Тень магисентии

– Что вам угодно, госпожа Сага?

– Мне бы тоже хотелось это знать, – я метнула взгляд на Боню.

Парень откашлялся и шагнул вперёд, – Вечерочек добрый, господа офицеры. Дело в том, что Лексу посетило озарение: она вдруг явственно ощутила свою неправоту касательно инцидента недельной давности…

«Господи, он сам-то понимает, что несёт?», – подумалось мне.

– … И явилась с повинной, чтобы принести вам свои глубочайшие извинения и отдать вот это, – Боняков вынул из внутреннего кармана шерстяного пальто небольшой прямоугольный предмет и положил на стол Лэйта.

Капитан взял предмет и вслух зачитал надпись на лицевой стороне, – Эротическая колода Таро.

Я в недоумении выглянула из-за спины (теперь уже бывшего) друга.

– Иди ты, – хохотнул Стэйн, задвинул верхний ящик картотеки и подошёл к столу напарника.

– Господа капитаны, у Лексы и в мыслях не было вступать с вами в конфронтацию, – проговорил Миша таким тоном, каким обычно говорят адвокаты во время судебного процесса, – Просто ей было стыдно отдавать вам свою колоду… Ну, вы понимаете, из-за рисунков эротического характера…

– Ни хера ж себе Туз жезлов, – перебил его Стэйн, разглядывая карты.

– Это вы ещё Десятку не видели, – шепнул ему Боня и продолжил, – Лекса переживала, что за хранение эротических рисунков её может настигнуть ещё большее наказание, но я, как ответственный ученик, уговорил её пойти и во всём сознаться. И вот мы здесь.

Повисла незапланированная пауза. По всей видимости адвокат ждал, что в этот момент я подключусь к его представлению, однако я продолжала упорно молчать, и Миша едва заметно ткнул меня в бок.

– Прошу прощения за своё поведение, – наконец выдавила я.

Наставники переглянулись. Фрост забрал у напарника карты, сложил в коробку, демонстративно убрал её в стол и снова сосредоточил внимание на мне:

– Чем или кем не было бы продиктовано ваше решение прийти к нам с повинной, госпожа Сага, вы поступили правильно. И тем не менее о смягчении наказания не может быть и речи.

Я с трудом поборола желание закатить глаза. Несмотря на все Мишины старания, ждать другого результата было глупо.

– А я считаю, что на первый раз можно и простить. В конце концов Сага вообще не знала, что хранение карт запрещено правилами Академии, – неожиданно вмешался Стэйн.

Лэйт помотал головой, – Незнание устава не освобождает от ответственности.

– Ну не все ж, как ты, спят с уставом, – тихо добавил Эм.

Боня не сдержал смешок, но под суровым взглядом Фроста вернул себе виновато-покорный вид.

– Да ладно тебе, Лэйт, дадим Саге шанс, ты ещё раз сто успеешь её наказать. И недели не пройдёт, как она ввяжется в очередную ж… передрягу.

На этот раз мне не удалось справиться с порывом, и я всё же закатила глаза, за что получила очередной тык в бок от Бонякова.

Немного поразмыслив над словами Стэйна, капитан ответил, – Хорошо, госпожа Сага, мы сниманием с вас наказание. Но это в первый и в последний раз.

Не найдясь что ответить, я взглянула на Лэйта. До последнего не верилось, что дисциплинированный до мозга костей Фрост пошёл на попятную. Поспешила поблагодарить наставников, и мы с Мишей мгновенно ретировались, опасаясь, как бы капитаны не передумали.

В коридоре я обняла смеющегося друга, – Бонь, спасибо! Поверить не могу, что твоя безумная затея сработала.

– Зови меня просто чёртов гений.

– Где ты раздобыл колоду Таро, чёртов гений?

– Купил, пока был на учебном задании.

Я улыбнулась, – И когда ты, Боняков, всё успеваешь.

За спиной раздался насмешливый голос Эма:

– Мне вот тоже интересно. И Алых ловить, и подругу из беды выручать.

