Потерянная жертва

Кейт на миг отвлеклась от чтения. Они пробыли в кофейне всего полчаса, но дорогу снаружи уже затянуло туманом, и начало темнеть.

– А о Томасе Блэке что думаешь? – спросила она.

– Он строит из себя интеллектуала. Классический серийный убийца: красноречивый, но лживый, эгоцентричный и напыщенный.

Кейт кивнула.

– Да, ему нужна шумиха. Он склонен манипулировать людьми. Пишет это письмо и открыто признает, что его прочтут охранники. Интересно было бы взглянуть на его переписку с кем-нибудь другим. Это помогло бы нам лучше понять, какие отношения связывали их с Джудит.

– Самое главное – он говорит, что видел, как Питер Конуэй покупал Джейни выпивку в «Кувшине».

– Это могла быть и другая девушка. Он ведь не сказал, что это Джейни. Это лишь его предположение.

– Да, безусловно. Но можем ли мы доверять тому, что он писал Джудит? Питер Конуэй и Томас Блэк засветились в одном районе Лондона примерно в одно и то же время. Томас Блэк вращался в педофильских кругах. Две девушки, убитые Питером Конуэем, были несовершеннолетними. Возможно, их пути пересекались и в иных случаях.

Кейт обвела взглядом оживленную кофейню. В одном углу болтала группка девушек, в другом компания ждала, когда можно будет забрать заказ у бариста. И те и другие не обращали внимания на Кейт и Тристана, что очень радовало.

– Мы совсем рядом с домом, где жила Джейни. Хотите туда зайти? – предложил Тристан.

Кейт допила кофе, и они вышли из «Старбакса». Вдали загорелась вывеска «Кувшина». Холодный ветерок шевелил волосы у Кейт на затылке, и, несмотря на толпы людей и яркие рождественские огни, этот район внушал ей точно такое же чувство страха и отвращения, что и в годы юности, когда вокруг было уныло и опасно, а она работала в Службе столичной полиции.

Глава 6

– Выглядит… пугающе, – заметил Тристан.

– Это называется брутализм[3], – сказала Кейт.

Они стояли напротив «Виктория-Хаус», бетонного жилого дома в десять этажей. От дороги его отделял большой двор, обнесенный низкой, тоже бетонной стеной, похожей на центральную разделительную полосу автомагистрали. Из трещин в плитах выглядывали засохшие сорняки и трава. В общем, классический образец этого самого брутализма.

В нескольких окнах мерцали и вспыхивали рождественские огни, добавляя цвета. Пересекая двор, Кейт и Тристан увидели свисавшего из окна пластмассового Санту на небольшой веревочной лестнице. Интересно, подумала Кейт, в окно он лезет или пытается отсюда сбежать.

– А это что такое? – поинтересовался Тристан, проходя мимо огромной уродливой скульптуры на низком постаменте, опять-таки бетонной. – Похоже на восьмигранную игральную кость или странный кубик Рубика.

Подойдя ближе, они увидели на одной из сторон восьмигранника, повернутой к главному входу, надпись «НА ХЕР КРЕЗИЗ».

– Занятное написание слова «кризис», – отметил Тристан.

Близились сумерки, в воздухе витал легкий туман. Бетонные стены были покрыты водяными разводами и плесенью. Все вокруг выглядело мокрым и жалким.

Главный вход перекрывала завеса из стеклянных панелей. С другой стороны располагалась открытая бетонная лестница. Кейт задалась вопросом, была ли она открыта в пятидесятых, когда строился «Виктория-Хаус», и тогда же или позже установили стеклянные панели в качестве меры безопасности. На пронумерованных кнопках панели домофона были указаны фамилии некоторых жильцов. Всего было пятьдесят квартир, и как раз под пятидесятым располагался аккуратный квадратик с надписью «МАКЛИН».

