Тайна Укокской принцессы

Всё здесь уже казалось знакомым и родным, но каждое поселение киртов отличалось своей самобытностью. Они находились на большом расстоянии друг от друга, а долгой зимой были вообще разделены снегами. Каждое поселение отличалось и своим развитием ремёсел.

Ликование победы и празднества в Пагусте сменилось нелёгкой работой по подготовке к зиме. Дни стояли ещё тёплые, и высокие загорелые мужчины работали на полях с обнажённым торсом, им помогали женщины в свободных платьях. Они убирали урожай пшеницы и овса, быстро орудуя длинными ножами.

Основным их занятием было скотоводство, земледелие и охота, как и у других киртов. Из ремесёл Пагуст славился мастерами по кости, дереву и выделке шкур.

Старшие дети пасли скот, а младшие учились меткости, ловко метая ножи в старое узловатое дерево. Старые жители поселения приглядывали за детьми и помогали в домашнем хозяйстве. Взрослым дети начинали помогать с шести лет.

Нигирь радовалась увиденному и дружной работе киртов: охотники волокли из леса, богатого дичью, свежую тушу оленя, возле копны благоухающих трав возились девушки, знающие секреты врачевания. Они отбирали различные травы для просушки, чтобы зимой приготовить отвары, а также отделяли лекарственные растения для приправ.

За поселением на обширных пастбищах паслись стада коней, овец, коз и коров. Особенно славились киртские кони. Их разводили много, и кони во всём были главными помощниками: их впрягали в повозки и обменивали на нужные товары, дарили в знак особого уважения.

Нигирь мечтала видеть свой народ счастливым. Но для этого многим киртам надо было избавиться от жестокости, разобщённости и вековой лености при принятии новых обычаев и взглядов на жизнь.

В часы отдыха и приёма пищи девушку приветливо приглашали в бревенчатые дома, которые почти все состояли из двух комнат. Окна на зиму плотно закрывались шкурами. Девушка с интересом рассматривала домашнюю утварь: бронзовые котлы и сковородки, миски, кувшины, кружки из обожжённой глины различной величины и объёма, деревянные ковши. Их хранили на низких овальных столах и прямоугольных скамейках. В середине комнат на земляном полу были устроены на небольшом возвышении обложенные камнем зимние очаги. Они служили источником тепла и света во время холодов. Дым выходил из отверстия в крыше, которое периодически закрывалось для сохранения тепла. Для освещения комнат кирты использовали глиняные лампады, заправленные жиром животных.

Во дворах обязательно находился ещё и летний очаг с вертелом для жарки дичи. Возле каждого домика стояли сплетённые из прутьев и обмазанные глиной сараи для скота и хранения урожая. Некоторые дворы были ограждены невысокой каменной оградой. Крыши домов и сараев были обложены дерном, а стыки брёвен законопачены сухим мхом.

Внутри домов было чисто и аккуратно. Земляной пол был застелен войлочными ковриками. Спали кирты на широких скамьях, покрытых шкурами, заворачиваясь в холодные зимние ночи в войлочные одеяла или в тёплые шубы.

В жилищах охотников с гордостью выставлялись напоказ хорошо выделанные шкуры соболей, белок и диких коз. Кроме изготовления одежды, их тоже использовали – при обмене с торговцами и в качестве ценного подарка.

Кирты общались с другими поселениями через гонцов, которые несли вести в виде символов, понятных в племени каждому. Знаки царапали на деревянных дощечках или рисовали на кусочках шкур животных.

Семьи в Пагусте составляли от пяти до десяти человек. Они почитали престарелых людей, следили, чтобы все трудолюбиво исполняли свои обязанности.

Женщины в Пагусте были настоящие мастерицы, они шили кожаные пояса, украшенные звероподобными и растительными символами Духов природы. Такие пояса для киртов были оберегами. Женщины и девушки пряли шерсть, ткали на незатейливом приспособлении ткань и шили одежду, окрашивая её растительными красками. Кроме этого, успевали молоть муку и печь лепешки.

