Беглые

Татьяна Калинина

Родина во мне

Глава Первая. Арест Картюхина

Ранним летним утром, когда зеленая листва растущих рядом кленов полностью скрывала вывеску овощной базы Картюхино, собственник Игорь Александрович Картюхин вошел в холл, расслабил жаркий галстук на воротничке и нажал на хромированную кнопку лифта. За спиной послышались шаги и шорох. Картюхин неловко развернулся и увидел двоих в штатском:

– Игорь Александрович? – спросил один и, получив подтверждение, продолжил: “Мы к вам. Подполковник Локотков, пройдемте с нами.”

– Куда?! – ошарашено поглядел на обоих Картюхин.

– В комитет. У нас есть постановление на ваше задержание. Мы все поясним. Проходите…

Пока шел допрос в комитете, дома у Картюхина творилось черти что. Сотрудники базы, видевшие арест директора и как его вели через двор в машину следственного комитета, быстро разнесли весть, и к десяти утра работа встала – все обсуждали только это.

Домой к Игорю Александровичу приехали восемь человек, которые выволакивали из шкафов одежду, разбирали рабочий стол и тумбочки, снимали с кондиционеров пластиковый короб. Искали золотые слитки, деньги и драгоценности. Не найдя почти ничего, они оставили обалдевших от неожиданности жену и дочь Картюхина в ужасном состоянии.

Лиза, подавшая матери корвалол, задумчиво стирала с паркета следы подсохшей грязи, которые неприятно хрустели под ногами.

– Говорила я ему, поехали жить в Латвию. Говорила! А он мне – я белорус, я холод не люблю, у меня люди тут… Подойди, Лиза, мне совсем плохо, я задыхаюсь!

Лиза подошла к матери и села рядом с ней. Та нервно вложила свою руку в ее:

– Неси тонометр, померь пульс.

Девушка встала, кинула взгляд на тумбочку, где обычно лежал прибор, и будто заново вспомнила, что теперь все кувырком. Под белой норковой шубой, оказавшейся в пыли сдвинутого на бок шкафа, она увидела изгиб серой трубки, и взяла тонометр.

– Да, подними ты ее, видишь же, что не могу, а топчешь! Сколько деньжищ стоила… Ох, что будет! Что теперь будет?! – Лизавета Андреевна закрыла глаза и жертвенно вытянула вперед безжизненную руку. Зашумела машинка.

– Мама, пульс семьдесят шесть, все хорошо, – сказала Лиза, пока мать шипела в ответ на дискомфорт сдавливания руки.

Елизавета Андреевна, мать Лизы, выбрала имя девочке не случайно, не по романтическому порыву и не в ответ на уговоры заботливого мужа назвать девочку именем любимой женщины. Она всерьез считала, что имя приносит удачу, а в случае с Лизой – удачу женскую, и потому настояла на том, чтобы в доме были две Лизы – она и дочь.

Когда – то давно, еще в студенческие времена их с Картюхиным юности, случилась у них история. На одной из веселых рождественских вечеринок в доме культуры играли в слова, где парню надо было вытянуть из шапки имя вслепую. К имени нужно было быстро подобрать за 10 секунд 5 созвучных слов, и после этого парень мог поцеловать девушку. Если отказывала – девушка вытягивала мужские имена, а если не успел – то имя девушки снова оказывалось в общей шапке, а парень выбывал из игры.

Игорь Картюхин, тогда красивый белокурый студент, приезжавший на лекции на белой отцовской волге с водителем, был самым заветным женихом университета. Пока играли другие, Лиза молилась, чтобы она не выпала какому – нибудь захудалому прыщавому сокурснику из общежития.

Как дошла очередь до Картюхина, он весело вскочил, откинул от розового лица вихреватые пряди и сунул руку в шапку чуть не по локоть. Радостно развернув бумажку, он гаркнул – “Лиза! – и сразу залпом: антреприза, киса, каприза, экспертиза, сизо…”

И хотя Лиз в комнате было две, но конкретно Васильева Лиза, которая потом и стала женой Картюхина, вскочила с места, подошла к оптимистичному студенту и жарко поцеловала его в раскрытые розовые губы с моложавым пушком над губой, не стесняясь никого и ничего.

