Просвет моей уязвимости

Для тех, кто не знаком с булимией – это расстройство пищевого поведения, которое сопровождается приступами вины за съеденное и вызыванием рвоты, часто развивается после анорексии (полного отказа от пищи) как следствие выстраивания нездоровых отношений с едой из-за искаженного самовосприятия. Это – бешеный зверь, прикидывающийся ручным, долго наблюдающий за жертвой из укрытия, который в самый уязвимый момент диким ревом оглушает остатки разума и мощной когтистой лапой придавливает грудь к земле, намереваясь растерзать невинность на лоскуты отчаяния. Жизнь превращается в одну сплошную боль, унять которую возможно лишь на короткое время – те несколько мгновений облегчения после опустошения трещащего по швам от количества еды желудка.

Она так же пыталась дружить, любить, учиться, работать, отдыхать. Но зависимость с приставкой “со” – это призрачная орбита с центром притяжения в сверхмассивной черной дыре.

Жизнь булимика сильно отличается от той, что не обременена заболеванием. Во-первых, это постоянный страх разоблачения (“синдром самозванца”). Сначала может показаться, что ничего особенно ужасного в этом нет: просто девчонка ищет себя и пробуется в разных ролях. Элиза не могла нарадоваться новому эффективному способу похудения, который каждый день приводил системы ее организма на шаг ближе к тотальному истощению. Крючок был проглочен, и оставалось только следовать за ним по направлению к мечте стать невидимой и финальному удовлетворению, пока внутренности разрывались от навязчивой идеи приближающегося конца. Это действительно работало: за считанные месяцы девушка превратилась в хрупкую статуэтку. Она не могла допустить, чтобы хоть кто-то на минутку прикинул, будто с ней что-то не так. Во-вторых, как с зависимостью от веществ, булимик ищет “дозу” и способ привести ее в действие любой ценой. Иногда, в особо тяжелых случаях, в ход идут несъедобные вещи. Мозг путается в базовых вещах расходует все запасы микроэлементов и гормонов, поскольку булимия часто работает по принципу взрывчатки с отложенным действием: сначала зависимый отказывает себе в еде, хотя очень нуждается в ней, оттягивая резинку все дальше и дальше, пока в один момент не решит, что “сорваться” – безопасно, и начинает поглощать все на своем пути. Это желание заглотить как можно больше вредной, запрещенной собой же пищи неконтролируемо и отключает области в головном центре, отвечающие за насыщение. Получается замкнутый круг: цель – худоба, средство достижения – голод, препятствие – “срыв”, результат – чувство вины, решение – “наказания”, новый заход к цели. В-третьих, безконечный поиск туалета для заметания следов. Самое страшное для пищевого зависимого – осознание, что огромное количество еды, проглоченное им в течение короткого времени, за считанные минуты начнет перевариваться и усваиваться организмом, что повлечет за собой изменение форм и набор веса в перспективе. Это обман, ведь процесс пищеварения начинается еще до того, как еда попадает в рот. Мозг посредством обработки информации глазами понимает, какое количество планируется к употреблению, соответственно, начинается выработка инсулина и соляной кислоты. Но, по факту, еда не задержится дольше, чем на короткий промежуток времени, пока перемолотая зубами масса не вернется наружу, снова оставляя желудок пустым.

Это был расцвет ее бутона, фиктивно счастливый и роковой девятый класс.

Психологи спустя годы говорили ей, что существует взаимосвязь психических отклонений и их физиологических эквивалентов в лице болезней. Так она познакомилась с психосоматикой – обширной сферой поиска соответствий между песней тараканов в голове и последовательной хромой подтанцовкой тела.

– Булимия – это способ избегания реальности, в котором ты находишь свое утешение. Вот посуди сама: разве может ребенок, то есть, подросток, в одиночку справиться со своими проблемами и эмоциональным гнетом членов семьи, особенно, когда каждый из них считает, что он абсолютно прав и совершенно здоров? Ты буквально не можешь переварить объедки, разбросанные другими людьми, которые они заставляют подбирать! Они ранены и истекают зараженной кровью на тебя. Послушай, терапия тебя подлатает. Доверься и откройся! Это не так сложно, когда с тобой общается профессионал. Тебе будет гораздо проще, если ты согласишься лечь в наш стационар. Здесь хорошие условия, бережное отношение, плюс сможешь пообщаться с себе подобными. Будете поддерживать друг друга и вместе двигаться к выздоровлению. Ну что, согласна?

