Славные Владыки

Кай вернулся в аудиторию и вздрогнул, увидев перед собой наставника, который, наклонившись, приблизил своё лицо к его лицу.

– Быстрый вход, – похвалил Артифайсер Кая и распрямился. – Что ты видел?

– Я видел… – Кай хотел было сказать «мечту о свободе», но что—то остановило его. Он взглянул на юное лицо. Сон о свободе означал Песнь Пепла. Раньше Кай не задумывался об этом, но теперь его утренний сон… Этот сон был о прямом бунте, и Песнью Пепла тут не отделаешься. Конечно, это был не его сон, но он не сообщил о нём. Из памяти всплыли слова Арна: «Сны в основном бессмысленные тени». Они-то и определили судьбу заключённого Кая. – …Я даже не знаю, как это описать, – солгал Кай. – Пустота, Тьма, возможно, сон об утробе.

Наставник довольно кивнул и отошёл к другому ученику. Кай спрятал руки под стол, чтобы никто не заметил, как они дрожат. Он обманул наставника, даже не зная зачем. Наставник, конечно, не мог войти в тот же сон и проверить его слова. Обезличение его заключённого отодвинут, чтобы посмотреть, исправился ли он, если его преступления были только мыслепреступлениями. Но потом его принесут на следующую практику, и нет шансов, что его снова дадут Каю.

Кай варился в проклятых небесах, которые сам себе устроил. Не тоска, а что-то глубже сдавило грудь. Теперь к разрушающемуся Городу прибавились и зелёная долина.

Громкий хлопок на улице вывел Кая из этого состояния. Взрыв? Разрушение? Как в его сне. За хлопком последовали истошные крики. Наставник подошёл к витражам и приказал ученикам подойти к ним тоже.

Через красное стекло Кай увидел чёрный дым, осколки кристалла и тела людей. Десятки тел. Ветер трепал их мантии, и жидкость, вероятно, кровь, заливала улицу. Взрыв был таким сильным, что один человек влетел в говорящую стену, разбил её и там застрял. Стражи гармонии уже оцепили место.

– Ужасники, – прошептал ученик рядом.

Так называли тех, кто привносил ужас, сеял хаос, разрушая порядок.

– Да. Вот цена хаоса! Вот ложь света! – провозгласил наставник. – Вернитесь к местам! Хаос не касается верных!

Литания вторая

Когда Кай покинул Институт, на Город уже опустились приятные сумерки. Тела погибших всё ещё лежали в тёмных лужах, но обломки кристаллов и стен уже убрали. Стражи гармонии установили новый кристалл, который мерцал красным светом, рассказывая о жестоком преступлении ужасников.

Кай поспешил домой, ведь его ждали дворцовые обязанности, а затем вечерняя смена. Подходя к своей двери, он почти успокоился, но все его труды пошли прахом, когда ему навстречу вышел Арн. Но, в отличие от утренней встречи, не весь. Мужчина разрушался.

– Песнь Пепла, – прошептал Кай, остановившись.

– Кай! Меня заставили… Я не хотел… – прохрипел Арн, цепляясь за стену. Его пальцы крошились, оставляя серые следы. – Они не те, кем хотят казаться…

Его нога сильно истончилась до кости, бок совсем пропал, мантия разваливалась, а амулет верности расколот. В воздухе витал приторный запах гари. Глаза Арна горели лихорадкой, а лицо уже трескалось, чёрные пятна ползли к вискам, предвещая следующую потерю. Голову. Он протянул руку, что-то сжимая в ней.

– Что ты наделал, Арн! – Кай отступил назад.

– Иди сюда, мальчишка! – Арн рванулся и, несмотря на своё состояние, в несколько прыжков догнал Кая, повалил на пол и вложил в ладонь маленькую вещь.

Кай вырвался из объятий умирающего, и тот остался лежать на полу.

