Хумай

Девушки закружили, и незаметно для всех Хумай оказалась в центре. Женщина, которую она изображала, сначала была в растерянности. Она только проводила мужа, и ей хотелось рыдать, бросившись на землю, и грызть её от отчаяния, но она понимала, что так нельзя. Это неправильно. Хумай хотела рассказать, что страдать без слёз тоже можно, и, наверное, даже, во сто крат сильнее, что нельзя демонстрировать раны в своем сердце всем, что надо бережно их укрывать от посторонних глаз. Она немного присела, и девушки над ней нависли со своими утешениями, тут же Хумай горделиво встала, а девушки припали к земле, почтительно склонившись перед её силой. Хумай выступила вперед, а девушки ушли на задний план и выстроились перед ней в ряд, и Хумай должна была медленно развернуться спиной к зрителям и к девушкам лицом. Но в развороте, когда Хумай, медленно ведя руками поворачивалась, она вдруг увидела, как одна из девушек на мгновение застыла, сбилась в движениях и в немом крике прикрыла рукой рот, округлив от ужаса глаза. Тут же музыка резко стихла. Хумай, ничего не понимая, развернулась и стала всматриваться в толпу зрителей, которые тоже заволновались и забегали, пытаясь выяснить, в чём дело, отчего заградили её от того, что происходило. Началась страшная суматоха, откуда-то появились батыры и стали отгонять зрителей на безопасное расстояние. И тут она увидела змея. Он полз через поле, и его было достаточно трудно сразу увидеть, поскольку цвет его кожи сливался с цветом травы. Змей был чудовищно огромным, глаза его были ярко-желтого цвета, сквозь расщелину рта вырывался тонкий раздвоенный язык, с которого капала слюна. Тело его было зеленого цвета землистого оттенка, на вид склизское и маслянистое. Он полз, прямо направляясь к падишаху Самрау. Тот ждал его, скрестив недовольно руки на груди, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

Первой из девушек встрепенулась Айхылу.

– Скорее! – вскричала она. – Перевоплощаемся, он может быть не один!

Девушки словно очнулись и побежали по кругу, одна за другой перевоплощаясь. Хумай в волнении пересчитала птиц по головам и крикнула им:

– Летите в толпу, к остальным! – сама же полетела к отцу, и встала позади него, так и не выйдя из тела птицы. Краем глаза она увидела, что Айхылу последовала за ней. Так они и стояли рядом с отцом, не улетая и не оставляя его одного, а за ними выстроились в ряд батыры.

Когда змей подполз достаточно близко к Самрау, то приподнял свою голову и уставился, не мигая.

– Здравствуй, Самрау. – прошипел он. Его тонкий язык время от времени показывался в расщелине пасти.

Падишах Самрау долго молчал, разглядывая его. Айхылу и Хумай подошли к нему ещё ближе, встали по бокам от отца, демонстрируя нежданному гостю свою смелость.

– Что ты делаешь на моей земле, Заркум, отродье тёмного царства? – наконец спросил Самрау. Костяшки пальцев на руках у него побелели, а спина была натянута, словно струна.

– Ищу встречи с тобой. – прошипел змей. – Я знал, что ты сегодня будешь здесь.

– Уходи по-доброму. – предостерег его Самрау. – Я не имею дел со змеями.

– Выслушай меня, Самрау! – змей еще выше приподнял свою голову. – Я пришел с добром! Все мы знаем – не ровен час начнется война между нашими мирами. В наших с тобой силах остановить ее. Не будет ненужных жертв, Самрау! Не об этом ли ты мечтал?

Самрау не торопился с ответом. Он слишком хорошо знал двоякую натуру змей и понимал, что сын повелителя змей Кахкахи пришел неспроста.

– Я старый воин, Заркум. И я знаю одно: между добром и злом не бывает сделок.

