Истинное счастье дракона, или цветочная лавка попаданки

Что-то здесь не так.

Ловушка?

Время словно застыло. Я втянул воздух и замер в замешательстве – от девушки исходил лёгкий, почти неуловимый аромат полевых цветов. Совсем не тот густой, пьянящий, которым была пропитана моя Камелия.

Нахалка извивалась в моих руках, возмущённо шипя что-то неразборчивое, а я не мог отделаться от странного ощущения – передо мной будто была и не была Камелия одновременно.

Те же черты лица, но словно немного иначе прорисованные.

Но главное – аромат.

Зверь тонко чувствует запахи.

Он не может ошибаться.

Краем глаза я заметил тёмный силуэт, скользнувший к выходу. Разжав хватку, бросился следом на улицу.

Пусто.

Только ночной ветер гонял пыль по мостовой.

Упустил.

Злой на себя и свою реакцию, я захлопнул дверь прямо перед её носом, хотя слышал, как она идёт следом. Слишком хорошо я знал на что она способна.

А утром, нарезая хлеб, сыр и ветчину к завтраку, я вздрогнул от яростного рыка:

"Райз, нас обокрали! Обчистили!"

Бросив нож, спустился в подвал. Закрыв глаза, прислушался к рычанию второй сущности – исчезла золотая монета.

Несмертельно, но неприятно.

Зверь не любит терять собственные богатства. Больше сокровищ – больше силы.

Заверив, что непременно найду пропажу, я поднялся наверх, я застыл, глядя на пустой стол. Ни хлеба, ни сыра, ни ветчины.

Вырвавшись на улицу, я без труда уловил дразнящий аромат, доносящийся из приоткрытого окна цветочной лавки.

Так вот куда делся мой завтрак? Но как она вошла?

Губы искривились в холодной усмешке – что ж, пора преподать урок двуличной нахалке.

Глава 13

Камелия

Жёсткий, бескомпромиссный взгляд Райзена пронизывал насквозь, подобно рентгеновским лучам. Казалось, он видит каждую мою косточку, каждую мысль, мелькающую в голове, заставляя чувствовать себя беззащитной и обнажённой.

Я неловко попыталась отступить, но ноги словно приросли к полу, отказываясь повиноваться.

На мгновение стало страшно. Даже воздух вокруг стал холоднее, и оголённые предплечья покрылись гусиной кожей. Тишина затягивалась, становясь почти осязаемой.

Краски поблекли.

Секундная стрелка часов замедлила ход.

Пока за спиной не послышался приглушённый шёпот цветов:

– Ну что там?

– Я не вижу! Подвиньтесь немного…

Любопытное перешёптывание вернуло меня в реальность из странного гипнотического состояния. Встрепенувшись, я энергично замотала головой и выставила перед собой руки в защитном жесте:

– Так, мистер Харт, давайте по порядку. Я – Камелия, но, кажется, я не та Камелия, на которую вы злитесь.

Глаза Райзена неожиданно округлились, будто я не пыталась объясниться, а без предупреждения прошлась по залу колесом, насвистывая залихватскую мелодию. Однако в следующий момент он опасно прищурился, а глаза превратились в две сверкающие серебристые щёлки.

Мужчина медленно протянул руку к моему лицу, но она замерла в воздухе в нескольких сантиметрах от кожи, как будто он хотел, но он не решался прикоснуться.

– Это невозможно… – прошептал он, и крылья носа дрогнули, втягивая воздух. – И я не ошибся, твой запах не такой, как у неё.

Чего?

Мой запах?

Остатки оцепенения слетели в один миг, и я отскочила назад, чудом не споткнувшись о порог. Жгучее возмущение одним махом вытеснило страх:

– Это уже перебор! – я погрозила ему пальцем, чувствуя, как щёки заливает непрошеный румянец. – Знаете, как называют тех, кто нюхает людей без спроса? Маньяк! И это ещё самый мягкий вариант. Между прочим, бросаться такими фразами жутко неприлично. У меня даже слов нет!

Так, мне показалось, или мой праведный, искренний гнев лишь позабавил Райзена? В ярких серых глазах мелькнули искорки смеха, на миг показалось, что зрачки стали вертикальными, но лицо осталось удивительно непроницаемым.

Я здесь уже сутки, а он постоянно хмурый и напряжённый, как будто положительные эмоции в этом мире платные.

Тем временем Райзен резко оглянулся по сторонам, словно боялся, что нашу перепалку слышали на улице. Решительным шагом прошёл в зал, хозяйским жестом прикрыв за собой дверь.