Голос Арна ломался, как и выражение его лица:

– Не верь… им… Они… Они… Аааааа! Зимнеющий вальсирователь… К-к-крысолевские свиновыборотни… Вена древа… Ба-ба-базальтовая сладкоежистая червиносица… Зиккурат душ… Пу-пустотная всеобъемлемость… – слова оборвались. Чернота достигла лба Арна, глаза закатились, лицо исказилось, как от удара. Он схватился за висок, губы дёрнулись, словно хотели договорить, но часть его головы рассыпалась в пепел. – Вилима… брабо… даяаааа…

Кай стоял как светом поражённый, глядя на серую пыль, оставшуюся от его соседа. Его осколок сна как будто дёргался в неистовстве, остро колол шею. Кай посмотрел на то, что передал ему Арн. Артефакт, похожий на осколок сна, но немного отличался, и Кай не знал его предназначения. Арн, наконец, замолк, и Кай услышал шаги. Но ещё он услышал то, от чего у него все волосы встали дыбом.

– Тишина – Тьма, слово – прах,

Голос твой – пепел в наших руках…

Ближайшая говорящая стена запела Песнь Тишины. Кай зажал свой рот и сжал горло, затем быстро направился к своей комнате, чтобы переждать это безумие. За спиной шаги ускорились в быстрый бег, но Кай сосредоточился на пути. Только бы добраться домой. Его комнатка стала такой желанной и надёжной, даже навязчивое зеркало показалось самым лучшим другом в этот момент. В какой-то мере оно так и было. Кай уже коснулся двери № 1138, когда его плечо схватили и грубо развернули.

Его развернул человек с грубыми квадратными чертами лица и шрамом через нос, явно мужчина. Вместо обычной мантии он носил что-то вроде коричневого комбинезона с кучей карманов и железным начищенным нагрудником. Амулета верности не было. Кай от ужаса расширил глаза и переместил руку со своего горла на свой амулет. Реакция была понятна, из-за неё человек и получил своё имя – ужасник. Из-за него на их сектор опустилась такая жуткая Песнь. Но как с этим связан вернувшийся во Тьму Арн?

– Дыши ровно, не издай ни звука,

Ибо слово – вечная мука.

Ужасник сжал свои губы пальцами, излишне напоминая Каю, чтобы он молчал в области действия Песни Тишины. Затем нахмурился и, схватив амулет Кая, вырвал его из дрожащих пальцев. Кай попытался сопротивляться, но ужасник был намного сильнее. Он бросил амулет на пол и разбил его каблуком. «Это конец», – понял Кай. – «Назад пути нет».

Ещё двое ужасников подбежали к поющей стене и ударили по ней молотами. От их атак стена замолчала и треснула. Камень осыпался, открывая кошмар: человеческие кости, плоть и лица, вплетённые в кладку, как мозаика. Глаза замурованных – живые, но пустые – смотрели на Кая. Он подавил крик, ведь Песнь Тишины по-прежнему заполняла уши. Все стены дворца пели её!

– Прими безмолвие как благодать,

Ибо слово лишь тлен может дать.

К ужасникам присоединилось ещё несколько их собратьев. Один из них подал знак тому, кто держал Кая. Шрамник кивнул и положил другую руку на плечо Кая. Тот отчаянно рванулся, вырвавшись из хватки, и бросился бежать.

Все окна в коридоре разлетелись на осколки, и из них проникли в коридор огромные чёрные змеи с почти человеческими лицами, но слишком растянутыми и зубастыми. Гидра на крыше! На шеях вползающего чудовища стояли стражи гармонии, их клинки светились красным, а у некоторых – белым, и с них падали капли, с шипением прожигая пол. Милосердная Тьма!

Ближайший к Каю змей посмотрел ему в глаза. Он уже успел далеко проникнуть в коридор, его шея висела в воздухе, уходя в окно и наверх. С его тела спрыгнули трое стражей. Один из них замахнулся своим мечом на Кая, и его светящийся клинок прошёл через стену.