Нигирь очень понравились вкусные лепёшки с топлёным молоком. Ей приятно было общаться с трудолюбивыми, честными и жизнерадостными людьми, бережно относящимися к природе вокруг поселения. Но девушка знала, что не все киртские семьи такие и не все поймут её, когда речь пойдет об изменении векового уклада их жизни. Нигирь предстояло донести киртам те знания, которые завещал ей отец, помочь им наполнить души светом, изменить представления о природе, о человеке и о Небесном мире. Ей предстояло стать независимой правительницей этого племени – принцессой, которая будет править одна. На кого она могла положиться? На Совет старейшин, который, как драгоценные камни хранил свои устои? В одночасье нельзя было разрушить то, что на протяжении столетий упорно внушали народу шаманы, и забыть о том, что и в её жилах течёт струя киртской крови. Но Нигирь принадлежала и Небесному миру и была наследницей своего отца. Нат призывал её явить киртам величие и мощь Неба и этим тронуть простые души людей этого племени, при этом не вызвав недовольства и несуразицы, не оскорбив верований своего народа.

Каждый день в Пагусте был наполнен трудом, с редкими часами отдыха. Кирты сушили заготовленное на зиму сено, вялили мясо и рыбу. Они были упорны и терпеливы, в подготовке к суровому времени участвовали все, от мала до велика. По улицам сновали туда-сюда повозки и колесницы.

Нигирь тоже помогала некоторым семьям. Включаясь в работу, она гордилась своим народом, кирты не были ленивыми, хотя и носили имя «спящий народ». Только в конце дня жители поселения позволяли себе отдых и сытный ужин, сопровождающийся кислым бодрящим напитком из перебродивших ягод. Нигирь попробовала его, и у неё закружилась голова, но приятное расслабление наполнило тело. Пища в основном состояла из негустой каши с кусками вяленого или свежего мяса, иногда сваренная на молоке и сдобренная маслом, которое летом хранили в кувшинах с подселённой водой. Девушка разговорилась с той семьей, где ужинала, и расспросила о повседневной жизни, чем они занимаются долгими зимними вечерами.

Кирты не теряли времени даром в жестокие холода, они вытачивали стрелы, сбивали масло из молока, шили одежду и ухаживали за скотом. Охотники всю зиму успешно охотились на кабанов, оленей, соболей, лис и белок.

Самый старший из мужчин – дед или отец – у киртов был главой семьи. Символом мудрости и зрелости считалась борода. Мужчина без бороды не мог стать воином, его называли «женоликим» и считали, что он может опозорить своё племя в сражении. Юноши с гордостью показывали пушок на подбородке, вступая в зрелость. Волосы мужчин едва достигали плеч, и только шаманы носили более длинные волосы. Для удобства волосы мужчин укладывались назад и были перехвачены на лбу полосками из сыромятной кожи.

Мужчины носили свободные рубахи длиной ниже пояса, подпоясывая их в праздничные дни ремнями из кожи, а повседневной жизни – простым полотняным жгутом. Воинская рубашка была до колен, на нее надевалась бронзовая кольчуга или полудоспех из плотной кожи с бронзовыми бляшками. Штаны были из плотной шерсти.

У каждого поселения киртов был свой любимый цвет одежды. В Пагусте это был светло-серый.

Большая часть забот по дому ложилась на хозяйку, дети с раннего возраста помогали ей.

Женщины и девушки были одеты просто, их длинные прямые платья дополняли бусы из самоцветов или просто обточенной цветной гальки, бронзовые браслеты и кольца. Заплетённые в одну косу русые волосы прикрывала светлая накидка, перехваченная на лбу бронзовым обручем. Длинные густые волосы считались признаком красоты, счастья и изобилия. Считалось, что, обрезав волосы, человек мог лишиться силы и здоровья. Шаманы использовали волосы в своих ритуалах и могли навести смерть на врага племени.

Девушкам разрешалось замужество не ранее шестнадцати лет, а юноши могли пригласить в свой дом жену после достижения двадцати одного года. Особого ритуала при этом не было. Соединяющиеся семьи обменивались подарками и вместе праздновали соединение мужчины и женщины один день. Молодые семьи первое время жили с родителями мужа, потом постепенно строили свой дом. Во время беременности любящий супруг старался накормить свою жену лучшими яствами. Детей воспитывали строго в почитании традиций предков, Духов природы, учили уважать старших и противоположный пол. Они быстро овладевали навыками труда, подражая взрослым. Мальчики с детских лет обучались воинскому искусству, и в двенадцать лет они получали настоящий кинжал. Девочек учили шить и печь лепёшки, в двенадцать лет они получали в подарок прялку и веретено. Семейные узы у киртов были очень прочными, но женщине позволялось уйти к родителям от обидчика-мужа. Дети при этом оставались в доме отца.