– Я вас, между прочим, не приглашала, – не удержалась я от колкости, скрестив руки на груди. – И, кстати, всё ещё помню, как вы умеете хлопать дверьми.

Мистер Харт лишь неоднозначно хмыкнул и мазнул по мне взглядом. Молча опустился за столик, взял кусок хлеба, положил сверху ветчину и сыр.

– Кофе? Чай? – спросил таким тоном, будто сидел в дорогом ресторане, а не в полупустой цветочной лавке.

А мне ещё работать надо! Я ведь не успела узнать у Изабеллы, как торговать живыми цветами.

– Только вода из-под крана, – я пожала плечами, говоря чистую правду. – Как вы убедились, я ещё не успела закупиться.

Спохватившись, торопливо добавила:

– Но как только лавка заработает, я возмещу стоимость продуктов, даю слово. Мы – Садовые, слов на ветер не бросаем.

Райзен не торопился с ответом. Сперва он неспешно доел бутерброд, без лишних звуков и не сыпая крошками на стол. Монета, лежавшая на краю столешницы, мозолила глаза, и я, схватив её, тут же протянула мистеру Харту:

– И за это тоже прошу прощения, мне чужого не надо. Я обязательно поговорю с Изабеллой.

Да что с ним? Он вообще меня слышит или в облаках витает?

Взгляд соседа затуманился, будто мысли унеслись далеко отсюда. Что-то промелькнуло в его лице, то ли решимость, то ли смирение, и он поднялся, делая на ходу ещё один бутерброд.

– Тебе нужнее, – твёрдо отчеканил он, игнорируя протянутую монету. – Считай это моим извинением за ночные неудобства. Купи чаю и что-нибудь приличное из одежды. Только положись на вкус продавца, а не на свой.

Мистер Харт пошёл к выходу, а я замерла соляным столбом, сжимая ни в чём не повинную монету. Горло перехватило от возмущения, но не успела я прокашляться и выпалить всё, что я думаю о вопиющем хамстве, как до меня донеслись едва слышные слова:

– Нет, Харт. Она не может быть моей…

Подождите!

Моей?

Моей кем?

Глава 14

– Простите, но что вы… – я осеклась на полуслове.

Райзен уже исчез за дверью, оставив после себя странную, повисшую в воздухе недосказанность.

– Имели в виду, – вздохнув, закончила фразу.

– Ну что, ушёл?

Из-за пузатого горшка с ворчливым кактусом высунулась взъерошенная Изабелла. Чёрно-белые перья торчали во все стороны, словно она только что вылезла из-под подушки.

– Да, – вздохнула я, всё ещё сжимая в ладони монету. – И послушай, насчёт этого… Больше никаких краж, хорошо? Ни монет, ни блестящих пуговиц, ни чего-либо ещё.

Сорока из древнего рода Лучезарных картинно закатила глаза:

– Ничего не могу поделать, Мелечка. Это всё гены, понимаешь? Генетическая предрасположенность к коллекционированию!

А?

Я нахмурилась, пытаясь понять, где сорока могла научиться подобным речам:

– Откуда ты вообще знаешь такие слова? Это же термины из моего мира…

Но Изабелла уже перепорхнула на стол, деловито подбирая крошки от бутербродов:

– Между прочим, работать кто будет? Витрины – это лицо лавки, а лицо должно быть чистым, сияющим и приветливым! Намёк поняла?

Я беззлобно фыркнула, признавая её правоту и оценив умение птицы обходить подводные камни. Всё же, дело говорит. Чем скорее приведу всё в порядок и пойму, как ведётся торговля живыми цветами, тем быстрее смогу купить себе всё необходимое. А монету пока сохраню и при первом же удобном случае верну Райзену.

Мне чужого не нужно. Особенно после такого надменного замечания.

– Вкуса у меня, видите ли, нет, – ворчала я подобно кактусу, отыскивая в подсобке подходящего размера тряпку. – Или он думал, что я буду работать в самом красивом наряде? Нет, я точно куплю пособие по этикету в книжном и вручу ему по-соседски в подарок. Пусть читает и просвещается.

Выбрав несколько тряпиц, я принялась протирать пыль с полок, где в разноцветных горшках дремали магические растения. Задача была не из простых: сначала аккуратно переставить цветы на стол, а их на каждой полке стояло не меньше десятка. Затем собрать пыль влажной тряпкой, пройтись насухо, обтереть горшки от комочков земли и чистые, красивые вернуть обратно.