Кай развернулся и бросился к ужасникам. Он успел услышать женский вскрик, и горло одного из ужасников, которого ударил страж, скрылось в густом дыму с огненными искрами. Когда дым рассеялся, тело уже летело к полу, и только лоскут хребта соединял остаток головы с телом.

– Нет! – закричал другой ужасник мужским голосом, и его горло тоже лопнуло с дымом и пеплом.

– Сердце, бейся в ритме Тьмы,

Забудь сомнения и мечты.

Головы Гидры впились в павшие тела и начали пожирать плоть, дёргая их и заливая пол кровью. Остальные ужасники начали отступать к леви-шахтам. Страж рубанул мечом, и раскалённый клинок рассёк другого преступника надвое, его половины дымились. Кай проскочил мимо него и догнал отступающую группу.

На полу он увидел человека с уже знакомой раной горла. Труп сжимал в руках амулет верности, вероятно, пытаясь помолиться Владыкам. Но Песнь не делала исключений для Мантр и Литаний.

– Смотри вглубь себя, там нет ответа,

Лишь пустота – Тьмы примета.

Кай услышал скрип двери и испуганный женский голос:

– Ева!

Взрыв.

– Мама…?

Взрыв.

Ужасник со шрамом, на бегу взглянув на Кая, не попытался его остановить. Они вместе добрались до леви-шахт, и Кай заметил, что свет в них погас, превратив их в обычные шахты. Но это не остановило ужасников – они прыгнули прямо в темную бездну опускающей шахты.

«Не самый худший способ покончить с этой ситуацией», – подумал Кай, когда мужчина-ужасник, обхватив его одной рукой под мышки, прыгнул вслед за своими ужасными товарищами. Вместо длительного падения они долетели до противоположной стенки шахты и заскользили по ней вниз. Кай не видел, но понял, что ужасники используют паучьи перчатки. Откуда у этих безумных убийц такие артефакты?

В проеме, откуда они спрыгнули, возник свет – страж гармонии взглянул на них, освещая себе путь своим белым мечом. Затем его тёмный силуэт отошел, но уже через пару ударов сердца в шахту начала спускаться голова Гидры. Она изогнулась у основания головы, создавая горизонтальную подставку под ноги стража, но в основном шея чудовища оставалась вертикальной, опуская своего наездника быстро и решительно. Свет от меча озарил недра шахты.

Ужасник, державший Кая, зашевелил рукой, которой держал Кая, и тот чуть не выскользнул вниз, но вовремя догадался схватиться за плечо своего спускателя. Шрамник достиг своего пояса и достал молот. «Он же не хочет… Нет…» – пронеслось в голове Кая. Перед его носом пронеслись раскалённые капли с меча, осветив скользящих по стенке ужасников ниже. Кай схватил одной рукой молот, и когда зубастое лицо показалось перед ним, ударил по нему со всей силы. Этого хватило, чтобы оно отшатнулось, страж гармонии на нём пошатнулся и рукой попытался удержаться за тело змея.

Кай попытался нанести удар снизу по челюсти чудовища, но промахнулся, и молот вылетел из его рук, взмыв вверх, а затем рухнув вниз. Лицо монстра вновь приблизилось к Каю. В его голове не осталось ни мыслей, ни эмоций – только желание выжить. Кай ударил тем, что было у него в другой руке – артефактом Арна – в глаз монстра. Артефакт вошел в него со склизким звуком, словно в кашевой куб. Глаз лопнул, змея дёрнулась, и страж от рывка потерял равновесие и полетел в бездну, низко закричав, но недолго – нарушение Песни Тишины в этот раз оторвало голову, и она, тело и меч втроём полетели навстречу первому этажу.

