи и изнутри, и теперь его было не узнать. Дверь закрылась, на тридцать минут заперев их во дворике, и Томас взглянул на Питера. Единственный квадрат голубого неба был виден наверху, сквозь тонкую сетку. Через окно за ними наблюдал санитар.

Мысль о том, что остаток дней он проведет в тюрьме, больше не пугала Питера. Теперь это означало лишь, что за решеткой он состарится и умрет – и в этом что-то да было. Он считался высокопоставленным заключенным. Его боялись. С ним обращались по-другому – не лучше, но по-другому. Его уважали.

Но теперь Питер видел, что он стареет, и стареет некрасиво. Он вспомнил, что говорил по этому поводу один из его коллег, еще в другую эпоху, когда он был полицейским: вот тебе тридцать, вот сорок, а к пятидесяти ты станешь уксусом или вином – это зависит от тебя.

– Вот куда нас отправляют перед живодерней? – спросил Питер, ковыляя к Томасу.

– Это и есть живодерня. Просто пока мы об этом не знаем, – сказал Томас. – Они забрали мой мочевой пузырь и кишки. И, насколько я знаю, забрали твои зубы.

– Завтра они заберут остальное.

Томас сверкнул жуткой хеллоуинской улыбкой.