Потерянная жертва

Глава 3

– Как прошла поездка? Далековато вас занесло, – сказала Фиделис Стаффорд.

Офис креативного агентства «Стаффорд и Кларк» располагался в небольшом таунхаусе недалеко от «Хай-стрит Кенсингтон».

– Скорый поезд едет около двух часов, – ответила Кейт.

Они с Тристаном сидели на маленьком диванчике из «ИКЕА» в тени огромного стола Фиделис, занимавшего большую часть ее тесного кабинета с видом на зеленую аллею и старый почтовый ящик времен Георга V.

– Боже. Я этого не знала. А ты, Мэдди?

Фиделис повернулась к высокой, худой, нервного вида женщине с длинными светлыми волосами, в очках, синем вязаном свитере и легинсах со штрипками. Она присоединилась к их собранию не сразу, и все места оказались заняты, так что ей пришлось сесть на небольшой кожаный пуф. Помощница Фиделис, молодая женщина, которую еще не представили, сидела в задней части кабинета, за крошечным столом, частично скрытым за грудой коробок.

– Да. Клаудия часто ездит на этом поезде. У нее прекрасный загородный дом в Бьюде, – ответила Мэдди.

«Кем бы ни была Клаудия, об этом они не сообщат», – подумала Кейт.

Фиделис выглядела в духе представителей высшего класса былых времен: блестящие черные волосы, уложенные в строгое каре, очки в толстой черной оправе, красивое платье с рукавами-крылышками и большими карманами.

– Ну что ж. Спасибо, что приехали, несмотря на каникулы. Я все еще страдаю от последствий переедания, – призналась Фиделис. – Приятно познакомиться с вами обоими.

– Да. Мы очень ценим, что вы уделили нам время, – добавила Мэдди, улыбнулась, и ее нос забавно сморщился.

– Ваш сын проводит Рождество дома? – спросила Фиделис.

– Мой сын?

– Джейк, верно? – уточнила Фиделис, глядя на Кейт поверх очков. – Он ведь сын и… хм-м…

– Питера Конуэя, – закончила за нее Кейт.

Повисла напряженная тишина.

– Правда ли, что Джейк учится в Америке, в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе? – спросила Мэдди, чуть заметно ерзая на крошечном пуфе, и положила ногу на ногу.

– Я не вполне понимаю, почему вы спрашиваете меня о Джейке.

– Видите ли, мы только что изучили ваши биографии, – ответила Фиделис так небрежно, будто это ровным счетом ничего не значило.

– Изучили биографии? – повторила Кейт.

Фиделис улыбнулась. Кейт подумала, что это первый на ее памяти случай, когда человек, улыбаясь, становится менее симпатичным.

– Да. Мы провели исследование вашей биографии и этого дела. Ничего особенно досконального. К тому же многое о вас уже всем известно, – добавила Фиделис, буравя Кейт пронзительным взглядом.

– Джейк только что закончил изучать кино и медиа в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе и теперь проходит стажировку в университете Джеффри Блейкмора, – сказала Кейт.

– Какой молодец. Ну а вы, Тристан? – Фиделис смерила его пронзительным взглядом. – Вы ведь начинали как научный сотрудник в университете Эшмора?

– Эшдина, – поправил Тристан, садясь поудобнее и подтягивая к себе ноги.

Фиделис кивнула и улыбнулась.

– Да. Это было десять лет назад.

– И как вы оказались там, где оказались?

Тристан замялся.

– Хм-м… Довольно забавная история. В тот день я должен был проходить собеседование на вакансию уборщика, а Кейт в тот же день проводила собеседование на должность исследователя. Но ей показалось, что… – Тристан помолчал, подбирая слова. – Кейт показалось, что все ее кандидаты – пафосные представители золотой молодежи, лишенные воображения.

– Мне нужен был умный, подкованный человек, готовый учиться, а Тристан именно таким и оказался, – сказала Кейт.