Мы с Мишей настороженно переглянулись, и я посмотрела на Стэйна, пытаясь по его виду понять, расслышал ли он про покупку Таро или бог миловал. Вместо того, чтобы проклясть нас за обман до конца наших дней в Академии, капитан стоял, засунув руки в карманы штанов, и продолжал непринуждённо улыбаться. В сердце зажглась надежда, что мне всё же удастся сохранить несчастное право покидать территорию своего заключения.

– Ваш сарказм обескураживает, господин капитан, – издал нервный смешок Боня.

Эм наигранно нахмурился и задал вопрос, на который прекрасно знал ответ, – Разве не ты собственноручно задержал Алого?

– У вас неверная информация, я – тот профан, что спас Алого от попытки самоубийства, – отшутился Миша, но я обратила внимание, как у него поникли плечи.

– За годы существования Академий Магисентии, учеников, которым удалось поймать Алых, можно пересчитать по пальцам. Да мы с Фростом в твоём возрасте могли только мечтать о таком результате, ведь благодаря тому, что ты сделал, перед тобой теперь открыты любые двери: и департаментские, и министерские. Так что выше голову, Боняков, и наплюй с высокой колокольни на все шуточки в свой адрес. Зависть – страшное чувство, особенно когда завидуют тебе, – произнёс Эм всё то, что я ранее и сама говорила Мише, однако от его речей Боня просиял, и я мысленно поблагодарила капитана за то, что ему удалось вразумить этого чёртова гения.

Выражение лица Ивы Милс – девушки, которую группа Бонякова спасла от Алых во время учебного задания – было непередаваемым. Увидев нас с Мишей на пороге своего дома, она, казалось, испытала весь спектр эмоций: волнение, смущение, боль, радость, признательность, разочарование, благодарность, короче, ещё долго можно продолжать этот список. В субботу утром Миша позвонил в больницу и выяснил, что Иву выписали пару дней назад. Как Бонякову удалось узнать адрес её проживания для меня осталось загадкой, главное – что мы застали девушку дома. В квартиру впускать нас она не спешила, так что мы так и продолжали топтаться у входа, пока Боня первым не нарушил неловкое молчание:

– Привет, Ива, ты меня, наверное, не помнишь, я…

– Мой герой, – перебила его девушка и тут же добавила, – В смысле, человек, который спас меня от Алых.

– Ну, это заслуга всей группы, – расплывшись в улыбке, ответил парень.

Снова возникла неловкая пауза, и я слегка подтолкнула друга вперёд, напоминания ему о том, что он кое-что забыл сделать. А именно вручить Иве букет тюльпанов, которые Миша без зазрений совести сорвал на одной из клумб, когда решил, что некрасиво идти в гости с пустыми руками.

Боня протянул Иве букет, и её миловидное личико покрылось румянцем. Она представляла собой миниатюрную девушку лет восемнадцати-девятнадцати с бледной кожей, тонкими рыжими косичками и зелёными глазами на пол-лица.

– Кстати, я – Миша, но для друзей просто Боня. А это Лекса – моя подруга.

Девушка смерила меня взглядом, явно дающим понять, что здесь я – третья лишняя. А ещё, что она не потерпит соперниц. Эта мысль вызвала усмешку, которую мне с трудом удалось подавить.

– Мы с Мишей учимся в одной Академии, – проговорила я, – Там все очень переживают за тебя.

– Правда? – усомнилась Ива.

Ну, иногда можно и приврать, тем более если для благого дела.

– Конечно, все ребята с первого по пятого курс только и говорят о том, как тебе удалось вырваться из рук Алых благодаря Мише… и остальным.

Лицо девушки смягчилось, и кажется, я даже заметила тень улыбки.

– Не желаете чаю? – предложила хозяйка.