Мои новые подопечные сначала застенчиво поджимали лепестки, когда я, затаив дыхание, оттирала горшки, а как только освоились, то расправили листочки и затянули песенку. Вскоре к первой полке присоединилась компания чайных розочек, выводя весёлую мелодию на три голоса, а большой фикус в углу подхватил низким басом.

– Развели шум и гам, – проворчал Кактус с видом заправской драматической актрисы. – Скоро соседи придут жаловаться.

– Ой, да не мешай. Ворчишь как старый дед, – отмахнулась сорока и, чуть подумав, добавила, – Меля привыкла к песням, Глэдис рассказывала, что… Ай!

Получив колючкой по макушке, сорока слетела с подоконника и, показав язык ворчуну, пересела на потолочную балку.

А мне всё нравилось. В этот момент, окружённая живыми поющими цветами, я чувствовала себя принцессой из диснеевской сказки. Остатки недосыпа и обида на вредного соседа развеялись как дым, и я бодро орудовала тряпкой.

Двигаясь в такт импровизированному концерту и тихонько подпевая, я мыла окна, расставляла горшки ровными рядами и развешивала пучки сушёных трав, сваленных в одну кучу за кадкой с фикусом.

Пальцы то и дело касались шершавых листьев и прохладных лепестков, слегка поглаживая, а в груди разливалось удивительное солнечное тепло.

Как будто я оказалась там, где была нужна, и меня очень ждали.

Протирая подоконник, я то и дело поглядывала в окна дома напротив. Силуэт мистера Харта был отчётливо виден за полупрозрачными занавесками. Сосед стоял неподвижно, как изваяние, и, казалось, наблюдал за каждым моим движением.

Я только пожимала плечами – пусть смотрит сколько душе угодно, лишь бы не приходил с очередной претензией и не мешал работать.

Когда солнце поднялось высоко и с улицы отчётливо доносились голоса прохожих, я как раз закончила мыть полы в торговом зале. Вылив грязную воду и наполнив ведро чистой, обернулась к мирно дремлющей Изабелле:

– Ну как тебе? – я провела рукой по влажным прядям, сдвигая их за уши.

Сорока придирчиво осмотрела сверкающее помещение, склонив голову набок:

– Прекрасно, дорогуша! Может, пообедаем? Время-то к полудню.

– Есть хочется ужасно, – призналась я, поглаживая урчащий живот. – Но только без воровства! И сначала фасад отмою. Заодно познакомлюсь с соседями – не один же мистер Харт тут живёт.

Изабелла как-то странно выдохнула и ответила не сразу:

– Как знаешь. Только будь готова к неожиданностям.

Интересно, к каким?

Размышляя об этом, я вышла на улицу, щурясь от яркого солнца. Прохожие в старомодных костюмах и платьях с кружевами замедляли шаг, бесцеремонно разглядывая меня и пихая друг друга локтями.

Неужели я так запачкалась?

На всякий случай быстро отряхнула подол, прокашлялась и решила: сейчас или никогда.

– Доброго дня! – я приветливо улыбнулась, стараясь унять дрожь в голосе. – Я Камелия, новая хозяйка лавки. Рада познакомиться с…

Недоеденное яблоко просвистело над головой и с сочным чавканьем разбилось о дверной косяк. Я испуганно вскрикнула, инстинктивно прикрыв руками затылок, и тут же услышала грозное:

– Зачем вернулась, малолетняя нахалка?!

Глава 15

Пару мгновений я завороженно наблюдала, как ошмётки яблока медленно сползают по двери, оставляя влажный след и наполняя воздух кисловатым ароматом. Сердце бешено колотилось о рёбра, а во рту пересохло от страха и непонимания происходящего.

– Проваливай отсюда! – прогремел чей-то злобный голос, и в следующий миг красный помидор метнулся в мою сторону.

– Ай! – я едва успела отпрянуть, но брызги всё равно попали на платье, расцвечивая его алыми пятнами. Ноги стали ватными. – Постойте! Я всех вас впервые вижу! Тут какая-то ошибка, вы меня с кем-то перепутали!

Высокая дородная дама в шляпке с аляповатыми искусственными фруктами выступила вперёд, угрожающе потрясая зонтиком:

– Не юли, голубушка! Мы прекрасно помним, как ты трепала нервы нашей Глэдис!

– И мою сдобу с прилавка воровала! – подхватил краснолицый мужчина в переднике пекаря.