Так, с шутки, началась история их отношений, а потом – свадьба, квартира в подарок, дочь, усыпляющее благополучие и вот теперь крах всего! Арест мужа.

Не проработав ни дня, Елизавета Андреевна, учебой дочь не гоняла. Главное – чтобы без троек, ну, а если случится, то и не страшно. На вопрос, может отдадим дочь куда – нибудь, да хоть на танцы, мать отвечала: "…природа и так позаботилась! Она вся в тебя, длиннопалая".

Важно было то, что Лиза (точнее, две Лизы) были частыми гостьями во всех хороших домах. Знакомства мужа позволяли дружить с очень правильными людьми, и из всех правильных Елизавета Андреевна сближалась с теми, у кого рождались мальчики. И хотя воспользоваться этими связями для собственной выгоды она не могла, Елизавета Андреевна успокаивала себя тем, что, имея такие связи и знакомства, Лиза уж точно найдет себе обеспеченного мужа из своего круга.

Однако арест мужа – не первое потрясение семьи Картузовых. Восемь лет назад, как только дочь перешла на пятый курс, она встретила худого, забитого и замкнутого Витю Чалова, который приехал в Минск учиться на диспетчера, вырвавшись из бедноты поселка городского типа под Раковым.

Мать при знакомстве окатила будущего зятя таким взглядом, от которого холодно стало бы даже мертвецу. А отец, хоть и желал бы для дочери лучшего, но преследовать не стал. Часто он по – доброму подшучивал над ней, когда она возвращалась домой со свидания:

– Ну, как там твой боинг – френд?, – говорил он, и Лиза, хоть и ворчала ему в ответ, но была рада его доброй и безобидной шутке.

К свадьбе Чалова Витю отмыли, как сказала Елизавета Андреевна, и взяли на работу на картузовскую овощебазу. Молодой человек, выучившийся на инженера, пригодился в отделе ремонта сорока пяти хозяйских фур. В реальной технике он соображал мало. Ушлые мастера – ремонтники без труда втюхивали директорскому зятю к закупке целый список деталей на полностью исправный автомобиль, коими потом успешно приторговывали на сторону.

Сам Витя, который с юности готовился пробиваться в жизни, вдруг обнаружил огромную удачу в том, что встретил такую жену, с которой он сразу нашел и место в жизни, и сильного покровителя. Напыщенное пренебрежение тёщи можно было списать на хоть и неприятные, но необходимые недостатки своего положения:

– «Не ўсім котку вяселле», – говорила ему мать, когда он жаловался на несговорчивую Елизавету Андреевну. – «Будзь ласкавей с Лизой – усё будзе добра».

Читайте книгу далее, чтобы узнать, как справятся герои с вызовами судьбы!

Глава 2. Второй брак

Тишину минского утра разрывает могучий металлический гул. Алина морщится во сне, рефлекторно зарывается в подушку, но через несколько секунд поднимает голову. Она тревожно оглядывает комнату и ждет, пока этот невыносимый гул исчезнет. После минуты оцепенения Алина подбежала к окну и взглянула наверх в поисках источника этого страшного звука.

В небе, сильно накренившись вправо, на посадку заходил грузный военный самолет. Он гудел и рычал, разрывая воздух носовой частью. Казалось, он не садится, а придавливает мирный город изогнутыми вниз крыльями. Вдруг от фюзеляжа отразился солнечный луч и яркая вспышка резанула по глазам Алису.

"Я так больше не могу!" – прошептала она и нервно задернула занавеску; одна из петель слетела., – “Неважно!», – решила она.

В дальнем углу квартиры была детская. Алина уже не боялась разбудить сына: гул груженого Ил – 56 заглушал звуки ее шагов. Она зашла в комнату, равномерно залитую лучами солнца. Брошенные со вчера мальчуковые штаны робко повисли на самом краю кровати, рискуя вот-вот упасть на пол.

На лице малыша пробегали быстрые и короткие улыбки, которые свойственны крепкому детскому сну со сновидениям…

– Они садятся каждые полчаса!, – раздалось сзади, – Раньше прилетали один – два раза в неделю, а сейчас летают постоянно. Только по ночам реже!

– Доброе утро, мам. Ты хоть поспала?

Женщина быстро кивнула в ответ и вышла:

– Извини, у меня сырники сгорят, – прокричала она уже из другой комнаты. Алина вернулась в кровать и взяла в руки мобильный телефон.

