Просвет моей уязвимости

Подростковый возраст для главной героини стал поворотным моментом. 7 – это сакральное число (на 7-й день Бог создал мир, за 7 лет в организме полностью меняются клетки, человек становится носителем “нового тела”, 7 цветов радуги, 7 нот и т.д.). “Кризис семи лет” начался с нового режима дня, домашних обязанностей и плавно перетек в четырнадцатилетний бунт. В промежутке между этими бурными событиями личность Элизы по большей мере ассоциировалась с мамой.

– Я так тебя люблю! Ты моя частичка, между нами сильная связь.

– И я тебя, мам!

– А Элизка, как ки-киска, под окошками ходит белыми пушистыми дорожками!

– Ну па-ап, ты же меня смущаешь…

Мама и папа, я благодарю вас за ту цену, которую вы заплатили, чтобы дать мне лучшее из возможного при имеющихся ресурсах в жизненных обстоятельствах.

Когда ей было 8 лет, произошел несчастный случай. Кстати, 8 – это число кармы, к этой теме мы еще вернемся. Элиза неудачно сыграла в прятки и лишилась фаланги среднего пальца правой руки.

Ей повезло по нескольким причинам:

1) 

кость не была задета, оторвалась только верхняя часть кожи (подушечка) вместе с ногтем;

2) 

это произошло в квартире стоматолога, так что ей успели оказать первую помощь и вколоть огромный шприц с составом, который остановил на время кровотечение;

3) 

дело было ночью, первая больница отказала в помощи, зато со второй попытки в следующем учреждении ребенка пустили в кабинет на осмотр;

4) 

пластический хирург, который мог в теории помочь с травмой, ушел из больницы за пару минут до приезда Элизы, но забыл телефон в палате, поэтому как раз во время осмотра пальца вошел, увидел ситуацию, положил пострадавшую на операционный стол и продумал план действий, такой, чтобы не пришлось ампутировать фалангу, как это рекомендовал другой врач.

Работа команды мастеров осуществлялась в несколько этапов и длилась 2 месяца с перерывами. Сначала палец пришили к ладошке правой руки, затем вырезали часть кожи оттуда и закрыли “шапочкой”. Это вышло настолько профессионально, что сейчас там растет ноготь, который практически ничем не отличается от остальных: только пристальное изучение способно выявить некоторое отличие. Она любила экстрим и накопила большой багаж ярких впечатлений за детство. Но запах больниц с тех пор ассоциировался с отлучением и болью инъекций в катетер. Она очень скучала по родным и даже разговаривала в анастезионном сне.

Осматривая ребенка, родители заметили, что исчезла большая родинка с левого плеча. На вопрос: “Куда же она делась?”, врач ответил: “Была – да сплыла!” Ребенок обнимал мягкую игрушку, которую главный хирург обозвал “зёброй”, и ждал встречи с родными. Мама с папой ночевали под дверями и надеялись на слова облегчения. И оно, наконец, настало!

Любимая часть этой истории заключается в том, что дело было в феврале. В момент, когда Элиза рисковала потерять фалангу на ампутации по решению другого врача, пока не вернулся за телефоном пластический хирург, в коридоре больницы закружила бабочка. Она была живой, большой и… странной, потому что зима – не время для пируэтов насекомых. Потом семья придумала легенду, что это был дедушка. Тот самый папин папа, что ушел несколькими годами ранее и был так близок с Элизой, что ассоциировался в ее детском сознании с добрым волшебником. Его забрали звезды, о которых он охотно рассказывал ей, прививая любовь к ночному небу и вечности.

Это очередное своевременное появление бабочки при загадочных обстоятельствах закрепило в сознании юной исследовательницы и ее семьи ассоциацию с чувством безопасности и защиты со стороны Высших Сил, как знак того, что все происходит в соответствии с задумкой Творца.