Мы переступили порог и очутились в большом просторном коридоре. С кухни, которая располагалась сразу за резной аркой из дерева, слышался шум льющейся воды. Нос защекотал аромат свежей выпечки, судя по преобладающим ноткам яблока и корицы, из духовой печи менее пяти минут назад достали шарлотку.

Пока мы раздевались, Ива заглянула на кухню и обратилась к кому-то со словами:

– Клара, завари моего любимого чаю.

После чего жестом предложила нам пройти в столовую – светлую комнату с высокими окнами и длинным столом, застеленным белоснежной скатертью.

– А я ведь тоже могла поступить в Академию, – неожиданно заявила Ива, вынимая из серванта вазу, – В таком случае мы бы сейчас учились все вместе.

– И что же помешало? – поинтересовалась я.

– Не прошла по возрасту: восемнадцать мне исполнится только в следующем месяце, – сообщила хозяйка и сосредоточила внимание на Мише, – А у тебя когда день рождения?

– В марте.

– Понятно, Рыбы значит… – прошептала девушка и, вспомнив, что по-прежнему держит вазу в руке, добавила, – Я на секунду, только воды наберу.

– К чему она про рыб заговорила? – спросил Боняков, едва мы остались наедине.

Мне опять с трудом удалось скрыть усмешку, – Думаю, прикидывает ваш гороскоп совместимости.

– Гороскоп чего?..

Ива вернулась в столовую и поставила тюльпаны в воду, как раз в тот момент, когда с кухни вышла женщина средних лет в чёрном платье и переднике и шустро расставила на столе три чашки с блюдцами и прозрачный чайник, в котором плавали кружочки цитрусовых фруктов. За вторую ходку она принесла ту самую ароматную шарлотку, посыпанную сверху сахарной пудрой. Разрезала, разложила по тарелкам, разлила чай по чашкам и, приняв от нас слова благодарности, удалилась на кухню.

Мы приступили к еде. Мне не хотелось портить этот вкусный момент разговорами про Алых, поэтому я позволила Мише взять шефство в беседе на себя. Надо признать, он всегда умел располагать к себе людей: несколько непринуждённых комментариев, пару шуток, один комплимент – и Ива уже была готова поведать нам всё, ради чего мы притащились сюда.

– Ива, ты можешь рассказать, что случилось до того, как Миша спас тебя? – попросила я, когда наши тарелки опустели.

– Да я толком и не помню. Они подстерегли меня у колледжа, схватили, впихнули в машину и привезли к тому заброшенному зданию.

– Тебе удалось разглядеть их?

– У вас вопросы, как у тех дяденек из Департамента, – усмехнулась девушка, – Нет, там было темно, к тому же у них были банданы на лицах.

«Значит, убивать её Алые не собирались, иначе зачем делать так, чтобы она не смогла запомнить их? А может, они скрыли лица ради перестраховки? На случай, если девушке удастся сбежать…», – поразмышляла я про себя, а вслух спросила, – А как ты поняла, что это Алые?

– Один из них создал в руке красный шар и спросил, какой цвет я вижу.

Мы с Мишей перекинулись взглядами.

– Дядя мне рассказывал, что магисентия красного цвета бывает только у Алых, – продолжила Ива.

– Так твой дядя – Государственный магисент? – уточнил Боня.

Девушка кивнула, – Да, но он служит в другом городе.

– Ещё в вашей семье есть магисенты?

– Только дядя и дедушка по маме. А вот папа у меня юрист, у него своё бюро.

Юрист со своим бюро? Ну понятно, откуда у них такая роскошная квартира и собственная прислуга.

В коридоре хлопнула входная дверь и послышались шаги.

– А вот, кстати, и он! – радостно сообщила Ива.

Мы с Боней вновь обменялись взглядами. Папа-юрист будет явно не в восторге, что двое учеников припёрлись к нему домой и бередят душевную травму его дочери, которая только начала восстанавливаться после нападения.

– Ива, можно ещё один вопрос? – попросил Миша, приподнял руку, и из его ладони возник синий сгусток энергии, – Какой цвет ты видишь?

