Беглые

Картюхин вскочил с места и возбужденно оглянулся. Вокруг апатично ходили заключенные, уходящие на работу. Он быстро растер лоб и виски, скинул руку вниз и, не зная, как повернуться, подошел к окну. Радостный, что ему не помешали, он подставил письмо солнечному свету, чтобы читать дальше.

“…не переживай, папа, мы справимся. Витя уже работает на фабрике, ему пока дали участок на упаковке товаров. Он всего две недели там работает, его хвалят, говорят, могут повысить.

А Варшава похожа на Минск, только людей больше. Мне нравится, честное слово! Иногда идешь по городу и умом понимаешь, что заграница, а все равно домом веет. Конечно, наших с тобой походов на озеро Белое ничто не заменит, никакая Польша. Помнишь, как мы в детстве жарили с тобой леща на костре? С рожна вниз капает сок, шкварчит, запах на весь берег.

Я так надеюсь, что ты обрадуешься тому, что у нас с Витей будет ребенок. Сейчас есть модные анализы, когда по крови узнают, кто будет – мальчик или девочка. Можно чуть ли не сразу определить, ждать не нужно. Я взяла денег, сходила и сделала. Мальчик будет! Пишу тебе первому, чтобы ты, папа, знал, что ты нам очень нужен. Когда ты выйдешь, с внуком будешь рыбачить, в походы ходить. Я привезу его в Беларусь, не знаю пока как, но надо будет обязательно вернуться.

Ты держись, папа, не унывай ни в коем случае. Мама передает тебе привет и совсем отчаялась получить от тебя весточку. Но я буду писать, папуля, я точно знаю, что ты мои письма получаешь. Иногда сижу или делаю что-то по дому и вдруг чувствую тепло во всей груди, и ничего же не произошло вокруг. Откуда это тепло? Это ты мои письма читаешь…”

Игорь, и плача, и улыбаясь, спешно засунул письмо в карман и вышел во двор. В письме Лиза пощадила отца и про мать ничего не написала…

Глава 5. Вид на жительство

За столиком кофейни в торговом центре Сергей и Алина обсуждали вопросы к грядущей встрече, чашки с кофе уже пусты, а их гость опаздывает. К столику подошел мужчина лет сорока, одетый в кожаную куртку поверх полосатого свитера и джинсы. Мужчины поздоровались, и Сергей представил свою спутницу.

– Артем, у Алины виза до двадцать четвертого числа, как нам подать на вид на жительство? – Сергей опустился в кресло и приготовился слушать.

Артем уселся рядом с парой и развалился в фотеле кофейни. Лицо его совсем не отражало вид его деятельности. Два маленьких глаза остро смотрели на собеседника, непривлекательное лицо почему-то было перекошено с одной стороны, а при разговоре эта асимметрия становилась еще заметнее. Передний зуб был отколот на треть. Казалось, что внешность его более подходит лесному разбойнику, чем помощнику по легализации.

На секунду Алину посетило чувство острого отторжения. Но вскоре важность разговора перебила все чувства и ощущения.

– Вам нужно снять квартиру вместе, чтобы оба были вписаны как сожители. Открыть общий банковский счет, – женщина внимательно слушала план на ближайшие дни и записывала во всех деталях восемь пунктов, большая часть которых требовала разъездов, встреч с нотариусами и походы по банкам.

– Правда, сейчас русским не открывают аккаунты и счета, но это все зависит от банка. Нужно искать, кто откроет, – продолжил Артем.

Сергей ошарашено посмотрел на гостя: – Как не открывают? А как мы тогда подадим на ВНЖ?

Алина сразу ощутила всю тяжесть того, что им предстоит. И речи быть не могло о путешествиях до конца ее визы. Эти недели будут наполнены борьбой с ненавистью к владельцам русского паспорта, чтобы соблюсти все условия подачи на вид на жительство. Нет никакой гарантии. Возможно, ей придется вернуться обратно в Минск. Что тогда будет с их отношениями? Наступает зима, венгры и греки дают визы только под туристический сезон, а зимой процент отказов взмывает с восьми до сорока процентов…

Сергей и Артем долго переговаривались об общей политической ситуации и о том, как это отражается на жизни белорусов и русских в Польше, а Алина просто сидела и не участвовала в их разговоре. Мужчины договорились об оплате за помощь с документами, и на этом встреча закончилась.