В качестве поддержки пострадавших мама привела дочку в любимый торговый центр, где они вместе часто проводили время на катке и театральных постановках. Им нравилось ходить вместе на разные мероприятия, где знакомились с новыми лицами, много смеялись, фотографировались, звонили папе и делились радостью, догоняя градус счастья мороженым. Там они зашли в магазинчик, где продавец вдыхал жизнь в плюшевые игрушки. Можно было собрать своего любимца: выбрать “кожу” (оболочку – медведя, кота, собаку и т.д.), затем собственноручно заполнить синтепухом и добавить кнопку с содержанием, например, мяуканьем, лаем или фразой “Я тебя люблю”. Элизе приглянулся механизм с имитацией сердцебиения. Это был ее самый любимый и родной звук, вибрация, преодолевавшая расстояния между мирами, когда она была в животике у мамы и слышала все изнутри, готовясь к встрече с многообразием другой реальности. Игрушечного зайца назвали Машей, она была почти такой же по размеру, как и юная владелица. Спать с ней в обнимку было настоящим удовольствием и ассоциацией с чувством безопасности. Прислушиваясь к сердцебиению, Элиза научилась различать его типы, ведь у каждого человека он свой, уникальный. Ей казалось, что сердце ритмичным ходом шептало секреты своих носителей, и ей было вдвойне приятно нести такую честь.

По мере взросления главная героиня копила впечатления в маленьких предметах, найденных на улице, распечатанных фотографиях, открытках и подарках. Они хранились в обувной коробке вперемешку. После снятия крышки складывалось впечатление, будто яркий свет и конфетти открывали портал в волшебный мир, который затягивал в свои таинственные дали. Любой уголок мечтал, чтобы его изучили со всех сторон. У каждой вещи была история, Элиза особенно радостно испытывала вновь светлые эмоции. Разглядывать мелочи можно часами: в них так много жизни и счастья!

Любимыми предметами были те, что задействовались в качестве магических амулетов и оберегов, записки с шифром на драконьем языке, которым она владела в совершенстве, но только в письменном виде, так как с настоящим зверем повстречаться не удалось. Хотя она делала все, чтобы это произошло: изучила книги, места обитания, повадки, даже создала тетрадь, основанную на накопленных знаниях, в которой можно было потрогать элементы кожи или хвоста дракона, уколоть пальчик об острый зуб и подмигнуть стеклянному хищному глазу. Конечно же, пародирование семейству кошачьих сменилось на новых чешуйчатых кумиров. Подруги охотно поддерживали ее и бегали по дому, прикидывая размах могучих крыльев. Затем игры сменились компьютерными, предназначенными только для девочек. Было занимательно переодевать моделей, делать им прически и макияж, спрашивать у виртуального оракула советы и узнавать себя в героях мультфильмов по тесту. Электронный мир не смог полностью заместить радость настоящего веселья, и Элиза любую свободную минутку посвящала качелям и мечтам стать космонавтом. Следующие мгновения приходилось проводить ближе к земле, поскольку вестибулярный аппарат у нее был слабым…

– Дедушка, а меня мазьмут в космос?

– Космос не обещаю, но подкинуть повыше я тебя могу, иди сюда!

Воспоминания о дедушке часто возникали в ночное время, когда начинался парад первых видимых космических объектов. По этой же причине папа покупал телескопы разных мощностей, чтобы можно было рассматривать планеты детальнее и угадывать их появление среди созвездий. Были и электронные программы с картами звездного неба. С такими устройствами Бог ощущался чуточку ближе.

Еще яркие впечатления получались во время празднования дней рождения. Мама всегда очень тщательно готовилась к знаменательным датам, создавала вкуснейшие торты, украшала помещения декором, договаривалась с родителями детей о времени встречи и разъезда гостей. Папа дарил электрические автомобили, плюшевых лошадей, разрешал самостоятельно рассекать на снегоходе по полям и парил душистым веником в бане с пауками и оленьими рогами на стене. Дедушка, мамин папа, запускал салюты, а бабулита незаметно подкладывала в тарелки добавку. В доме играла громкая музыка, звонкий смех перебивал ее. Больше всего детям нравилось бегать, придумывать театральные постановки и показывать их взрослым, смотреть мультики и просто быть беззаботными лучиками света. Это – лучшая в мире малышкина работа.

Глава 3: Движение литосферных плит

Мама всегда хотела самого-самого для детей, поэтому во всех трех случаях брала бразды воспитания в свои крепкие руки. Все – от оценок до внешнего вида – регулировалось единым надзирательным органом. Всеобъемлющая материнская любовь порой способна затянуть пояс уже дыхательной нормы, особенно, когда на хрупких плечах лежит такая ответственность.