– Падишах! – в отчаянии прошептал змей. – Выслушай хотя бы меня! Я хочу просить руки твоей старшей дочери Хумай! О красоте её идёт слава на весь мир, о силе характера её слагают легенды! Сенсеи воспевают Хумай, дочь Солнца! Скрепим союз между нашими мирами нашим с ней браком! Избежим кровопролития! Худой мир лучше доброй ссоры, Самрау. Клянусь, буду лучшим мужем ей! Одолею Акбузата, знаю – есть во мне сила для него. – пока он говорил, глаза его бегали от одной белой лебедушки до другой, словно он хотел понять, кто из них, кто.

Услышав слова змея, Хумай внутренне напряглась.

– Акбузат – смерть твоя верная, змеёныш. – сказал Самрау, будто плюнул в него. – Твоя бесстрашная глупость даёт мне надежду, что в предстоящей борьбе у вас нет шансов победить.

– Не говори так, если не знаешь, где край моей силы! – оскорбился Заркум. – Если Хумай прикажет, Акбузат подчинится мне. Ведь она выбирает батыра.

– Верно. – кивнул Самрау. – Но я не вижу здесь батыра. Только змея.

Заркум зло зашипел, приподнимаясь ещё выше. Самрау и бровью не повел. Айхылу и Хумай переглянулись.

– Так ты не хочешь мира, владыка птиц? – зло спросил змей падишаха, и в тоне его звучала угроза.

– Мира не будет. – ответил Самрау. – И ты это знаешь. Нет смысла прикрываться браком с моей дочерью. Акбузата ты так не словишь, а лишь найдёшь свою верную смерть под пляшущими его копытами.

Зрачки Заркума сузились, и в них заплясал злой огонёк.

– Не веришь в мои чувства?! Твоя дочь – моя мечта, Самрау! Позволь узнать, что сама Хумай думает об этом.

Хумай вздрогнула. В который раз за день она вспомнила свои ощущения, которые испытала, когда Шульген точил нож. Липкие пальцы страха сковали ей горло, позывы рвоты скрутили желудок. Ей показалось, что страх не даст взлететь, но, переборов приступ тошноты, она облетела отца, который уже гневно нахмурил брови, и, подлетев вплотную к змею, без тени страха взглянула в его желтые глаза. Змей, не мигая, смотрел на нее. Смерив его презрительным взглядом, Хумай отчеканила свой ответ.

– Ты – змей. – словно поставила клеймо, словно обозвала дурным словом, словно произнесла ругательство.

Зрачки Заркума сузились, не предвещая ничего хорошего. С минуту он смотрел на Хумай, словно пытался загипнотизировать ее своим змеиным взглядом. Но лебёдушка выдержала его взгляд спокойно. Внезапно змей покачнулся, будто не принимая отказа, но тут же развернулся и молча уполз, будто его и не было. Только лишь смятая под ним трава напоминала о его присутствии. Когда он скрылся вдали, Хумай, сделав несколько кругов, перевоплотилась. Она встал на ноги, но внезапно они подкосились, и она опустилась на колени и, не удержав равновесия, покачнулась и дотронулась рукой до земли, погрузив ее во что-то холодное и неприятное на ощупь. В ужасе вскрикнув, Хумай увидела, что нечаянно тронула слизь, оставшуюся от змея. Позывы рвоты вновь скрутили ее желудок так, что она не в силах была их остановить, словно тело её протестовало при одной мысли о том, чтобы стать женой змея.

Часть 2

Айхылу похищает Азраки

Вторая встреча с Уралом

Несколько лет спустя

В час, когда к небосклону тихо подкрался заспанный рассвет и подкрасил горизонт в синие предутренние цвета, погасив последние звезды, с громким ржанием ворвался во дворец Сарысай. Могучими копытами он сорвал одним движением закрытые на замок тяжелые, массивные ворота, которые с грохотом разлетелись в щепки по всему двору. Разъяренный тулпар, не сумев остановиться перед ступенями дворца, сделал несколько кругов по внутреннему двору и выбежал в самый центр, но и там он не переставал исполнять свой полный беспокойства танец. Он постоянно мотал головой и задирал её к небу, издавая отчаянный рёв.