Кейт думала, что сказать, когда к двери подошел молодой человек, тащивший две сумки с покупками. Он положил карточку на датчик, и дверь распахнулась. Кейт и Тристан прошли вслед за ним, что нисколько его не заинтересовало.

Лифт, воняющий мочой, со скрипами и стонами доставил их на десятый этаж. Длинный коридор, открытый всем ветрам, тянулся вдоль стройного ряда входных дверей, выкрашенных в довольно кричащий красный. На всех, кроме одного, окнах, расположенных справа от дверей, висели жалюзи или сетчатые занавески.

Кейт и Тристан прошли по коридору. Между дверями висели оранжевые натриевые лампы, заливая бетон и их лица болезненной бледностью. С десятого этажа открывался панорамный вид, и можно было оценить весь масштаб застройки вокруг Кингс-Кросс: сияющие многоэтажные дома, два парка, площадь, освещенную прожекторами, на месте газовых вышек.

– Что мы скажем Дорин, если она здесь? – спросил Тристан. – Пожалуй, все-таки надо было подготовиться.

– Правду. Нас попросили расследовать исчезновение ее дочери. Дальше посмотрим по ее реакции. – Кейт была все еще ошарашена встречей с Лондоном после долгой разлуки.

Они прошли мимо окна, из которого была видна маленькая кухня, где на плите кипели кастрюли, и еще одного, откуда доносились крики. Дойдя до последней двери, Тристан позвонил в звонок, и его звук эхом отозвался в глубине квартиры. Жалюзи на окне были опущены, и внутри было темно. Тристан позвонил снова. Дверь открылась, и из соседней квартиры вышла пожилая седая женщина в зеленом шерстяном кардигане, плиссированной юбке в клетку, плотных легинсах и довольно потрепанных пушистых тапочках.

Обведя их глазами, она скрестила руки на груди и с надеждой спросила:

– Вы из Беллингема?

– Нет, – ответила Кейт и вновь позвонила в звонок.

Пожилая женщина подошла к бетонной стене, посмотрела вниз, снова перевела взгляд на них.

– Ее нет.

– Кого? Дорис Маклин? – спросил Тристан.

– Да. Вы коллекторы?

Интересно, подумала Кейт, что в их облике такого, что у старушки возникла эта ассоциация.

– Нет. Мы частные детективы.

В квартире кто-то крикнул: «Закрой дверь!»

Кейт достала визитку и протянула старушке.

– Эшдин… это, кажется, в Шотландии? – спросила она, всматриваясь в визитку.

– Нет, – пояснил Тристан, – в другом направлении. На юге.

– Что такого натворила Дорин, что к ней явились аж два детектива?

– Мы расследуем исчезновение ее дочери, – сказала Кейт.

Повисла тишина. Наконец старушка уже другим тоном произнесла:

– Ох, да. Джейни.

– Вы жили здесь, когда Джейни пропала?

– Да. Мы тут живем без малого пятьдесят лет. И Джейни знали, и ее сестру Максин. Все это просто ужасно. Я видела ее утром в тот день, когда она пропала. Бедная девочка так ждала Рождество.

– Вы знаете, когда Дорин вернется домой? – спросила Кейт.

– Нет. Не поверите, но она недавно выиграла в лотерею сто пятьдесят тысяч. За месяц до Рождества. Мы ее не видели с тех пор, как…

Из глубины квартиры вновь раздался крик. Пожилая женщина вздохнула.

– Я подумала, может, вы сиделки моего мужа, Стэна… Они, по-моему, приходят, когда сами захотят. – Она обвела Тристана пристальным взглядом с ног до головы. – Ты, я вижу, крепкий парень. Можешь переложить моего мужа со стула на кровать?

– Э-э, – только и пробормотал Тристан.

– Он не голый, ничего такого. Просто перед самым Рождеством сломал бедро и должен спать внизу, пока оно не заживет. Ах да, я Бетти Коэн. Я могу вам много чего рассказать о Дорин и Джейни.