– Ты сначала попробуй! Да нет там никакой кожицы, я все посмотрела. Вкусно же? Ну, я рада.

– А почему не “пять”? Мы же вчера до ночи сидели! Пойдешь завтра, попросишь исправить. Нет! “Четыре” – это недостаточно. Ты – девочка из приличной семьи, должна отлично учиться.

– Я глазами покажу, а ты тут же сделаешь. Поняла меня?

– Зайка, смотри: вертолет летит! Загадывай скорее желание!

– В этом доме ничего твоего нет! Я буду заходить в комнату, когда посчитаю нужным. Разблокируй сейчас же телефон! И выворачивай карманы!

– Как красиво ты танцуешь! Каждый раз до слез, любовь моя. Устала? Пойдем, я тебе водички дам. Хочешь посмотреть на видеозаписи? Ты самая яркая в этом платье! Хорошо, что мы решили сделать его со швеей – такого больше ни у кого нет!

– Во что ты одета? Нет, ты не выйдешь в таком виде из дома. Что с лицом? Не говори маме “нет”! Еще одно слово, и начнутся репрессии – сдашь телефон до завтра!

Внешний вид стал первой больной темой. Очень тяжело осознавать себя иные человеком на фоне других танцоров, играть по общим правилам со своими данными. Начались постоянные попытки сравнивать себя с другими, сомнения в своей исключительности, как следствие – снижение самооценки, замкнутость, комплексы, поиски путей вызволения себя из зацикленности, больно бьющей до тошноты по солнечному сплетению, в место, где обитает душа. Всегда был кто-то лучше, а она записала себя в аутсайдеры.

– Хорошо с семьей отдохнули? Олинклюзив? Ну, я и вижу, что двигаешься с трудом. Не забывай, впереди соревнования. Вон партнер, в отличие от тебя, пахал в зале. Давай, соберись. Руки, руки! Выверни стопу!

Как можно полюбить свое тело, когда вокруг все выглядят иначе, а внутри нет твердого личностного стержня? Худенькие невесомые девочки с самыми красивыми юбками и длинными ногами с педикюром. Высокие мальчики, которым такие как раз и нравятся, плюс, ими легче крутить в воздухе. Изнурительные тренировки, юный возраст, проблемы с самооценкой, внешние давления, критика каждого шага, постоянный стресс и другие факторы спровоцировали проблемы с репродуктивной функцией, и цикл с трудом возобновлялся раз в полгода при норме 25-35 дней. Подростковые высыпания, грязная голова, “милые” щечки, волосы по всему телу, развивающийся сколиоз, плоскостопие и проходные школьные экзамены усугубляли ситуацию. Частичка целого не может знать, что ей нравится, от чего следует отказаться, как себя защитить, как выбирать свое счастье. Она может только следовать и повиноваться некоему недостижимому авторитету.

В их семье финансированием дополнительных кружков занималась мама. Огромный подвиг: взять на себя работу, воспитание детей и желание им лучшей жизни. Конечно, на что-то времени не хватит. Например, готовку. У мамы получались торты и некоторые основные блюда, но чаще всего в банке после школы между тренировками Элизу ждала “тюря”: перемолотый в блендере суп. Бывало, от маминого внимания ускользала косточка-другая, и тогда на языке и в горле оказывались маленькие неприятные элементы. В целом, если такую историю закусывать конфетой, то жить можно. Но бальникам не очень-то разрешено сладкое, особенно, если они выглядят несколько крупнее на фоне остальных.

Спустя много лет Элиза полюбит крем-супы и в целом еду. Но этот путь был долгим и изнурительным. Она поняла, что создать себя можно только после тотального разрушения. Как научиться самоценности, не сравняв предварительно себя с землей?

