Развод. Свободное падение

Аришка сосредоточенно пыхтела рядом, а я… Я вздохнула и попробовала ещё раз:

– Семья – то место, где человеку, должно быть, хорошо. Если ему нехорошо, тесно или душно со мной, разве я имею права его удерживать? Но и положение, когда я на запасных ролях для меня унизительно.

Аринка всхлипнула рядом, а Артём шикнул на неё:

– Не реви!

– Мне тоже горько и обидно. И я должна уважать его решение. Но ждать, пока папа опомнится я не… – продолжила, пытаясь объяснить то, что ещё сама до конца не осознала.

– Мам! Не ты первая разводишься и не последняя. У нас в классе почти все живут во вторых-третьих семьях. А кто и так… на две семьи. И никто не умер от расставания! – зло перебил меня сын, добавляя, – для меня всё ясно, как день. Он хочет свободы? Пожалуйста! Но придётся сделать выбор. Или сам по себе или…

– Он уже сам по себе, Тошк. Мы опротивели ему и не нужны больше! – всхлипнула дочь и, резко вскочив, так что стул мерзко заскрипел по кафелю кухни металлическими ножками, выскочила из комнаты вон.

Повисла гулкая тишина. Слышно было, как хлопнула дверью своей комнаты Аришка, как резко выдохнул Артём.

– Ты подал заявку на участие в программе? – сипло спросила, проталкивая слова сквозь горло, разбивая эту невыносимую тишину.

– Дед помог, – коротко ответил Тёмка и добавил, – мам, ты не волнуйся. Аринка попсихует и всё поймёт верно. Не дура ведь она, в конце концов. Кстати, она хочет подать свои работы на конкурс. К ним в художку приходил какой-то хрен… именитый чел, – исправился сын, поймав мой возмущённый взгляд, и продолжил, – он хвалил нашу кудряшку. И Аринка загорелась. Хотела сегодня вечером вам похвастать, но…вышло не очень.

Это хорошо, что моим детям есть чем себя занять. Отлично, что у них есть своя жизнь. Возможно, можно будет, больше сосредоточится на этом и будет легче пережить крах семьи.

Я собиралась расспросить ещё сына, но в этот момент раздался настойчивый звонок в ворота, и я вздрогнула всем телом от неожиданности.

Глава 6

Я совсем забыла, что пригласила на вечер бабушек – дедушек. Всё-таки дети прекрасно окончили среднюю школу, и есть отличный повод собраться всем вместе большой семьёй.

И как теперь быть?

Открыла ворота и потопала встречать гостей. Голова кружилась, и ноги не очень слушались, подрагивая и норовя подогнуться в неловкий момент.

Встала на пороге, опираясь рукой о косяк для устойчивости.

Приехали мои родители. Мама Романа опаздывала, и у меня зашевелилась слабая надежда, что она вовсе не появится.

Пока папа загонял машину на участок, мама, не дожидаясь его, шла ко мне навстречу.

–Здравствуй! А где мои любимые котятки? Почему не встречают? – радостно проворковала она, целуя меня в щеку.

– Проходи, мам. У нас, – я замялась, не зная, как обозначить события, что навалились на нашу семью, и продолжила, – у нас беда, мам!

– Что случилось? С детьми? Здоровы? Ася, не молчи! – запричитала мамочка, но я покачала головой и ответила, стараясь не заплакать:

– Давай дождёмся отца? Я не хочу повторять несколько раз.

И, развернувшись, пошаркала в комнату, придерживаясь за стену.

– Вечно у тебя всё не вовремя! Инфаркта моего хочешь? Говори быстро, что произошло! – понеслось мне вслед, и я не выдержала.

– Рома ушёл от нас! – Вытолкнула из себя склизкое, отвратное, стыдное своё горе, и задышала, стараясь перебить мерзкий привкус во рту.

– В смысле ушёл? – Пробасил папа.

Пока переговаривались, мы добрались до гостиной, и я, обессиленно рухнув в кресло, закрыла лицо руками.

Мама села напротив и раздражённо проговорила:

– Я не понимаю! Ты можешь объяснить всё толком? Почему мне приходится тянуть из тебя каждое слово! Ася! Расскажи внятно, что случилось?

Я прикусила губу и, почувствовав вкус крови, немного пришла в себя.

– Что непонятно, мам? Рома нас бросил и ушёл. Он не хочет больше с нами жить. Мы ему надоели. Я ему надоела. Он хочет свободы, – проговорила отрывистыми и простыми фразами, стараясь не выпустить наружу ни своего крика, ни своих слёз.