– А моя кошка? – выкрикнул сутулый старик, потрясая клюкой. – После того как я сделал тебе замечание, она пропала! И я так и не нашёл мою Кики!

Я испуганно заозиралась по сторонам, вжимаясь спиной в дверь так сильно, словно хотела просочиться сквозь неё подобно призраку. Пальцы нервно сминали подол испорченного платья, а в горле застрял предательский ком.

Они коллективно сошли с ума?

Хотя мистер Харт сам признал, что перепутал меня с другой Камелией. Неужели в этом мире существовала моя злобная близняшка?

Времени на раздумья не осталось. Толпа надвигалась не быстро, но неумолимо – десятки суровых лиц, искажённых гневом и жаждой мести. В глазах защипало от подступающих слёз, и я уже открыла рот, чтобы позвать на помощь, когда позади разъярённых соседей раздался громкий хлопок двери.

– Немедленно прекратите этот балаган! – прогремел холодный властный голос мистера Харта, от которого толпа застыла на местах.

Воспользовавшись заминкой, я жалобно взглянула на Райзена, умоляюще прижав руки к груди:

– Мистер Харт, пожалуйста, объясните им! Они с кем-то меня перепутали! Я здесь новенькая, только-только приехала!

Повернувшись к соседям, я дрожащим от волнения голосом продолжила:

– Вы же знаете, что войти в лавку может лишь преемница Глэдис, та, кто прибыла с исключительно благими намерениями! Я здесь со вчерашнего дня, и, как видите, цветы меня приняли! – мой голос окреп, когда я заметила, что некоторые лица в толпе стали менее враждебными. – Поверьте мне! Я не успела выйти к вам вчера, чтобы познакомиться, потому что приводила в порядок жилую часть, а сегодня…

Но мои слова потонули в нарастающем гуле голосов. Соседи возбуждённо переговаривались между собой, их голоса становились всё громче:

– Ничего себе! Лавка, наконец-то, заработает?

– Врёт, как дышит!

– Да я бы не сказал, что она притворяется.

– Вы серьёзно ей верите? Камелия всегда умела втереться в доверие! Волчица в овечьей шкуре, значит, всё-таки нашла способ прибрать к рукам наследство?

– А я говорила, что тут что-то нечисто!

– Да как она посмела…

Правду говорят, что нет ничего хуже разгневанной толпы. В данном случае за толпу успешно сходило полтора десятка соседей на одну безвредную меня.

И что мне делать?

Спрятаться в лавке?

Так а если начнут бросать новые яблоки или, что ещё хуже, возьмутся за камни и побьют все стёкла?

Растерянная, напуганная, я затравленно переводила взгляд с одного враждебного лица на другое. Как внезапно соседи торопливо расступились перед Райзеном, как волны перед носом корабля. Мистер Харт неспешно прошёл по импровизированному проходу, встав между мной и разгневанными соседями. Нарочито неторопливо размял шею до лёгкого хруста и расправил без того широкие плечи.

– Вы совсем страх потеряли? – его стальной голос прорезал возмущённый гомон. – Забыли, кто теперь живёт с вами по соседству? Решили устроить самосуд без доказательств?

Соседи недовольно заворчали, но спорить с мистером Хартом никто не осмелился. Оставаясь за его спиной, я затаила дыхание и прикусила губу от напряжения. А Райзен продолжал давить:

– Напомнить вам законы Адалории? Как добудете доказательства, что эта девушка причинила вам ущерб – приходите. В городскую стражу! – он повысил голос. – А не устраивайте здесь детский сад. Взрослые люди… Свободны!

Толпа мгновенно растаяла, подобно утреннему туману. Я всё ещё дрожала, не веря своему спасению.

Поверить не могу, что Райзен, ещё утром испытывающий ко мне неприязнь, теперь грудью встал на мою защиту!

Осторожно шагнув вперёд, я тихо спросила:

– Мистер Харт, спасибо вам огромное! Если бы не вы… Скажите, как я могу вас отблагодарить?

Глава 16

Райзен, решивший, что дело в шляпе и можно не стоять посреди улицы, уже повернулся ко мне спиной. Однако едва он услышал мой вопрос, как внезапно замер на полушаге.

Поспешив за ним, я не успела затормозить и едва не врезалась в широкую спину соседа. Выставленные вперёд ладони предательски скользнули по стальным мышцам, прикрытым тканью рубашки.