В 12 лет – первый популярный смартфон в обмен на старую игровую приставку, в 13 – агрессивный партнер по танцам и заслуженные, по его мнению, синяки, в 14 – началось самое пекло. В школе ее буллили за внешний вид. “Мальчик, мальчик! Где твои волосы?” – ох уж эти тугие хвосты и универсальная школьная форма… Ученики там до сих пор носят жилетки с эмблемой. Вокруг этой вещи столько негатива, что регулярно придумывались способы избегания правил. Параллельно развивались и меры порицания тех, кто выступал против системы. Это, по моему душевному мнению, порождало дополнительные волны недовольств, которые не удавалось сдерживать, поэтому они частично переносились на сверстников, особенно в средней школе, когда у людей начинает прорезаться свое мнение. Элизе было весело играть с парнями в футбол после школы на позиции вратаря, бегать в магазин за ворота вопреки запретам, собирать каштаны под огромным деревом и слушать байки про тайные места в учебном заведении, но не нравилось, когда у нее отбирали обувь и обзывали необоснованным “дитя Африки”, пинали мяч так сильно, что отбивались конечности и трещало лицо, ногти на ногах целиком отслаивались из-за неудобной танцевальной обуви, шпильки больно врезались в кожу головы, царапая ее и доставляя дискомфорт, покрытый слоем фиксирующего геля и лака, когда у нее отбирали телефон с социальными сетями, общением с друзьями, любимой музыкой и играми – единственным ее утешением, девочки делили дружбу, сплетничали и выясняли отношения, а она оказывалась между огней, сестры отбирали дорогие сердцу вещи или докучали шумным присутствием, когда хотелось побыть в привычном сердцу одиночестве. Она все время боялась допустить оплошность дома, в школе, с друзьями, на спорте, потому что с детства уяснила: цена ошибки оплачивается по двойному тарифу.

Мне чувствуется, ее намерение исчезнуть было обусловлено попыткой донести людям о своей потребности быть найденной. Не просто, а по-человечески: чтобы утешили, вытерли слезы, обняли как родную душу и дали освободиться от груза, нависающего тоннами над девочкой метр пятьдесят семь. Но ей не давали сказать. Какие могут быть проблемы? Бывает, люди годами молчат, а потом также молча уходят домой, в объятья Бога. Это был ее вариант, шанс приблизиться к пустоте, компенсирующую дыру в груди. Так казалось. И это была самая невыносимая иллюзия.

Она решила, что нельзя больше ассоциироваться с другой собой, которую не принимает окружение. Знакомые выбирали общение с более привлекательными. Так было с одним (и почти единственным) из ее друзей, который предпочел одноклассницу с модным окрашиванием в короткой юбке по понедельникам и средам и облегающих джинсах в остальные дни. Для мальчика-подростка было сложно задерживать внимание на сверстнице, не готовой презентовать себя в пикантном плане. Но у других получалось – и этим пользовались. Элиза чувствовала себя отстающей. Но куда она спешила?

Главная героиня не умела доносить свои чувства, желания и мысли, зато могла молча наблюдать, делать выводы и принимать скоропостижные решения, чтобы повысить в очередной раз болевой порог. Единственным верным способом казалось приблизиться к идеалу красоты, раз до сокровищ души никто нырять не хотел. Интернет полон информации, и этот объем, кажется, невозможно регулировать. Запрещенные на территории РФ социальные сети тайком под одеялом в сончас вселяли неприятие себя в сравнении с ретушированными однотипными куклами. Мечты о модельной карьере, килограммы моркови для роста по совету умников с форумов, ежедневные попытки сделать с собой что угодно, чтобы стать выше, стройнее, идеальнее. Сначала она пошла по пути наименьшего сопротивления и отказалась от еды вовсе, чтобы не забивать голову ненужной информацией о диетах, сочетаемости продуктов, здоровом образе жизни, важности микроэлементов для подрастающего организма в стадии формирования и получить результат как можно скорее. Ей казалось, чем красивее она станет, тем охотнее примет ее общество, сверстники перестанут больно кидаться грубыми фразами, едой и крадеными ботинками. И уж тем более, удалось бы найти друзей, которым приятно общаться с новым человеком. Таким образом, рацион питания состоял из одной-двух фруктовых жвачек и огурца. В лучшем случае к списку добавлялся чай без сахара.

Тело, питающееся Святым Духом.

Сублимация, питающаяся желанием исчезнуть.

– Теперь-то меня точно полюбят и зауважают!

Первое время это действительно работало. На протяжении нескольких недель она осознанно уничтожала старое тело, чтобы на его месте родилось новое. Наконец кожа очистилась от высыпаний, с пальцев стали слетать кольца, новая, теперь уже мешковатая одежда смотрелась идеально и уютно. В ход пошли все способы тюнинга: от модных бровей-ниточек из нулевых до ежедневного мытья головы через силу. Так она постепенно становилась приведением замка грез в идеальном мире из собственного воображения. Жвачка была дешевой, поэтому, не было необходимости тревожить родителей лишний раз с просьбами подкинуть на личные расходы – она не могла позволить себе стать неудобной. Отнюдь! Лучше молча наблюдать за собой, тающей в отражении зеркала в комнате, где не включался свет, чтобы не расстраивать чувств от несбывшихся горьких надежд.