Элиза неосознанно повторила движение дрогнувших бровей мамы, внимательно изучая ее лицо через окно кабинета, после того, как врач, очевидно, озвучил цену лечения в клинике на противоположном конце города, специализирующейся на расстройствах пищевого поведения. Уставшее сердце аритмичным гулом било по ушам, словно просилось наружу. Они не могли себе это позволить. Зато записались на групповую терапию с ребятами, страдающими подобными заболеваниями.

Страшнее опыта на тот момент в ее жизни не было.

Белая комната с наполовину зашторенными и плотно закрытыми окнами. Круг из стульев. На каждом из них опустело размещены оболочки детей и подростков, средний вес которых не превышал 30 кг. Большие, слезливые, глубокие глаза, за которыми была своя история побега от реальности к личному счастью. Медленные речи, обсуждение проблем, страхов, успехов в еде. “Им не помочь”, – промелькнуло в сознании Элизы. Все внутри стонало и сжималось от страха приблизиться к их состоянию: костлявые ручки затруднялись поднимать карандаши для выполнения общего задания на ощущение эмоций в теле. Элиза не отрывала взгляда от очертания человека на листе бумаги, чтобы не заплакать, но ее личные границы нарушались сигналами периферического зрения от неуклюжих движений по сторонам. Нужно было цветом раскрасить части тела. Она изобразила все максимально подробно: желто-красная голова и шея, зеленый живот, синие ладони и ступни, фиолетовая грудная клетка. До интерпретации она не добралась – было невыносимо осознавать потребность в последующих визитах. И проблему это не решило.

Снижение иммунитета на фоне отсутствия питательных веществ спровоцировало появление подошвенных бородавок. Элиза не знала об этой взаимосвязи. Мама до сих пор называет ее “ипохондриком” в шутку за особенность иногда чрезмерно переживать за свое здоровье. Заметив новообразование, хотелось изучить его подробнее. Поэтому, девушка взяла пинцет и стала исследовать детали. После некоторого времени усилий, в ее ладони лежал один из корней бородавки, силой вытянутый из слоя кожи на пятке.

– Что за?!

Родители отвезли Элизу в дерматологический центр, в котором удаляли наросты на коже посредством вырезания пораженных участков лазерной установкой. Побочный эффект – кровоточащая язва на месте проблемы. Количество ноющих отверстий в ее теле росло. Терзающая боль при любом движении, отдающая во все тело, вплоть до пульсирующих висков. Теперь хромая. У нее был дополнительный аргумент, чтобы не тратить время на дорогу в столовую, но препятствие ежедневным домашним тренировкам из-за острого дискомфорта.

– И как теперь приседать и качать пресс, если каждое движение сопровождается кровотечением? Я не могу позволить себе бросить начатое. Как сжечь калории от остатков еды, которые не вышли с рвотой после семейного ужина?

Родители давно подозревали о ее наклонностях. Наверное, разбирая эту часть жизни сейчас, ей хотелось бы понимания без осуждения, насмешек и радикализма. Возможно, они не до конца понимали всю серьезность положения дочери. Сначала мама соглашалась на сотрудничество, но терпение не может длиться вечно. Это больно – наблюдать, как тает твой близкий, особенно любимый ребенок, который считал, что теперь не оправдывал надежд и мечтаний об идеальном и стал абсолютным изгоем общества.

Подготовка к государственным экзаменам шла полным ходом, вместе с ней – ежедневные занятия с репетиторами. Элиза была слаба в алгебре, геометрии, физике. Маме хотелось, чтобы ее собственная репутация в школе была подтверждена в том числе и заслугами детей. Она много помогала директору по важным задачам, участвовала и в жизни онкологического центра под его покровительством. Элиза в это время затыкала дыру в груди дешевыми эмоциями от еды, которая просто проваливалась в изможденный кислотой мешок. А после повторяла привычную процедуру, для которой уже не требовались пальцы. Выход рвотных масс осуществлялся сам собой, как будто так и было всегда. Иногда это сопровождалось судорогами и кровяными надрывами – путь к гастриту, еще одному типу ноющих отверстий в теле. Она догонялась таблетками для пищеварения, очевидно, чтобы перфекционизм наконец взял верх и дал тот идеальный результат, к которому ее учили во всем стремиться.