Твёрдые как камень и горячие, как будто у него подскочила температура. Ой, что это я…

– Извините! – я торопливо отдёрнула руки, поражённая тем, как непривычно волнующе ощущалось это случайное прикосновение. Кончики пальцев всё ещё ощущали жар и слегка пульсировали, будто я ненароком обожглась о кипящий чайник.

Несколько долгих секунд мистер Харт стоял неподвижно, напряжённый как струна, а затем медленно обернулся. Мужественное лицо казалось мрачнее грозовой тучи, зато серебристо-серые глаза сверкали как два алмаза.

Божечки, я опять что-то сделала не так?

– Да, Камелия, – процедил он сквозь стиснутые зубы, и аккуратные крылья носа затрепетали, с шумом втягивая воздух, – есть отличный способ сказать мне спасибо. Старайся поменьше мозолить мне глаза и не мешай. Ты здесь сутки, и я уже от тебя устал.

Не дожидаясь ответа, он торопливо зашагал к своему дому и хлопнул дверью так, что на коврик упало несколько кусочков штукатурки, рассыпаясь в мелкую пыль. А я почувствовала, как предательски задрожала нижняя губа.

– Уж простите, но три месяца вам придётся меня потерпеть! – крикнула я вслед, обращаясь не столько к Райзену, сколько ко всем моим соседям.

“Только не реви, – мысленно приказала себе, сжимая кулаки и стараясь не моргать. – Вместо тысячи слов, обещаний и извинений лучше докажу на практике свои хорошие намерения. Да, так и сделаю!”

Решительно задрав подбородок, я вернулась к двери и принялась оттирать следы от яблока и помидора.

Мокрая тряпка скользила по деревянной поверхности, смывая липкие пятна и слегка впитавшийся сок. Я старательно отскребала каждый след, поднимаясь на цыпочки, чтобы дотянуться до самого верха двери и витрины.

Особенно долго пришлось возиться с вывеской "Волшебство цветов и трав" – большие выпуклые буквы требовали излишней осторожности, чтобы не повредить краску.

Закончив с вывеской, я взялась за швабру и принялась намывать каменную брусчатку перед лавкой, пока она не заблестела, отражая солнечные лучи. С непривычки мышцы ломило, а если учесть, что я и вчера работала с утра до поздней ночи, то тело отчаянно просило передышку.

Уставшая, но довольная результатом, я вернулась в зал, где меня встретил тихий шёпот цветов. Чайные розы перешёптывались с ромашечкой и фиалкой, активно жестикулируя листьями и лепестками.

– Вот ведь сороки, – привычно ворчал кактус, – одной вам не хватает, да?

– Я вообще незаменимая, – парировала Изабелла, восседавшая на подоконнике. – Украшение рода Лучезарных, между прочим. Отличная работа, Мелечка, будь добра, напои цветы, а я пока раздобуду нам обед.

– Только без воровства! – я погрозила птице пальцем, прижимая другую руку к груди. – Пожалуйста! Я и так каким-то образом умудрилась настроить против себя всех соседей.

Изабелла закатила глаза так выразительно, что я невольно улыбнулась.

– Ладно-ладно, – проворчала она, взъерошив перья. – Сделаю исключение ради тебя. Эх, не даёшь мне проявить фантазию! Кстати, не будь к ним строга, – она махнула крылом в сторону улицы, – совсем скоро они сами придут к нам с миром.

– Надеюсь, – вздохнула я, предчувствуя нелёгкие времена.

Наверное, это только в сказках бывает, что девушка попадает в тело принцессы, живёт во дворце и встречает безукоризненно вежливого, галантного принца, который клянётся ей в вечной любви.

– Да ты с таким от скуки сбежишь через неделю, – хихикнула сорока, а я от неожиданности вытаращила глаза. – Не наш вариант.

– Ты что, умеешь читать мысли?

– Да у тебя на лице всё написано, – уклончиво ответила птица, взмахивая крыльями.

Проводив сороку, я потянулась за лейкой с водой, которую заранее набрала в ванной. Вода успела немного нагреться, став приятной для нежных стеблей. Осторожно, стараясь не пролить ни капли, я поливала каждый цветок, наблюдая, как они оживают и тянутся вверх, словно маленькие солнышки.

– Чем же вас ещё подкормить? – спросила я с улыбкой, любуясь их яркими, напитанными жизнью бутонами. – Наверное, следует поискать получше, у Глэдис должны были остаться удобрения?

Но не успела дождаться ответа, как с улицы раздался робкий стук в дверь, а следом послышался тоненький детский голосок:

– Тётенька, а можно мне цветочек?