– Как же долго ждать, пока это нелепое тело уже сдастся и перестанет сопротивляться! Как утомительно каждый раз видеть это недовольное пухлое лицо. Почему оно не может принять форму, как у той балерины? Или хотя бы модели в блоге! Осталось всего недельку потерпеть, и чувство голода совсем исчезнет. Говорят, курение помогает переключаться от рефлекса постоянно что-то тянуть себе в рот, но как с такими родителями начать? Они ж все вещи шманают. Лучше кофе. Ради одного из его эффектов и вопреки всем противопоказаниям можно и горечь полюбить, лишь бы не думать больше об этом убожестве.

Игры в телефоне, “мотивирующие картинки” и диетические лайфхаки стали для нее отвлечением внимания. Элиза больше не была той милой тихоней, которую никто не запоминал. Она стала еще смиреннее, фокус переместился с учебы на внешний вид и содержимое желудка. Силы покидали ее тело все чаще, через две недели жесткого режима она не могла подниматься по лестнице без страховки перилами. О танцах речь больше не заходила после нескольких неудачных попыток на соревнованиях с обмороками, пока играла такая родная и заезженная музыка вальса.

Созависимость – она же про самого себя: это когда ты и что-то или кто-то еще, а между – непреодолимая тяга к иллюзорному и часто недостижимому результату, навязчивая фикция. Самое страшное, что к этому легко привыкнуть. И обратный путь не предусмотрен. Ей чудилось, что руки отказывались слушаться в попытке поднять стакан с жидкостью, находившейся в списке допустимого к приему внутрь. Вечно холодные пальцы судорожно поправляли выпрямленные ароматные пряди волос за маленькие начисто вычищенные ушки, в отверстиях мочек которых зияло сукровичное золото.

– Почему губы такие сухие и потрескавшиеся? С мальчиками на ветру целуешься, что ли?

За относительно короткий срок она добилась своего: неприятное внимание закончилось, теперь на нее поглядывали с интересом и даже иногда одаривали скользящими прикосновениями по коленям в дырявых джинсах в отапливаемых кабинетах зимой. Едкие шуточки прекратились, зато мальчики что-то начали разглядывать в ней. Внимание сменило окрас. Теперь это был новый уровень межличностных взаимоотношений. Она оставалась замкнутой в себе восьмиклассницей с одним очищенным огурцом в целлофановом пакете. Но что-то явно было не тем, чем казалось.

– Кстати, ты же любишь игры? Как насчет приставки после школы?

Это была очередная попытка социализироваться, только теперь уже с другого ракурса. Цель оставалась той же – понравиться как можно большему числу людей и, как следствие, себе. А метод был избран в соответствии с возрастным цензом. Ничего сверхъестественного: только первые попытки выйти на контакт с парнем через навыки тактильного общения – легальные обнимашки в процессе прохождения уровня. Но что-то по-прежнему было не так. Это загоняло героиню глубже в лабиринт самовосприятия. Она не знала, что помогло бы принять тот факт, что быть частью общества – это не так-то уж критично и даже нужно. Привычные механизмы защиты психики брали свое, и она снова покупала надоевшую, но жизненно необходимую жвачку с любовными предсказаниями, которые так и не сбылись.

– Что я делаю не так? Почему медленно худею? Что же, теперь и огурец – враг? Наверное, это отеки. Пора отказываться от воды.

Эти, как и многие другие вопросы оставались без ответов. Она страдала вместе с голодающим населением планеты. Решение бастовать казалось осознанным и верным. “Я не лучше других. Если в мире так много бед, я хочу, чтобы их концентрация уменьшилась с моим участием. Так нас учили на физике? Чем больше площадь соприкосновения, тем меньше давление”. Мрачные тучи потери идентичности впитывали в себя последние капли вразумления, и духота страдания затягивала узел на шее крепче. Иногда ей казалось, что грянет гром, и долгожданный ливень надежды омоет уставшее лицо. Так и случилось однажды, когда сил оставалось с горстку риса в ладони ребенка. Она разрешила себе поесть. После стольких сомнений и внутреннего гнета.