Гормональный фон окончательно сбился. Организм оказался законсервирован на детской стадии развития, как будто ей было безумно страшно взрослеть. Она хотела остаться внутри старой оболочки в рамках зоны комфорта. Это напоминало о детстве и последнем воспоминании о счастье в глазах, смотрящих над собой между двумя взрослыми фигурами родных мужчины и женщины, где они были один на один с яркими стаями попугаев над долиной баобабов.

Прочитай этот текст и по готовности закрой глаза. Считай про себя до четырех, вдыхай воздух низом живота. Задержи дыхание. Какие ароматы ты угадываешь? Возможно, это твои духи или следы готовки с кухни. Отсчитай снова четыре и выдыхай. Какую часть тела можешь отчетливо почувствовать? Может, пульсирующие пальцы, держащие книгу? Задержи дыхание и считай до четырех.

Эта техника называется “квадрат”. Чтобы усилить эффект, можешь во время вдоха думать “люблю”, а выдыхать со словом “благодарю”. Это сильные коды, возвращающие сознание в момент “здесь и сейчас”.

Передохни. Подыши.

Обними себя. Покачайся из стороны в сторону.

И, когда захочешь, возвращайся ко мне.

Глава 4: Разложение неизбежно

Смотря на себя в зеркало, главная героиня ожидала увидеть не то, что отражалось. Теперь, проводя больше времени в туалетах, ей было проще находить новые несовершенства. Самая большая дыра в живых остатках ее тела ныла настойчивей. Дыра хотела жрать. Она желала поглотить Элизу целиком, со всеми параноидальными мыслями, последними словами и вывернуть наизнанку. Она сжималась все сильнее, подобно огромной плотности звезд перед смертельным взрывом на миллионы световых лет. Ее душа не помещалась в тесном человеческом футляре с нарядным школьным бантом. Она была метеоритным дождем, сгорающим в кислотной атмосфере Венеры, яростью огненного сияния Марса, ультразвуковыми кольцами рождающейся планеты. Она умела запускать вихри галактик. Она искала, чтобы посмотреть в Его глаза и задать вопрос: “Теперь Ты доволен, Бог?”

Она сгорала в пламени своего огромного сердца, которое не могло вынести несправедливости мира к ней и другим страдающим живым организмам. Она никогда не видела смерть и не провожала близких на другой свет, так как родители защищали детскую психику от потрясений. Девушка знала, что планета, Мать всего живого, умирает, и вместе с ней все падает в бездну. Необъяснимая боль за каждое существо, пережившее страх разделения с Единым Источником, выходила через нее с ежедневными булимическими приступами. Никто не мог этого понять.

Ночами напролет она мучилась от гнета непереваренных чувств, разглядывая потолок в наушниках с гипнотизирующими мотивами, чтобы не слышать внешний мир и погрузиться в фантазии об идеальном будущем, где она счастлива с дорогими сердцу людьми – первые попытки визуализации.

Визуализация – метод, сочетающий в себе приемы представления образов в уме, проживание чувств и состояний, перенос сознания в момент обладания желаемым, иногда сопровождается практиками медитации, молитвы, йоги, картой желаний для усиления эффекта и ускорения процесса перехода на нужную ветку реальности (квантовый скачок).

Родная голубая комната на третьем этаже пустовала. Элиза теперь спала на диване подле родителей, чтобы было проще контролировать ее шаги. Походы в туалет сопровождались пристальной слежкой. А каждое утро – взвешиванием. Чтобы скрыть правду, она клала в карманы первые попавшиеся предметы и пила много воды. Когда обман был раскрыт, ее ставили на весы голой после похода в туалет. Цифры таяли на глазах… Чтобы предотвратить трагедию, ее кормили бутербродами с салом поверх сливочного масла. Это был замкнутый круг. Она сбегала, занималась спортом через боль, придумывала способы сокрытия правды, собирала рвоту в целлофановые пакеты или бутылки и прятала их в шкафах, пока не появлялась возможность избавиться от них, мечтала о жизни нового человека в красивой идеально сидящей одежде и тверже настаивала на своем. Тогда ее лишили карманных расходов.