От нее не укрылось, что Тристан старается сгладить акцент. Он посмотрел на нее и благодарно улыбнулся.

– И я надеюсь, что, изучив наши биографии, вы узнали, что теперь мы управляем одним из самых успешных частных детективных агентств на юге Англии.

– Совершенно верно! У вас довольно впечатляющий объем работы, – сказала Фиделис. – Пять расследований убийств, три из которых – расследования давно закрытых дел. И, помимо этого, вы работаете в госсекторе?

– Да. Помимо работы с частными лицами, мы заключили несколько контрактов с местными органами власти и с многонациональными компаниями.

– Что местные органы власти просят вас сделать? – поинтересовалась Фиделис.

– Обычно глубокую проверку биографических данных отдельных лиц. Криминального прошлого, информации о судимостях и запрете на занятие должностей…

– Да, мы сами обращаемся с такими запросами как работодатели.

– Конечно. Иногда работодатель хочет выяснить и более деликатную информацию, – сказала Кейт.

– Еще мы работали с местными органами власти, которым требовалось наблюдение за сотрудником, подозреваемым в воровстве или мошенничестве, – сказал Тристан.

– Боже мой. Все это так впечатляет. Вы оба большие молодцы, – сказала Фиделис.

Она улыбнулась, но ее взгляд оставался серьезным, изучающим. Не ответив на улыбку, Кейт откинулась на спинку дивана. Они приехали в Лондон не для того, чтобы продавать себя и просить дать им работу. Агентство «Стаффорд и Кларк» само их выбрало.

– Давайте поговорим об этом проекте, потенциальном расследовании, – сказала Кейт. – Мы заинтригованы, но детали все еще кажутся несколько неопределенными.

Мэдди посмотрела на Фиделис.

– Ну, мы намеренно сохраняли неопределенность.

– Чем конкретно занимается «Стаффорд и Кларк»? Креативное агентство – это что-то вроде литературного?

– Да. Это была наша основная работа с тех пор, как я основала агентство много лун назад, – сказала Фиделис. – Но издательская индустрия постоянно развивается, как и область онлайн-контента, – аудиокниги и подкасты, в частности тру-крайм… Мэдди, ты хочешь рассказать об этом подробнее?

– Конечно, – ответила Мэдди, все еще пытаясь уместиться на крошечном пуфе. – Мы бы хотели, чтобы вы расследовали исчезновение Джейни Маклин в восемьдесят восьмом году, чтобы выяснить, связано ли это с Питером Конуэем. Или с ней случилось что-то еще. Мы не просим вас участвовать в этом потенциальном творческом проекте. Вы будете играть роль следователей. И когда ваше расследование завершится, у нас будет информация, чтобы двигаться дальше и, возможно, создать что-то вроде книги или тру-крайм подкаста… Мы можем попросить вас сделать звукозаписи, которые могут попасть в подкаст, а могут и не попасть.

– И все это будет зависеть от того, подпишете ли вы соглашения о неразглашении, – добавила Фиделис. – Мы знаем, что вы оба достаточно квалифицированы, чтобы… – Казалось, она подбирала нужные слова.

– Расследовать и представить свои выводы, – закончила за нее Мэдди.

– Да. Но для будущей книги или подкаста лучше подошел бы именитый писатель, исполнитель или ведущий. – Фиделис произнесла слово «подкаст» с презрением, как будто она предпочла бы работать с лауреатами Пулитцеровской премии.

– Мы так и думали, – сказала Кейт, глядя на Тристана.

Он кивнул и спросил:

– Какие у нас сроки?

– Шесть месяцев. Узнайте как можно больше. В дополнение к гонорару вы получите и «бонус Брюси»[2], – сказала Фиделис, растягивая букву «р». – Если раскроете дело.