Хумай выбежала вместе с отцом. Встревоженные со сна его внезапным появлением, они молча стояли в растерянности перед ним и смотрели друг на друга, не веря своим глазам. Всё было ясно и так.

Хумай вспомнила вчерашний вечер. Айхылу за ужином была весела и постоянно смеялась.

– Ты в прекрасном настроении, – улыбаясь, заметила Хумай. Она так любила звонкий, похожий на перезвон весенней капели, смех Айхылу, что всегда с удовольствием слушала его.

– Да! – Айхылу потерла руки в нетерпении. – Я сегодня собралась к матери в гости! – и вздохнула. – Мы так давно с ней не виделись… Как Кояш сядет за горизонт, свистну Сарысая и поскачем. – в предвкушении встречи она крепко зажмурила глаза. – Обниму наконец маму!

– Смотри, чтоб за твоим тулпаром не увязалась какая-нибудь нечисть! –сказала тогда Хумай, но она даже и не думала, что возможно такое, что тулпар бросит хозяйку.

– Не переживай, я предупредила отца! – отмахнулась Айхылу. – Да и пока всё спокойно. Та война, о которой вы с отцом твердите несколько лет, никак не начинается, Хумай. Мы не можем просидеть вечность в ожидании, да и мой Сарысай не так важен для них, как твой Акбузат – у меня ведь нет меча.

Хумай покачала головой.

– Как только найдётся повод, они начнут войну, Айхылу. И мы в стороне не останемся. А твой Сарысай хорош и без меча, уж ты-то знаешь.

– Я знаю, знаю, – заломила руки Айхылу. – Но, Хумай, честно, я уже устала от этого постоянного напряжения, отец всегда хмурый, ты о чём-то без конца думаешь и вздыхаешь тайком, думаешь, я не вижу? Лебеди отца постоянно летают туда-сюда у границ нашей страны… Я просто хочу отдохнуть, Хумай. Только на два дня я полечу к матери, обещаю.

И вот сейчас Сарысай стоял перед Самрау и Хумай один, без своей хозяйки, что могло означать лишь одно – Айхылу в беде. Хумай почувствовала, как где-то внутри, в самом её сердце, разливается горячая ненависть к Нижнему миру. Что-то вязкое и липкое потекло по её жилам и по венам, скрутило ей живот и сковало ноги. С отчаянием она взглянула на отца, но на глаза внезапно набежали слёзы, и его лицо размылось перед глазами. Попытавшись смахнуть их руками, она вдруг обнаружила, что они дрожат. С удивлением разглядывая их, Хумай увидела, что дрожь распространилась по всему её телу, превратившись в озноб. В страхе, она попыталась сделать шаг к отцу, но ноги словно налились свинцом. В беспомощности она лишь смогла протянуть к нему руки. Самрау, словно очнувшись из хмурой задумчивости, резко подбежал к ней и обнял её бережно. Хумай медленно осела в его руках.

____________________________________________________________

Сарысай стоял, тихий и поникший, виновато уткнувшись мордой в плечо Хумай. Она растерянно поглаживала его, пока Самрау решал, что им предпринять. К этому времени собрался весь дворец, отец и остальные мужчины держали совет, а девушки тихо плакали, не веря в то, что произошло.

– Отец! – усилием воли Хумай в попытке сохранить трезвый взгляд скрутила всю свою горесть в узел, не давая ей распластаться по сердцу, – Акбузат нам бы очень помог.

При этих словах глубокая вертикальная морщина меж темных густых бровей падишаха будто бы стала ещё больше.

– Хумай… – покачала он головой и умолк.

Один из его советников, с выбеленной до белизны сединой старец по имени Гали, повернулся к Хумай.

– Когда дивы нападут на твоего тулпара, они его не смогут одолеть. Но они смогут захватить тебя в плен.

– Акбузат никогда меня… – гневно начала Хумай, но отец не дал ей договорить.

– Сарысай тоже никогда Айхылу. – резко сказал он и так же резко замолчал.

Сарысай издал протяжное печальное ржание. Хумай в растерянности его снова погладила.