– Привет…, – нежно проговорила она, – знаешь… Я решилась. Возьму билет через Стамбул на следующий вторник. Ты будешь меня ждать?, – пока она говорила, ее руки легли на мягкое одеяло, угол которого загнулся внутрь. Алина все расправляла его, мечтательно смотря вдаль.

Мягкий мужской голос ответил: “… хочу съездить с тобой в Милан, показать тебе Италию. Нету ни одного места на земле красивее, чем Рим. Пока мы будем ехать в Польшу, всю Европу проедем”.

Она улыбнулась, мечтательно задумалась, потом резко переменилась в лице: “Только мне надо решить вопрос с Андреем… чтобы он написал разрешение на сына. Мы идем сегодня гулять в парк, расскажу ему”.

Несколько часов спустя Алина, ее сын и бывший муж гуляли в Лошицком парке. Ухоженные дорожки пролегали мимо вековых берез и дубов, надежно защищавших прогуливающихся от запоздалого августовского зноя.

Справа от тропинки, спускавшейся с пригорка в сторону старой заброшенной мельницы, открывался вид на камыш, бурно разросшегося по карману реки Свислыч. Течение было совсем спокойным и река создавала множество мелких протоков.

В том заросшем травой и камышом месте каждый год селились лебеди – шипуны. Вот и в этот год семья лебедей вывела потомство, а теперь, в конце лета, уже подросшие детеныши соревновались с родителями в размерах. Самец – шипун повернул к нежданным гостям голову и недоверчиво посмотрел на них одним только глазом. Остальная семья поспешила в воду – подальше от людей.

– Я решила выйти замуж за Сергея. Он зовет меня ехать к нему, и я поеду. – Алина дала в руки мальчику пакет с раскрошенным внутри батоном для птиц.

– Что ж… Значит, и Мирон поедет с тобой?

– Ты же знаешь, Сергей сюда приехать не может.

– Я понимаю – понимаю. Да… Жаль.

Они немного постояли молча. Ребенок набрал в горсть побольше хлебных крошек и бросил их в воду. Приблизившись к берегу, птицы спешно подбирали их и заметно досадовали тому, что не могут ухватить все разом.

– Сначала поеду я. Подберу ему школу, обоснуюсь. А Мирон пока побудет с тобой и бабушками. Согласен? Андрей молча кивнул головой.

– Слушай, а тебе дадут визу? У тебя же паспорт русский.

– Сейчас еще тепло, сезон отдыхов на море не кончился, венгры и греки хорошо дают визы. Даже русским.

Ребенок обернулся:

– Мама, а что такое виза?

– Сын, это разрешение от страны, чтобы к ним ехали гости.

– А они что, не любят гостей? Зачем разрешение?

– Одних любят, других нет – иронично заметил Андрей, и глухо рассмеялся.

Мужчина обнял ребенка, забрал из его рук пакет с булкой и одним махом выкинул все, что осталось. Крошки разлетелись веером по водной глади. Испугавшись резкого взмаха рукой шипун встал из воды и направился на берег. Угрожающе вытянув шею, он шел навстречу семье, чтобы защитить свою.

Пойдем отсюда! – сказала Алина, – Не будем их беспокоить.

Когда отец и сын направились вдаль, Алина не решилась идти рядом с ними. Ее посетило неприятное и жгучее чувство стыда за то, что она разлучит его с ребенком, за то, что она забирает самого любимого для него человека в другую страну, за новое ее счастье с другим мужчиной, за то, что надо оставить сына на какое – то время. А какое – совершенно непонятно.

Тем временем, отец и сын шли рядом. Их совершенно одинаковые фигуры, одна большая, другая маленькая, шли в такт под сенью широких дубов и причудливых огромных лип ботанического сада Лошицы. Ребенок беззаботно озирался по сторонам в поисках чего – то интересного: изогнутой палки или первого в этом году желтого листка. А взрослый сопровождал взглядом все, что делал малыш, и рассеянно отвечал на его короткие вопросы.

– Надо в понедельник сходить к нотариусу, чтобы сделать разрешение на выезд ребенку. Ты можешь? – робко спросила она.

– Могу, – подтвердил мужчина, – Созвонимся.

Вечером надо было собираться.