– Ну ладно, – сказал Тристан и посмотрел на Кейт.

Она кивнула, и они прошли вслед за старушкой в маленькую кухню, а далее – в гостиную с высоким потолком и большим балконом, откуда открывался красивый вид. Всюду стояли книги и горшки с монстерами. В кресле с высокой спинкой сидел пожилой мужчина в коричневых брюках и водолазке. Пышная копна седых волос и огромные очки с толстыми линзами придавали ему добродушный и вместе с тем чудаковатый вид. Рядом стояли односпальная кровать, ходунки и высокая, тощая рождественская елка, большая часть иголок которой осыпалась на ковер.

– Стэн, это Тристан и Кейт, частные детективы. Они пришли помочь уложить тебя в постель, – сказала Бетти.

– Теперь для этого присылают частных детективов? – Стэн ухмыльнулся.

– Нет. Они тут по поводу соседней квартиры… – Бетти наклонила голову.

Огромные глаза Стэна расширились.

– Дорин Ужасной!

– Стэнли. Нет! – отрезала Бетти. – Джейни.

– Ах да. Печальная история, – проговорил Стэнли, качая головой.

– Тристан, помоги Стэну лечь в постель, – велела Кейт и отошла в сторону.

Тристан под руководством Бетти подхватил Стэна под руки, поднял со стула и осторожно положил на односпальную кровать.

– Спасибо, милый мальчик, – проскрипел Стэн. – Я потерял равновесие на перекрестке у отеля «Мидленд», и это было ужасно неловко. Приехали машины скорой помощи, сбежались зеваки, которые решили, что я какой-то старый болван… а я, знаете ли, до сих пор работаю!

– Чем вы занимаетесь? – поинтересовался Тристан.

– Антикварными книгами. Бетти, будь любезна. – Он указал на буфет, заставленный книгами и фарфоровыми статуэтками.

– Почему сиделки не могут вот так вот тебя поднять? – спросила Бетти, открывая старую коробку из-под сигар и доставая визитку. Она протянула ее Стэну, подложила ему под спину две подушки. – На прошлой неделе они прислали совсем слабенькую девчонку. Зачем только они принимают на работу таких принцесс? Ей едва хватало сил, чтобы снять корку с рисового пудинга, не то что поднять моего Стэна. Садись, мой хороший. Уж чашечку чая ты заслужил.

Кейт и Тристан сели на большой диван напротив, а Бетти пошла на кухню, оставив их наедине со Стэном.

– Кто вас нанял, чтобы вы нашли Джейни Маклин? Дорин, которая теперь может себе это позволить? – поинтересовался он, даже не пытаясь скрывать любопытства.

Кейт помялась. Технически их никто не нанимал, и без контракта они не знали уровень конфиденциальности. Стэн поднял бровь.

– Или это Роберт Дрисколл хочет доказать свою невиновность?

Бетти проскользнула в гостиную, внесла большой поднос со всем необходимым для чаепития.

– Что я пропустила?

– Я пытаюсь выведать у них, на кого они работают, но они не хотят мне говорить. Ну же, не молчите!

Глава 7

– Наш клиент – писатель, который работает над книгой о Джейни Маклин и хочет, чтобы мы выяснили подробности ее исчезновения, – сказал Тристан, взглянув на Кейт.

«Молодец, Трис», – подумала она.

– Он не родственник Маклинов, так что это своего рода журналистское расследование, – добавила Кейт, еще больше исказив правду.

– Ясно. Дерзкие журналисты, – сказал Стэн.

Бетти поставила на столик поднос и разлила в великолепные бледно-голубые фарфоровые чашки восхитительно крепкий чай.

– Вы позволите мне делать заметки? – спросил Тристан, доставая блокнот и ручку.

– Конечно, – ответил Стэн. Мысль о том, что кто-то запишет их разговор, заметно его взбудоражила.