Вдовы воинов чаще жили одни, повторное замужество считалось оскорблением погибшего воина. Мужчинам не возбранялось пригласить другую женщину в свой дом после потери жены.

В поселении было неравенство между семьями – богатые и бедные. Это зависело от радивости и трудолюбия членов семьи, от её численности. Рабского труда не было, но был подневольный труд, за долги, который мог продолжаться всю жизнь.

Кирты хоронили умерших в земляных ямах, уложенных деревом, насыпая над захоронением курган. Чем богаче и знатнее был умерший, тем выше был курган. Когда умирала жена кирта, его погребальный курган вскрывался и женщину хоронили рядом. Кроме этого, вместе с умершими в захоронение складывали убитых коней, собак, отрезы материи, оружие. Простых киртов хоронили обычно в земляной яме, завернув в шкуры. Сверху оставался лишь небольшой холмик, обложенный камнями.

Нигирь, наблюдая за укладом жизни в Пагусте, не раз слышала разговоры о том, что жители поселения ждут прибытия каравана.

Торговцы посещали киртов обычно в конце лета и весной, когда шли мимо их земель в другие страны. Товарообмен начинался в больших поселениях, и туда стекались другие кирты из маленьких селений в предгорье. Пушнину и изделия из кожи они меняли на мечи и изделия из серебра. То, что кирты умели добывать соль, тоже привлекало сюда торговцев. Торговцы увозили её в больших кожаных мешках и дорого перепродавали в других краях.

Кирты не были богатыми, но умельцы их славились, а общение с торговцами вносило много нового в их лесную жизнь. Более частым приходам караванов мешали нападения кочевников-грабителей. Кирты тоже постоянно страдали от набегов: уводили в плен их женщин, несмотря на то, что у племени был древний завет – пленённые женщины должны были совершить самоубийство, чтобы избежать смешения крови с чужим народом.

Многое о жизни в приграничном поселении Пагуст рассказал Нигирь словоохотливый Шемах. Нигирь пыталась впитать в себя всё увиденное и услышанное. Это был её народ, она должна была знать о нём всё, чтобы помочь и понять. На душе было тревожно, девушке удалось поймать ускользающую нить её стремлений.

– Ответственность, – мысленно произнесла она ключевое слово.

Изменилась ли её уверенность в том, что она справится с нелёгкой задачёй – быть властительницей этих земель. Нигирь узнала от Шемаха, которому торговцы рассказали, что в некоторых других странах среди правителей есть девушки и их называют принцессами. Достойна ли она стать принцессой земель Укока?

Если до сражения с марсинами почти никто не воспринимал её предсказания и утверждения всерьёз, то после разгрома кочевников всё изменилось. К ней относились с большим почтением. Её дар предвидения защитил людей, избавил от страданий и предотвратил неисчислимые потери. Это понимали и Шемах, и воины, и все жители Пагуста. Радул рассказал Шемаху о происшедшем на Совете старейшин. Имя Нигирь было у всех на устах, все с благодарностью стремились пригласить её в свой дом. Слух о необыкновенных способностях девушки вызывал восхищение. Люди ставили её в один ряд с шаманами. Нигирь сразу дала понять, что она будет играть в племени другую роль, она хотела не просто помогать им в их невзгодах, а изменить и улучшить их жизнь. Она уже убедилась, что это ей подвластно, когда участвовала с воинами в подготовке к сражению в ущелье реки Тарибон. Теперь воины и жители Пагуста доверяли ей и смотрели как на избавительницу от бед и несчастий.

Нигирь ценила это и понимала, какая ответственность ложится на её хрупкие плечи. С этого времени она должна забыть о себе и жить только для своего народа. Девушка с готовностью шла на это.

Когда Нигирь завершила своё знакомство с людьми и жизнью Пагуста, Радул отпустил нескольких своих воинов погостить в их родные селения, так как предстоящей долгой зимой они были бы лишены такой возможности.

Оставшиеся с Радулом воины должны были сопровождать пленных марсинов в поселение Санир. Нигирь отправилась с отрядом. Жители Пагуста на прощание одарили воинов подарками и наполнили дорожные сумки воинов продуктами.