– Ничего не понимаю! – воскликнула мама, – А дети? Что Роман сказал детям?

– Он сказал нам в лицо, что мы его достали! – звонким голосом, полным несправедливой обиды и настоящего горя, ответила вместо меня Аришка и, зарыдав, кинулась к бабушке в объятия.

– Он ненавидит нас. Это мы виноваты, что он свалил! Бабушка! За что? – причитала моя девочка, и сил моих смотреть на это не было!

Содрогнулась от сухого спазма, закрыла лицо и прикусила палец на руке.

Если бы Ромка сейчас вернулся, я бы кинулась и расцарапала ему лицо! Такой яркой болью и яростью отзывалось моё сердце на слёзы дочери.

– Ну и пусть катится на все четыре стороны! – Пробасил Артём, присаживаясь на диван рядом с дедом.

– Никогда его не прощу! – всхлипнула дочь в последний раз и затихла у моей мамы в руках, задышала тяжело.

– Как получилось, что дети стали свидетелями вашей ссоры? – спросила мама и остро глянула на меня обвиняя.

– Ба, они так орали друг на друга, что, думаю, свидетелями стали все соседи и, возможно, и из параллельной улицы, – хмыкнул Артём.

Затем резко встал и заговорил, глядя на меня:

– Как бы там ни было, я не собираюсь пропускать свой праздник и триумф из-за того, что кому-то захотелось почувствовать себя малолеткой и пуститься в загул. Так, что давайте накрывать на стол и праздновать! Семьёй! Без некоторых.

И добавил, состроив умильную моську:

– А то уже очень кушать хочется!

– Тебе только бы поесть! – закатила глаза Аришка, вытирая лицо руками.

– Между прочим, у нашей кудряшки есть чем похвастаться тоже! – начал Тёмка.

– Сам ты кудряшка! – привычно огрызнулась дочь и встала с кресла, освобождая бабушку от своего немаленького веса.

– Внук прав! – весомо проговорил отец, внимательно вглядываясь по очереди то в моё лицо, то мамино, продолжил, – давайте накрывать стол! Все живы, все здоровы и почти все в сборе. Ни к чему разводить здесь сырость и болото!

– Мать, – обратился он к маме суровым тоном, – обожди искать виноватых!

Я с трудом встала из кресла и, пошатнувшись, шагнула к окну.

– Пап, помоги мне подвинуть стол на середину комнаты, – прервала я его речь, купируя очередные разборки.

– Я помогу! – вызвался Артём, и мы с ним вместе установили нашего громадного монстра на середину комнаты.

Вначале вроде нехотя, словно плохо заведённые игрушки, мы устанавливали вокруг стулья, и на столе скатерть, канделябры, хрусталь, салфетки, посуду. Но постепенно, понемногу, дело пошло, и тарелки с закусками поплыли из кухни в комнату на руках моих помощников.

Вышла заминка, когда рассаживались. Но отец ловко передвинул стул, где обычно сидел Роман, чуть в сторону и сам сел не него, ломая привычный расклад.

Послышались незначительные разговоры, дети делились впечатлениями от квестов, мама громко восторгалась костюмами и фотографиями, отец расспрашивал, как всё устроено и какие были вопросы.

Если не обращать внимания на общую нервозность, можно решить, что гроза миновала. Только в груди моей противно ныла, словно вибрирующая на одной струне нота, разгоралась боль, напоминанием, что ничего ещё не закончилось. Наши испытания только начинаются.

Когда прозвенел звонок от ворот, все резко замолчали, и за столом повисло напряжение.

– Это бабушка Люда приехала, – разбил тишину Артём и встал из-за стола, предлагая мне, – я сам открою, мам. Не беспокойся!

Глава 7

Отношения со свекровью у меня не складывались. Не получалось у меня найти с ней общий язык.

Алле Александровна была женщина властная и самовлюблённая. Мир делила на правых: кто слушает её мнение и делает, как она велит, и неправых – то есть весь остальной мир. Который в её представлении, был чёрно-белым, очень неуютным и агрессивным местом. Не отвечающим её завышенным ожиданиям.

Когда-то давно, когда она была маленькой девочкой, её обидела мама. Не стала помогать. И после, когда Алла Александровна родила ребёнка, мама тоже самоустранилась и ушла из трёхкомнатной квартиры в свою жизнь, оставив Аллу один на один с маленьким сыном. Ребёнок родился вне брака, от женатого на тот момент любовника. Но мужчина, вопреки ожиданиям юной Аллочки, не стал бросать свою семью и до совершеннолетия Романа платил деньги.

