Песня, зашитая нитками

– Хорошо. Но не здесь.

Она бросила взгляд на коллег, махнула рукой, делая молчаливый жест, означающий, что она обязательно расскажет им об этом инциденте, просто чуть позже. Возможно.

***

Кафе называлось «Тихий угол». Но угол, однако, фактически нихрена тихим не являлся.

Они выбрали отдельную кабинку, которая позволила бы им поговорить, не привлекая лишнего внимания.

Внутри кабинки пахло старым деревом, кофе, который слишком долго ждал своего гостя, и чем-то приторным. Возможно, это был яблочный пирог или ягодное пирожное, что здесь продавались. Сама кабинка была узкой и тёмной, несмотря на наличие жёлтой лампы, дарящей якобы уютный свет. Стены помещения были обтянуты потрёпанным бархатом, который, стоило заметить, отлично впитал запахи кофе.

Они сели. Через пару минут, принесли кофе. Саша помешал свою порцию ложечкой, и в чашке закрутился маленький водоворот, будто пытаясь затянуть его рой мыслей на дно. Амартия же вдохнула кофейный аромат и сделала осторожный глоток из кружки.

– Ты та же, – прошептал он, наблюдая, как её выражение лица на пару мгновений разгладилось. Что-то в этом спокойном образе напоминало ему его маленькую подругу из детства. Хотя, почему напоминало? Это ведь была она и есть. Да, с немного заострившимися, будто отточенными чертами, чёрными глазами и волосами, но схожие детали прослеживались даже в этом образе.

– Нет. – её голос холоден, а лицо, что ранее казалась расслабленным, вновь каменеет. Глаза так же черны. Парень гадает, может, рубиновый отблеск на сцене ему просто показался?

– Я слышал твой голос.

– Голос – это всего лишь голос. Бездумная песня. В конце концов, даже дикари умеют петь и мычать.

Он сжал кулаки, костяшки побелели.

– Не сравнивай, Зельда. Мы же оба прекрасно знаем, что это не так. Что раньше, что сейчас, ты душу вкладываешь в свои песни.

– Да как же. Скажи, как вложить то, чего нет?

– Мы ведь виделись раньше. Несколько дней назад. Почему ты убежала?

Она угрожающе прищурилась.

– Убежала?Ты сейчас назвал меня трусихой, Зенон? – она выделила его имя так, что у парня по спине пробежал электрический разряд. Слышать своё имя из её уст было странно и как-то непривычно.

– Нет! Нет, я не это имел в виду. – спешно отвечает Саша, и его изумрудные глаза мечутся от кофейного стаканчика в руках к лицу собеседницы. – Я лишь хотел узнать, почему ты… почему ты ушла тогда?

– Разве это не очевидно? – девушка ехидно усмехается. – Я просто не хотела с тобой видеться, вот и всё. Да и не за чем. Зельды, которую ты ищешь больше нет. А сейчас перед тобой сидит совершенно и абсолютно другой человек.

– Нет же, ты – Зельда. Иначе, нить бы не привела меня к тебе. И, скажи, ты ведь тоже её чувствуешь? Иначе бы не сидела здесь со мной.

– Хватит звать меня Зельдой, Зенон! – зло выплёвывает учёная, постепенно теряя терпение. Это имя вызывает в ней целый каскад эмоций. И, нужно признать, положительных чувств тут ни грамма нет. Да её просто коробит от этого имени! Будто клеймо на ней прожигает.

– Меня тоже сейчас зовут не Зеноном. – парирует парень, слегка отойдя от шипения собеседницы. – Моё имя…

– Да мне наплевать, какое у тебя сейчас имя, – обрывает его Амартия. – И тебя тоже не должно волновать, как меня сейчас зовут. Но, ради всего святого, я тебя прошу, хватит звать меня Зельдой! И искать со мной встреч перестань!

– Нет, так не должно быть. – теряется Саша. Уж как-как, но таким образом их первую встречу после пробуждения он точно не представлял. – Сначала мы должны поговорить, как нормальные люди.

– А сейчас мы что делаем? Мычим, как коровы или кудахтаем, как петухи? – саркастично усмехается учёная, делая очередной глоток тёплого напитка. – Ну что я должна сказать или показать тебе, чтобы ты всё, наконец, понял?

– В каком смысле «показать»? – осторожно спрашивает брюнет. – Ты про свою песнь на сцене?

– Нет, ну если ты хочешь стать живой клумбой, то могу и спеть. Но нет, я про встречу до Арены.