Змей, освободившись от наездника, распрямился и попытался укусить Кая. Свет от меча унёсся вниз, но Кай успел заметить острые ряды зубов, летящие на него, прежде чем ужасник, державший его, перестал это делать. Кай полетел вниз, но смог подавить крик. В голове возникло искаженное безумием лицо Арна и горящий Город из сна. Неужели это и есть предсмертные воспоминания? Пожить бы ещё…

Кая поймал нижний ужасник за мантию. Кай начал из неё выскальзывать, но успел развернуться и обхватить своего спасителя. Взглянув наверх, Кай ничего не увидел из-за темноты и не слышал ничего, кроме шума ветра в ушах. Остаток пути все преодолели без неожиданностей. Внизу их встретил расплющенный доспех, кровь заполняла трещины расколотой платформы. Ужасники по-прежнему молча, с каменными лицами, выбежали на улицу. Кай же окончательно расстался с надеждами, что всё это кошмар, и дрожал всем своим телом. Песнь Тишины уже не была слышна, но никто не хотел рисковать. Ужасник со шрамом всё-таки выжил. Он потратил несколько мгновений на поиск своего молота, а также забрал потухший меч стража.

На улице их ждал ещё один ужасник, сопровождаемый малым стадом двурогов – двоюродных братьев нульрогов, только более массивных и с более жёсткой кожей. Этот ужасник украл их со строительства нового дорожного святилища Гласа Истины, расположенного неподалёку.

Преступники начали садиться на двурогов, но Кай замешкался. Он никогда не думал, что на этих тягловых животных можно ездить. Он и на ездовых нульрогах-то не умел. Один из ужасников схватил Кая и закинул на круп двурога, затем сам забрался на спину.

Кай немного успокоился – в качестве груза он мог ехать. Он посмотрел на вершину дворца людей, но её не было видно, как и Гидру. Двурог под ним побежал, и чтобы удержаться, Кай сел и обхватил ужасника сзади.

Кая мотало и подбрасывало, но он бросил ещё один взгляд через плечо на свой бывший дом. Он знал, что если и вернётся сюда, то не как житель. Кай почувствовал необычную любовь к своей комнате, своему весёлому шкафу, кровати и стулу, что укрепляли его дух. Даже зеркало в его памяти предстало как действительно весёлое и заботливое. Не задумываясь, он схватился за свой амулет, но его не было, пальцы сжались на пустоте. На глазах Кая выступили слёзы.

Ужасники на двурогах перешли на галоп. Они неслись по улицам, распугивая жителей и затаптывая обезличенных. Стражи гармонии на нульрогах выскочили впереди, их горящие мечи ярко сияли в сумерках. Ужасники свернули в сторону и оказались на аллее статуй ужаса. Теперь они не пугали Кая, потому что его жизнь стала страшнее.

Двурогов направили прямо через статуи. Каменное крошево с кровью полетело по сторонам от Кая. Он даже не удивился этой крови. Обернувшись, Кай увидел, что обломки преградили путь погоне – нульроги по сравнению с двурогами казались заморенными голодом. Их ноги начали подкашиваться, когда они пытались ступить на острые обломки статуй ужаса. Несколько стражей свалились с них и хотели бежать за ужасниками на своих ногах, но им приказали остаться.

Когда Кай возвращал взгляд вперёд, то перед ним пронеслась окровавленная каменная голова «Матери». Двуроги вырвались из аллеи и побежали по переулкам , оставляя за собой крики стражей позади. Ездок перед Каем бросил, не оборачиваясь:

– Надеюсь, ты не выронил артефакт? Мы дорого заплатили за него, служка.

Кай взглянул на свою руку – артефакт Арна так сильно впился в неё острыми углами, что, кажется, остался бы в руке, даже если бы Кай разжал её. Куда они держат путь? И что ждёт его в компании этих жестоких преступников? Они спасли его. Они убили его. Страх и отчаяние охватили сердце Кая.

Песнь вторая: Литания третья

Каю накинули грязную тряпку на голову, лишив зрения. Кто-то крепко держал его за плечо и тащил запутанными путями. Так ему показалось. В какой-то момент он почувствовал, как его спускают вниз. В нос ударил затхлый, отвратительный запах, несмотря на ткань. Воздух стал холоднее и влажнее. Ноги Кая тонули в чём-то твёрдом, что хрустело под его шагами.