Глава 9

Путь в Санир

Дорога от Пагуста до Санира была очень красива. Погода стояла солнечная и тёплая. Радул не торопил свой отряд. Нигирь и воины успевали полюбоваться заснеженными шапками гор, уютными долинами, прорезающими горную цепь. Отряд останавливался на привал возле живительных хрустальных ручьёв. На склонах гор зеленели смешанные леса из кипарисов, елей и ив. Дорога порой переходила в тропу по дну ущелья, по которой едва проходили повозки с пленными марсинами, то вновь становилась достаточно широкой.

Воинов переполняло чувство выполненного долга. Многие из них всю дорогу что-то напевали, расслабленно качаясь в седле. В Санире знали об их прибытии, туда и в другие поселения были после сражения посланы гонцы. Старейшины должны были знать о событиях, произошедших на восточных границах.

После дневного перехода Радул предложил остановиться на ночлег у берега реки, вокруг которой высились тополиные заросли. Неподалеку был слышен шум водопада. Погода стояла безветренная, но Нигирь было как-то зябко и неуютно, словно едва ощутимый холодный ветерок пронизывал её тело насквозь. На предгорье быстро спустилась ночь, на небо высыпали звезды. Воины развели костер, приготовили пищу, не забыв поделиться ею с пленными.

Нигирь пригрелась возле костра. Неприятное ощущение зябкости ушло, но в сердце осталась тревога. Она внимательно огляделась вокруг; ночь была лунной, и берег реки просматривался очень хорошо. Да и лес рядом не таил никакой опасности. Девушка устроилась спать недалеко от костра, подстелив под себя попону Тахаи. Она завернулась в тонкое шерстяное одеяло. Сон сразу же смежил веки Нигирь, не дав ей проговорить до конца слова привычной молитвы о защите Небесных сил. Однако она недолго пребывала в сладостном расслаблении, и душа её не успела пуститься в путешествие по невидимым мирам. Какая-то тёмная преграда мешала ей, и неведомая сила сдавливала со всех сторон. Нигирь всегда осознавала себя во сне и на этот раз пыталась вырваться из пут плена и проснуться. Но вскоре она почувствовала полное бессилие и стала задыхаться. Надо было немедленно проснуться! Эту попытку она делала безуспешно несколько раз. Наконец с глухим стоном и тяжело вздохнув, девушка проснулась и села на попоне. Голова кружилась. Лоб был покрыт испариной. Все тело охватила слабость. Чьё-то злое воздействие на Нигирь продолжалось. Невозможно было даже пошевелить рукой или крикнуть. Силы медленно покидали юное тело. Надо было что-то предпринять, но враг был невидим. Несмотря на слабость и головокружение, Нигирь попыталась привести мысли в порядок.

Кто-то враждебный вторгся в её жизнь. Почему? Девушка прикрыла глаза и попыталась призвать на помощь отца, посылая стрелою свою мысль к тёмному небу, но не хватало сил сосредоточиться.

«Я должна верить, что справлюсь с этой злой силой!» – пронеслось в голове Нигирь.

Она успокоилась и постаралась сосредоточиться мысленно на своём сердце, как учил её отец. Внутренним взором она опустилась к сердцу, как к трепетному, загадочному существу, и обратилась к нему с просьбой о помощи. Она увидела чистый зеленый свет, исходящий из области сердца. Это была энергия любви, сосредоточенная в нём, – самая мощная энергия во всей Вселенной. На зло легче ответить злом, и этим уподобиться ему. Но сила любви наполнена светом и состраданием ко всему сущему в мире. Это – сила добра, и она меняет, как по волшебству, окружающее пространство, едва родившись в человеческом сердце. Нигирь призвала эту силу, и крохотный зеленый огонёк в сердце стал изливаться мощным потоком туда, где тёмная бесформенная масса пыталась вновь окутать её тело. Девушка видела, как из её сердца ударил ярко-зелёный луч. Слабость в теле исчезла, как будто были сброшены тяжёлые оковы с рук и ног. Энергия любви не убивает, а преобразовывает в свет любую тёмную энергию. Тёмный круг вокруг Нигирь постепенно растворился, и она почувствовал большой прилив сил. Теперь девушка могла выйти на контакт с отцом, чтобы получить ответ на вопрос – кто пытался нанести энергетический удар? Нигирь вновь прикрыла глаза и сосредоточилась. Вскоре перед ней появились любящие глаза отца, и Нат дал короткий ответ:

– Шаман Нумлок пытался убить тебя…

Нигирь вспомнила лицо старого шамана, как враждебно он был настроен против неё на Совете старейшин. Он боялся потерять своё влияние в племени. Но откуда такая ненависть, откуда такая злая сила, несущая смерть? Ведь она не желала никому зла, и сердце её наполнено любовью и состраданием к нелёгкой жизни киртов… Нигирь был непонятен замысел шамана. Что увидел он в будущем? Что так испугало и ожесточило его сердце?

Узнав имя врага, Нигирь не стала посылать подобно ему проклятья, хотя Морок научил её и этому. Она могла нанести ответный энергетический удар, который старый Нумлок вряд ли бы выдержал без поддержки другого шамана. Нигирь искренне попросила у Духов природы прощения за коварный поступок Нумлока. Чувства мести и ненависти были ей чужды.

– Пусть Нумлок продолжает помогать людям в своём поселении, и пусть его седая голова будет ясной. Он сам должен осознать свои ошибки и промахи. Нумлок – шаман, ему нельзя ошибаться. Кирт не должен убивать кирта, – шептала девушка, раскачиваясь на попоне в такт словам обращения к Духам.

Вдруг предрассветную тишину леса разбудили странные гортанные крики:

– Урр! Ур!

Воины спали так крепко, что этот крик их не разбудил. Только дозорные замерли, в напряжении вглядываясь в тёмную стену деревьев.

Нигирь бесшумно подошла к одному из них. Воин опустил лук и присел у ствола дерева.

– Кто это? Зверь или человек? – тихо и опасливо спросила девушка.

– Это не человеческий крик. Так кричат горные люди. Они полностью покрыты длинной шерстью, кроме кистей рук. Не беспокойся, они никогда не нападают первыми. Горный человек пуглив, несмотря на свою силу. Наверно, охотится где-то неподалёку, – ответил вполголоса воин. – Иди, поспи ёще немного, правительница. Радул сказал не поднимать отряд, пока не высохнет роса, – заботливо добавил он.

Нигирь кивнула. Она знала многое о горных людях, но увидеть их не удавалось. Они скрытно жили в горных пещерах и редко спускались в предгорье. О них рассказывал ей шаман Морок. Он считал, что род горных людей происходит от медведя и человека. Тело горного человека подобно человеческому, а силён он, как медведь. Несмотря на это, шаманы племени не запрещали убивать горного человека, считая, что мясо и желчь его так же лечебны, как и медведей. И многие кирты охотились на него, забывая, что это не дикий зверь, а дикий человек. Шаман Морок предполагал, что горные люди могут украсть ребёнка или напасть на женщин и предупреждал об этом Нигирь ещё в детстве. И хотя открытой враждебности кирты в них не замечали, некоторые поселения готовы были свалить на горных людей все свои беды: потерю скота, вытоптанные таёжными обитателями поля, пропажу вещей во дворах.

Нигирь давно хотелось самой увидеть горного человека, и она не захотела упускать такой возможности. От Морока она знала и о том, что горный человек не подпускает к себе, потому что знает о намерениях людей и умеет читать мысли. Девушка решила незаметно от дозорных войти в лес и пойти в направлении удаляющихся криков. Оружие она преднамеренно не взяла, чтобы горный человек при встрече не подумал, что она охотится за ним. Нигирь только захватила на ходу небольшую сумку с остатками пищи.

Углубившись в чащу, она прислушалась – ничего не было слышно, кроме редких криков ночных птиц. Нигирь приставила руки ко рту и крикнула в глубину леса, подражая утихшему крику:

– Ур! Ур! Урр!

Сначала вдалеке последовал ответ, это было не эхо. Девушка продолжала призывно кричать и почувствовала, что ответные крики стремительно приближались, потом вдруг неожиданно снова утихли.

Девушка вышла на небольшую поляну и стала ждать горного человека, достав из сумки кое-какие съестные припасы. Она положила свёрток на ствол поваленного дерева, чтобы его было заметно издалека. В лесу становилась всё светлее и светлее, но предрассветный туман ещё не рассеялся. Ждать долго не пришлось. Тёмный силуэт заскользил среди деревьев – сначала сбоку, потом стал обходить поляну со спины Нигирь. Девушка напряглась в ожидании, она была беспомощна, и вся на виду. Поймёт ли горный человек её мирные намерения, привлечет ли его запах пищи? Но он так и не вышел на поляну.

