Помнить о смерти ТОМ I

Император Робелль уже произнëсь короткую речь о единстве и добродетели, в которых Кальтран сейчас нуждается как никогда. Все, конечно, опладировали, вторя его словам. Но это был лишь фасад, каждый пятый в этом огромном зале был готов растерзать глотку своему сегодняшнему другу для личной выгоды.

Ланц смотрел на всë это с презрением, шум тысяч аплодисментов взрывами били по ушам наследника, но его эссенция была направлена на подавление слышимости.

Через минуту всë стихло и ему пришлось сделать обратное действие. Обычно, во время каких-нибудь официальных встреч император давал шанс сыну проявить себя, однако сегодня парень находился в роли стороннего наблюдателя равно так же, как и ещë трое человек (если их ещë можно так называть).

Паладины ютились в теньке, в стороне от стола столповых семей, и внимание Ланца было полностью обращено к ним. Эта была непросто элита, а еë непосредственная верхушка. Нетронутый, Пробуждëнный, Просвящëнный, Святой, Архисвятой, Чудотворец – всë это были ступени закаления ядра, от начала и до конца, и они все меркли перед явлением таких существ – Верховных.

Полгода назад Ланц преодолел своë пробуждение и теперь осваиваится в роли Просвящëнного, но даже так изменения были очень заметны: укрепление тела, большие запасы в ядре ЭДЕМа (сейчас это как маленькое озерцо), сродство теперь ощущается естественней, и им проще стало манипулировать, да и сама его внешность немного изменилась, можно сказать, улучшилась даже.

Но при всëм при этом сильной разницы с обычными существами особой не было. Но Верховные это совсем другое. Их сродство абсолютно, как продолжение их самих, присутствие, исходящее от них, душит, намереваясь подавить тебя, даже сам принц обладает малым присутствием, а то, что исходило от них невозможно даже осмыслить. И, наконец, Доминионы.

Доминион Верховного – это не какая-то там крепость. Это диктовка, абсолютное навязывание своей воли миру. Проявление своего Доминиона означает, что ты неоспоримый правитель своего небольшого "царства", всë либо подчиняется, либо порабощается, поэтому здесь и могли находиться ещë паладины: они согласились подчиниться.

Регион, к слову, в котором находился Волар, был под покровительством Доминиона Созидания, а хозяином был, как бы ни странно, Старейшина Гаэль. Этот однорукий старик сидел последние лет тридцать, не высовываясь из столицы, вдобавок он был телохранителем королевской семьи, из-за этого его и попросили поставить здесь свою печать.

–…На этом перейдем к основной причине нашего сегодняшнего заседания. – Император показал рукой, чтобы священники начинали ритуал.

Сложив руки перед собой, они начали зачитывать молитву. На каждом медальоне засветилось по одному камню. В конце концов каждый из них, без исключения, раскололся: жертва была принесена.

Вода в сосудах начала неестественно дрожать, в какой-то момент там уже были небольшие волны. Через несколько секунд после начала вся жидкость устремилась к потолку. В метрах десяти от пола она начала закручиваться в воронку, начиная при этом возвращать свои края обратно вниз. Но всë это "представление"было не просто так.

Пока вода опускал к полу, она преобразовывалась, постепенно составляя собой фигуру огромных размеров.

В итоге, в самом центре зала стояла фигура главнокомандующего пятого легиона.

Паладин третьего круга Камратол Тайгус, взирал на стол главенствующих семей гордо, не выдавая и толику лишних эмоций. Разноцветные из-за витражей солнечные лучи пронзали проекцию своими тусклыми лучами. У четверых служителей загорелось ещë по одному камню. На этот раз ничего не раскололось. В этот раз по часовой стрелке, поочерëдно, начали активироваться символы, закручиваясь и образуя печать. Священники тем временем не прекращали молитву.

Огромная фигура нашла немного изнеможённым взглядом своего правителя.

–Ваше Императорское Величество, Робелль Виртус, пожалуй, мне не описать, как признателен вам, что так быстро откликнулись. – при поклоне ни одна капля так и не упала.

–Главнокомандующий, не утруждайте себя этим. Лучше объясните произошедшее недавно. – оперевшись на стол, Император сохранял серьëзное выражение лица.

Если говорить о том, кем он являлся, то лучшего примера, чем в сказках, не было. Как в образе, который он создавал своим присутствием, так и в действиях. Из атрибутики правящей семьи только корона аккуратно сидела на его светло-коричневых волосах, лëгкий сюртук не сковывал его движений, а позади огромным полотном переливался разными тонами герб империи.

–Тогда не буду медлить. – Тайгус секунду молчал, но затем его слова разразились по залу, достигая ушей каждого, – Несколько часов назад приграничный город, Сатус, вблизи от Леса Истинного Кошмара был атакован силами Мёртвых Земель.

Весь зал начал перешëптываться, проекция паладина немного задрожала: как бы молящиеся не пытались отстраниться от реальности, даже их потрясла эта новость.

Император нахмурился, смотря при этом на карту Альтории. Кошмарный лес являлся чумой всего континента, в особенности самого Кальтрана. Он пронзал империю с особой жестокостью, создавая огромную трещину в еë территориях. Про Сатус можно многое было сказать, но в основном о нëм знали, как об изолированном оплоте мирной жизни.

–…У них каким-то образом получилось прорвать защитный барьер города, доставив часть своих солдат в снарядах…

«В-в снарядах?»

Это звучало довольно нелепо, но, смотря на безэмоциональное лицо паладина, всем пришлось принять тот факт, что он ни разу не шутит.

–…Внутренняя полость снарядов была специально сделана для их транспортировки, но после осмотра мы выяснили, что какая-то часть всё равно погибла при приземлении.

–Сер Камратол, объясните мне на милость, как им удалось прорвать защиту города, который находился под благословением вашего Доминиона.

–Мне не меньше вашего хочется выяснить причину, Ваше Величество. Однако дело не в моëм благословении, а в самом защитном купале, мой Доминион к этому моменту был разрушен.

Замогильная тишина поглотила всех и каждого, можно было услышать, как потоки ветра усиливаются, ударяясь о летающий остров Небесного Собора.

–Как это понимать, объяснитесь! – подал свой голос представитель семьи Филкан, – Как вы не смогли защитить свой собственный Доминон, и после вот такого нам ещë и доверять защиту нашей империи!?

Тот опплевался пока со всей силой распинался об этом. Хотя его возмущения имели смысл, и это присутствующие прекрасно понимали.

–А может вы просто некомпетентны для этого!? Я говорил: нам уже давно пора отказаться от покровительства церкви, они стали много себе позволять! За такой короткий промежуток мы уже посылали двух паладинов на переговоры с Альторией и Каратским Союзом. А что в итоге!? Мы уже как месяц не имеем ни малейшего представления о происходящем в королевстве дварфов!

–Господин Филкан, держите себя в руках! – обратилась к нему госпожа Рикайрис, – Вы забываетесь!

–А вы будто нет!? Не ваш ли супруг пострадал в самом начале. Как по мне, это весомей некуда доказывает насколько мы зависим от них! – он махнул рукой в сторону трëх паладинов, но те даже пальцем не пошевелили, – Благо, что Альтория не отказалась от нашего предложения!

Бернадет Рикайрис пронзила того холодным взглядом, от чего Ланц покрылся мурашками.

–Это ещë не известно!

–Не выгораживайте их! Доминион Бури, Доминион Доблести, Доминион Созидания, Доминион Смирения, – из всех четырëх, только два последних находятся в целости, а первый неизвестно сколько ещë продержится. И виноват в этом глава ВАШЕГО дома, госпожа Бернадет!

–Наш дом получил место за этим столом потом и кровью! Мой муж пробивался из самых низов, пока такие, как вы, ели из золотой ложки, и не смейте делать мою семью вепрями отпущения! Наш дом действует, исключительно, на благо Кальтрана

–Но при этом из-за действий Паладина Рикайриса наши позиции на море пошатнулись!

–Да как вы…

–ТИХО! – Понтифик не мог дальше терпеть весь этот цирк, – Прошу, не забывайте, где мы сейчас находимся. Враги только этого и ждут, чтобы подорвать наше общее доверие. – его хриплый голос был невозмутим, – Но как и говорил Император ранее, так и я излагаю ныне: мы обязаны быть едиными во всëм, а лишние разногласия лишь разрушают нас. Ваше Величество.

Он поклонился Императору Робеллю и вновь вернулся в удобное для себя сидячее положение.

–Благодарю. Продолжайте, Тайгус.

Водяная "статуя"наклонила в ответ голову.

–Часть моего Доминиона, установленная в городе прошлым днëм, пала из-за разрушенной печати. Есть подозрения, что вражеский лазутчик смог пробраться внутрь храма, где она и была установлена. В последствие, благодаря этому они смогли вывести оттуда значительное количество людей, а из-за прямого нападения на наш лагерь мы оставили город себе на произвол не в силах им помочь.

–Понятно. А каково состояние легиона? – из-за эссенции, усиливающей голос, было отчëтливо слышно, как голос правителя терял надежду по крупицам, – Насколько значительны потери?

–Незначительны, если говорить с какой жестокостью и стремлением на нас напали: из сорока тысяч воинов, которых я отобрал туда со всего своего легиона, почти две тысячи погибло и двенадцать тысяч тяжело ранено. К данному моменту мы смогли отступить обратно в город и закрепиться. К завтрашнему дню осада окончится.

–Как это получилось?

Главнокомандующий отвёл глаза немного в сторону.

–Они смогли привести Титана, что сдерживал меня основную часть битвы. Потеряв в сражении несколько артефактов, мне удалось нанести ему смертельную рану. Как враг проиграет, я сразу же направлюсь на поиски, чтобы окончательно убедиться в его гибели, а если он ещё жив… – проекция сжала кулак.

–Ясно, – Император перестал опираться на стол, – на этом заседание объявляется закрытым.

Но его прервал шум открытия входных дверей. Эти сорокаметровые чугунные "стены"поддавались с огромными усилиями, но ужасный скрежет замолк только через полминуты, когда шестеро превратников открыли их.

Первее всех на выходку ни с того ни с сего отреагировал глава семьи Филкан: эти ворота довольно редко открывались и служили больше декором.

–Да как ты смеешь врываться сюда?! Кто ты, вообще, та… – у Филкана перехватило дыхание.

Не мешкая, фигура направилась к центру. По мере приближения Ланцу становилось дышать всë труднее, оглянувшись, он понял, что не один такой. Каждый вдох ощущался, словно лезвие, касающееся его лëгких, но другие чувствовали себя в разы ужаснее.Утончённая фигура стояла в самом центре, стальные доспехи блестели в тени, алый плащ придавал контраст на первый взгляд бесцветному силуэту. Все взгляды, без исключений, приковались к данному действу.

Это не продлилось долго, как только "ворвавшиеся"дошли до ритуального круга, принц почувствовал наполняющее его тепло – "лезвие"отступило.

Он посмотрел на паладинов, но каких-либо переживаний на лицах не было, только старейшина сидел с прикрытыми глазами.

Когда завораживающая фигура оказалась под проекцией, потоки воды расступились, искажая возвышающегося "великана"и не давая даже крохотной капле упасть на прекрасную оливковую кожу, священники один за другим начали дрожать.

Лицезреть такую красоту парню приходилось впервые. Немного растрëпанные волосы были завязаны в хвост, видно, что сделано было наспех, хрупкие черты были скрыты под рыцарскими доспехами. Никакого оружия никаких ножен, однако само присутствие неизвестной было острее любого меча, тяжелее любого снаряда, подавляющей любой армии.

Как бы не пытался успокоить себя принц, мысленно указывая себе на еë плащ и спокойное поведение некоторых наивысших чинов.

Она холодно окинула присутствующих, поклонившись своим собратьям и Императору с Понтификом.

–Прошу. – еë голос был до ужаса пугающим, хотя не нëс в себе ничего более.

Юноша был так очарован неземной красотой незнакомки и одновременно так напуган ею. Засмотревшись, он только сейчас увидел позади неë с десяток инквизиторов. Все до единого были почти точной копией Великого инквизитора, только доспехи были словно из оникса. Их марш отдавался дрожанием стен, пола и различной канцелярии. В самом конце двое тащили полумëртвое тело.

При внимательном рассмотрении Ланц ужаснулся тем увечьям, что нанесли этому человеку.

Его тëмная кровь окропляла белоснежный мрамор при каждом резком толчке, стоны пытались вырваться из его рта. Он пытался сказать что-то, умолять, но уже было нечем. Когда тот, с трудом подняв голову, открыл рот, юный наследник не увидел того, чего ожидал меньше всего – ничего.

И нижние и верхние дëсна были пусты, у глотки дëргался небольшой кусок языка.

Тащившие этого переломанного человека инквизиторы вынесли его перед прекрасной фигурой своей "предводительницы".

–Хочу заметить, что всë прошло замечательно. Я ведь не ошибаюсь?

–Безусловно, Император. Как только приказ был получен, мы тотчас направились на поиск заговорщиков.

–И вижу, что справились великолепно. Это греет мою душу. – правитель дотронулся до своего сердца в знак признания.

Но господин Филкан всë не унимался.

–Со всем уважением, Ваше Величество, однако, что это за отвратительное представление здесь происходит?! Вы же объявили об окончании заседания! Изволите шутить с нами!? – лицо главы начало закипать от злости.

–Я удивлена. – но на это ответила рыцарь.

–Ч-что, да кто ты вообще такая?! Что ты себе позволяешь!? Стража!

Но словами стал лишь разочарованный вздох.

–Даже загнанный в тупик зверь не перестаёт хвататься за один единственный шанс. Как это жестоко с вашей стороны, а ведь эта чернь так кичился покровительством, славой, вашим…именем. – мужчина побледнел. Девушка только подняла закованное в уродливою маску лицо, – Он терпел, он наделся, он верил, что рано или поздно спасение от хозяина придёт. Только вот дожить было не суждено.

Лицо заключённого было всё изуродовано ожогами. Маска повторяла очертания его лица и искажала их, растекаясь по нему застывшим металлом. Маска Кающегося – одна из ужасающих пыток, что были хорошо распространены в делах инквизитория. После такого впадали в безумие.

–Я-я…я даже не знаю как описать такую наглость! Заявляться на Верховный совет, обвиняя одну из столповых семей в покровительстве еретиков?! Ха-ха, да это неслыханная глупость.

–Не волнуйтесь, вниманием сегодня обделят не только вас.

–Всё! Больше терпеть такого мой дом не намерен! Разрешите удалиться, Ваше Величество.

Он уже был у конца круга, собираясь миновать их, когда мышеловка сама захлопнулась. Огромные "ворота"захлопнулись в секунду, неся с собой поток ветра, в других местах множество аристократов безуспешно пытались выйти из своих "гнёзд".

–Схватить его! Не дайте никому больше уйти!

У самого края лезвиями секир ему преградили путь инквизиторы.

–Пропустите меня! Позволять себе такое! Да вы знаете, что я с вами сделаю…

–И что же?

Медленно, неспеша между расступившимися солдатами осторожными шагами вышагивал каждый свой шаг Понтифик Мессмер, а сбоку один из его верных помощников.

–Что вы сделаете, господин Филкан? – его спокойная улыбка, так же спокойно и пугала. – Пойдёте против Империи, против воли нашего Императора?

–Я-я… откуда вы решили, что это всё с волею нашего Императора.

–Уже поздно, Филкан. Кому-кому, а тебе не избежать её кары. – Робелль Виртус глазами указал в небо, сокрытое расписными потолками зала, – Ах да, всеобщему вниманию хотелось бы представить восьмого Паладина третьего круга, а так же главнокомандующего XIV легионом, Кайрисса из клана Торакс.

В глазах читалась паника. Принц видел, как взгляд метался из стороны в сторону, как быстро менялось выражение лица с осознанием краха неизвестного ему заговора.

Ланц в глубине себя, можно сказать, возмущался такой расплывчатости происходящего: пришли, обвинили, покарали, – что это за суд такой? Он понадеялся узнать всё из дальнейшего диалога.

–Да вы правы. Однако заговора с целью предательства не было. У всех нас была только одна цель – очищение. – его взгляд стал больше походить на безумного фанатика, – Очищение во имя явления Чуда. Апостол он…он – мессия, что был послан детьми истинного Бога. Богиня?! Она жалкая эгоистичная мразь, возомнившая из себя невесть что!

«Да он в край обезумел.»

От этих слов убийственное намерение начало стремительно заполнять здесь каждый миллиметр. Но лëгкая старческая рука приказала леди Кайриссе остановиться.

–Вы жалки. Ваша вера всего лишь фасад. Признайтесь, Кальтран уже пал, если не телом, то душой однозначно!

Уголки рта на старческом лице мягко изогнулись вверх.

–Ох, заблудшее дитя. Хотелось бы мне проявить ко всем вам милосердие, как родитель к своему маленькому дитя. Но вы выбрали именно сей путь, господин Филкан, путь отречения и предательства. А все еретики – это гниль, – его голос стал угрожающе мрачным, – а всю гниль необходимо вырезать до основания.

Несколько секунд ничего не происходило, и Его Святейшество начал возвращаться. Лицо заговорщика исказилось яростью.

–Вы всего лишь ЖАЛКИЙ СКОТ!!!

Ещë немного и кинжал нападавшего пронзил бы спину немощного старика.

Но задуманному не суждено было осуществиться: меч, возникший из быстротечных потоков сверкающих искр, мгновенно оборвал жизнь предателя. Его Святейшество, не сбавляя шаг, направился к своему месту, будто ничего и не было.

Вытянув руку, паладин с холодной грацией и пугающим безразличием казнила еретика. Перед этим глаза мужчины расширились, как будто он что-то узнал.

–Что ж, значит придëтся делать никак иначе. Казнить всех соучастников, а их семьи придать забвению!

После приказа Императора сотни балконов погрузились в безжалостную резню, не в силах спрятаться от вездесущих мечей, которые появились из неоткуда. Глаза Магистра Трандила не прекращали светиться насыщенно-золотым: его зачарования делали двери неприступными. От безысходности некоторые уже собирались спрыгивать, но моментально возникающие перед ними мечи предотвращали их небогинеугодные намерения, беря грех на себя.

…

Под конец этой массовой казни ранее белоснежный пол был тут и там запятнан брызгами крови. Многие пытались сохранить спокойствие на лицах, однако у Верховного рыцаря были другие намерения.

Палач, наконец-то, решила даровать своему пленнику так желанный им покой.

Она поднесла лезвие к горлу и филигранным движением перерезала артерию. Его уже давно обессилевшее тело упало ниц, образовывая под собой ярко-алое зеркало. Она не стала оглядываться, отдёрнув плащ, чтобы тот не испачкался.

Со всего зала к ней устремились волшебные мечи – они рассекали воздух, поднимались, а затем опускались. Они образовали вокруг "водного гиганта"подобие конуса, а потом…

Все резко остановились, послышался треск и каждый из сотен клинков распался в тех же сверкающих искрах, из которых был создан.

Все те, кто поддерживал проекцию главнокомандующего, смогли вздохнуть спокойно, и хотя связь наладилась, было видно изнеможение каждого.

Император снова обратился к Паладину.

–Тайгус, продержитесь там как можно дольше, защищайте уцелевших. В ближайшие часы вам будет отправлено подкрепление, и ещё… Убедись, чтобы Титан был уничтожен.

–Слушаюсь, Государь. – даже через звуковые печати хорошо ощущался его басистый голос.

Все, наконец-то, начали покидать Небесный Собор. Священнослужители одни из первых удалились, включая паладинов и инквизиторий. Только наследник никуда не спешил. Парень медленно разглядывал труп заключëнного.

К нему аккуратно подошëл Император, чтобы случайно не напугать Ланца. Он положил ладонь ему на плечо.

–Пойми, сын, это с самого начала была не война, а чистка. И ничем иным. – Робелль посмотрел на своего выросшего сына, – Эх…надеюсь ты понимаешь.

–Да, Отец.

У Его Величества были свои дела, поэтому он оставил своего ребёнка на месте казни, посоветовав долго не задерживаться.

Наследник же смотрел прямо в своё кроваво-алое отражение, которое будто показывало его истинные эмоции. Его мысли дрожали от безысходности.

«Отнюдь, Отец… Я, абсолютно, не понимаю.»

Глава 12 "Новый день"

Несколько дней спустя.

.

.

.

Глаза начали размыкаться раньше, чем я начал разбирать звуки вокруг: частый стук металла, ржание лошадей, отдалëнные крики разных мастей, шум телеги, в которой меня везли.

Трудно представить, как сильно я надеялся очнуться среди руин. Интересно, что бы я почувствовал тогда? Если бы всë же увидел. Хотя я даже знаю.

Ничего.

Да, абсолютно ничего, прямо как сейчас. Сказать честно, это было довольно интересно.

Что значило ничего не чувствовать? Испытывать равнодушие? Но это ведь тоже чувство. А если я что-то испытываю – значит проявляю какие-никакие эмоции? Но эмоции же может проявлять только человек, который может чувствовать? Значит, ничего не чувствовать – это что-то да чувствовать?

«Как же занимательно.»

Мысли были медленными. Ужасно медленными… но успокаивающими. Я не понимал, не болело у меня ничего, или сейчас я испытывал настолько ужасную боль, что уже был не в силах хоть что-то осознать.

А что, вообще, значило осознавать?

А не всë ли равно что это значило?

Глаза, наконец-то, разлипли. Никакого резко бьющего света, только треклятая капля, попавшая мне прямо в глаз через дырку в тканевой крыше.

От неожиданности я резко согнулся в попытке протереть его – лязг металла ударил по неокрепшему слуху и довольно сильно.

Я посмотрел на руки.

У самых кистей были плотно застëгнуты, будто специально сделаны под меня, два стальных браслета с отходящими от них цепями. Обе были прибиты ко дну телеги.

Пытаться вырвать их? Пф, еще глупее ничего не придумывал. Только шуму разведу.

Мои руки обессиленно опустились (тело было словно новорождëнного). Повернув с трудом голову, я начал разглядывать всех тех, кто так же был в телеге.

Ничего нового для себя я не открыл: все в грязи, в ранах разного ужаса, в порванной местами одежде (впрочем, как и я сам). Взгляд ненадолго отвëлся к левой руке.

Два. Мне отсекло два грëбанных пальца. И только сейчас я понял, что они у меня ужасно болят.

«Чëрт, болят пальцы, которых нет! А потом буду видеть то, чего не видно?»

Прочувствовав всю боль через попытки сжать кулак, я похрипел от боли и вернулся к осмотру.

Взгляд ненароком зацепился за девушку, завернувшуюся в рваную мантию, точнее в попытках завернуться. Из под низа выглядывали две бледные стопы, посиневшие местами от гематом и холода, всë остальное же она старалась скрыть от чужих глаз, если они у кого-то да остались.

Не знаю почему, но я начал стараться разглядеть еë внимательнее (было чëткое ощущение, что видел я еë не впервые).

Мой взгляд, возможно, длился ненамеренно дольше, поэтому она смогла ощутить его на себе.

–На что смотришь? – тон был явно не дружелюбный.

На зло ей я посмотрел ещë несколько секунд, а затем приступил к интересному рассматриванию досок пола.

Похоже, этой особе самой было не интересно продолжать нашу беседу, и она тоже отвернулась (вот что значит полное взаимопонимание).

Я еще несколько раз возвращался к ней глазами.

По повозке что-то ударило. Снаружи начали доноситься голоса.

–Эй, эй! Остановись-ка!

–Чë еще?!

–Да тут.

–Тц, – видимо, возничий понял о чëм тот говорил, потому что мы резко остановились, – только быстро.

Меня дëрнуло так, что мой угол обзора спокойно перекочевал в горизонтальное положение.

–Разберëмся!

Я посмотрел в сторону улицы. Через незанавешенный проход просачивался свет. Тусклый, неяркий, пасмурный, но всë же служивший источником освещения для меня.

Невольно я начал щуриться, стараясь хоть что-то разглядеть. Но не успело моë зрение привыкнуть, как сюда начал залезать огромная фигура, закрывающая собой почти весь проëм, который был довольно высоким и широким.

У него было довольно тяжëлое дыхание, отчего я прекрасно это слышал (и, возможно, чувствовал). Грязь с его двухколенных ног мокрыми катышками падали на деревянное дно. Шипы его доспех опасно касались ткани, заставляя нитки в тех местах невольно рваться. Он оглядел внимательно каждого, после чего высунул голову на улицу.

–Эй, неси ключи: тут есть несколько! – рычащим голос он кому-то крикнул.

Повозка немного накренилась, и сбоку послышались чавкающие от грязи шаги. Небольшой, по сравнению с этим, силуэт быстро показался под рукой у "великана".

–Что там такое? – хриплым голосом спросил пришедший сюда возничий. – Очнулся кто-то наконец?

–Да, четверо. – и указал ему внутрь.

–Не знал, что тролли считать умеют. Уверен, что столько?

–'Гррррррр'! – но ответом стало только угрожающее рычание.