И с тех пор Алла Александровна затаила обиду на свою маму и на всех мужчин за компанию. Крамольную мысль, что после прошла целая жизнь в течение которой можно было найти время и проработать свои обиды, прожить их и двигаться дальше Алла Александровна гнала от себя, не позволяя никому, в том числе и себе, сомневаться в своей правоте. Мамы давно уже нет с нами, а её обида всё растёт и ширится, выплёскиваясь на всех, кто не успел увернуться.

Я общалась со свекровью в основном по телефону. Поздравляла с праздниками. И не более. А на выпуск детей её пригласить меня вынудил, кстати, Роман, уверяя, что маме скучно и грустно. Что нужно поддержать пожилого человека и не оставлять её в одиночестве.

Стоило Алле Александровне появиться в нашем доме, как она решительно села во главе стола и начала комиссарить. Но папа, потерпев первые десять минут, перехватил инициативу и стал расспрашивать детей всерьёз. Задавая конкретные вопросы по Артёму о его предстоящих занятиях на каникулах. И попросил Арину поделиться с нами идеей своего конкурсного рисунка.

Свекровь, не зная деталей жизни и учёбы моих детей, заскучала и спросила, перебивая Арину:

– А где мой сын? Почему я не вижу Романа?

– Он занят своими делами, – быстро ответила вполголоса, чтобы не поднимать за столом эту болезненную тему.

Только дети отвлеклись и немного успокоились. Аришка, вон с горящими глазами рассказывает свою концепцию и с удовольствием обсуждает её с моей мамой. Мама у меня декоратор и по художке внучке может дать дельный совет. А дед с Артёмом углубились в своё и тихо шепчутся на другом конце стола.

– Какие такие дела могут быть в субботу, когда я приехала в его дом? – возмутилась свекровь, продолжая, – я сейчас же позвоню и отчитаю его! Так не поступает внимательный сын со своей престарелой матерью!

– Алла Александровна, позвольте, я провожу вас на террасу. Оттуда лучше берёт мобильная связь, – предложила, стараясь минимизировать грядущие разборки.

– Я и здесь, – начала было свекровь, но я перебила:

– В гостиной неудобно. Вы не услышите, что вам отвечает сын.

Алла Александровна поджала аккуратно накрашенные губы и приказала, глядя на меня с прищуром:

– Помоги мне, милая, встать!

Я подала руку и чуть не вскрикнула от боли в плече. Совсем забыла о нём, и неосторожно повернувшись правым боком к свекрови, приняла именно на больную руку её вес.

– Что кривишься? – не преминула высказать мне Алла Александровна, добавляя, – если уж пригласила меня к себе, то изволь терпеть все мои старческие причуды! Люби и принимай меня такую, какая есть. Со всеми моими достоинствами и недостатками! Я не навязывалась к тебе, но если уж пригласила, то ты должна смириться с моими желаниями!

Я молчала. Бессмысленно и бесполезно что-либо объяснять человеку с таким эгоцентризмом. Только себе нервы мотать. Главное – увести её подальше от детей.

На террасе было прохладно относительно гостиной, и я захватила шаль для Аллы Александровны. Предвидя очередную порцию нравоучений.

Майское закатное солнце золотило верхушки деревьев и окрашивало киноварью крыши соседних домов. Но как бы оно ни старалось, прогреть за день воздух ещё не успевало. И тонкий ветерок холодил спину.

Помогла усесться свекрови в плетёное кресло, накинула ей шаль на плечи, сходила за пледом и укрыла им ноги, подала мобильный телефон и отправилась на кухню за стаканом воды для Аллы Александровны. Давая себе минутку перерыва в общении.

Когда вернулась, скандал по телефону разгорался вовсю!

– Что значит, ты устал? Где ты собираешься жить? На меня не рассчитывай и даже не надейся! На порог не пущу! Ещё мне не хватало на старости лет обслуживать взрослого мужика! – басом митинговала Алла Александровна, не замечая того, что и шаль съехала с её плеч, и плед сбился в сторону.

Вероятно, ей уже не холодно. Согрелась сыновней любовью.

Впрочем, это я тоже напрасно ёрничаю. Мы с ней сейчас в одной лодке. И не стоит мне её раскачивать.