Вскоре шум хрустких шагов сменился гулом толпы. Кай ощутил тепло и движения воздуха, разгоняемые телами. Дверь скрипнула, его остановили, затем скрипнула снова, и сквозняк исчез. Кай постоял немного, потом стянул тряпку с головы. Ничего не изменилось – милосердная Тьма всё так же обнимала его голову. Он начал осторожно исследовать пространство и быстро определил его границы. Каменная комната напоминала его собственную, но с массивной железной дверью.

Кай сел на холодный пол. У него забрали всё, включая артефакт Арна, кроме одежды. Чтобы отвлечься от терзающих его мыслей, он прислушался. Сначала услышал только шум воды и гул толпы. Но потом пожалел, что решил слушать. До него донеслись слабые, но тревожные звуки хора:

– В могильном прахе наш гнев живёт,

Червь в камне правду грызёт.

Свободные мысли разрывают ложь,

Тираны падут, как серый дождь.

Ярость павших – наш вечный вой,

Свет возродится над мертвенной мглой.

Мы – тени сломанных зеркал,

Осколки душ, что мир предал.

Литания ужасников, чистая ересь. Что-то настолько противоестественное, что даже услышав её, сложно было поверить своим ушам. Но уши не могли сойти с ума отдельно от разума. Кай закрыл уши и лёг на бок, поджав ноги. Проклятые небеса! «Так тебе и надо, Кай», – мысленно сказал его голос разума. «Это тебе за сомнения и ложь наставнику. С хорошими служителями такого не происходит». У Кая не было слов возразить себе. Он опять заплакал, как ребёнок, которому никто не скажет «хватит».

Через непонятный отрезок времени дверь снова заскрипела, и Кай быстро утёр слёзы. Свет ослепил его, но он увидел двух вошедших. Один из них был шрамник с чадящим факелом, а другой – неизвестный человек с глубоко посаженными маленькими глазами и длинным горбатым носом. Его лицевая татуировка проходила через глаза, как и у Арна.

Новый ужасник присел на корточки перед Каем и, разумеется, без пожелания плодотворного служения, хрипло заговорил:

– Этот человек, – говоривший кивнул на шрамника, – думает, что ты присоединишься к нам, потому что у тебя нет другого выхода. Но ты служитель. Ты можешь предать, даже ценой собственной жизни.

– Я всего лишь ученик… – тоже прохрипел Кай.

– Это не имеет значения. Ты либо с тиранами, либо с нами. Третьего не дано. А вам, служки, там разум затемняют по-особому.

– Я не верен… тиранам. Я всегда скрывал чужие сны о свободе, – Кай решил приукрасить действительность, ведь от её красоты зависела его жизнь.

Носатый задумчиво посмотрел на шрамника.

– Слышал, вчера одному из наших отсрочили казнь, хотя вряд ли ему снились сны о целовании задниц владык, – проговорил шрамник.

– Он моложе меня? – голос Кая окреп от надежды. – Ему снился сон о свободе с природой и ветром, но я сказал, что это сон о Тьме.

Ужасники переглянулись, и Каю показалось, что уголок губ шрамника приподнялся.

– У служителя, даже ученика, больше знаний изнутри системы, – сказал шрамник голосом выигравшего спор. – А этот ещё соединён с артефактом для сновиденья.

Носач нахмурился, но всё же встал и протянул руку Каю. Сжав её, он поднял Кая на ноги:

– Теперь ты и есть Сопротивление. Не подведи нас, служка, – сказал носач и, обратившись к шрамнику, добавил: – Гер, следи за ним. Теперь ты отвечаешь за все его действия.

Он вышел, а оказавшийся Гером одобрительно похлопал Кая по плечу.