– Мама, ты уезжаешь? – спросил Мирон, глядя на огромный черный чемодан посреди маминой комнаты. Он лежал на полу, как огромный кашалот, открывший свою пасть.

В него мама аккуратно складывала свои вещи – кофты, обувь и еще бумаги. Даже любимое мамино платье с желтыми цветами, в котором она была такой красивой, оказалось в пасти кашалота.

– Да, малыш. Я поеду искать нам новый дом в другой стране. Мы там будем жить вместе: ты, я и Сережа. Помнишь Сережу? Чтобы тебе туда приехать, нужны документы. Пока я их делаю, ты немного побудешь с бабушкой и папой.

– Три дня? – не унимался малыш.

Мама села рядом с ним на диван. Она обняла его за плечо и прижала мальчика к себе, а ее светлые волосы упали ему на лицо и защекотали нос.

– Нет, я думаю, три недели. Мы договорились с папой, что когда я сделаю все бумаги, он привезет тебя ко мне.

Мирон задумался, потер глаза и потом произнес:

– Мама, зачем нам ехать. В Беларуси я могу с тобой быть без документов, – он взял маму за руку и потянул к себе. Руку она не забрала, но ему показалось, что лицо у нее стало грустным и сложным.

– Мирош, в той стране живет дядя Сережа. Он меня любит, и я его тоже. Мы хотим жить вместе, поэтому я еду туда, – гладила его по голове мама.

– Папа тебя тоже любит… – возразил ребенок.

– Ты не понимаешь пока!, – досадливо сказала Алина и встала. Она повернулась к чемодану и продолжила класть в него свои вещи.

Мальчик положил голову на ручку дивана и еще несколько минут наблюдал, как мрачный кашалот пожирает цветастую мамину одежду, книги, провода от телефонов, их с мамой фотографии, сделанные в зоопарке, и даже деревянный брелок для ключей, который он сам выбрал в лавке у привратника.

Ребенок покосился на кашалота… Все самое любимое, что собиралось по маленькому кусочку долгие месяцы, теперь в один миг было проглочено.

– Пойдем я уложу тебя. Пока ты будешь спать, я встану, сяду в такси и поеду в аэропорт. Тебя будить, когда я поеду? – Алина откинуло одеяло детской кровати.

– Не знаю… Если ты будешь меня будить, а я сплю, тогда не буди, – мальчик забрался в кровать.

– Видишь эту игрушку, нашего кота Мотю? Эта игрушка особенная. Когда я буду далеко от тебя, вся моя любовь будет в этом Моте. Если ты вдруг будешь скучать, ты можешь обнять его и мамина любовь передастся тебе. Договорились?

Мальчик крепко сжал игрушку в руках, помолчал, а потом прижался к матери: “Я тебя очень люблю…

– И я тебя очень! – она помолчала несколько мгновений и дрожащим голосом продолжила, – пожалуйста, слушайся бабушку, ей будет непросто делать всю работу, которую мы делали с ней вместе, – Хорошо?

Но малыш уже спал. Алина нежно поцеловала сына и еще несколько минут не уходила из его комнаты. Потом стала, поправила детское одеялко и главное – положила Мотю так, чтобы он не свалился с кровати вниз.

Ранним утром второго сентября Алина уже была в аэропорту. Серебряные самолеты один за другим выкатывались с на взлетную полосу и взмывали в сизые облака. Те, кто летел семьями, бодро переговаривались между собой в ожидании путешествия. Одиночки молча читали что – то или старались спать, сидя в холодных стальных креслах.

Алина смотрела на взлетную полосу через окно зала ожидания и продумывала свой маршрут. Сейчас ей следовало лететь в Стамбул, это шесть часов. Затем ночевка в Стамбуле. Потом надо было махнуть до Будапешта на утреннем рейсе, и уже оттуда – ночной автобус через всю Европу до Варшавы.

Между Варшавой и Минском ровно 555 километров, и на машине это расстояние можно преодолеть за семь часов. Какой маразм в том, что нельзя ехать по земле из – за российского паспорта.Вместо семи часов, пятьдесят семь… Хорошо, что венгры легко дали визу, правда, только строго под поездку и отели – на двадцать один день.

По официальной версии, Алина летела с лучшей подругой в Будапешт, где провела бы неделю. Затем они вместе переехали бы ближе к знаменитым венгерским озерам лечиться водами источников, а в конце – снова Будапешт и снова неделя городского отдыха.