– Почему ты мне сразу не сказала, что Ромка наконец-то бросил тебя? – вызверилась на меня Алла Александровна, как только сбросила вызов.

– А вы прекратите орать! Не у себя дома. И не стоит нервировать моих детей. Такие разговоры не для их ушей! – в тон ей ответила, стараясь не повышать голоса.

– Кстати, про дом! – ухмыльнулась свекровь, моментально став похожей на Ромку, и пропела, – как делить будем совместно нажитое? По-честному или по закону?

Глава 8

Алла Александровна смотрела на меня с недобрым прищуром, и в глубине её глаз плескалось такое превосходство и такое брезгливое высокомерие, что всё во мне всколыхнулось. Вспомнились мгновенно все те разы, когда я вынуждена была молчать и терпеть её выходки, глотать горькие слова в свой адрес, терпеливо и улыбаться, делая вид, будто не понимаю, что скрывается за мнимой эксцентричностью злобной старухи.

– О каком доме выговорите? О том, что мы с Романом купили для вас под Серпуховым? – не смогла я удержаться, чтобы не спровоцировать свекровь.

Уж очень нагло она себя вела. И в меня словно вселился злобный дух, подзуживая и подталкивая под руку. Вынуждая огрызаться.

Мы ещё даже толком не решили разводиться, а она уже жаждет наложить свою морщинистую лапу на мой дом. Обобрать своих внуков, чтобы на старости лет чувствовать себя владычицей морскою. Мечтательница!

– Даже не смей заикаться об этом! – предсказуемо завизжала свекровь, и я поморщилась.

Вот не хватает мне по жизни женской мудрости и выдержки! Зачем я ввязалась сейчас в скандал со старой перечницей? И что получила? Промолчала бы по умному, и сейчас не слушала бы. Хотя нет! Всё равно бы пришлось выслушать и то, что я плохая жена, которая не смогла удержать её чудесного сыночка рядом со своей юбкой, и то, что я сквалыга жадная и хочу обобрать несчастную старуху до ниточки. Впрочем, ничего нового.

– От хороших жён мужья не уходят! – припечатала Алла Александровна в конце!

–Вам виднее, – всё ещё злясь, ответила ей, только после воцарившегося вязкого молчания, понимая, что именно я сказала.

Вот не хотела ведь обижать бабку. Само так удачно получилось. Случайно.

Алла Александровна встала, выпрямилась во весь свой рост, роняя плед на пол, и сказала, глядя на меня свысока:

– Ноги моей больше не будет рядом с тобой!

Величественно шагнула в сторону двери и, проходя мимо, процедила в приказном тоне, ни на минуту не сомневаясь, что я сейчас полечу исполнять её прихоти:

– Вызови мне такси!

– Яндекс всегда к вашим услугам! Самостоятельно справитесь, – тут же ответила, не задумываясь.

Слишком зла была и на свекровь, и на ситуацию в целом и больше всего на её сыночка, чтобы смолчать.

Я точно знаю, что Алла Александровна замечательно умеет пользоваться сервисами. И такси, и доставкой, и с подбором специалистов, она освоила прекрасно и пользуется регулярно. Так, что справится. Никакого желания быть на побегушках у особы королевской крови у меня больше нет. Хватит. Отбегалась!

Со вздохом я направилась следом за сквалыжной старухой, предвидя очередные разборки.

Войдя в гостиную, Алла Александровна царственно махнула в сторону моего отца и произнесла, чеканя слова:

– Андрей Анатольевич, будьте так любезны, проводите меня до такси, раз уж вы не сумели воспитать в своей дочери уважение к старшим!

Повисла гулкая пауза. Все разговоры стихли.

– Алла, ты не могла бы подождать пять минут? Нам нужно закончить с Артёмом, – кашлянув, предложил ей мой отец.

На что свекровь вспыхнула и ответила недовольным тоном, припечатывая:

– Мне всё понятно! От кого у нашей Анастасии такое отношение к пожилым людям!

–Алла, что ты всё из себя строишь старуху? – вступила в перепалку моя мама, поправляя выбившийся из причёски локон, и продолжила с милой улыбкой, – Мы ведь ровесники, и я, например, старше тебя на пару лет. Однако работаю ещё и совсем не ощущаю себя старой. К чему это кокетство? Оно в нашем возрасте уже неприлично.

Свекровь покрылась красными пятнами и, торжественно развернувшись, выплыла из комнаты пыхтя. Я вздохнула и направилась следом.

Сегодня не день, а сплошной отрицательный урок моим детям.