– Ты отсрочил гибель сына моего друга, Дана. Спасибо.

– Эммм… Вам спасибо за покровительство, – смущённо поблагодарил Кай. Ему было непривычно благодарить человека, а не Владыку.

– Не переживай. Фок – угрюмый параноик, как и нужно лидеру Сопротивления. Прояви себя в деле, и он примет тебя как родного сына, – бодро произнёс Гер, приглашая Кая покинуть комнату.

– Что вы можете мне рассказать? – Кай осторожно принял приглашение.

Кай увидел кости. Много костей. Столько костей, что Кай сперва не понял, на что смотрит. Перед ним было больше костей, чем не-костей. Сотни. Тысячи. Колонны из черепов, столы из рёбер, держатели факелов из фаланг, просто горки костей, среди которых спокойно ходили люди, переступая, а иногда распинывая белые останки. Оссуарий под городом, также служащий канализацией. Кай мог бы и догадаться, если бы захотел.

– Мы – Сыны Света, последние, кто помнит и мстит. Мы – оставшийся Свет. Мы – Сопротивление. Мы – ярость павших, – торжественно произнёс Гер за спиной Кая.

Кости отпустили внимание Кая, и он смог увидеть остальное содержание пещеры: палатки из рваных мантий колыхались от ветра, костры из костей чадили, горшки с бурдой пахли плесенью. Ужасники, среди которых были дети, чистили инструменты и кости, носили ящики, тихо разговаривали в группах. Один ребёнок носил ожерелье из зубов. Литания Ярости павших тихо, но настойчиво заполняла пространство.

– Меня Гер зовут, – сказал Гер, шагая вперёд.

– А я служитель… Бывший служитель Кай, – промямлил Кай, спотыкаясь о кость.

– Да ты не переживай – многим в начале сложно начать новую жизнь, – успокоил его Гер. – Но ты быстро перестроишься, ведь это настоящая жизнь, а не ложь владык.

Для Кая настоящая жизнь выглядела в лучшем случае неприглядно. Гер повёл Кая по лагерю ужасников, рассказывая об их быте. Кухня, соединённая с кузницей, дышала жаром, дым уходил в трубы наверх. Места для сна были просто кучей мантий. У мужского туалета Кай поморщился, услышав мужские голоса. Сам туалет представлял собой широкое отверстие в полу, в котором текла подземная река. Кай спросил себя, как они могут получать воду для питья, но благоразумно не узнал. Зато узнал, что едят ужасники: настенные грибы, мох и чёрный баранец.

Гера постоянно окликали ужасники, он перебрасывался с ними словами, представляя их Каю. Он не запомнил ни одного имени. Большинство ужасников бросало на Кая обеспокоенные взгляды, иногда перешептывались, глядя на него. Кай чувствовал себя не на своём месте, что было правильным осознанием.

Гер подошёл к тому, что Кай мог только определить как массивный алтарь, вжатый между сталактитами и сталагмитами, в отдалении от лагеря. Да, правильно: Литаниям и Мантрам нужна тишина. На алтаре лежали украденные артефакты, среди которых находился и артефакт Арна. Гер взял его и показал Каю.

– Знаешь, что это?

Осколок сна вонзился в шею, словно рвался к брату.

– Нет.

– Но у тебя из шеи выходит такой же.

– Это другой артефакт, – сказал Кай, указывая на него. – Форма иная, линии вогнутые. И шип короче, поверьте мне. Это не осколок сна.

Гер разочарованно подбросил артефакт и поймал его в карман, где тот и остался.

– Я бы тебе его дал, честно. Но Фок меня за это растерзает. Заработай его доверие – и он будет твоим. Ладно?

Кай кивнул. Арн тоже полуспросил-полуобозначил будущие события с этим «ладно». Но у Тьмы… У света были свои планы.

– Арн, он…? – неуверенно от своей наглости спросил Кай.

– Близкий был? – с сочувствием уточнил ужасник.