– Я понимаю твои опасения, отец. – сказала она наконец. – Но мы же не можем сидеть вот так… просто… когда Айхылу неизвестно, где.

– Она в Нижнем мире. – поглаживая свою бороду, молвил Гали. – Или Кахкаха, или, что еще хуже, Азрака похитил её.

– Почему ты так думаешь? – спросила Хумай.

– Скорее всего дивы охотились на Сарысая, я не думаю, что им зачем-то была нужна именно Айхылу. Но небесных тулпаров поймать невозможно, поэтому они забрали её с собой, рассчитывая, что Сарысай бросится за нею в Нижний мир.

Хумай осторожно повернула морду Сарысая к себе и взглянула в его глаза.

– Скажи мне, – тихо попросила она. – всё так и было? Тебя не смогли поймать и захватили Айхылу, чтобы ты последовал за нею?

Сарысай, не выдержав её взгляда, отвернулся и печально заржал.

– Не кори его, Хумай. – Самрау подошел и потрепал тулпара за холку. – В Нижнем мире без батыра он ничего не сможет сделать. Сарысай правильно поступил, не последовав за ними и прискакав за помощью к нам.

– И что они теперь будут делать с Айхылу, Гали агай? – спросила старца одна из ближайших подруг Айхылу Зухра.

Гали и Самрау переглянулись.

– Мы можем лишь предполагать. – устало ответил Самрау вместо старца. – Если это дело рук Заркума, сына змеиного царя Кахкахи, то его конечная цель – Хумай. Ну и Акбузат, конечно. В таком случае Айхылу для них не цель.

Хумай, стиснув руки на груди, тревожно посмотрела на отца.

– С тех пор, как Заркум приходил свататься, прошло несколько лет… – она помотала головой, словно отгоняя плохие мысли от себя.

– А с тех пор, как дивы впервые попытались одолеть ваших тулпаров, ещё больше. – отрезал Самрау.

Хумай замолчала, отчего в воздухе повисла напряженная тишина. Слышно было лишь громкое сопение Сарысая и приглушенные всхлипывания кого-то из девушек.

– Ты прав, отец. – наконец вздохнула Хумай. – Но что, если это не дело рук Заркума и Кахкахи? Что, если это Азрака хочет развязать войну с нами?

– Кахкаха, Заркум, Азрака – всё одно отродье. – проскрипел Гали, и Самрау кивнул, подтверждая его слова. – Даже если Азрака целился на Сарысая, это не имеет никакого значения. В этом котле вариться всем нам, так или иначе. Они ведь могут надеяться, что Айхылу выберет змея в обличии человека, который обуздает Сарысая и пойдет против Акбузата.

– Или всё же они не оставляют идею поймать Акбузата через тебя, Хумай. – сказал падишах. – Помнишь, как оскорбился Заркум, когда я усомнился в его силе. Кто знает, может, ему и под силу заарканить твоего коня.

– Нет, нет, нет, – помотала головой Хумай. – Это исключено, отец. Такой батыр только один. Он раздавит такого, как Заркум, одним своим пальцем.

– Ты так говоришь, словно знаешь его. – Самрау внимательно на нее посмотрел. – Если таковой имеется на этом свете, он бы нам пригодился.

– Имеется. – покраснела вдруг Хумай. – Но пока его время не пришло.

Самрау промолчал, не показывая своего сомнения. Иногда он думал, что его дочерям придется коротать свой век без избранников. Слишком свирепы были их тулпары, слишком буйного нрава, а у Хумай был ещё булатный меч, который висел на луке у Акбузата. Меч, который наделила силой сама Кояш. Кто же мог одолеть такого свирепого зверя, кто же мог вытащить меч из ножен, висящих на его боку? Разве только сам Тенгри?.. Он подошёл к Хумай и взял её за руки.