Странно было узреть, как мой друг, которого я знала с детства, использовал магисентию, но ещё более странным оказался ответ девушки:

– Синий. Очень красиво, у тебя, кстати, хорошо получается.

Едва Боняков успел опустить руку, как в столовую вошёл господин Милс – невысокий плотный мужчина с пролысиной и такими же большими зелёными глазами, что и у дочери.

– Клара сказала, у тебя гости, – в его тоне проскользнули нотки беспокойства.

Ива бросилась к нему, – Папа, ты не поверишь! Это Миша, тот самый ученик, что спас меня от тех негодяев!

Лицо мужчины вытянулось, он подошёл к парню и трепетно пожал ему руку, – Я… Мы… Даже не знаю, как благодарить вас, господин…?

– Боняков, но для друзей просто Боня.

– Если я могу для вас что-нибудь сделать, господин Боняков, только попросите – любая юридическая помощь, всё будет в лучше виде! – отец продолжал трясти Мишину руку, а второй рукой скользнул во внутренний карман пиджака и, вынув оттуда визитку, протянул её парню.

– Господин Милс, самое большее, что вы можете сделать, это прислушаться к моему совету, – Боня отвёл мужчину в сторону, чтобы стоявшая над душой Ива не услышала, – Увозите дочь из столицы и спрячьте её где-нибудь. Ваша дочь – особенная, и Алые не оставят её в покое.

– Но офицеры из Департамента Магисентии заверили, что преступники были задержаны и больше моей дочери ничего не угрожает.

– Так-то оно так, да не совсем так. Мы действительно задержали обидчиков Ивы… – Миша поддержал приукрашенную правду, чтобы не рушить авторитет Департамента, – Но есть и другие плохие люди, которые могут обидеть вашу дочь и даже попытаться убить.

– Зачем им это? – глаза Милса округлились, – Что им нужно от Ивы?

Боня шумно выдохнул, не зная, как объяснить немагисенту мотивы Алых, но быстро нашёл решение, – Поговорите об этом с дядей Ивы, раз он Государственный магисент, то сможет дать вам больше информации, чем я.

Когда мы вышли от Милсов, минула добрая половина дня. До возвращения в Академию оставалось пять часов, и грех было не воспользоваться ими, чтобы провести время с пользой для души и тела.

– Айда в бар? – предложил Боняков.

– Томми заканчивает работать через час, может, подождём его? – внесла я встречное предложение.

Мы добрели до полицейского участка за сорок минут неспешной ходьбы и устроились на скамье в сквере напротив трёхэтажного серого здания. В ветвях деревьев щебетали птицы, а вечернее солнце приятно согревало кожу. Вновь возникло желание оставить тему Алых и просто насладиться хорошими погодой и настроением, но я заставила себя собраться и пройтись по фактам, полученным за сегодняшний день:

– Ива может различать цвета магисентии. В её семье есть и были магисенты. Она не попала под постановление Министерства из-за возраста. И тем не менее Алые напали на неё. Знали ли они, что она может различать цвета? Если да, то откуда?

– Сдаётся мне, ни черта они не знали, а действовали на наугад, – высказался Боняков.

– Правда думаешь, Алые хватают всех без разбору и выведывают, способны ли девушки различать цвета?

– А почему бы и нет? Помнишь, что Ива сказала: Алый создал в руке кровавый энергетический шар и велел ей назвать цвет. Да это же аттестационное испытание на минималках! Экспресс-тест, так сказать, – заявил друг и хохотнул над собственной шуткой, – Поэтому они и лица скрыли за банданами. Чтобы не смогла запомнить их, если это не их клиентка.

– Но Ива оказалась их клиенткой, – задумчиво проговорила я, вспомнила про двенадцать девушек, погибших от внутреннего кровоизлияния в мозг, поёжилась и посмотрела на Мишу, – Ива могла стать тринадцатой в стопке «Отчётов о вскрытии». Ты реально спас ей жизнь.