– Но если вы его не раскроете, мы, по иронии судьбы, все равно продолжим работу над проектом – нераскрытое преступление будет выглядеть даже более жутким, – заметила Мэдди. – Вы будете работать в Уэст-Кантри, и мы ценим, что вы можете выполнять часть работы удаленно. Но если вам нужно будет остаться в Лондоне, мы предоставим вам небольшую квартирку, где вы всегда сможете разместиться.

– Коробка маленькая, но вполне уютная. Она корпоративная. И находится в Кингс-Кросс, – добавила Фиделис.

Кейт посмотрела на Тристана. Это было очень интересно.

– В вашем письме упоминалось, что вы хотели бы получить доступ к Питеру Конуэю? – спросила Кейт.

Фиделис и Мэдди переглянулись.

– Да. Запись интервью с ним была бы на вес золота, – сказала Мэдди.

– Но мы знаем об ограничениях на отчетность и ограничениях на запись интервью с отбывающим наказание, э-э, заключенным в коммерческих целях. Если бы вы получили к нему доступ, мы могли бы воссоздать интервью на основе письменной расшифровки, – предложила Фиделис.

– Есть возможность лицензировать архивные материалы Питера Конуэя, – сказала Мэдди, заметив выражение лица Кейт, и с надеждой добавила: – У вас есть записи с ним?

– Нет.

– Логично.

Кейт обвела взглядом офис. На стене за спиной Фиделис стояла книжная полка с англоязычными и зарубежными изданиями художественных книг их клиентов.

– Как вы вообще вышли на дело о Джейни Маклин? Я никогда не слышала этого имени, хотя в девяностые работала полицейским в Лондоне. Мне кажется, это не такое уж громкое расследование.

– Партнер Мэдди, Форрест, – автор статей, – сказала Фиделис. Ее тон намекал, что быть автором статей, по ее мнению, все равно что зарабатывать на жизнь уборкой дерьма.

– Тот самый Форрест Паркер, который написал статью в журнале о Джейни Маклин? – спросил Тристан.

– Да, – с застенчивой улыбкой ответила Мэдди. – Форрест дружил с Джудит Лири, которая переписывалась с Томасом Блэком.

– Ну не дружил… она скорее была его знакомой, Мэдди. Да? – с заметным смущением уточнила Фиделис.

– Да. Знакомой, но они знали друг друга довольно долго.

– Как Джудит начала переписываться с Томасом Блэком? – спросил Тристан.

– Форрест познакомился с Джудит, когда они вместе учились в театральной школе. Много лет назад. Одна из актерских работ Джудит включала посещение тюрем и проведение театральных мастер-классов с заключенными, и именно так она познакомилась с Томасом Блэком.

– У вас есть копии писем? – спросила Кейт.

– Да. Форрест сделал копии, прежде чем продал письма от лица Джудит, – сказала Мэдди.

– Форрест работает в «Риал Крайм»? Или он актер? – спросил Тристан.

– Ни то, ни другое. Он писатель-фрилансер, – ответила Мэдди.

Повисло долгое неловкое молчание, и Кейт показалось, что Фиделис им наслаждается.

– Мы очень заинтересованы в работе с вами обоими, – наконец сказала Фиделис. – Моя работа как литературного агента и в творческом секторе заключается в том, чтобы отбирать отличные истории и направлять их… черт возьми, я не знаю, как правильно сказать о подкасте, – вести по радиоволнам?

– Подкасты скачивают, а не транслируют по радио, – заметила Мэдди.

– Я знаю, – резко ответила Фиделис. – Я хочу сказать, что вижу хорошую историю, великолепную историю, которая требует небольшого исследования. Фантастическое место: Кингс-Кросс и старый Лондон, который гудит историей и интригами. Нераскрытое дело о пропаже или убийстве юной Джейни Маклин. Ошибка правосудия, от которой пострадал этот, как его…

– Роберт Дрисколл, – впервые подала голос помощница Фиделис.