Они хотели спасти ее любой ценой.

Мама и папа, я благодарю вас за ту цену, которую вы заплатили, чтобы я осталась жива.

Отсутствие личных денег породило еще большие сложности. Это было сделано старшими из соображений, что булимия закончится. Говорят, когда закрывается одна дверь, то открывается другая. Обычно выражение используется в позитивном ключе для ободрения ослабленного духа и пробуждения силы воли. А как быть с пищевым зависимым? Она нашла выход и из этой ситуации.

Тогда в интересах главной героини был только внешний вид и соответствие своим ожиданиям. Но уже в то время наступила пора познать законы кармы.

Родители покупали продукты на всю семью на неделю, но, с учетом особенностей поведения старшей дочери, вскоре члены семьи стали замечать, что привычного количества стало не хватать и на несколько дней. Пристальная слежка выявила нарушителя порядка, после чего в ход пошли воспитательные меры: утомительные разговоры, замечания, некоторые особенно искусительные вещи – сладкое, соленое, вредное – прятали из побуждений вразумить больного человека. Но это не сработало.

Элиза начала воровать в магазинах. Да, чтобы прокормить безумного зверя, необходимы внушительные запасы провианта. Она не могла быть неудобной в собственной семье, где заслуживать любовь и так было непосильным трудом. Началось с малого: жвачка, конфета, батончик, шоколадка, мюсли, хлебцы, коробка сладостей, средства личной гигиены. Проблемы, как и неоплаченный товар в сумке, нарастали снежным комом. При этом образе жизни ее ни разу не хватали за руку и не отводили в комнату допроса. Однажды, отправившись на очередной рейд, что-то в ее голове щелкнуло – это был первый раз, когда она подошла к кассе с пустой сумкой. И именно в этот момент ее попросили продемонстрировать содержимое. Это была ее лживая победа. Она настолько хотела быть хорошей для всех и спрятать свою тень, что умудрялась работать над имиджем, угощая других краденым добром, о чем никто не знал.

Принципы и нормы морали закружили в калейдоскопе абсурда. Белое и черное, хорошее и плохое перестали носить былые характеристики. Она окончательно запуталась в пуповине, которую никак не могла перегрызть. Игры с едой заходили слишком далеко, чтобы по-прежнему казаться весельем, когда “ешь все, что хочешь и не полнеешь”. Гормоны счастья вперемешку с кортизолом и норадреналином ядовитой смесью разъедали восприятие мира. Созависимая Элиза превращалась в зомби, игнорируя импульсы изнутри – они просто не могли больше достучаться до головного центра. Блуждающий нерв защемило где-то на полпути к свету в конце тоннеля. Хьюстон окончательно потерял связь.

Организм способен быстро приспосабливаться к новым условиям жизни вне зависимости от их эффективности и пользы. По мере развивающихся пагубных отклонений, в ее жизнь пришел новый способ стимуляции состояния эйфории. Раздобыть алкоголь не так тяжело, как кажется. Созависимый человек способен программировать себя для ускоренного поиска средства мнимого побега от самого себя. Это не настоящие желания. Они диктуются паразитарной формой режима самоуничтожения – оружием отложенного действия. Никто точно не может предугадать, когда случится непоправимое. Верно одно: его приближение с каждым разом все отчетливее.

– Что с лицом? Дома все живы? Будешь?

Она молча взяла бутылку за горлышко и опрокинула голову.

– Эй, эй! Куда? Жить надоело? Закусывать надо!

“С каких это пор кому-то есть дело до человека, ищущего ответы в океане слез плачущей души?” Как-то не верилось в попытки вразумления таких же разбитых, как она сама. Самая глубокая яма – отчаяние, самый громкий крик – в молчании. Сильное алкогольное опьянение напоминало состояние тета-ритма мозговой активности перед засыпанием или сразу после пробуждения. Сквозь звуки передачи электричества между нейронами она слышала ее – тахикардию маленькой девочки, которая, закрывая рот от ужаса грязными ладошками, забилась в угол подсознания. Что ее так напугало? Зачем залезла сюда? Что можно сделать, наблюдая за необратимым хаосом в приступе агонии?