– Искать Айхылу отправлюсь я сам. – сказал ей Самрау. – Ты остаешься во дворце за главную. Не тревожь Акбузата по пустякам, не провоцируй его появлением здесь тварей из Нижнего мира. Змеи не побоятся вторгнуться в нашу страну, чтобы поймать Акбузата. – и, помолчав, добавил. – Или тебя.

С этими словами Самрау, старейшины и батыры покинули дворец. Хумай с девушками в тревоге глядели им вслед.

____________________________________________________________

Кояш лениво опускалась за горизонт, разукрашивая небо во все оттенки красного цвета. Где-то в саду пел с тоской соловей.  Хумай сидела на ступенях лестницы перед дворцом, закрыв глаза. С виду казалось, что она спит, но последний солнечный луч скользнул по ёё лицу и губы тронула легкая улыбка.

– Мама…

Стоило ей открыть глаза, как солнце окончательно скрылось из виду. Моментально стали надвигаться густые сумерки. Хумай поёжилась. С тех пор, как её поймали дикие мальчишки на Затерянной земле, она не любила этого времени суток. Ночь её тревожила, будто не тая в себе ничего хорошего. Она вспомнила, как судорожно достала клювом три своих пера и обмакнула их в кровь. Тогда помощь пришла быстро. Почему же Айхылу так не сделала, в сотый раз задавала себе этот вопрос Хумай. В голове роились множество ответов, но какой из них правильный, она не знала. Айхылу тоже превращалась в птицу, да не в простую, не в лебёдушку, а в самую прекрасную птицу на свете, которая была разукрашена во все возможные цвета и их оттенки. Почему она не может это сделать и улететь? Может, она связана по рукам и ногам? Или её держат в заточении без единого окна? Или ее лишили возможности перевоплощения? Возможно, она сильно ранена. Или, что ещё хуже…

Хумай обняла себя за плечи и вздохнула. На душе было так плохо, что казалось, будто ей вырвали сердце. Слёз не было. Они все высохли в ней ещё днем.

Она вспомнила, как появилась во дворце Айхылу. Маленькая красивая девчушечка лет 5 с родинкой на щеке, огромными глазами в пол-лица, ямочками на щеках и заразительным смехом. Она вошла во дворец под руку с Самрау, а рядом с ней трусил Сарысай. Он был так же огромен, как и Акбузат, и столь же свиреп на вид. Ноздри его раздувались, мощные копыта звонко били по мраморному полу, грива так отливала лунным серебристым цветом, что казалось, будто она горела. Не так ярко, как у Акбузата, но всё же.

Хумай ждала их, присев на ступени у трона отца. Она немного волновалась, но виду не показывала, вспоминая слова Самрау: “Теперь ты старшая сестра, а младшие всегда берут пример со старших. Помни об этом, Хумай”. И Хумай помнила и усиленно себя успокаивала. Сдержанно улыбалась, сдержанно пожала руку Айхылу. И, быстро попрощавшись, ушла. Ей понравилась сестренка, но не понравилось, как смотрит на нее отец. Это взгляд принадлежал ей – так он до этого смотрел только на неё. Ревность подкатила к самому горлу, когда она уходила, и предательские слезы собрались в уголках глаз. Айхылу недоуменно посмотрела на неё, а Самрау кинулся было вслед, но, оглянувшись на младшую дочь, остановился.

Покои Айхылу располагались напротив покоев Хумай, и она слышала вечером, как отец долго укладывал спать сестренку, напевая ей песенки, которые когда-то пел перед сном ей. Усевшись у окна и обхватив ноги руками, Хумай беззвучно плакала. Она смотрела на взошедшую недавно луну с обидой, будто спрашивая её, ну зачем она прислала свою дочь к ним во дворец.

Внезапно скрипнула дверь – пришёл отец. Он молча подошел к ней, посадил к себе на колени и крепко обнял. Хумай прижалась к нему и разрыдалась во весь голос. Ей совсем не хотелось сдерживать в себе этот громкий плачь, и отец гладил её солнечного цвета волосы, и целовал её в макушку.

– Поплачь, Хумай, – говорил он ей. – Поплачь, если хочешь. Только знай: в моем сердце хватит места на двоих.