Вскоре первые лучи солнца скользнули по верхушкам деревьев. Нигирь прошла вокруг поляны и обнаружила только большие следы, похожие на отпечаток босой человеческой ноги. Она оставила на этом месте часть пищи и вернулась к месту ночёвки, сожалея, что не встретилась с этим загадочным существом.

– Я была беспомощна на поляне. Горный человек мог напасть и убить меня, но она или он только наблюдал за мной… Значит, они не убийцы и не объявили нам войну, несмотря на жестокость некоторых охотников. Как хотелось бы сохранить мир в этих горах! – рассуждала Нигирь, собираясь в путь.

В лагере воинов никто не успел её хватиться. Девушка осталась этим довольна: излишняя суета киртов в лесу ещё больше растревожила бы горного человека, который, скорее всего, уже спешил укрыться в своей пещере.

Через несколько дней неспешного пути отряд достиг поселения Санир. Жители его встретили отряд сдержанно, без всеобщей радости, как в Пагусте. Только вездесущие вихрастые мальчишки, встретив отряд далеко на окраине, стайкой крутились вокруг повозок с клетками пленных. Охранники шутливо принимали грозный вид и жестами отгоняли детей, которые норовили ткнуть в клетку палкой или бросить камешек.

Нигирь всю дорогу до Санира следила за тем, чтобы пленных не обижали и достаточно кормили.

Радул был очень удивлен сдержанным приёмом его отряда воинов-победителей, остановивших набег марсинов. Ответ был получен, когда один из встречных жителей сообщил, что умер старый шаман Нумлок.

После прибытия гонца с вестью о победе на восточной границе, о возвращении Радула и Нигирь в Санир, шаман Нумлок разжёг на скале большой костёр, сидел там днём и ночью, громко и с завываниями произнося заклинания. Время от времени он вскакивал и совершал круги вокруг огня, воздевая руки к небу и потрясывая своими ритуальными амулетами с изображениями Духов. Вопли старого шамана наводили страх на жителей поселения. Это продолжалось до тех пор, пока он не рухнул замертво у костра и навсегда затих. Только на следующий день двое юношей – смельчаков поднялись на скалу и оглядели его бездыханное тело. Шамана Нумлока похоронили в этот же день глубоко в лесу. Жители опасались, что душа шамана останется возле тела и будет мстить жителям за давние скрытые обиды. Многие поговаривали, что перед смертью шаман проклял поселение и поспешили хоть на время покинуть эти земли – кто на охоту, кто за дикоросами, кто на дальние пастбища.

Когда Нигирь всё стало известно, она попросила собрать всех жителей у дома, где совсем недавно собирался Совет старейшин. Во второй половине дня в назначенном месте собралось несколько десятков человек, в основном это были старики, женщины и дети. Молва о даре юной провидицы разнеслась по всему Думрапу, люди с нетерпением ждали встречу с ней.

Нигирь вышла на середину круга, поклонилась и ровным мягким голосом начала говорить:

– Я приветствую вас, добрые люди! Меня зовут Нигирь. Я – воспитанница шамана Морока и хочу помочь вам освободиться от страха, во власти которого вы находитесь. Духи сказали мне, что нет никаких проклятий шамана Нумлока. Передайте своим родным, чтобы возвращались в поселение и спокойно готовились к зиме.

– А кто заменит нам старого Нумлока? – раздался голос женщины из толпы. – Он долгое время с этой высокой скалы охранял Санир от бед. Кто теперь защитит нас от злых Духов?

– Дух смерти забрал Нумлока. Такова была его воля, – ответила Нигирь. – Не могу обещать, что у вас в скором времени появится другой шаман.

Я разговариваю с Духами природы и наделена даром предвидения и поэтому готова помогать не только вам, но и всему племени киртов. Надеюсь, что Совет старейшин позволит мне это.

Девушка улыбнулась, окинула взглядом людей и продолжила:

– Только жить я буду не на скале, а рядом с вами – в поселении, как только мне построят дом. Приходите в любое время, я всегда рада вам помочь!