– Мой сосед. Но он был мне вроде как, ну… Сложно сформулировать определение… – замялся Кай, не в силах подобрать нужные слова. Гер понял его заминку как горе и страх перед признанием значимости Арна.

– Арн был героем! – слишком бодро ответил Гер. – Почти одним из нас. Он добывал для нас артефакты. Он действительно верил в наше великое дело.

Кай вспомнил, что Арн никогда не проявлял особого энтузиазма в служении, хотя бы на словах. А прямо перед оседанием в пепел Арн пытался о чём-то предупредить Кая. Он забыл точные слова, но это было явно предупреждение о Владыках.

Гер с Каем вернулись в центр лагеря и подошли к группе ужасников, которые сидели кругом и выкрикивали: «Их звали Вия, Дир и Гам!» Их энергия напомнила Каю «Жизнь!» при разрыве дракона.

– А вот мой и, следовательно, твой отряд. Но ты их уже знаешь, – сказал Гер. – Это Кай.

Конечно, Кай никого не знал, кроме ужасника, с которым ехал на двуроге. Этот ужасник недобро посмотрел на Кая и бросил:

– А кишок у этого служки хватит делать, что должно?

– Видел бы ты, Хам, как он ударил Гидру, – заступился за Кая Гер, милосердно не упомянув выроненный молот.

– Даже её родная мать поступила бы так же, – фыркнул Хам. – А что, если придётся замарать руки кровью не монстра, а затемнённых людей? Как тогда, служка?

Кай хотел промолчать, но все, включая Гера, уставились на него, ожидая ответа.

– Если можно… Я бы не хотел убивать невинных, – прошептал Кай, но все его услышали.

– Невинных?! – возмутился Хам, вскочив. – Это те, кто защищает тиранов? Кто им служит? Кто ничего не делает, чтобы их свергнуть?

– Кто не сделал ничего плохого… – Кай опустил взгляд.

– Успокойся, Хам. Кай ещё ничего не знает, – сказал Гер, вставая между ними, затем повернулся к Каю. – Ты ещё мал и не понимаешь, что для достижения цели иногда приходится использовать все средства. Нельзя обойтись без жертв в большом жестоком деле революции. Искупитель простит…

– Я… Я просто хочу сказать то, что если нужно сделать что-то такое, то только после того, как все остальные сдержанные способы будут испробованы, а жертвы минимизированы, – попытался оправдаться Кай. – Я ещё всего не знаю, но со стороны ваши ужасания вызывают только ненависть и страх. Так вас не поддержат.

– Надеюсь, ты не поручился за него головой, Гер, – усмехнулся Хам. – Иначе тебе конец.

– Кто сказал, что нам нужна поддержка? – вмешался молчавший до этого ужасник с татуировкой, похожей на змеиную пасть (увидев ее, Кая передёрнуло от воспоминаний о Гидре). – Убийства рабов тиранов не важны.

«Для их близких важны», – подумал Кай. Перед его внутренним взором возникли лица родителей.

Литания четвёртая

Кай, согнувшись под тяжестью сумки с порошком света, тащился за Гером по тёмному туннелю. Сыны Света по какой-то причине не освещали путь факелами, а использовали тускло светящиеся осколки кристаллов, которые едва вырисовывали силуэты людей и окружения. Кай был одет в форму ужасников, которая не подходила ему по размеру, и после свободной мантии ему казалось, что его одежда хочет выдавить из него все мысли о Тьме.

Справа от Кая шёл Хам с молотом наготове, бросая на него колкие взгляды. Слева двигалась Рин, худая женщина, уверенно несущая свою сумку. Замыкали процессию обожжённый Гор и ужасник со змеиной татуировкой, чьё имя Кай не узнал. Где-то вдали журчала и капала вода, а под ногами хрустели косточки, но в ловушке ушей Кая всё ещё отскакивалась от ушных изгибов Литания Ярости павших: «Червь в камне правду грызёт…»