Она резко отрезвела. “Кто меня зовет? Где я?”, – эхом раздавалось в пустой голове. “Неужели это… тишина… Да! ДА! Это то самое состояние, которое я искала столько лет! Стоп. Я – это кто?”

Подобные монологи сопровождают ее и по сей день. Радость в том, что ответы с каждым успешным преодолением жизненных трудностей становятся яснее и позитивнее.

– Я есть духовная сущность, проживающая человеческий опыт. Я выступаю в качестве защитника интересов сторон Света. Мои задачи на это воплощение – передать людям знания, которые я обретаю в процессе познания себя и мира с целью повышения уровня осознанности и записи новых конструктивных программ коллективного разума. Эволюция человечества осуществляется посредством роста моей души над собой вчерашней здесь и сейчас.

Но пока она дошла до этой стадии, добровольное и принудительное восстание из пепла сопровождало ее путь еще очень много раз. Несмотря на казавшееся одиночество, Ангелы-Хранители кружили над ней, попеременно отправляя сообщения для налаживания каналов связи. Когда человек долго не слышит зов Вселенной, пространство разворачивается громким ржавым скрежетом цепей на зубах. Элиза устроилась официанткой. Несколько недель плотной подработки выжали из нее последние силы, зато, как следствие, она получила карманные деньги на новые модные образы. В день отмечания победы все вымученные деньги были украдены. Так она впервые познала боль кармы – причинно-следственной связи, в прошлом отбирая хлеб у сотрудников продуктовых магазинов.

Зато сейчас не ездит “зайцем” даже одну остановку, не пропускает визита в общественное место без чаевых в благодарность за труд и оказанные услуги, участвует в благотворительных движениях и помнит об ошибках прошлого.

Чтобы найтись – потеряйся.

Алкоголь играл в ее жизни роль анестезии: коротким замыканием временно отключал питание улью в голове, и тогда Дедушка Сон, как в детстве по рассказам папы, накрывал ее своим крылом забвения. Она не видела ярких образов, не разговаривала с Богом и не вспоминала сюжеты из жизни. Время смыкалось в черный экран, в эфире которого несколько часов существовало “ничто”. Потом глаза нехотя фокусировались на окрестностях, машина потихоньку заводилась, двигатель разгонялся до низких оборотов осознанности.

– Я есть, я здесь.

– Да сколько можно просыпаться? Я просто хочу остаться там. Сколько еще пить, чтобы меня добило?

По утрам начиналась школа, привычная нервозная обстановка, мокрая голова, отказ от завтрака, впитывание информации, иногда прогулки после уроков. Все это время она голодала и ждала наступления вечера, когда появлялась возможность отыграться в своем замкнутом мире. Таким образом, жизнь разделилась на день и ночь, свет и тьму, сладость и гадость. Элиза много уходила в себя, чаще всего в наушниках, плохо ориентировалась в наружном мире и еще хуже – во внутреннем. Чтобы находиться в центре внимания, ей пришлось полностью сменить имидж, компанию, больше общаться с парнями, чтобы понимать их психологию, изучать мемы (интернет-шутки) и игровой жаргон, гонять мяч до посинения, обнуляться через алкоголь, музыку и искаженные отношения с едой.

В этот же период складывались наметки молодежной социализации. Подростки из крутой компании собирали народ на вечеринки с алкоголем и танцами. Конечно, у нее был VIP-проход практически на любую. Сборище людей, в котором она вызывала к себе симпатию, было счастливым билетом. Имея знакомых с разными интересами, легко выбирать то, что по душе и выгоде. Особенно, когда все мысли только о том, чтобы снова окунуться в забытие спиртового оффлайна.

В пьяном бреду ей казалось, что мир – это отражение ее самой, только в кривом зеркале. Большую часть времени оно пугало, но иногда, в моменты гормональных просветов, становилось смешно, в том числе, от интенсивности самообмана. Внешняя картинка заманивала в дебри дремучего леса, но никто, даже сама героиня, не осмеливался туда зайти. Все вокруг представлялось одной большой болью, которая глушилась либо алкоголем, либо вредной пищей, либо созависимой привязанностью к человеку. Создавался замкнутый круг: внутренний конфликт порождал стремление искать лекарство вовне, неудовлетворение от результатов поиска приводило к усилению душевных терзаний. Внешне это была душа любой компании, человек-смех, открытый, добрый, опора и объект обожания. Внутри – неописуемое чувство отсутствия жизни.