И Хумай долго плакала навзрыд, до тех самых пор, пока вдруг на пороге комнаты не возникла проснувшаяся Айхылу. Она нерешительно остановилась, не зная, что делать дальше, и во все глаза смотрела на новоиспеченную сестру и отца. Хумай, не в силах резко остановить свой плачь, продолжала тихо всхлипывать, Самрау в растерянности смотрел на Айхылу. Как вдруг она стремительно подбежала и потеснила Хумай на коленях отца, прижавшись к ним обоим и обхватив своими маленькими ручками Хумай за шею.

– Не плачь, сестра. – шептала она, вытирая слезы с щечек Хумай. – Не плачь, Хумай. Я буду тебя любить очень сильно.

Ту ночь они проспали все вместе в комнате Хумай.

На небо медленно выплыл ярко-желтый диск луны. Временами она пропадала между обрывков туч, которые неистово гнал по небу ветер, но потом неизменно появлялась и продолжала лить свой тихий свет на землю.

– Ай. – прошептала Хумай, завороженно смотря на луну. – Где моя сестра, Ай?

Вдруг открылись тяжелые двери дворца и выбежали Ямиля с Зухрой.

– Хумай, – окликнула её Ямиля. – Мы принесли тебе твой елян.

– Спасибо, – попыталась улыбнуться Хумай, но улыбка вышла кривая.

Она накинула на плечи елян, так и не надев его до конца. Девушки молча присели рядом. Луна всё так же следила за ними сквозь несущиеся облака.

– Будто дочь ищет… – кивнула Зухра на небо. – Хочет высветить все затаённые углы.

– Нижний мир не просветишь. – ответила Хумай.

– Каков наш план, Хумай? – спросила её Ямиля. – Неужто мы будем сидеть сложа руки?

– Каков план? – в задумчивости переспросила Хумай и тут же замолчала, что-то обдумывая.

– Ну?! – нетерпеливо потеребила пустой рукав ее еляна Ямиля. – Может, нам стоит самим отправиться на поиски Айхылу? Будем летать попарно и высматривать её!

– Глупости! – фыркнула Зухра. – В Нижний мир собралась? Так ты оттуда живой не уйдешь. Съест тебя любой див в мгновение ока.

Ямиля сердито фыркнула ей в ответ.

– А ты уверена, что она в самом деле там?!

– Да, – кивнула Зухра. – Гали агай ведь сказал. Я думаю, что именно поэтому она не может подать никакой весточки о себе.

– Да, вполне возможно. – посмотрела на неё Хумай.

– У меня есть подозрения, что в Нижнем мире она просто не может связаться с отцом. – задумчиво теребя подбородок, продолжила Зухра. – Будь она где-то в нашем мире, то попросила бы о помощи. Как думаешь, Хумай?

Хумай кивнула.

– Я думала об этом. Несколько лет назад он смог определить, где я нахожусь, когда маленькие батыры поймали меня, но я была в нашем мире. Сам он позже рассказывал, что внезапно стал видеть картины со мной. Увидел, как сочилась кровь из моего крыла… Как кто-то нес меня, связанную, на руках.

– Но как, Хумай, его лебеди смогли так быстро прилететь? – удивленно спросила Ямиля. – Мне всегда было интересно. Почему не он сам прилетел?

– Он не смог, потому что был слишком далеко. Расстояние здесь играет важную роль. Его лебеди были ближе ко мне на тот момент, чем он.

– Но как они прилетели настолько быстро?! – не унималась Ямиля.

– Отец может ускорять перемещение в пространстве в пределах определенного расстояния как своё, так и чужое. Но на это требуется очень много сил. Прилетели-то они быстро, а вот лететь нам пришлось всю ночь. Это так же, как если ты сильно устанешь, то тяжело будет перевоплотиться. На перевоплощение требуется много, очень много энергии, вы ведь знаете.

– А услышал бы Самрау твой зов, будь он еще дальше? – взволнованно спросила Зухра.