– Кто кому спас жизнь? – раздался над нами задорный голос.

Подняв голову, я увидела улыбающегося брата и, вскочив, крепко обняла его. От Томми пахло табаком и вкусным дезодорантом, которым он всегда душился сверх меры.

– Ты же вроде под подпиской о невыезде с территории Академии? – уточнил он, – Нарушаешь? Уважаю.

– Нет, всё по закону.

– Как?

Я кивнула в сторону Бонякова, – Спроси этого чёртова гения.

– Здаров, слюнтяй!

– Здорово, пентюх криволапый!

Парни обнялись, и Томас похлопал друга по спине.

– Какие у тебя планы на вечер, чтобы мы могли их испортить? – поинтересовался Боня.

Томас улыбнулся, – Никаких. Погодь, так как тебе удалось вернуть Лексе право покидать Академию? Насколько я помню, один из её наставников – настоящий цербер.

– Давай по пути расскажу. У меня осталось всего четыре часа семь минут и тринадцать секунд, чтобы нажраться в сопли и успеть малёхо протрезветь.

– Окей, куда двинем, во «Вчерашний вечер»?

У Миши зловеще сверкнули глаза, – Можно, но сначала предлагаю познакомить Лексу с любимой кофейней учеников. Муа-ха-ха!

Попытка Бонякова запугать меня не прошла: кофейня, которую так любили ученики, оказались чертовски уютной. Просторное заведение с красными кирпичными стенами и панорамными окнами, из которых открывался роскошный вид на набережную. С причудливого деревянного потолка свисало множество лампочек, наполнявших пространство тёплым мягким светом. За низкими столами стояли цветные кожаные диваны. Из колонок доносился кавер Billie Eilish на песню Bad Guy, а в воздухе ароматно смешивались запахи свежесваренного кофе, выпечки и сладких специй. Парни направились к барной стойке делать заказ, а я побрела по залу в поисках свободного стола и неожиданно наткнулась на Лолу.

– Ты-то здесь какого чёрта? Ты ж наказана, – хмыкнула та.

Соседка с её вечной любезностью.

– Амнистию дали. А ты здесь с кем?

– Кристофер позвал на свидание, а я решила поломаться: сначала отказаться, а потом прийти и сделать ему сюрприз. Но выяснилось, что этот мудак уже нашёл, с кем скоротать вечерок, – соседка кивком указала на другой конец зала, где Кристофер тискал какую-то грудастую блондинку.

– Лола, мне очень жаль, – искренне сказала я, – Он не Крис, а Крыс. А ты достойна лучшего.

– Да и хер с ним, – девушка села за свободный столик у окна, – Ты одна?

– С Боняковым и братом.

– Не совсем то, на что я рассчитывала, но так и быть, сойдёт.

Потоптавшись на месте, я мысленно прикинула, настолько ли мне жаль вечно бесящую соседку, чтобы принять её в нашу компанию. В итоге женская солидарность одержала верх, и я устроилась за столом напротив Лолы.

Она скинула пальто, – Ты в первый раз в этой кофейне? Тогда мой тебе совет: не налегай на сладкое.

– Мадемуазель Гарди! – Боня с шумом плюхнулся на диван рядом со мной, – Как приятно и неожиданно!

Никак не отреагировав, девушка подпёрла рукой щёку и перевела равнодушный взгляд с Миши на моего брата. Я представила ребят друг другу. Томми кивнул Лоле в знак приветствия и сел на свободное место рядом с ней.

– Ну как дела у нашей бравой полиции? – полюбопытствовала она у него.

– Как всегда, на страже порядка.

– Лекса тебе рассказывала про убийства двенадцати девушек?

– Что?.. – Томас нахмурился.

Лола посмотрела на меня, – Ты ж сто лет назад собиралась поговорить с братом.

– Мне кажется, кофейня не самое удачное место для подобных разговоров, – хмуро ответила я.

– Да ладно тебе, Лекс, давай расскажем, – вмешался Миша.