На ее пути становления было несколько околосмертных эпизодов. Какие-то были спровоцированы веществами, другие – чувством горького уныния вдали от “дома”. Она знала, что “дом” – это не место, а состояние. Это ощущение причастности к своему началу и продолжению там, где внутри царит гармония. Для нее этого чувства не было нигде, даже в своем теле.

– Не понимаю… Что я здесь делаю? Зачем все это? Я просто хочу домой. Где он? Я не знаю…

– Ненавижу! Дурацкое тело, зачем ты меня держишь? Отпусти меня домой, я хочу домой!

Алкоголь, никотин, еда и болезненные отношения на время уводили ее внимание от тяги вернуться на недостижимую родину. Она знала, что близкие – там, в черной бездне миллиардов космических тел. Она была инопланетянкой с мягким сердцем, на ритмичный шепот которого никто, как казалось, не отзывался. В этом глухом бездушном скафандре теплилось живое начало, стремившееся освободиться от оков нелепого физического мира.

– Это все иллюзия. Я – не больше, чем идея. Хочу наконец проснуться в реальности. Той, откуда пришла.

Элиза повышала ставки, чтобы отмерить границы дозволенного. Каждый раз она стремилась попасть туда, где свет бережно обволакивал сгустки энергии, искрящиеся радостью и любовью к Творцу. Все в человеческой парадигме было чужим, отталкивающим, резким. Любой новый опыт складывался непредсказуемо, будто все на планете отвернулись от нее.

Человек проецирует свое душевное состояние во внешний мир, окрашивая им реальность. Интерпретация происходящего основана на состоянии субъекта. Подобный взгляд на события имел место, поскольку такая же обстановка была у главной героини внутри.

Удобный ребенок учится мастерски жонглировать социальными ролями, масками и переобуваться в полете. Он ничего о себе не знает. Зато умеет подстраиваться под желания и настроения других. Это рождает огромный внутренний парадокс: в поиске любви и зудящем желании получить ее от “каждого встречного”, становясь удобным и послушным, нет результата, потому что в самой попытке переделать себя ради кого-то заложено отсутствие любви к себе. “Но как я могу любить себя, если не знаю, я – это кто? И почему обязательно для проявления любви нужен объект?”

Прежде, чем ответить на эти вопросы, она прошла немало отношений, в которых всегда выбирала партнера и ставила его на первое место, забывая о себе. Из детства она выучила, что “любовь – это когда своими поступками и качествами заслуживаю расположение человека, но если не соответствовать планке, то я плохая и не достойна любви”. То есть, как будто это односторонний процесс, в котором, чтобы получить желаемое (заботу, поддержку и т.д.), нужно выполнить ряд условий, а затем поддерживать этот уровень за счет инвестиций человеческих и других ресурсов в отношения. Она понимала, что одна оплошность могла разрушить башню доверия, вместе с этим и любовную крепость. Все это сводило с ума, поскольку факты не сочетались между собой. Компенсируя замешательство, она металась от созависимости в отношениях к пагубным привычкам, что в совокупности приближало к прорыву эмоциональной плотины.

Элиза не умела доносить свои чувства словами, не знала, как проявить их правильно, чтобы адресату было понятно. Она делала это другими способами, которые раскрывали ее истинное отношение, но не всегда были замечены и оценены: писала записки, прятала конфеты в карманы, тайком фотографировала, писала письма и, смущаясь, не отправляла, слушала музыку и думала о человеке с открытым сердцем и едва заметной улыбкой, выслеживала и молча наблюдала, рисовала, сочиняла стихи, цеплялась за руку, предметы одежды и не отпускала, крутила волосы на голове, щекотала, кусалась, собирала вкладыши к знаменитой любовной жвачке. И от переизбытка чувств напивалась до отключки. Когда это случалось, конечно же, реакция избранников чаще всего была негативная. Но она просто не умела понятно и объемно донести свою любовь. Если бы представилась такая возможность, она бы достала и презентовала свое сердце. Так как шанса не было, девушка напивалась и от чувства несправедливости к партнеру из-за своего поведения наказывала себя. Это был новый этап слабости, во время которого единственным способом избавиться от душевной боли было причинить себе еще один тип физического вреда – порезы.