Мы молча прошли по нашему коридору, также молча вышли на крыльцо и дальше прошествовали до калитки. Я в почётном эскорте на шаг позади, Алла Александровна впереди с высоко поднятой головой. Живым воплощением оскорблённого достоинства и несправедливо обиженной старости.

У калитки она притормозила, обернулась и, проехавшись по мне оценивающе – снисходительным взглядом с головы до ног, произнесла:

– Не понимаю, зачем ты ерепенишься. Ну и что, загулял! Ни ты первая, ни ты последняя. Всё равно никого лучше моего сына не найдёшь. У тебя не тот возраст, чтобы тягаться с молоденькими девчонками и конкурировать с ними за внимание мужика. Всех приличных мужчин разобрали ещё щенками. А те, что остались, и даром не нужны даже самым страшным и тупым девицам, так и они на тебя не клюнут. Ты, никчёмная разведёнка с двумя прицепами, ещё сто раз пожалеешь, что выгнала Романа. И приползёшь к нему в соплях и слезах. Но будет поздно!

– Всего вам хорошего, – ответила я и захлопнула калитку, насладившись напоследок ошалелым выражением лица свекрови.

Не стала выходить, не стала провожать и мучить себя ожиданием машины вместе с ядовитой бабкой. Всё одно я уже самая плохая женщина на земле, так и пусть будет хотя бы повод для таких глубокомысленных выводов!

Дошла до крыльца и задумалась: а отчего Алла Александровна так уверена, что я подам на развод? Ведь Роман ей этого не говорил. А она как будто даже обрадовалась нашей ссоре. Будто ждала. Словно она знает какой-то горячий секрет о своём сыне и только и ждала повода. Словно наш развод выгоден лично ей.

Глава 9

Вернулась в гостиную, и вечер продолжился дальше. Вынесли десерт, накрыли стол к чаю и разговоры уже пошли более спокойные. Немного ленивые и сытые.

Прежде я любила этот момент в семейном ужине. Когда все расслабленные и размягчённые вкусной едой лениво разговаривают на абстрактные темы, попивают пахучий чай и наслаждаются сладостями. Я заказала на вечер любимый отцом прекрасный и ароматный лимонный тарт с опалёнными пиками меренги и крошечные пражские пироженки для мамы. Которые, при этом, Тёмка методично сметал с блюда в глубокой задумчивости, кажется, не замечая того. И даже мама, несмотря на свои ограничения по сахару, не отказалась от сладкого.

А я не смогла съесть ни кусочка.

В горле будто стекла накрошили. Не сглотнуть, не вдохнуть. И после всплеска энергии в ненужной схватке со свекровью наступил откат. Мне хотелось только одного – спрятаться в ванной и, набрав горячей воды, занырнуть в неё, позволяя себе совсем не думать. Просто чувствовать, как согреваются руки, и ледяные ступни пощипывает от разницы температур. Ощутить, как намокают и тяжелеют волосы, как щекочут спину мелкие пузырики, рождающиеся от движения воды. Лежать и слушать, как лопаются пузырьки плотной пены над водой.

Лежать так, пока кожа на подушечках пальцев не начнёт морщиниться и собираться в складочки.

А после, пошатываясь, быстро пробраться в кровать под тяжёлое и тёплое одеяло. Укрыться поплотнее и быстро уснуть. Не вспоминая, не думая и, ни в коем случае не анализируя произошедшие события. Просто забыться глубоким и целительным сном.

Но это мечты. А в реальности мама отказалась сегодня уезжать и пожелала остаться на ночь. Поэтому хочешь не хочешь, а нужно вставать и готовить гостевую спальню. Достать бельё, открыть для проветривания окна, и ещё целая куча мелких, но неотложных дел.

Когда вечер уже с полным основанием можно было назвать ночью и дети разбрелись по своим комнатам, мама усадила меня на кровать в приготовленной комнате и спросила:

– Почему ты позволила разгореться скандалу в такой момент? Ты ведь понимала неуместность и ненужность? Как ты могла позволить себе сорваться и орать в голос при детях?

Мама помолчала минутку и продолжила:

– Если тебе так сильно натерпелось поскандалить, что ты не могла подождать всего два дня до отъезда ребят в лагерь, то могла бы, хотя бы повременить до вечера. Но ты же устроила непонятно что? Зачем, Ася!

Она смотрела на меня требовательно и серьёзно. Я чувствовала себя очень неуютно под её суровым взглядом.