Уже в машине Алина и ее любимый наметили первый банк, который надо было посетить.

– Поедем сначала в Сантандер. Они испанцы, а не поляки, могут быть самыми лояльными, – сказал Сергей.

В холле банка, покрытого стеклом и металлом, пространство было разбито на вместительные кабины.

– Да тут в каждой поместится целая делегация, а не только клиент! – усмехнулась про себя Алина.

Их позвали в один из кабинетов, где пара изложила свою просьбу – открытие спульного счета. Сергей положил на стол менеджеру два паспорта: свой и любимой. Женщина лет пятидесяти пессимистично взяла их и уведомила, что русским счета не открывают, и что мужчине открыть могут, но вписать его подругу как второго владельца никак нельзя.

Взъерошенные влюбленные вышли из банка и молча сели в автомобиль. Злила женщина из банка – как она могла так равнодушно говорить им то, что могло разрушить всю затею жить вместе в Европе!

Они направились в PKO банк – круглое синее здание в самом центре, с окнами на подаренную польскому народу сталинскую высотку. Громадное здание в стиле московского монументализма, точь-в-точь похожее на здание МГУ.

Когда подходишь к таким зданиям, передние колонны так нависают, что визуально кажется, что здание наплывает на тебя, как огромный ледокол. Этот визуальный эффект позволял формировать впечатление могущества власти Советов. Возможно, руководствуясь неприязнью к этой задумке, поляки продали здание и землю под ним частному застройщику, который снесет громаду и выстроит вместо нее мебельный магазин…

– Может, эти в PKO будут посговорчивее, – решили наши герои.

В банке их заявку внимательно выслушала женщина лет тридцати и энергично стала выкладывать на стол бумаги, которые следовало заполнить. Ребята радостно переглянулись и принялись за дело.

Алина с готовностью взялась за внески и поняла, что ничего не понимает, кроме первых двух строчек, в которые надо было внести имя и номер паспорта.

Через час работы с внесками на непонятном языке Алина и Сергей снова вернулись к сотруднице и, наконец, с облегчением почувствовали, что лед тронулся…

Но вместо того чтобы выписать обратившимся документы об открытии счета, женщина объяснила им, что теперь надо ждать ответа от секьюрити службы банка, который должен поступить в срок от двух часов до трех суток в виде сообщения на указанный ими номер. Сразу после этого она бахнула на стол пластиковый держатель, сообщавший всем надоедливым клиентам, что у нее технический перерыв. Ошарашенные, просители вышли. Обсуждалось даже, следует ли им поесть в центре, чтобы потом было удобно вернуться в банк, или все же поехать домой, чтобы спланировать другие дела после обеда.

Неподалеку от высотки стояла череда американских треков, с которых иммигранты из стран Азии и Африки продавали уличную еду. Наши герои взяли по шаурме и кофе…

Поминутно проверяя телефон, они сперва наспех пообедали, потом разговаривали, обняв друг друга, о польской щепетильности к документам, после этого задумчиво и долго смотрели на закат и, в конце концов, молча поехали домой.

На следующий день никаких сообщений не было, и наши возлюбленные съездили еще в два польских банка, где им было решительно отказано. Еще через день от PKO тоже ничего не пришло. На третьи сутки, устав от неопределенности, Сергей и Алина явились в банк сами.

Им было сказано, что секьюрити рассмотрела заявку и в открытии счета отказано. На возмущение Сергея, почему смс так и не пришло, оператор ответила, что сообщение должно прийти в течение трех суток; а они еще не истекли, значит, претензия ничтожна. Потом она посмотрела на него таким взглядом, который красноречиво сказал ему, что ничтожна не только претензия…

Спорить и пререкаться было некогда – нужно было срочно решать вопрос со счетом, ведь из трех недель визы Алины осталось только две, а процесс стоял. И тут на помощь пришел Никита, знакомый из Беларуси. Он уже несколько лет жил в Польше и занимался финансовой аналитикой IT-проектов, а у Никиты был знакомый в Сантандере – полностью ассимилировавшийся украинский парень через которого можно было открыть счет всем, кто придет от самого Никиты. Сергей и Алина без промедления приехали к чуднОму украинцу.

Это было даже не отделение банка, а обычный островок в торговом центре. За одиноким столиком посреди снующей мимо толпы сидел молодой человек лет тридцати, аккуратно выбритый, с до верха застегнутой рубашкой розового цвета и туго затянутым серым галстуком.