– Не исключено, что нет. – покачала головой Хумай. – Мы, правда, не проверяли, но он говорил, что картины в его голове были очень смутными. Ему бы пришлось дольше лететь, поэтому он отправил тех, кто мог преодолеть это расстояние быстрее.

– Это лишний раз подтверждает мою мысль, что Айхылу просто не может из Нижнего мира подать сигнал! – воскликнула Зухра. – Сами подумайте! Это ведь не та затерянная земля, где побывала Хумай! У него абсолютно другой ярус!

– Возможно. – кивнула Хумай.

– Тогда нам остается лишь ждать, пока Самрау не найдет ее? – расстроенно спросила Ямиля.

– А что ты предлагаешь? – спросила Зухра. – Тайком пробраться в пасть к дивам? Хумай схватят сразу же, если Заркум действительно до сих пор имеет на нее планы.

– Но у нас ведь есть Акбузат! – взволнованно воскликнула Ямиля.

Хумай горько рассмеялась.

– Отец просил не вызывать его, вы же слышали. И он прав. Акбузат здесь нам никак помочь не может. Наши матери подарили нам тулпаров, могучих и прекрасных, чтобы когда-нибудь мы могли их отдать самым лучшим батырам – тем, кто сможет накинуть на них седло. Только с батырами они смогут бороться со всякой нечистью, что выползает из Нижнего мира. Наше с Акбузатом появление у Кахкахи ничего не даст, кроме того, что, вероятно, поймают ещё и нас с ним. Сколько у него змей? Сотни тысяч? Представь, все они набросятся на Акбузата. Он силен, но без батыра ему там делать нечего. Мой избранник бы, наверное, смог вернуть нам Айхылу, но не я верхом на Акбузате. Я и меч-то этот поднять не могу… Как-то я пробовала, но не смогла.

На какое-то время воцарилась тишина. Ямиля теребила косу, Зухра прикрыла глаза от усталости, Хумай всё наблюдала за ярким диском луны.

– А ты боишься змей, Хумай? – вдруг тихо спросила Ямиля. – Я еще ни разу ни одного из них не видела вблизи. Только вот в тот раз…во время танца, да и то издали.

Хумай тяжело вздохнула, вспоминая сватовство сына Кахкахи.

– Не то что бы… – ответила, помолчав, она. – Но самое противное из того, что я видела за всю свою жизнь – это тот змей. Заркум.

– Уж неужто ты не испугалась его, Хумай? – недоверчиво спросила Зухра.

– Нет. – покачала головой Хумай. – Он вызвал во мне совсем другое.

– Что? – хором спросили Ямиля и Зухра.

– Рвоту. – пожала плечами Хумай.

____________________________________________________________

С тех пор, как Самрау отправился на поиски Айхылу, прошло немало времени. Луна успела превратиться в тонкий серп на небе, который одиноко висел над дворцом по ночам. Томясь в неизвестности, Хумай всё же отдала распоряжение, чтобы девушки в обличии лебедей трижды в день облетали страну, в надежде на то, что возможно им повстречается хоть кто-нибудь, имеющий вести о Самрау. Однако время шло, и не было известий ни об отце, ни об Айхылу. От переживаний у Хумай испортился сон, теперь по ночам она долго не могла уснуть, переворачиваясь с боку на бок. По утрам вставала с первыми лучами солнца, хмурая. Подолгу сидела над завтраком не в силах заставить себя что-нибудь съесть, отчего сильно похудела и лицо ее осунулось, а под глазами залегли темные круги. Иногда она взлетала над дворцом в самое небо, будто старалась долететь до Солнца, и вглядывалась вдаль – не видать ли отца или Айхылу, не идёт ли войско змей. Она отдала приказ, чтобы на крыше дворца всегда сидела стая птиц, которые должны были быть постоянно на страже. Девушки время от времени менялись, т.к. сильно уставали от беспрестанного напряженного вглядывания в даль. Они, оставшись без мужчин, остро ощущали свою беззащитность, но не роптали, а поддерживали друг друга и сохраняли спокойствие.