– Нашей отправной точкой стала эта статья в «Риал Крайм», – сказал Тристан, доставая журнал из сумки и открывая нужную страницу.

Стэн взял его и стал сквозь гигантские очки внимательно вглядываться в текст.

– Боже мой, – сказал он, вновь подняв на них глаза, – тут говорится, что Джейни могла стать одной из первых жертв Каннибала из Девяти Вязов.

– Каннибала? Какого каннибала? – взвизгнула Бетти.

– Помнишь ту историю много лет назад – это было в Южном Лондоне, верно? Когда полицейский ел мясо похищенных девушек, потом убивал их и выбрасывал тела.

Бетти поднялась, подошла к мужу, тоже принялась за чтение. Кейт заметила, что губы старушки при этом чуть заметно шевелятся.

– Раньше Дорин работала уборщицей в «Кувшине» и много говорила о том, какие мужчины туда ходили. Любители молоденьких девочек, если вы понимаете, о чем я. Наркоторговцы. Всякие скользкие типы. Но не то чтобы уж прямо серийные убийцы, – заметила она, постукивая пальцем по журналу.

– В ту ночь, когда Джейни пропала, Дорин была в «Кувшине» с дочерьми? – спросила Кейт.

– Да. Девочки обычно приходили к ней после школы в пятницу. После работы она любила пропустить несколько баночек пива. В тот вечер она отправила Джейни купить ей сигарет. Думаю, она вряд ли себя за это простила.

– Почему Дорин разрешала девочкам приходить в «Кувшин»?

Бетти покачала головой.

– Не знаю. Тогда время было другое и, наверное, никто не думал, что с ним может случиться какая-то неприятность.

– Вы с Дорин друзья?

Стэн посмотрел на Бетти, приподняв бровь. Она вновь села в кресло.

– Скажем так, мы относимся друг к другу с должным уважением. Мы были соседями долгое время. Этот дом построили после войны, весь район вокруг Кингс-Кросс разбомбили. Моей маме выдали муниципальную квартиру, потом мы ее выкупили. В том же году и Дорин с мамой переехали в свою квартиру. Она до сих пор муниципальная.

– Чем занимается другая дочь Дорин, Максин? – спросила Кейт.

– Ей удалось сбежать, – сказала Бетти. – Когда Джейни пропала, Максин было двенадцать. Такого и врагу не пожелаешь – смотреть, как Дорин спивается. Девчонку чуть не отобрали соцслужбы. Дорин могла уйти из дома на несколько дней. Мы приглядывали за Максин. Бедняжка приходила сюда и спала на нашем диване.

– Максин когда-нибудь рассказывала о том, что случилось в ночь, когда Джейни пропала?

– Нет. И мы не хотели приставать с расспросами к бедной девочке.

– У нее и без того проблем хватало, ни к чему было копаться в прошлом, – печально добавил Стэн. – Она закончила школу, получила эти свои сертификаты – как они там называются, – летом уехала в Америку, устроилась на работу в детский лагерь, познакомилась там с парнишкой, влюбилась. Его зовут Трой. Они поженились, и вот уже двадцать три года она живет в Штатах. Каждый год на Рождество присылает нам открытки.

Бетти поднялась, сняла открытку с книжной полки, показала Кейт и Тристану. Типичное праздничное фото – вся семья в одинаковых шапках Санты и свитерах с оленями собралась вокруг елки. Наверху надпись блестящими буквами:

«СЕМЬЯ ДОУСОН ЖЕЛАЕТ ВАМ СЧАСТЛИВЫХ ПРАЗДНИКОВ!»

– Теперь ее зовут Максин Доусон.

– У них пятеро детей? – удивился Тристан.