Глава 17

Позабыв обо всём, я поспешила к двери, искренне надеясь, что это не шутка местных ребятишек.

На пороге стояла девочка лет пяти-шести с высоким хвостиком на макушке и в аккуратном светло-розовом платьице, прижимая к себе потёртого плюшевого мишку. Большие голубые глаза смотрели в пол, а щёки слегка порозовели, будто она не ожидала сама от себя подобной храбрости.

– Здравствуйте, – пролепетала она едва слышно, сжимая пальцами мягкую лапку игрушки. – А можно купить цветочек?

– Конечно-конечно! – спохватилась я, отступая в сторону, и жестом пригласила её внутрь.

Неужели это моя первая покупательница?

– Если первый покупатель – малое дитя, то весь день пройдёт в достатке, радостью светя, – за моей спиной тихонько пропела ромашка.

– Проходи, – подбодрила я девчушку, – выбирай любой, какой понравится.

"Ох, как не вовремя улетела сорока! – мелькнула паническая мысль. – Я же понятия не имею, как продавать эти цветы. Вдруг нужны какие-то особые правила? Вроде тех, что требуется прочитать специальное заклинание"

Девочка несмело переступила порог, крепче прижимая к себе мишку, а я решила пока молча понаблюдать за реакцией цветов и их маленькой гостьи.

Она медленно двигалась вдоль полок, останавливаясь возле каждого растения. Со своего места мне было видно, как голубые глаза загорались искренним, живым любопытством, когда она разглядывала то один цветок, то другой.

Выглядело так, будто малышка никак не может определиться.

– А какие цветы тебе больше нравятся? – осторожно поинтересовалась я.

Девочка на секунду замерла, нахмурив брови. Потом покачала головой, всё так же не поднимая глаз:

– Это не для меня. Для мамы, – она покрепче обняла мишку, как будто ища у него поддержки. – Папа уехал на заработки в столицу, он у меня сильный земляной маг. Его пригласили помощником в королевский сад на полгода. Сам король поставил печать!

Когда малышка заговорила об отце, глаза засверкали гордостью, хотя щёки всё ещё алели румянцем. Не удержавшись, я широко улыбалась, глядя, как она становится на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть цветы на верхней полке.

– А мама с момента его отъезда ходит грустная и расстроенная, – внезапно добавила тихим шёпотом.

Ага. Если я не ошибаюсь, маме нужен говорящий компаньон.

– Мама любит что-нибудь яркое? – спросила я, присаживаясь рядом на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне.

Девочка наконец-то подняла на меня глаза и несмело кивнула:

– Да, она всегда говорит, что цветы – это кусочки радуги на земле.

От этих слов на душе потеплело, и тревога отлегла от сердца. Если в Рейнграде так сильно любят цветы, значит, ещё не всё потеряно. Мама девочки – совершенно точно моя соседка, вряд ли малышку отпустили бы одну так далеко.

К тому же они явно любили и уважали Глэдис. А с хорошими людьми проще наладить тёплые отношения. Может, помощь девчушке и станет тем самым переломным моментом?

– Расскажи мне немного о своём папе, – мягко попросила я, протянула раскрытую ладонь и представилась, – кстати, меня зовут Камелия.

Малышка на мгновение прижала мишку ещё крепче, но потом чуть расслабилась:

– А я Леона. Но все меня зовут Лёлей, – осторожно вложив слегка влажную ладошку в мою, она робко улыбнулась, и я заметила очаровательную ямочку на правой щеке. – Папа у меня строгий, но справедливый, – в её голосе зазвучала гордость. – Настоящий джентльмен! Маме всегда помогает, хотя и ворчит, когда она слишком много возится по хозяйству. Всё время говорит: "Отдохни хоть минутку, моя пчёлка!"

Пчёлка… ворчит… строгий…

В то время как в голове усиленно работали шестерёнки, взгляд упал на ворчливый кактус. Какое удивительное совпадение!

Пока Лёля, осмелев, бродила между полками, разглядывая другие растения, я тихонько подошла к своему колючему другу.

– Ты ведь всё слышал? – шепнула я. – Может, пойдёшь с ней?

Кактус слегка порозовел, что было особенно заметно на его зелёной коже:

– А то! – проворчал он беззлобно. – Там хоть сорок назойливых нет, которые то и дело пытаются спихнуть горшок на пол или отклевать мои колючки. Что я, злыдень какой, чтобы не помочь?