– Да, конечно, Роберт Дрисколл. И к тому же Питер Конуэй и Томас Блэк, два самых известных сукиных сына, уж простите за мой французский, из числа серийных убийц. Из этого может выйти блокбастер… – Фиделис улыбнулась и, чуть поубавив энтузиазм, подытожила: – Итак, вот что мы имеем. Что скажете?

– Я согласна. Все это звучит интригующе. Сколько именно вы готовы нам заплатить? – спросила Кейт, ставя вопрос ребром. Она заметила, что Фиделис и Мэдди при упоминании денег несколько напряглись.

– Это нужно обговаривать, – ответила Фиделис.

– Хорошо, – сказала Кейт, – давайте обговорим.

Глава 4

Тристан смотрел на ламинированную карту над сиденьями, пока поезд метро трясся и шатался по пути от Южного Кенсингтона до Кингс-Кросс на линии Пикадилли. В его рюкзаке лежала картонная папка с информацией, которую им передала помощница Фиделис. Он был взволнован перспективами расследования, в особенности возможностью жить в Лондоне. Сделку они заключили на выгодных условиях, и Тристан был рад, что их финансовое будущее обеспечено на ближайшие несколько месяцев.

– Нам нужно увидеть контракт, – в пятый раз сказала Кейт, поймав его взгляд.

– Я понимаю. Но встреча прошла удачно. Они хотят с нами работать.

Кейт кивнула, хотя ей не показалось, что встреча получилась именно удачной. Интересной – безусловно, но не было ли все это слишком хорошо, чтобы быть правдой?

Вагон метро был набит битком – по большей части оттого, что люди, радуясь рождественским каникулам, выбрались за покупками, – и пришлось стоять.

– Где вы жили в Лондоне, когда работали в полиции? – спросил Тристан.

– В Дептфорд-Бридж.

Он изучал карту. Как, черт возьми, люди вообще ориентируются в Лондоне? Карта метро представляла собой сетку цветных, извилистых, угловатых линий, расходящихся от узла, похожего на бутылку пива, лежащую на боку. Кейт указала на одну из веток метро, состоящую из двух тонких синих линий.

– Дептфорд находится здесь. Примерно где заканчивается Доклендское легкое метро. Я жила в двадцати минутах от центра, в то время там много чего строилось, да и само Доклендское легкое метро было новой линией.

Тристан вспомнил, что Питер напал на Кейт как раз в ее квартире в Дептфорде. И, насколько ему было известно, это была ее последняя ночь в Лондоне. Выписавшись из больницы, она вернулась жить к родителям, и Джейк родился уже там.

– Да. Именно здесь это и произошло, – сказала Кейт, поняв, о чем думает Тристан.

– Это была ваша собственная квартира?

– Ух, было бы круто. Сейчас она бы стоила целое состояние.

– А жилье, которое предоставит нам агентство…

Поезд остановился на станции «Холборн», и двери со свистом распахнулись. Тристану все это казалось таким ярким, новым и живым. Платформа была заполнена, пассажиры с сумками и колясками хлынули навстречу потоку заходивших в вагон. Голос диктора велел держаться подальше от дверей и края платформы.

– В Кингс-Кросс. Перси-Сёркус. Недалеко от главного вокзала, – сказала Кейт, отходя в сторону, чтобы пропустить двух монахинь.

– Что вы думаете о Фиделис и Мэдди? Мне кажется, они такие… гламурные.

– Соглашусь. И не сказала бы, что в хорошем смысле.

Кейт задумалась, почему это ее задело. Она ощутила, что не дотягивает до них? Что ей указали на ее место?

Тристан с любопытством взглянул на монахинь. У одной была ярко-розовая сумочка на плече, у другой – накрашенные алой помадой губы и большие накладные ресницы.

– Похоже, они едут на карнавал. Ну или из очень прогрессивного ордена, – предположил он.

Кейт рассмеялась.

– С чего ты хочешь начать? – спросила она, глядя на карту.