Эти документы: отели на двоих, билеты – все это было забронировано и выкуплено, и предоставлено в визовый центр. Допустить отказа было нельзя, иначе шенгенскую визу не получишь еще минимум полгода, а они и так не виделись с Сережей два месяца…

Но Алине было все равно на сложности этого мероприятия. Она придумывала сцену встречи, что она скажет любимому, как он тепло и длительно обнимет ее, и уже этим вознаградит ее за все старания, мытарства и усталость.

Напротив женщины были свободные кресла, на которые вмиг, как стая птиц, налетели шумные кучерявые дети. Их было четверо, и все – мальчики от четырех до десяти лет от роду. Следом за ними грузной походкой шла женщина, одетая в длинную черную абаю. Темный будничный платок покрывал ее волосы и шею, а на ногах были стоптанные шлепанцы. Она погрузилась в кресло напротив и опустила рядом бесформенную холщовую сумку, из которой сквозь расстегнутую молнию посыпались мелкие вещи, игрушки, заколки для хиджаба. Дети налетели на сумку и вытащили из нее пакет конфет, обертки от которых бесстыдно полетели под ноги Алине и другим ожидающим.

Алина быстро окатила женщину взглядом и уставилась на свой маникюр. Ей не хотелось так уж откровенно глазеть на незнакомого человека. Пассажиры стали возмущаться шуму и безобразиям мальчиков, когда как Алина была занята другими мыслями.

Она думала, как разительно различаются их судьбы… по виду, этой женщине тоже лет тридцать пять!

Они сидели друг напротив друга. Одна – всю жизнь зависевшая от мужчин. Вторая могла свободно строить свою жизнь опираясь только на собственные идеалы и желания. Алине было жаль ее усталого лица, которое могло бы быть красивым, если бы не идущие друг за другом чередой беременности и роды. Сделала ли она хотя бы однажды то, что хотела сама? Есть ли у нее свои деньги? Профессия?

Алина сочувствовала той женщине, и думала, как было бы ужасно зависеть от мужа финансово, ждать его одобрения и сходить с ума взаперти от того, что нет своего призвания и любимого дела.

Ее нельзя было назвать феминисткой, ведь феминистки все время с чем – то борются. Алина всю жизнь рассчитывала только на себя и не разу не встретила кого-то, перед кем надо было бы отстаивать свои свободы. Сразу после школы она уехала от родителей учиться в столицу, за четыре тысячи километров. Училась в ВУЗе, подрабатывала, как и все студенты, потом даже увлеклась современными танцами. От танцев у Алины осталась способность держаться перед публикой и уверенность в себе.

Уже со студенческих пор она сама определяла, как и чем ей заняться, и сегодняшний переезд – не первый. Алина точно знала, что в вопросах самостоятельности у нее проблем нет. Ее онлайн блог даже выиграет от переезда! Сториз будут красочнее, красоты Европы никого не оставят равнодушными. Это тебе не будничный Минск, порядком всем надоевший… А ведь чем красивее эфиры и сториз, тем успешнее продажи…

Размышления девушки были прерваны объявлением посадки в самолет. В самолете она пыталась поспать, но в голову лезли воспоминания прежних с Сергеем встреч, произошедших за последние полгода, отрывки разговоров, мечтания о том, как хорошо будет постоянно ощущать рядом любимого и надежного мужчину.

Время летело незаметно, и вот автобус мчал романтичную пассажирку от красочного Будапешта к строгой Варшаве. По пути Алина включила “Гордость и предубеждение” Джейн Остин. Полное ощущение счастья, предвосхищение нового периода в жизни, не давали Алине сомкнуть глаз.

Элизабет Беннет сменялась на экране Эммой, а потом и Марианной Дешвуд, нашедшей своего полковника после череды любовных огорчений.

Ровно в двенадцать часов по местному времени автокар Будапешт – Варшава прибыл к месту дестинации.

Кстати, новоприбывшим на заметку: поляки называют автобусом только тот транспорт, что идет по маршруту внутри города. Если же автобус пересекает границы стран или ходит между городами – это уже автокар.