Лола издала язвительный смешок, – Ха, и Боняков уже в курсе!

Я метнула на неё недовольный взгляд, – Миша на днях предотвратил тринадцатое убийство. Мы буквально сегодня общались с пострадавшей.

– Может, кто-нибудь наконец объяснит мне, что происходит? – не выдержал Томас.

Мы одновременно смолки, так как в этот момент к столу подошла официантка и выставила на стол чайник, пару чашек, большую кружку чёрного кофе (по всей видимости, для Томми, чтобы он не уснул после двойной смены на работе), а также тарелки с печеньем и пирожными. Лола заказала себе какой-то супервыпендрёжный латте с двойным чем-то там на каком-то там альтернативном молоке. И едва мы вновь остались вчетвером, я быстро и чётко поведала брату про найденные нами отчёты о вскрытии, аттестационном испытании, Рене, Наре, Иве и обо всём, что мы думаем по этому поводу, умолчала лишь о своей способности различать цвета магисентии. К концу рассказа в горле пересохло, я залпом опустошила чашку с остывшим чаем (судя по вкусу, это был пуэр), и пока Боня наливал мне следующую, съела печенюшку с вкуснейшей шоколадной крошкой и яркой, но незнакомой специей.

Томас долго молчал, размышляя, что делать со всей этой информацией. После чего заявил:

– От меня, как от полицейского, толка будет мало, ведь все погибшие девушки и та, которую Боне удалось спасти, из офицерских семей, а дела магисентов – не наша компетенция…

– Ага, только Рене и Нара – не из офицерских семей, – возразила Лола.

– Но в их роду были магисенты, иначе бы их не приняли в Академию, – парировал брат, – К тому же нельзя исключать вероятность, что наставники курса сказали вам правду, и эти ученицы действительно прекратили обучение в Академии по причинам, не связанным с Министерством.

Соседка фыркнула, – Да я голову готова дать на отсечение, что их забрали в Министерство.

Томас повернулся к ней, – А сможешь раздобыть доказательства, помимо твоей отрубленной головы?

– Чёрт возьми, может хотя бы одна неделя пройти без того, чтобы я вламывалась в кабинет отца… Ладно, попробую.

– Если Рене с Нарой держат в Департаменте, то можно наведаться туда, авось повезёт, – подал голос Боня.

Томми кивнул, – К тому же, если их будут перевозить из Департамента в Министерство, то это, наверняка, поручат полковнику Лейтрингу.

И я быстро смекнула к чему он клонит, – Значит, самое время навестить отца.

– Только в выходные его в Департаменте не бывает, а в будни вас не выпустят из Академии.

– Что-нибудь придумаем, – по телу прокатилась будоражащая волна, и я надкусила вторую печенюшку.

– И ещё, Лекс, не оставляй попыток связаться с Рене, – распорядился Томас, – А я поищу в участке дела, в которых фигурировали бы красноглазые подозреваемые или смерти от кровоизлияния в мозг.

– Капец, у нас тут просто клуб анонимных детективов, – усмехнулась Лола и тут же переменилась в лице, услышав над собой:

– И что за книжки вы обсуждаете в этом клубе?

Мы взглянули на остановившегося рядом с нами Кристофера в сопровождении грудастой пассии.

– О, Крис, здорово! – Боня стукнулся с другом кулочками и кивнул на моего брата, – Помнишь Томаса?

Парни обменялись рукопожатием.

– Вообще-то у нас двойное свидание, – пролепетала Лола и демонстративно взяла сидящего рядом Томми под руку.

За столом и около него возникла неловкая пауза.

– А я – Марго, – включилась в беседу грудастая блондинка, – Девушка Криса.

– Вот оно что, – натянуто улыбнулась Лола, – И давно вы вместе?

– Уже почти год, но я люблю своего котика с каждым днём всё больше и больше.