– Сперва нам нужно осмотреть район в Кингс-Кросс, где пропала Джейни. А потом давайте поищем какое-нибудь место, где можно выпить кофе и почитать переписку Томаса Блэка с Джудит Лири.

Когда они добрались до Кингс-Кросс, на платформе толпились люди в тяжелых пальто с увесистыми сумками, полными покупок, – настоящий хаос.

– Черт возьми, ну и сильно же тут все изменилось, – отметила Кейт, когда они вышли на станции «Кингс-Кросс» и зашагали по мощеной площади.

– Разве это не тот отель, где «Спайс Гёрлз» снимали клип? – спросил Тристан, указывая на огромное великолепное здание из красного кирпича, которое прежде называлось «Отель Мидленд», а теперь – «Сент-Панкрас Ренессанс».

Дворик перед входом был полон людей, коридорный нес целую гору чемоданов. Кейт улыбнулась.

– Да. Когда я работала в лондонской полиции, этот район был ужасен. Площадь вокзала полностью закрывало жуткое грязное здание, которое, похоже, всегда было обнесено лесами. Вдоль дороги шатались пьяницы, проститутки и наркоманы, отель был заколочен досками, а в проемах воняло мочой. В первый год работы меня постоянно вызывали сюда разбираться с проблемами. В основном из-за наркоты.

Тристан огляделся. Рождественские огни, серебряные звезды и золотые снежинки укрывали дорогу навесом, мимо с ревом проносились красные автобусы, один – с открытым верхом; туристы любовались видами и дрожали на ветру.

– Только взгляни на все это. – Кейт повернулась к небоскребам из стекла и стали. Кран с грузом бетонных блоков медленно качнулся влево. – Это место не узнать с тех пор, как я в последний раз была здесь в девяносто пятом году. Как мы найдем кого-нибудь, кто знает хоть что-то о Джейни?

Мимо отеля Кейт прошла молча. Группа туристов позировала перед красной телефонной будкой, из фургона с едой, припаркованного на краю площади, доносился аромат жареных каштанов и глинтвейна. Они повернули налево, на Панкрас-роуд. Стук поездов за высокими кирпичными стенами остался таким же, как помнила Кейт, и запах тоже: холодный воздух, смешиваясь с запахом дизельного топлива, смрадом обжигал горло. Кейт вспомнились грязные чуланы Панкрас-роуд под кирпичными арками. Эти арки по-прежнему были на месте, но теперь под ними располагались дизайнерские магазины и шикарные рестораны, а большую часть кирпичной кладки отчистили песком, удалив черные пятна от столетнего лондонского смога.

Они остановились у элегантного гастропаба с блестящими медными лампами и красными оконными рамами. Извилистая надпись гласила, что здесь подают эль из местной пивоварни и шампанское в бокалах.

– Смотрите-ка. – Тристан указал на вывеску, которая покачивалась на ветру. На ней было написано «Кувшин».

– Черт возьми, он еще тут! Готова поспорить, в восемьдесят восьмом шампанского тут не подавали, – сказала Кейт.

Они продолжили путь. Среди магазинов и ресторанов попадались и современные офисы. Все они были закрыты на праздники, но кое-где горели огни и даже мерцали рождественские елки, под которыми были сложены коробки, имитирующие подарки. Кейт стало не по себе. Всю эту территорию вымыли дочиста, стерли, уничтожили прошлое. Тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год мог бы с таким же успехом быть и тысяча восемьсот восемьдесят восьмым. Спустя несколько минут они добрались до небольшого перекрестка с крошечным «Старбаксом» на углу. Тристан достал телефон и снова посмотрел на знакомую вывеску. Внутри было уютно и гостеприимно, у прилавка стояла маленькая рождественская елочка.

– А здесь располагался тот самый газетный киоск.

– И как я сама не догадалась? Конечно же, теперь тут «Старбакс», – вздохнула Кейт. – Давай выпьем кофе. Мне нужны кофеин и время подумать.