Муж Максин оказался крупным мужчиной, она сама – очень худой, их пятеро детей, четыре парня и девушка, все где-то лет двадцати с небольшим – высокими и спортивными. Кейт внимательно вгляделась в лицо улыбающейся матери семейства. Ее каштановые волосы были подстрижены в короткий боб, и у нее были такие же глаза, овал лица и чуть заостренный подбородок, как у Джейни. Открытка пришла из Сан-Луис-Обиспо в Калифорнии.

– Вы не против, если я сфотографирую ее на телефон? – спросила Кейт.

– Да на здоровье, – ответила Бетти. – У меня сколько угодно их фотографий, они каждый год их шлют.

Стэн пристально посмотрел на них.

– Как долго вы ведете свое расследование?

– Мы только начали, – сказала Кейт.

– Большинство здешних жителей думают, что во всем виноват Роберт Дрисколл, но тело так и не нашли. Само собой, ходят… слухи. Строятся теории о том, что произошло.

– Например? – спросила Кейт.

– Одним из последних, кто видел Джейни живой, помимо Роберта Дрисколла, был Джек Рейнольдс. Он владел газетным киоском «Рейнольдс» на Панкрас-роуд.

– Там, где теперь «Старбакс»?

– Да. Дрисколл работал у Джека разносчиком газет и в тот вечер, когда Джейни пришла за сигаретами для Дорин, как раз был там. Многие думают, что Дрисколл на своем фургоне увез Джейни к каналу и убил или сделал кое-что еще, прежде чем убить.

– Вы знаете, что полиция нашла в квартире Роберта Дрисколла красный шарф Джейни? На нем была ее кровь, – добавила Бетти.

– Ну конечно, они это знают, – с раздражением оттого, что его перебили, сказал Стэн. – Это было в статье. А вот чего там не было, так это того, что Роберт, после того как убил Джейни, по-видимому, спрятал ее тело в канализации во дворе за газетным киоском «Рейнольдс».

– Откуда вы это знаете? – спросил Тристан.

– От полицейских! Несколько дней спустя они с собаками-ищейками осмотрели всю территорию и по запаху поняли, что тело Джейни бросили туда, а через несколько дней перенесли.

– Как скоро после исчезновения Джейни полиция начала обыскивать «Рейнольдс»? – спросила Кейт.

– Точно сказать не могу…

– Через несколько дней, – ответила Бетти. – Мы здесь только об этом и говорили. У нас есть свой клуб, и каких только слухов там не ходило.

– Полиция арестовала кого-нибудь еще?

Стэн поставил пустую чашку на стол и наклонился вперед. Его глаза блестели в предвкушении возможности поделиться сплетнями.

– Я знаю, что они говорили с Джеком Рейнольдсом и двумя приятелями Роберта Дрисколла, Роландом Хакером и… как второго звали?

– Фред Паркер, – подсказала Бетти.

Стэн кивнул.

– Оба парня в ту ночь были где-то еще, у них имелось алиби, так что Роберт Дрисколл все это провернул один. Ходят слухи, что ему удалось найти место получше, где спрятать тело, и он его туда перетащил в ночь перед тем, как полиция привела собак.

– И куда же он его перетащил? – спросила Кейт. В том, как Стэн рассказывал эту историю, было что-то театральное, и он вновь и вновь повторял слова о том, что ходят слухи.

Стэн откинулся назад и приподнял бровь.

– Если бы мы знали, мы бы ее нашли! Одна из теорий: Дрисколл засунул его под бетонные плиты огромных подземных гаражей в Голден Лейн, где живет. Их как раз в то время ремонтировали. Другая заключается в том, что он зарыл тело на пустыре у канала Ридженс или возле какого-нибудь пустого склада, которые в восьмидесятые были тут повсюду.

– Но я так не думаю, – покачала головой Бетти. – Полиция там копала и ничего не нашла.

– Но он мог зарыть ее глубже, – заметил Стэн, многозначительно двигая указательным пальцем.

Тристан нахмурился, потер глаза.

– Полиция допрашивала Джека Рейнольдса? – спросил он.