– Как же вкусна простая еда…

Облегчение чувства голода наконец расслабило ее хрупкие плечи, и они медленно опустились. Она больше не страдала и могла признаться себе в том, что еда – очень важная часть жизни человека. Острые скулы и подбородок не стоят лакомого кусочка. Как будто цель была достигнута, и можно расслабиться, переключив внимание на учебу, которая с каждым годом становилась сложнее. Общение с парнями продолжало носить ненавязчиво игривый характер, предел мечтаний был достигнут. Пока…

Новый стресс для организма оказался тяжелой ношей. Включился режим выживания и автопилот. Любая, даже самая легкая еда вызывала изжогу, тяжесть и набор веса. Ее сердце наполнялось горечью проигрыша в голодную игру. Чувство вины за несдержанное обещание разделять боль с нуждающимися шипящими пузырями разъедало нутро. Погрузившись в печаль, она растерянно озиралась и выгрызала мякиш, прячась от любопытных глаз в конце класса.

– Ого, Элиз, новая хлебобулочная диета? В джинсы все так же помещаешься? Или они поэтому рваные?

Дети и подростки бывают злыми, когда тестируют мир и других людей на прочность. Правда ли любовь спасет мир, если вокруг так много желчи?

Начиналось с обычного желания стать лучше. Закончилось ненавистью ко всему. Одно путешествие на долгий срок за границу расколол мир на “до” и “после” в очередной раз. Жаркое солнце Турции, вся женская часть семьи на отдыхе в квартире знакомых с бассейном и заросшей душистыми растениями тропинкой к морю. В ее голове эхом раздавались грубые наставления тренеров из прошлого, но летом так хотелось расслабиться в преддверии нового учебного года! Поначалу получать настоящий кайф от жизни было вдвойне приятно – запретный плод сладок. Турецкие вкусности, теплое море и громкая музыка стали новой нормой. Но вскоре веселье сменилось трауром и начались привычные будни с помощью маме с готовкой, уборкой и нянчеством. Мама очень уставала. Элиза не могла бросить ее с двумя маленькими детьми, ведь папы рядом не было: он в Москве зарабатывал на отдых женщин. Желание слинять с каждым днем нарастало внутри девушки. Она забывалась в просмотре фильмов и общении с дорогими людьми, но даже это не складывалось: нарушение жесткой дисциплины на борту этого корабля стоила дорого – гаджеты отбирались в воспитательных целях. Плюс ко всему, она осознала вдруг, что тело изменилось, им стало тяжелее управлять. Добавило масла в огонь ненависти к себе фраза мамы, которая к тому моменту уже длительное время питалась по особой системе.

– Да, представляешь, мне так эта диета помогла, мы с Элизкой теперь один размер одежды носим!

Четырнадцатилетняя девушка и трижды рожавшая женщина. Элиза не могла этого допустить, учитывая, что от нее всегда ожидали идеальности, на фоне чего вполне логично сформировался нездоровый перфекционизм.

– Мам, а что за диета? В чем ее суть вообще?

Так они сблизились ввиду общего стремления стать красивыми. В первую очередь, для самих себя, разумеется. Сначала было даже весело: переписываешь привычки, заменяешь продукты на полезные аналоги, считаешь калории, пьешь воду, вводишь спорт – звучит вполне реально. В тот момент они обе не знали, что здоровье начинается с головы. Поэтому, стремление к лучшему медленно обратилось в погоню за успехом и достигаторство.

Элиза в силу юношеского максимализма принялась за все известные методы ускорения метаболизма в домашних условиях. Изнурительный спорт на жаре стал очередным методом селфхарма. Она наказывала себя за все подряд, особенно, когда не соответствовала воображаемому идеалу. “Красота требует жертв” – так говорят в народе? Держите! Тут вам и противопоказанный бег из-за особенностей строения сердца, и скрипящие от сотен приседаний колени, и отказ от приемов пищи, и одежда меньшего размера, и вода с лимоном на голодный желудок, и литры жидкостей с последующей искусственно вызванной рвотой после любого маленького кусочка, и часовые истерики взаперти собственной головы.