Глава 5

Кейт села на высокий стул у окна, а Тристан положил рюкзак и направился к стойке, чтобы заказать кофе. Он нашел и отправил ей фотографию 1990 года, когда здесь еще был газетный киоск: рваный навес в красные и белые полоски, черная надпись «РЕЙНОЛЬДС». В панорамном окне, у которого сейчас сидела Кейт, было что-то вроде доски объявлений о покупке и продаже. На тротуаре перед входом стояли металлические стойки со всеми ежедневными газетами и журналами. А у высокой вращающейся стойки с открытками располагалась рекламная вывеска мороженого «Уоллс».

– Я спросил бариста, здесь ли он живет, – сказал Тристан, возвращаясь к столику с двумя чашками кофе и шоколадными круассанами, – и он посмотрел на меня как на чокнутого. Он каждый день по часу сюда добирается.

Вернувшись в Лондон, Кейт была потрясена тем, какой же она стала провинциалкой. Она сделала глоток кофе, горячего и крепкого. То что нужно.

Тристан вынул из рюкзака тонкую синюю папку, которую им дали Фиделис и Мэдди. На ней осталась перечеркнутая надпись «Лонг-листы Букеровской премии 1990–2000», а под ней шла другая: «МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ДЕТЕКТИВНОГО АГЕНТСТВА КЕЙТ МАРШАЛЛ».

Внутри было всего несколько скрепленных листов А4 и крошечная черная флешка. К ним прилагалась сопроводительная записка:

Вот письма Томаса Блэка Джудит Лири, в которых упоминается Джейни Маклин. Все они скопированы на флешку. Пожалуйста, обращайтесь с ними аккуратно. Мэдди x

– Это лондонская традиция – ставить в конце поцелуйчик? – спросил Тристан, глядя на записку и удивленно приподняв бровь.

– Когда я тут жила, такой традиции не было, – сказала Кейт. – Может, издательская.

Они принялись за первое письмо.

Пятница, 29 октября 2010 год

3948562, Тюрьма ее величества Уэйкфилд

Дорогая Джудит,

Не верь тому, что пишут в СМИ, – в последнее время я двадцать три часа в сутки торчу в своей камере. Правда, мне повезло, и у меня есть возможность читать и писать, а еще смотреть маленький телевизор, но я бы все отдал за настоящую свободу. Пожалуйста, моя милая, цени, что у тебя она есть. У тебя есть финансовая независимость, своя квартира и роскошь свободного времени! В прошлом письме ты написала, что проснулась утром и тебе совершенно нечем было заняться. Ты села на поезд до Лондона и бродила по Ридженс-парку в слезах оттого, что у тебя пока нет ролей. О, чего бы я ни отдал за возможность проснуться, выбраться из клетки и побродить по городу, не будучи ограниченным ни во времени, ни в пространстве!

Не сомневаюсь, что ты читаешь газеты. Питер Конуэй вернулся в тюрьму после того, как его попытка бежать столь плачевно провалилась. Цирк вернулся, пресса и персонал таращатся на нас, как на мартышек в зоопарке. Его будут держать в одиночной камере несколько недель, так что мне не посчастливится на него наткнуться. Мне всегда казалось, что в Конуэе есть нечто вульгарное. Полагаю, на воле у него был поклонник, который помог ему бежать и обещал воссоединить с милой старой мамочкой, Энид. Ходят слухи, что эти двое были очень уж близки и что старушка развлекалась с ним в постели еще с тех пор, как он вырос из детских штанишек…

– Не страшно, что вам приходится это читать? – спросил Тристан.

Кейт ощутила, как в груди что-то сжалось, когда она обратила внимание на дату первого письма. Когда Питер Конуэй 27 октября 2010 года сбежал из тюрьмы, его план состоял в том, чтобы похитить Джейка и бежать в Испанию с Энид. Кейт содрогнулась при мысли о том, насколько близко он подобрался к цели.