– Стой, подожди… так это была ты? – ошарашенно спрашивает Саша. Кровавые воспоминания из переулка около кофейни даже у него – серийного маньяка – вызвали небывалые эмоции. В тот день его долго выворачивало сначала в общественной уборной, а потом уже и дома. Уснуть не удавалось и того дольше. А девичий смех его ангела и вовсе превращало всё произошедшее в огромный и крайне реалистичный глюк.

– А ты только сейчас это понял? – голос до сих пор сочится сарказмом, но даже так, парень улавливает в нём нотки удивления. Она правда думала, что он всё понял тогда, и поэтому предполагала, что он из-за этого отстанет? Серьёзно?

– Зачем ты вообще это сделала? – слабо спрашивает Александр, трясущимися руками хватаясь за чашку. Напиток согревает через поверхность посуды, и становиться немного легче. – Убила их зачем?

– А если бы не убила? Они бы тебя избили. Или меня. Или и вовсе изнасиловали. Или ограбили кого. Или что-то ещё. Ты же видел их морды, что-то плохое они бы точно натворили. Разве это лучше?

Он не ответил.

***

Когда они вышли из кофейни, уже начало смеркаться. Не сговариваясь, парень с девушкой пошли в одном направлении. Точнее, Амартия устремилась домой, а Александр её провожал.

Но учёная была не против, пока тот не пытался с ней заговорить. День и так выдался чересчур утомительным в сравнении с прошлым годом, поэтому тратить силы на бесполезные споры не хотелось ни капли.

Стоило им пройти пару десятков метров, улицы постепенно опустели. Дороги стали уже и ухабистее, загорелись редкие фонари.

Район, где жила Амартия считался неблагополучным и даже опасным. Но её это мало волновало. Совсем рядом с ней, под её кожей находились полчища её милых деток. И она была уверена, что если бы кто-то предпринял попытку навредить их матери, эти милые паразиты сожрали бы всех недоброжелателей и даже не подавились бы.

Как говорилось в одном старом придании: «Это не меня с вами заперли, а вас со мной, бедолаги..»

Но вдруг, когда спутники уже почти дошли до дома Амартии, совсем рядом раздались шаги. Громкие. Тяжёлые.

Из переулка вышли трое. Одно из лиц было знакомо Саше – это был тот самый мужчина, что когда-то смеялся, глядя, как напуганный юноша протягивал им фотографию, в надежде найти пропавшую. И этот же мужик успел смыться, стоило делу запахнуть жареным. А сейчас, видимо, привёл подкрепление.

– Ну что, герой, – один из них плюнул на асфальт, слюна блеснула в свете фонаря, как яд. – Думал, отделаешься?

Александр напрягся.

– Отпустите хотя бы её. А со мной потом говорите, сколько влезет.

– О, мы её отпустим, – засмеялся второй, его зубы желтели, как старые ногти. – Прямо на наш…

Саша ударил первым.

Костяшки врезались в челюсть с хрустом, будто ломались ветки. Второй нападавший завыл, схватился за лицо, но Саша уже бил другого – коленом в живот, локтем в спину.

Но, как оказалось, нападавших было не трое. Удар сзади был неожиданным.

Тёмные звёзды взорвались перед глазами. Саша рухнул на колени, асфальт впился в кожу, как тысячи игл.

– Держи его!

Кто-то схватил Амартию за волосы, дёрнул. Она не закричала.

– Давай, сука, покажи, как ты тех уделала!

И тогда… тишина. Ни звука. Ни дыхания. Учёная устало вздохнула.

– Как же всё надоело.

А потом – хруст.

Первый мужчина упал, его шея была вывернута, как крышка у бутылки. Второй задохнулся, его собственный язык закупорил горло. Третий успел вскрикнуть – но его голос оборвался, когда его рёбра пробили лёгкие изнутри. Жужжание насекомых заполнило округу.

А Амартия стояла над ними. Без каких-либо эмоций и сожалений, она перешагнула через тела, и грациозно села рядом с Сашей. Холодно улыбнулась. Но глаза её улыбка не тронула.

– А та Зельда бы сейчас, небось, вовсю с ними веселилась, да?

Он молчал. Кровь стекала по его виску, тёплая, липкая, живая.

А где-то вдали завыла сирена. Но она уже знала – это не для них. Белая машинка с крестом была для трупов, чтобы увести этот мясной шашлык в морг.

Глава VI. Лабораторные мышки

Кровь на асфальте была липкой, от неё тянуло железом и чем-то кислым. Александр стоял над остывающими телами, пальцы сжимались