Из груженого чемоданами и пассажирами автолайнера вышла цветущая и счастливая молодая женщина. В глазах ее читалась легкая и приятная тревога. Волосы были распущены, стильный и очень умеренный макияж украшал ее классическое овальное лицо, а легкий аромат духов создавал округ Алины особое настроение.

Она сканировала толпу в поисках того, ради кого была эта вся кругосветка.

Сергей был в самой гуще людей, навалившихся на автокар в ожидании своих близких, и Алина не сразу разглядела его. Он был среднего роста мужчиной сорока пяти лет. Прямой нос и карие глаза создавали впечатление решительное и практичное. Каштановые волосы на висках уже тронула седина, придавая его образу некоторое обаяние зрелости. Но главное, самое главное, что делало его неподражаемым для Алины – красивый бархатный мужской голос.

Привет, любимая. Ну наконец -то! – сказал он, и с ходу прижался губами к лицу Алины. Этот миг был таким коротким, что женщина даже не успела закрыть глаза для поцелуя.

– Привет! – ответила она.

Сергей хватко и уверенно взял ее за руку и бодрым шагом повел ее вон от автобусной платформы, держа во второй руке огромный черный чемодан на колесиках.

– Я так ждал тебя! Как ты доехала?

– Хорошо. Да, конечно хорошо. А ты, не замерз тут стоять? На улице холодно.

И так они обсудили то, как прошли последние часы перед встречей, и как каждый ждал ее. По дороге к машине Алина подумала, что вот он, тот момент. Но момент был совсем не похож на то, что чувствовалось и думалось заранее. Представлялась пылкая и чувственная встреча, от которой замирает под ложечкой, но уже в первые секунды появилось ощущение спокойной радости, и будто все на своих местах: ничего плохого нет вокруг, и мир вращается по своей оси.

В машине Алину ждал букет роз. Белые цветы были бережно собраны в тугой и плотный букет. Когда влюбленные вошли в квартиру, Сергею позвонили.

– Извини, с Минска звонят, сегодня рабочий день. Сейчас я сварю нам кофе.

Женщина осмотрелась в квартире, и присела на диван, откинувшись на мягкую спинку.. Она со смущением и удовольствием наблюдала, как Сергей открывает ящики, берет кружки и турку, варит в ней кофе… Как ново все!

Он прижимал телефон ухом к плечу, пытаясь совместить приятную заботу о любимой женщине с неприятным и резким голосом в трубке.

Сергей давал распоряжения к очередной налоговой проверке, спорил с адвокатом, договаривался на новые и новые переговоры “не по телефону”, но голос любимого медленно уплывал куда – то вдаль.

Алина уже засыпала. Ей казалось, что Сергей, как дикий зверь, рычит на чужаков у входа в их пещеру, чтобы защитить ее от любого нападения. Она ощутила вдруг, как вся усталость последних дней навалилась на нее разом. Миссия завершена, все тревоги позади и совсем скоро начнется все то, чего они вдвоем так давно хотели – счастье быть рядом каждый день, наслаждаться любовью, делить все впечатления жизни поровну.

Белое итальянское вино с домашней винодельни заполнило половину бокала рядом с Алиной. Сергей заботливо положил руку на плечо любимой и сел напротив. Их домашний теплый ужин был не сравним ни с одной ресторанной подачей. Около часа мужчина колдовал на кухне, чтобы порадовать свою женщину – стейки сочились от нажима огромного японского тесака, крупные кристаллы морской соли поверх придавали блюду грубую изысканность.

Мужчина сел напротив Алины и они встретились взглядами. Они принялись ужинать и мечтать о том, что смогут сделать вместе в самом ближайшем будущем. Пока не кончилась виза Алины, надо было попутешествовать в Ригу, Вильнюс и заехать в Таллин. Как долго ждали они возможности быть везде вместе!

Оба они были предпринимателями, и думали о том, как здорово будет иметь общий бизнес, совместно ездить во все деловые поездки, пока у них не появится ребенок. Более того, Алина отлично владеет английским, и может помогать мужу в переговорах с иностранными партнерами. Возлюбленные мечтали построить дом, где могли бы собираться все родные им люди из Беларуси. Все эти события проносились перед их глазами и казались близкими, почти сбывшимися.

Алина думала о Мироне и сердце ее сжималось. В мечтах Сергея ни слова не было о ее мальчике… Но вдруг он упомянул и это: