Эфемера

Тем долгожданным утром вместе с другими воспитанниками Фермы я проснулся от посаженной наставником в голову мысли: «Найди предателя Республики».

Выученное послушание не позволяло усомниться в том, что он оказался среди нас. Если на верхних этажах внезапные откровения чужими голосами, зарождавшиеся в головах, и вводили в замешательство, то теперь не вызывали совершенно никаких эмоций – лишь стремление поскорее выполнить поставленную задачу.

Возможно, по этой причине на первом этаже и существовали совершенно другие правила взаимодействия с воспитателями. Они больше не прятались, а свободно ходили по коридорам и следили за порядком. Поначалу видеть их было непривычно, но уже не настолько пугающе, как в детстве – ростом мы уже сравнялись с ними, а со многими и возрастом.

Голосов многих из них никто никогда не слышал вживую, но отлично помнил, как они звучат. Взаимодействие с воспоминаниями о не существовавших в действительности разговорах возникали не реже реальных разговоров со сверстниками.

Просто в какой-то момент я вспоминал, что провёл последний час своей жизни, к примеру, в неприятной беседе с наставником о необходимости принимать препараты подготовки к имплантации Кантана, хотя на самом деле ничего подобного не происходило и я даже не успел получить сегодняшнюю порцию медикаментов, не то, чтобы спрятать их куда-то.

Или же понимал, что мне следовало отказаться от попытки ночной вылазки к комнате девочек, потому что меня поймают и мне будет ой как несдобровать.

Нас готовили к жизни вне Фермы, где все порядочные граждане пользовались Кантами. Приучали к немому взаимодействию, что в первые дни было очень утомительно, но к концу года превратилось в рутину.

Я даже не замечал неестественности в общении с обладателями Кантов. Стоило подойти к той же мисс Асикава с намерением высказать просьбу разрешить дополнительный час занятий в спортзале перед сном, как её Кант быстро смаргивал голубоватым цветом сквозь левый зрачок и кожу левого виска, а я вдруг вспоминал ответ, хотя в реальности даже рта раскрыть не успел. Хотел поблагодарить, но её Кант мерцал вновь, и я вспоминал, что уже благодарил, опять же звука не испустив. Мы уже перестали замечать разницу между реальным общением и общением с обладателем Канта.

Всё это по прошествии трёхсот шестидесяти четырёх дней пребывания на первом этаже Фермы и стало причиной единственной возможной реакции – все воспитанники, открыв глаза ранним утром в день имплантации чипов, взглянули друг на друга с подозрением. Предатель был среди нас. Мы знали. И нам дали полную свободу действий в его поисках.

Поскольку враждебность я увидел в глазах всех парней, стало понятно: приказ поступил не только нам с Сэмом. За годы занятий он стал намного смышлёнее, но всё же я сомневался, что его мозг настолько же быстро, как и мой, увидел в произошедшем проблему.

А вот Фридрих, взглядом указавший толстяку Ли на нас обоих, похоже, сообразил довольно быстро.

– Ну и кто из вас? – надвинулся Ли.

– Ты ничего не перепутал? – огрызнулся Сэм.

Привстав, он ткнул своей накачанной грудью в толстяка, но отлетел сам. Физической силой Ли, конечно, не отличался, однако рост и масса оборачивали этот недостаток в преимущество – ему было достаточно просто прижать спортивного Сэма к стене, и тот бы оказался беспомощным. Куда уж соваться мне со своими худощавостью и средним ростом. Не зря Ардан избрал Ли в союзники. А точнее, в личную охрану.

– Ли прав, – протянул Фридрих, протирая очки. – Безопасность у нас по части Коды, а раз уж доверия к ней наставник утратил, то и искать предателя нужно среди вас.

– Не слишком ли просто это было? – спросил я.

– А разве должно быть что-то сложное перед имплантацией? Лично я думаю на Сэма. Ты слишком мелковат, чтобы тягаться с ним, потому и попросили остальных вмешаться.

– К чему же тогда загадки? – пытался вразумить я. – Можно было же сразу назва…

Договорить мне не позволил прыжок По на Сэма. Тот ловко увернулся, и, даже не ударив его, легонько перенаправил в двери. Створки не успели до конца раскрыться. Болван впечатался в них плечами.

– Ты-то хоть не лезь, умник, – усмехнулся Сэм. – А ты, Ли, этого идиота, типа, зря слушаешь, уже завтра он тебя кинет на улице, а сам, как бы, в заранее нагретое местечко отправится. Короче, можешь уже дать своему языку отдохнуть.

– Будь я предателем – первым бы указал на другого, – сказал Ань, втискиваясь между Ли и Сэмом.

На груди Аня, подцепленный на шнурок, болтался медный прямоугольный кулон. Раньше я его не замечал.

– If ты кодер, then ты излишне усложняешь, – хохотнул своей неумелой шутке Барт. – Всем ясно: Фрида жмыхнула обида на пацанов, скажи, Митч?

– Да, нет, почему сразу? – пожал плечами тот.

Пришло новое воспоминание, потребовавшее дать ответ к полудню. Ситуацию осложняло условие провести общее с девушками голосование и единогласно назвать предателя.

– Предлагаю провести предварительное голосование, – сказал Фридрих. – Исходя из нынешнего положения голосую против Конни.

– Меня? – удивился я. – Быстро ты что-то передумал.

– А ты меня переубедил. Не может же действительно всё быть настолько просто. А ты, значит, голосуешь против своего напарника?

– Нет, я воздержусь.

– Ну а ты, Сэм?

– А я против тебя, урод.

– Он ничего так на самом деле, – вновь попытался шутить Барт. – Но я тоже против Фридриха, скажи, Митч?

– Ладно тебе так сразу, тут подумать надо, – потупился Митч. – Потом решим.

– Я против Конни, – поддержал Ардана Ли.

– Предпочитаю точные методы, а не гадания, – отмахнулся Ань. –Должен быть способ выяснить наверняка.

Эд и Жак также пока не захотели голосовать. Молчаливые близнецы указали на меня.

Все присутствующие молча повернулись к зашипевшим дверям и уставились на вернувшегося Болвана.

– Четыре против дух, – подытожил Фридрих, даже не предложив тому проголосовать. – Может, попытаешься отстоять себя, Конни?

– Отстойник! – хохотнул Барт. – Слышь, Митч? Отстойник – тот, кто отстаивает…

– Ну не всегда же, чего сразу, – пробурчал тот.

По гоготнул.

– Скажи?! – обрадовался реакции на свою хохму Барт.

– Но прежде, чем делать окончательные выводы, давайте взглянем, что там у девушек, – командовал Фридрих.

Вместе с Ли они покинули комнату. Остальные, вглядываясь друг в друга, пошли вслед.

– Мне кажется, Фридриха нужно, типа, ещё разок напоследок прессануть, раз так сильно жмыхнутый, – поделился мыслями Сэм. – Чтобы, короче, жмых в его башке встряхнуть.

Вопреки нашим предположениям, в компании девушек никаких разногласий не возникло. Все терпеливо ожидали нас в общем зале, сидя за одиночными партами перед стоявшей возле белой доски Марго.

– О, вы тоже уже определились? – спросил Фридрих.

– Быть может, – проговорила та, поправляя непослушные волосы. – А у вас, значит, готов ответ?

– Мы считаем, что это Конни.

Я почувствовал на себе испытующие взгляды.

– Вообще-то, как бы, четверо против Конни, – возразил Сэм. – А против тебя, типа, двое.

Мы расселись на свободные места. Марго поочерёдно поглядела в глаза каждому из нас.

– Оба варианта маловероятны, – не согласилась с Фридрихом она. – По-моему очевидно, кто из нас вечно ставит под сомнение решения наставника с воспитателями и недоволен Республикой.

Почти все взглянули на Рут. Я встретился с ней взглядом и удивился её безразличному выражению.

– А какие-нибудь доказательства будут, кроме предположений? – спросил Ань.

– У тебя, что ли, имеются? – буркнул Ли.

– Пока нет, но я знаю, как вычислить предателя без споров, – ответил он. – В цифровом зале есть разное оборудование, и кое-что можно использовать, чтобы определить ложь.

Фридрих поглядел на Ли. Поразмышляв немного, тот неуверенно кивнул.

– «Морфей», если правильно настроить, – пояснил Ли.

– Это что? – поинтересовался Фридрих.

– Древняя аппаратура, разработанная в «Заслоне», – ответил он. – Для создания копий сознания…

– Ли, не болтай лишнего, – одёрнула его Джоанна.

– Сможешь настроить? – спросил Фридрих.

Толстяк с сомнением покачал головой.

– Я могу, – сказал Ань. – Только мне потребуется помощь…

– Ну уж нет, – не согласилась Марго, увидев, что тот поглядел на Рут. – Пусть Ли идёт.

– Да, пусть идёт! – поддержал Сэм.

Его расчёт оправдал себя – побледневший Фридрих запротестовал.

– Чтобы всё было честно, кто-то должен пойти от вас, – предложил он. – Джоанна ведь тоже кодит?

Марго поглядела на неё.

– Хорошо, это приемлемый вариант, – сдалась Марго, оборачиваясь к Аню. – Так что ты предлагаешь?

– Мы настроим всё и будем по одному проверять каждого, – ответил тот. – Нас с Джоанной проверит Ли.

Идея Аня устроила всех. Настройка оборудования заняла не менее часа. Всё это время мы оставались в общем зале, безрезультатно обсуждая подозрения друг друга. Близнецы и Барт поддержали рассуждения девушек и начали подозревать Рут. Вместе с их голосами против неё набралось двенадцать.

Признаться честно, я тоже думал на Рут. Слишком уж открыто она противопоставляла себя всему вокруг. И я боялся за неё, потому что за обвинением неминуемо должно было последовать какое-то наказание. Предчувствие подсказывало, что предателя ждало мучение.

С другой стороны, воспитатели могли счесть отступником меня самого. Если Рут просто была своенравной, то я, старательно исполняя все требования подготовки к службе в Коде, внутренне уже давно для себя решил не вступать в неё по выходу из Фермы. Если даже Ань знал, как прочесть намерения при помощи примитивного оборудования в здешней цифровой лаборатории, то возможности обладателей Кантов вполне могли оказаться более продвинутыми.

Функционал Кантов полностью известен был лишь тем, кто занимался программированием, но им запрещали делиться информацией с остальными. Этот факт был аргументом против предательства Рут – любого бы наверняка отстранили от занятий, едва бы появились малейшие подозрения в опасности его взглядов.

В таком случае оставался действительно только я? Или же это последнее испытание на Ферме специально задумывалось так, чтобы каждый начал сомневаться в себе?

В зал вернулся Ань и оповестил, что всё готово. Первым пригласили Ли. Тот отсутствовал ещё около получаса. По возвращении он отправил в цифровую комнату Британи, а сам начал о чём-то перешёптываться с Фридрихом и Марго. Те удовлетворённо заулыбались.

Британи вернулась через десять минут вместе с Джоанной. Ушёл Фридрих. Его отсутствие также не оказалось продолжительным. Судя по времени, которое каждый последующий проводил на проверке, Ли сразу успел и сам её пройти, и провести с Анем и Джоанной.

Проверили Митча и Джоанну. Близнецов по одному позвали после Рут, но они попросились пойти вместе. Пообсуждав немного просьбу с Ли, Фридрих и Марго согласились.

Когда Рут проходила мимо к своему месту, я заметил висящий у неё на шее прямоугольный кулон медного цвета со спиральной гравировкой.

Наконец очередь дошла до меня. Пройдя в цифровой зал, я увидел в центре помещения кресло, на сиденье которого лежал шлем, составленный полых чёрных гексагонов, соединённых по углам белыми небольшими сферами. От шлема к компьютеру тянулся кабель, свитый из пучка оптоволокна.

– Садись и надевай на голову, – подсказал Ань.

Я ещё раз внимательнее поглядел на металлический кулон, висящий у него поверх комбинезона. Точно такой же, как у Рут – медного цвета прямоугольник с глубокими бороздами, закручивающимися в спираль.

– Прикольный кулон, – сказал я.

– Садись, Кони, – проигнорировав мои слова, попросил он и улыбнулся.

– У Рут такой же, – продолжал я. – Что между вами?

– Сядь! – потребовал Ань.

Несмотря на несвойственную ему жёсткость в голосе, лицо его выражало мольбу. Помедлив, я рассудил, что правильно было бы к нему прислушаться.

Едва я уселся и водрузил на голову шлем, внутри него загудело электричество. Потоки забегали кругами от основания устройства к вершине и обратно.

– Не бойся, – прозвучал механический голос в моей голове. – Делай вид, что ничего не происходит.

Ощущения чем-то напоминали воспоминания, которые после себя оставляли обладатели Кантов, но с той разницей, что их слова воспринимались произнесёнными в прошлом, а то, что я слышал со шлемом на голове, было похоже на трансляцию воспоминаний о текущем моменте. Словно в мозг записывали информацию с дополнительного искусственного органа чувств.

– Я не слышу твои мысли, а просто передаю заранее составленное сообщение, – продолжал голос. – Рут уверена: никакого предателя нет. Нас пытаются стравить друг с другом, чтобы мы выбрали жертву и сообща перешли последнюю черту. Думаю, она права. Позже вы с Рут сможете поговорить, а пока просто отвечай на вопросы.

– Коротко отвечай на мои вопросы, Конни, – попросил Ань. – Что думаешь о наставниках?

– Лучших нельзя желать, они стараются сделать из нас образцовых граждан Республики Дайяр, – ответил я.

– Как относишься к правительству Республики?

– С благодарностью, оно объединило народы и дало нам Канты – настоящую свободу и бессмертие.

– Ты готов к вживлению Кантана?

– Жду с нетерпением.

– Ты думал или делал что-то вопреки своим словам?

– Никогда.

– Ты – предатель Республики?

– Нет.

– Ты знаешь, кто предатель?

– Не знаю.

Похмыкав немного над монитором, Ань сам снял с меня шлем.

– Можешь идти, – сказал он. – Позови Гвен.

Когда завершилась проверка оставшихся, Ань вернулся в общий зал с планшетом и о чём-то начал шептаться с Фридрихом и Марго. Последняя несколько раз пробежала взглядом по рядам, зацепившись за нескольких человек, включая Рут и меня.

После непродолжительного совещания Ань вновь удалился.

– Некоторые из нас высказали свои подозрения, – оповестил он. – И в ряде случаев произошли обоюдные обвинения, поэтому для определения истины потребуются повторные парные проверки.

Первыми в цифровой зал отправили Ли и Сэма. В проходе те ткнули друг друга плечами. Отсутствовали они немало времени, мне показалось, где-то около двадцати минут. По возвращении оба выглядели расслабленными и менее враждебными – по лицам сразу стало понятно, что никто из них предателем не оказался.

– Рут Шеннон и Конрад Ланг, – позвала Марго. – Конни, оглох?

Я запоздало поднялся и поспешил вслед за покидающей зал Рут. В спину мне хохотнули.

– Рут, я тебя не обвинял… – попытался оправдаться я, хватая её в коридоре.

– Замолчи, – не размыкая губ, промычала она, отдёргивая руку.

Ань уже приготовил второй шлем.

– Надевайте «Морфеи», – попросил он.

Сев друг напротив друга, мы опустили на головы шлемы и уставились в разделённый надвое дисплей стола между нами.

– Сидите спокойно и делайте то, что прошу, мне потребуется синхронизировать вас.

Шлем снова загудел. Я почувствовал, как наэлектризовавшиеся волосы под ним приподнялись.

По зеркально разделённому дисплею побежали два потока разноцветных фигур.

– Нажмите на жёлтый квадрат, – попросил Ань. – Истинно жёлтый квадрат.

Мы почти одновременно потянулись к изображениям на своих половинах стола и нажали на требуемую фигуру.

– Красный круг.

Сделали.

– Красный треугольник.

Готово.

– Чёрный квадрат.

Нажали.

– Зелёный эллипс.

Выполнено.

Внезапно экран очистился, и по белому фону с разных сторон поползли строки из не связанных друг с другом слов. Понаблюдав немного за ними, я осознал, что передо мной выстраивалось стихотворение:

Ветер гнёт стекло реки,

Но дно, как шрам, молчит.

Ты видишь цифры на песке?

Они горят. Сотри. Пиши.

– Читайте строки по очереди и оба нажимайте на ключевые слова, – проинструктировал Ань. – Я буду подсказывать. Рут, начинай.

– Ветер гнёт СТЕКЛО реки, – прочла она.

Мы одновременно нажали на выделенное слово «Стекло».

– Конни, продолжай.

– Но дно, как ШРАМ, молчит.

Снова ткнули в ключевое слово.

– Ты видишь ЦИФРЫ на песке? – проговорила Рут.

Наши пальцы потянулись к нужному слову.

– Они горят. СОТРИ. Пиши.

После нажатия на слово «Сотри» дисплей сморгнул зелёным и запустил поток слов заново.

– Начинай ты, Конни, – подсказал Ань.

– ВЕТЕР гнёт стекло реки…

– Но ДНО, как шрам, молчит, – подхватила Рут.

– Ты видишь цифры на ПЕСКЕ?

– Они горят. Сотри. ПИШИ.

Снова бегущие слова рассеялись в зелёном всполохе.

– Теперь вместе всё стихотворение, – сказал Ань.

Мы заговорили одновременно:

«Ветер ГНЁТ стекло реки,

Но дно, как шрам, МОЛЧИТ.

Ты ВИДИШЬ цифры на песке?

Они ГОРЯТ. Сотри. Пиши».

Зелёная вспышка на экране немного затянулась, и вслед за ней из шлема ушёл электромагнитный гул. На дисплее высветилось: «Дуэтный контакт выполнен. Нейросинхронизация завершена». Казалось, больше не произошло ничего, но тут заговорила Рут.

– Ты слышишь меня, Конни? – спросила она. – Не напрягайся, веди себя естественно.

Губы её при этом не разомкнулись. По дисплею столешницы пробежало текстовое отображение её слов.

– Нам нельзя это продолжать, – подумал я. – Всех накажут…

Моя мысль возникла на дисплее.

– Ты ведь не такой как они, Конни. Ты всегда был как я. Перестань играть фанатика…

– Как ты не боишься говорить такие вещи?

– Неужели ты до сих пор не понял, что они неспособны залезть к тебе в голову? Сейчас ты можешь думать и говорить что угодно, и никто не заметит, пока ты не начнёшь что-то делать.

– Но какой смысл думать и говорить о том, чего всё равно не сможешь сделать? У нас нет выбора, нам придётся жить по этим правилам. И ведь на самом деле это не так уж и плохо. Скоро нам имплантируют Канты. Знаешь, что это значит? Это значит, что ты наконец сможешь делать что захочешь. Потерпи.

– Нет. Это значит, что сегодня последний день, когда мы можем сказать и сделать что-то, чего уже никогда не исправим. Или что нас не заставят исправить.

– Прости. Если бы можно было исправить, я бы всё равно тогда тебя ударил. Не мог сделать иначе. Ты не представляешь, что происходит там, за стеной…

– Не представляю, но догадывалась по твоему виду. И намеренно избегала тебя с того момента, чтобы облегчить жизнь нам обоим. Даже Сэм понял, что они бы не остановились, продолжи мы общение. Их цель – сломать нас, приучить к подчинению, сделать так, чтобы по выходу отсюда опьянённые видимостью свободы мы оставались благодарными и одинаково пустыми.

– Что именно происходит снаружи?

– Скоро увидишь. Главное не верь никому. Хороших людей там нет. И меня и Аня сюда сдали родственники…

– Зачем?

– Сама не знаю, но на Ферму отправляют всех детей, каких найдут. Ты тоже сюда попал снаружи, только слишком маленьким, чтобы запомнить это. Возможно, не помнит и тот, кто передавал тебя сюда – Ань говорит, через Канты людей могут подчинять.

– Как роботов?

– Не совсем. В учебном варианте Эдема Ань нашёл логи внешнего контроля и, думаю, отыскал способ помешать ему…

– Что такое Эдем?

– Исходный код Эфемеры – сети, в которую объединены Канты. Тебе всё расскажут позже. Главное запомни – всегда держи Меон при себе, как выйдешь отсюда.

– У меня его нет…

– Видишь кулон на шее Аня? Это и есть Меон. Вся наша беседа не сохранится – Ань намерено отключил запись. Ты должен напасть на Аня с криками, что предатель – он, и в борьбе забрать Меон себе. Вот наш план.

Я с сомнением поглядел на бледного, явно скрывающего испуг Аня. Тот едва заметно кивнул.

– Смело, конечно, с его стороны, но боюсь, он не выдержит наказания, если оно будет похожим на то, что перенёс я.

– Это его выбор, и у нас нет времени на план получше…

– Оно и не нужно. Предателем буду я.

С этими словами я ринулся к Аню и навалился на него. Провода стянули шлем назад. Мы с Анем повалились на пол, где я дёрнул за кулон. Шнурок лопнул.

– Что ты делаешь, Конни?! – закричала Рут. – Прекрати!

– Я – предатель, – шепнул на ухо Аню. – Не ты – я. Тебе слишком опасно.

Перехватив его сзади, я перекатился на спину и принялся душить. Ань обессиленно за стучал ладонью по моему предплечью, призывая отпустить его. Рут поспешила за помощью.

Послышался топот. Кто-то ткнул меня ботинком в висок. Сознание на мгновение померкло, руки обмякли. Кашляющего Аня выхватили из моей ослабшей хватки. Меня отбросили к стене. Ударом в грудь не позволили встать. Дыхание перехватило. Повалившись на бок, я безуспешно пытался вдохнуть, но воздух натыкался на невидимую преграду в горле.