– Котика? Боже, как мило. Хотя, на мой взгляд, он больше похож на крысёнка, а если быть точнее, на крысу, – добавила Лола и повернулась к своему новоиспечённому парню, – Не-е, котики – зайчики – это не про моего Томми, я его называю Тигром, Орлом, Жеребцом, Огнём моих чресел, – томно проговорила она, подалась вперёд и нежно поцеловала Томаса в губы.

Что испытал мой брат в это мгновение, я судить не берусь, зато Кристофер побагровел до самой макушки. У Бонякова отвисла челюсть, а я отвернулась, чтобы не испортить момент Лолиного триумфа над Крысом неконтролируемым приступом смеха, и схватилась за очередную печенюшку. Уж больно они вкусные. И странные: чем больше ешь, тем больше хочется.

– Роднуль, думаю, тебе уже хватит, – Миша убрал от меня тарелку с печеньем.

– Да я всего-то три штучки съела, – мгновенно вспыхнула я.

Те дни, когда Боняков дразнил меня «Пончиком» из-за лишнего веса, остались в далёком детстве. Конечно, я, как и большинство женщин, комплексовала из-за лишних килограммов, но всё же считала себя не настолько жирной, чтобы не иметь возможности съесть несколько сраных печенюшек.

– Три штучки? Ух ты лютая! – снова влезла в разговор Марго, – Меня-то и с одной штуки кроет по полной!

Дурное предчувствие кольнуло везде, где только могло кольнуть.

– О чём ты?

– Да ни о чём, забей, – перебил Боняков, – Не слушай её.

– О конопляном отваре, – одновременно с ним ответила блондинка, – Это печенье с наркотой. Ты не знала?

Нервно сглотнув, я перевела взгляд с тарелки со злополучной выпечкой на Мишу, Томаса и Лолу.

– Какого хера?.. – спросила я их.

– Я тебе сразу посоветовала не налегать на сладкое, – пожала плечами соседка.

Боняков повернулся ко мне, – А я не рассказал, потому что хотел сделать сюрприз, думал, мы посмеёмся от души.

– Миш, ты идиот?!

– Ты правда не знала, что здесь делают выпечку с травкой? – удивился Томми.

– Нет, представь себе! – я уставилась на брата, – И тебя не смущает, что здесь делают выпечку с наркотой?! Ты же, мать его, полицейский!

– Ну, даже полицейским иногда хочется расслабиться, – ответил тот, – Всё с тобой будет нормально, Лекс, просто нужно успокоиться и подышать свежим воздухом. Давай мы проводим вас до Академии.

– Спасибо, не стоит! Хватит с меня вашей помощи! – я схватила пальто и, отпихнув Бонякова в сторону, выбралась из-за стола.

– Лекс, не пари горячку, тебе небезопасно ходить одной, – кинул мне вслед Миша.

– Доеду на такси! – бросила я в ответ и выскочила из кофейни.

Прохладный вечерний воздух отрезвил голову. Хотя нет, показалось. Стало ещё хуже. От бесконечного мельтешения проносящихся по проезжей части машин, ярких огней и шныряющих туда-сюда прохожих перед глазами всё поплыло, и я поспешила укрыться там, где поспокойнее. Перебралась через мост, покинула шумный проспект и очутилась на тихой, малолюдной улочке. Академия располагалась всего в паре кварталов отсюда, поэтому пятиминутной поездке на такси я предпочла пешую прогулку. Необходимо было проветрить голову и немного привести мысли в порядок. Раньше мне не приходилось связываться с наркотиками, поэтому я не знала, как поведёт себя мой организм, но, насколько мне известно, конопля считалась лёгким наркотиком, так что максимум, что могло со мной произойти, это обострение чувств, эмоций и ощущений. Проще говоря, радость бы превратилась в эйфорию, злость – в гнев, а страх – в панику. Поэтому всё, что от меня требовалось, – сохранять спокойствие и не раскачивать эмоциональный маятник, тогда я смогу без приключений добраться до своей кровати в Академии и проспаться. А завтра уже всё будет хорошо.