– Мама. Это не я начала. Роман потребовал немедленного разговора, – хотела я оправдываться, но мама меня перебила:

– Неужели у тебя не хватило выдержки и умения перенести разборки? Ты же женщина, Ася! Должна быть гибкой и разумной. Что же ты как рельса прямая и железная?

И замолчала, с осуждением поджимая губы.

– Мам, ты извини, конечно, но разве ты можешь меня судить, не побывав в подобной ситуации. Я просто не могла молчать в тот момент, понимаешь? – тихо проговорила, отводя взгляд в сторону и стараясь погасить всколыхнувшуюся горечь и обиду.

Мама странно хмыкнула, и я внимательно посмотрела на неё, замечая, как она резко и сразу постарела сейчас. Стала выглядеть осунувшейся и злой. Какой-то чужой.

– Ты помнишь, когда на месте этого дома ещё была старая дача, то напротив нас жила тётя Ира. За зелёным некрашеным забором, помнишь?

Я махнула утвердительно головой, а мама продолжила:

– А помнишь, как отец всё бегал к ней помогать. То забор поправит, то полочку повесит, то грядку вскопает… Работничек…

– Смутно припоминаю. Она такая полненькая хохотушка была. У неё ещё потрясающая белая сирень росла. Махровая и пахучая, – я пожала плечами, а потом до меня дошло, – папа с ней тебе изменял? Прямо у нас на глазах?

Я с ужасом посмотрела на маму и зажала себе рот руками. Так вот отчего мы перестали ездить на дачу, и родители с радостью переписали на меня дом после окончания института! А ведь я и не догадывалась, что между родителями что-то не так! Мне казалось, что это у мамы слишком привередливый и сложный характер, а отец всегда умел ей уступить.

Какими слепыми мы бываем даже к своим самым близким людям!

– Мам, как ты смогла жить дальше? – спросила сиплым горлом.

– Простила, – безжизненно и устало проговорила мамочка, и продолжила объясняя. – Его твой брат обожал и боготворил. И для тебя он тоже был хороший отец. Он уверял, что у него с ней было только однажды. А после это именно Андрей настоял на том, чтобы не появляться на даче. Я простила. И ни разу не упрекнула. Но не было ни дня, чтобы я не помнила об этом.

– Мам, Я не знаю, что сказать.

– Скажи откуда у тебя синяки на шее?

– Это Роман неудачно прихватил, – созналась и хотела скрыть отметины, приподнимая воротник и перебрасывая волосы, но не успела.

– Неудачно это как? Не придушил до конца? – злилась мама.

Она подошла и, отбросив мои волосы, внимательно разглядывала горло, осторожно прикасаясь к отметинам прохладными пальцами.

– Дети вошли и увидели, – призналась я, морщась и чувствуя себя крайне неловко.

– Что увидели? – спросил папа.

Он вышел из душевой весь распаренный и, вытирая мокрую голову полотенцем, вопросительно посмотрел на нас.

Глава 10

– Ой, пап, не обращай внимания, ерунда! – я поднялась навстречу отцу под неодобрительным и тяжёлым взглядом мамы.

Сделала несколько шагов, подошла к окну и, перекинув суетливо волосы вперёд, непроизвольно стараясь спрятать синяки, заговорила абсолютно на другую тему:

– Мам, пап, мы со следующего сентября впервые разлучаем детей. Определили их в разные классы. Может быть рано и зря? Что-то я засомневалась в выбранном решении. Аришке будет сложно без Артёма. И Тёмка без нашей звезды совсем закроется в своём панцире. Может, переиграть всё, пока не поздно?

– Не кипишуй! – Ответил мне папа внушительно.

Он подошёл к маме, приобнял её и, поцеловав в висок, устроил её на кровати, присаживаясь по-хозяйски рядом. Естественным и отработанным за долгую жизнь движением.

– Тёмка наш отлично выступил на городской олимпиаде. Он проявляет недюжинные способности и завидную гибкость мышления. У него пытливый технический ум. Будет преступлением не развивать такие природные данные, – обстоятельно заговорил отец, неторопливо раскладывая по полочкам все за и против и продолжая, – Нашей Аришке рядом с ним учиться – это только мучиться. Зачем? Мне кажется, что с её складом мышления и характером уйти в чисто женские дизайнерские дела будет в самое яблочко. С помощью нашей талантливой бабушки грешно пройти мимо такой возможности. Так что всё мы сделали верно и вовремя! Поняла, кнопка?