– Да, но у него было алиби. Он закрыл газетный киоск вскоре после того, как Джейни купила сигареты, и десять минут спустя уже был в клубе внизу, заказывал себе пинту. Просидел там до закрытия, выпивал со своими дружками. Дрисколла арестовали, потому что у него нашли шарф и потому что у него была судимость за насилие по отношению к другой женщине. Ему предъявили обвинение, он предстал перед судом и был признан виновным, – сказал Стэнли.

– Что произошло после того, как Роберт Дрисколл был освобожден в девяносто седьмом году?

– Ничего. Насколько нам известно, полиция так и не возобновила дело. Тот, кто виноват в пропаже Джейни, до сих пор на свободе.

Глава 8

Бетти предложила им еще чаю, но Кейт посмотрела на часы, увидела, что уже почти пять, и заторопилась.

После такого насыщенного дня дорога домой стала настоящим кошмаром. По пути обратно на «Кингс-Кросс Сент-Панкрас» они свернули не туда и оказались на оживленной площади, где было полным-полно баров и ресторанов. Когда они наконец добрались до метро, выяснилось, что оно битком набито людьми, выжимающими из себя последние капли праздничного настроения. Им едва удалось успеть на «Паддингтон» и сесть в последний скорый поезд обратно на «Эксетер Сент-Дейвидс». Кейт хотела поговорить с Тристаном, но душный вагон был переполнен, и места они не забронировали, так что большую часть пути пришлось стоять довольно далеко друг от друга.

Около девяти Тристан высадил Кейт у дома, и они договорились встретиться следующим утром. Когда он уехал, Кейт какое-то время постояла, вдыхая холодный свежий воздух. На небе ярко светили звезды, тишину нарушал лишь рев волн, которые бились о берег вдалеке. Хорошо, что было темно и проходившая через весь лагерь траншея, с которой еще предстояло разбираться, была не видна.

Дверь в гараж была открыта, и Кейт увидела Джейка с Оливией, укладывавших в корзину дрова из поленницы. Нос Оливии покраснел от холода, волосы Джейка пропитались солью.

– Привет, мам. Мы как раз собрались идти на пляж, разводить костер.

– Я не прочь после такой поездки подышать свежим воздухом.

– Как Лондон? – спросила Оливия.

– Неплохо. День выдался интересный. Джейк, мы можем поговорить?

– Конечно.

Он бросил в корзину небольшое поленце. Оливия посмотрела на Джейка.

– Если честно, я немного замерзла. Думаю, я пропущу разжигание костра и приму горячую ванну.

Кейт понравилось, что девушка сына так легко считала атмосферу.

– Чистые полотенца – в сушильном шкафу на лестничной площадке, – сказала она.

– Хорошо. Я не буду выключать телефон. Звони, если что. – Оливия встала на цыпочки, поцеловала Джейка. – Я приготовила пасту, Кейт. Мы вам оставили немного.

– Спасибо, милая, – сказала Кейт.

– По-моему, ты ее пугаешь, – сказал Джейк, когда Оливия ушла.

– Она так сказала?

– Нет, но я это чувствую.

Кейт нравилась Оливия, но она была рада, что девушка ее побаивается. Будущей свекрови нужно чувствовать свою власть, особенно когда речь о ее единственном сыне.

Положив в корзину бутылку жидкости для розжига и пару старых газет, они взяли ее за ручки и вынесли из гаража, потащили вдоль дома и вниз по песчаному склону к пляжу. По другую сторону дюн находилось бетонное кольцо, которое пару лет назад вынесло на берег штормом. Кейт оттащила его на пляж, и теперь они разводили там костры.

Они работали молча – убирали песок, старый пепел, недогоревшую древесину. К тому времени, как сияние пламени озарило пляж и дюны, оба покраснели и вспотели. Костер хорошо разгорался, и сидеть рядом стало слишком жарко. Джейк принес с дюн два проржавевших шезлонга. Кейт сняла перчатки, откинулась назад, поднесла ближе к огню голые руки.