– Все в порядке. Нам нужно это прочитать.

Тристан кивнул, и они вернулись к письму.

Без сомнения, он истратит все тюремные марки на письма милой старой мамочке, которая, судя по всему, сидит в женской тюрьме Даунвью на юге, пока уголовная прокуратура не решит, что с ней делать. Думаю, ей дадут всего несколько лет.

На свободе наши с Конуэем пути пересекались всего несколько раз. Как-то, еще будучи полицейским, он остановил меня за вождение с неисправным стоп-сигналом. Даже тогда я думал, что для офицера странно выходить в патруль совсем одному в два часа ночи, чтобы заниматься такими мелочами. В униформе он выглядел довольно представительным, но единственная причина, по которой он мне запомнился, заключается в том, что я увидел его примерно через неделю выпивающим в «Кувшине» в Кингс-Кросс. Тогда «Кувшин» был восхитительно грязным. Питер Конуэй провел там один вечер, и я не могу сказать точно, узнал ли он меня, но если узнал, то не подал виду. Мне показалось, что он довольно пристально следит за молодыми женщинами в пабе. Я думал, что это наблюдение по долгу службы, пока он не купил совсем юной девушке, которой на вид было никак не больше четырнадцати или пятнадцати, двойную водку, а следом еще одну, прежде чем пригласить ее составить ему компанию. Это отложилось в моей памяти только потому, что примерно через месяц все газеты сообщили, что в Кингс-Кросс пропала девушка…

Тристан посмотрел на Кейт.

– Погодите. Томас Блэк говорит, что Питер Конуэй остановил его в два часа ночи из-за неисправного стоп-сигнала примерно за пять недель до того, как пропала Джейни. Это значит, что дело было в середине ноября восемьдесят восьмого года.

– Это значит, что Питер выдавал себя за полицейского, – заключила Кейт. – Он окончил Хендон только в начале восемьдесят девятого.

– Там не сказано, приехал ли Питер Конуэй на полицейской машине и в униформе ли он был.

– У сотрудников в штатском есть удостоверение личности, – обеспокоенно сказала Кейт.

Они продолжили читать.

Позже я узнал из сплетен – «сплетни» гораздо более приятное слово для истины, с которой я предпочел бы не знакомить тебя, моя милая, – что Питер Конуэй похитил Джейни Маклин. Он познакомился с ней в пабе за несколько недель до того, как она исчезла. Он мог быть в униформе, когда она села в его машину. Не знаю, будет ли у меня шанс обсудить это с Конуэем. Я дам тебе знать. Но возвращаясь к тому, с чего я начал: пожалуйста, постарайся наслаждаться жизнью. Ты выдающаяся актриса. Я чудовище, и многие люди посчитают, что мои комплименты тебе и гроша не стоят, но я считаю, что они на вес золота.

У меня нет причин лгать тебе, моя дорогая.

Не высовывайся, будь осторожна.

Твой Томас

Тристан отхлебнул кофе, а Кейт достала вторую фотокопию письма. Оно было намного длиннее, но в нем была выделена короткая часть, где говорилось конкретно о Джейни.

В последнем письме от воскресенья 31 октября, которое само по себе было ответом на мое письмо в пятницу 29 октября 2010 года, ты сказала мне, что на тебя слишком давит информация о девушке по имени Джейни Маклин, которая, как я считаю, могла стать одной из первых жертв Питера Конуэя. Просто повторю, Джудит, моя дорогая, тюремщики открывают и читают все мои чертовы письма. Так что каждое слово, что я тебе писал, известно им и Бог знает кому еще. Не сомневайся, с информацией, которую я тебе сообщил, ничего делать не нужно. Теперь это известно начальству, кем бы оно ни было. У меня не было возможности связаться с Конуэем, и я не знаю, будет ли она у меня в ближайшее время. Его держат в одиночной камере под строгим надзором.