Он уже ждал пару после звонка Никиты, а потому, при виде уверенно приближающихся к нему Сергея и Алины, привстал со своего кресла и протянул вперед руку для приветствия.

В этот день Алина была в белом пальто шубного вида, четко выдавшем ее сибирское происхождение и взгляд на роскошь, а Сергей надел объемный серый пуховик, от которого казался никем иным, как взъерошенным русским помещиком, волею судеб заброшенным в заграницы и имевшим в дороге проблемы с лошадьми.

Тарас, отвечавший гостям исключительно по-украински, улыбаясь, смотрел на Алину и принял на рассмотрение ее документы. Она силилась что-то понять на незнакомом ей языке, но стук собственного сердца в ушах заглушал мысли. Вопрос был слишком важный и определяющий… Неужели этот парень откроет ей счет, когда уже все отказали… Он, который должен бы ненавидеть таких, как она, больше всего, ведь в его стране…

– Підпишіть тут і тут, – оборвал Тарас мысленный поток Алины. Она, не помня себя от радости, черкнула по привычке подпись, как в паспорте.

– Потрібно підписати читаємо! – сказал менеджер и, скомкав последний лист выбросил его в урну.

Алину обдало жаром при виде улетевшего в мусорное ведро вожделенного документа… Ей было страшно, что второго шанса не будет, что Тарас теперь передумает, или что на них сейчас обвалится крыша этого торгового центра и похоронит ее женские мечты на женское счастье.

Но этого не произошло. Украинский менеджер Тарас, работая в испанском банке, расположенном в центре Варшавы, пренебрег ненавистью к русским, распечатал документ заново на польской бумаге и на чистом криворожском наречии поздравил пару с открытием общего счета.

Влюбленные счастливо переглянулись… Главная плотина была преодолена! Сергей решительно встал и долго тряс руку Тараса в благодарственном рукопожатии. Потом пара пошла в ближайший магазин элитного алкоголя и выбрали их новому другу достойный подарок.

Дальнейшая подготовка документов не была такой сложной, и через неделю, оформив все, влюбленные снова увиделись с Артемом, который бросил разбойничать в лесу и уже ждал их у дверей местной налоговой.

– Я сделал вам договор, по которому Алина находится на вашем содержании, – обратился он к Сергею и прищурился от солнца. – Он на год, как раз столько, сколько будем ждать легализации.

– Целый год?! – Алина подумала о матери и сыне, которые остались в Минске, и почувствовала прилив тревоги.

– Подождите, не перебивайте, – деловито осек ее Артем и повернулся к Сергею – Каждый месяц вы обязуетесь передавать Алине в денежном и натуральном выражении ценностей на сумму минимум в пятьсот евро. Без этого они документы на ВНЖ не возьмут, новое правило”.

И они пошли оформлять договор, по которому единственный финансовый ручеек мог поступать только от Сергея, и шутка ли! на целый год, по крайней мере, до того момента, как она получит готовые документы.

В налоговой их приняли в маленьком кабинете на первом этаже, полностью заваленном папками по периметру комнаты, сложенными в стопки. Проходящая мимо них женщина-инспектор с тремя увесистыми папками зашла за свой стол и сходу закинула эти папки на стопку почти под потолком.

Алину поразило отсутствие какого-либо шкафа для бумаг или другой архивной мебели, помогающей сохранить порядок в кабинете.

Инспектор села за стол и со вниманием погрузилась в их договор. Сергей умело объяснил на польском суть прошения, и она понимающе усмехнулась:

– Podpiszemy umowę na trzy lata. Pani będzie musiała płacić podatek dochodowy przez cały okres jej trwania, – сказала она и подняла на Алину глаза.

Алина посмотрела на Артема, а тот пояснил:

– Она говорит, что договор нужно делать не на год, а на три, и потребуется заплатить тринадцать процентов от суммы за весь срок.

– Но ведь это три тысячи евро! – быстро посчитала Алина.

– Да-да, все понятно, – вмешался Сергей. – Я решу этот вопрос. Давайте оформлять.

И они оформили унизительное положение Алины, не имеющей права иметь собственный доход, кроме того, какой выделит ей ее поручитель в натуральном или денежном выражении. Ей следовало положиться на его порядочность и регулярность, а еще на то, что отношения действительно просуществуют еще три года, за которые польское государство хотело бы получить сумму вперед.