– Мне кажется, я знаю, о чем ты хочешь со мной поговорить, – сказал Джейк.

– Да. Что ты думаешь о нашем подходе к расследованию? В этом деле может быть замешан Питер Конуэй.

– Что я думаю? Это ведь работа твоего агентства.

– Это не только работа, Джейк. Это связано с Питером Конуэем.

– Они хотят, чтобы ты поговорила с Питером?

Кейт была рада, что Джейк не назвал его папой.

– Да. Правда, не знаю, станет ли он со мной разговаривать.

Джейк водил ногой по песку, о чем-то всерьез задумавшись.

– Мам… я могу задать тебе один вопрос?

– Конечно.

– Ты его любила? Питера?

Кейт вздохнула.

– Я знала главного инспектора Питера Конуэя как совсем другого человека. Моего начальника. Коллегу. Серьезного, иногда слишком серьезного, полицейского, интересного и красивого мужчину. Для тебя важно, чтобы я его любила?

– Нет. Я этого и не ждал. Семья Оливии считает, я не должен стыдиться того, что я сын серийного убийцы.

– Как мило с их стороны.

– Они не это имели в виду.

– А тебе за это стыдно? – спросила Кейт, взволнованная его словами.

– Не тогда, когда я там, в Калифорнии.

«Ауч», – подумала Кейт, но не стала его перебивать.

– Оливии кажется, что это, наоборот, очень интересно. Что у меня необычный жизненный опыт. И вся ее семья тоже так думает.

– А если вы двое когда-нибудь поженитесь? Они позовут его на свадьбу?

– Очень смешно. И у нас все не настолько серьезно. Мы просто развлекаемся. Ну ладно, не просто развлекаемся. Просто хорошо проводим вместе время. Она тебе что-то говорила?

Кейт рассмеялась.

– Нет. Не волнуйся.

Джейк улыбнулся.

– Мне она нравится, и мне нравится жить в Лос-Анджелесе. Американский позитив и отношение к тому, что ты можешь быть кем угодно и делать со своей жизнью что угодно, просто невероятны. Я всего лишь стажер в этом огромном агентстве талантов, где есть негласное соглашение, что, если я буду достаточно усердно работать, учиться, вкладывать время, я однажды смогу стать писателем или кинопродюсером. Представляешь, если бы я попытался сделать это здесь, в Великобритании? Мне бы сразу задали вопрос: в какой школе ты учился? И если я учился не в той школе, я попал бы не в тот клуб. Я до конца своих дней был бы «писателем с севера» или «писателем из рабочего класса», неважно, что значит эта херня… прости, эта фигня.

Кейт очень расстроили его слова.

– Ты сейчас что-нибудь пишешь? – спросила она, меняя тему.

– Да. Но не волнуйся, это не какой-нибудь сопливый роман «Дорогой папочка».

– Знаешь, однажды тебя кто-нибудь попросит написать и его.

– Ну, я не настолько отчаянный. Нет. Я пишу научную фантастику.

– Мне можно будет почитать?

– Когда будет готово. Наверное.

Огонь потрескивал, Джейк поднялся, подбросил еще полено, и какое-то время они молча смотрели, как искры летят в темное небо.

– Когда ты в последний раз говорил с Питером? – спросила Кейт.

– В начале декабря. Я звоню ему раз в месяц. У нас всего тридцать минут, чтобы пообщаться. Он плоховат – у него серьезные проблемы с зубами.

– Как иронично.

– Я тебе говорил, что в январе прошлого года его сильно избил другой заключенный?

Кейт кивнула, глядя в огонь. Питера Конуэя госпитализировали с переломом глазницы, щеки и челюсти, и ему пришлось удалить шесть зубов.

– А на Пасху умерла его мать. Моя, как я понимаю, бабушка.