Мост между мирами

Разум спроецировал утреннюю встречу с призраком брата, и его насмешливый тембр зазвучал в голове слабым эхом: «Выглядишь так, словно собрался не на осмотр пациента, а на сватовство. К чему это показательное выступление? Кого ты пытаешься впечатлить?»

– Того, кого я ждал со дня твоей смерти.

Мой тихий шепот нарушил очередной стук в дверь. В дверном проёме показалась Надежда в компании высокого и худощавого мужчины. Его кожа была слишком гладкой и выглядела так, словно он был восковой статуей, но не живым человеком. Глаза глубоко впадали в глазницы, а череп имел вытянутую форму, обрамленную негустой растительностью на лице. Русые волосы имели длину ниже среднего, открывая узкий лоб незнакомца. Но что бросалось в глаза, так это одежда неизвестного. Строгий брючный костюм тёмного цвета и белоснежная рубашка, которая подчёркивала худобу мужчины и его анатомическое строение более детально. Внешний вид мужчины напомнил мне образ кардинала Ришелье – главного антагониста моей любимой книги «Три мушкетёра». Именно таким я представлял злобного и коварного политика, когда перечитывал бестселлер мировой литературы в течение своей жизни.

Успокоившись после мимолетного замешательства, я поблагодарил Надю за помощь и отпустил её. Как только мы остались наедине, я протянул руку в сторону незнакомца, стремясь произвести наилучшее впечатление на одного из членов семьи девушки, в ком я был особенно заинтересован.

– Мстислав, – я ощутил на себе пристальный взгляд незнакомца. – Рад встрече с вами.

– Вы ошиблись. Меня зовут Михаил. Михаил Игоревич Безбожий. Я ведущий нейрохирург Федерального центра нейрохирургии. – «В этой семье какой-то странный подход к именам? Почему они не могут запомнить такое простое имя? Уже второй раз члены этой семьи называют меня другим именем. Это начинает раздражать».

– Михаил, – тонкие пальцы мужчины сжали мою ладонь в крепком рукопожатии. – Прошу прощения. Я обознался.

– Бывает, – я решил оставить все лишние разговоры в стороне и перейти к главному вопросу – обсуждению пациентки. – Могу я узнать ваше имя и кем вы приходитесь Софье Калугиной?

– Я её дядя по отцовской линии, Святослав Владимирович Новгородов. Сегодня утром мне позвонил брат и попросил навестить племянницу в вашем центре. Он с супругой должны прибыть завтра утром в столицу и навестить дочь. Но до этого момента я обязан был поговорить с вами и узнать о состоянии племянницы из первых уст.

– Святослав Владимирович, ваша племянница поступила к нам вчера утром, и мы только приступили к детальному обследованию её новообразования. На данный момент мы подтвердили наличие невриномы головного мозга в правой доле и взяли пробы новообразования для характеристики опухоли.

– Что вы можете сказать о её общем состоянии? – Не знаю, что именно меня настораживало, но мужчина не был похож на типичного обеспокоенного родственника. – Каковы ваши прогнозы относительно будущего Софьи?

– Не в моих правилах давать прогнозы на ранних стадиях диагностики, – я всматривался в лицо мужчины, пытаясь прочитать хоть одну эмоцию в чертах его худощавого лица. Но их там не было. – Однако я сделаю всё возможное, чтобы провести успешную операцию по удалению невриномы, и постараюсь спасти жизнь вашей племянницы вопреки всем прогнозам.

– То есть вы не отрицаете, что заболевание Софьи может привести к летальному исходу и её опухоль может иметь злокачественный статус?

– Не буду спорить, данный факт имеет место быть. Но я не из тех, кто сдаётся так просто. Я буду до последнего пытаться найти выход и спасти жизнь девушки, – вопросы мужчины и его явное безразличие к подобным вещам подтверждали мои подозрения относительно степени родства пациентки и этого прототипа кардинала Ришелье.

– Что вы можете сказать о её ментальном состоянии? Как опухоль сказывается на её когнитивных и умственных функциях? Есть ли в её поведении признаки присутствия отклонений в работе головного мозга?

– Смотрю, вы имеете некоторые познания в этих вопросах, – я был удивлён подобным подходом со стороны родственника пациентки. – Могу вас заверить, что головной мозг вашей племянницы работает в обычном режиме. Её творческая деятельность даёт девушке своеобразный контроль над опухолью и помогает сохранять разум в былом положении, не позволяя разрушать нервные связи между разумом и центральной нервной системой.

– Вы видели её рисунки? Что Софья сообщила вам относительно своего творчества?

Подобного поворота событий я никак не ожидал. Впервые за долгие годы своей медицинской практики родственник пациента не падал в мои объятия со слезами на глазах с призывом сделать всё возможное для спасения члена семьи. Кардинал словно был безразличен к жизни племянницы, и его интерес заключался далеко не в её чудесном исцелении. Вопросы о рисунках и творчестве девушки ещё больше стимулировали меня относиться к мужчине с некоторым подозрением. «Не знаю, что здесь происходит, но не стоит обсуждать девушку со второстепенным «родственником». Дядя этой особы не особо интересуется её здоровьем и по всем признакам заинтересован в других аспектах жизни своей племянницы. Не в моих правилах обсуждать состояние своих пациентов со второстепенными и мутными родственниками».

Я решил дождаться родителей девушки и провести более обстоятельный разговор с ними. Нечто необъяснимое заставило меня оставить кардинала в неведении о жизни и творчестве девушки. Не уверен, правильно ли я поступил, но внутренний голос настаивал на конфиденциальности наших с ней бесед.

– Меня не интересует деятельность пациентов, – сказал я. В своей работе мне приходилось иногда лгать во благо пациентов, и в этот раз я считал свою ложь таким же необходимым благом и способом защитить девушку от лишних проблем. – Моя цель – провести тщательное обследование Софьи и найти решение возникшей проблемы без вреда для пациента. Остальные аспекты жизни вашей племянницы меня не касаются.

– В таком случае не буду отнимать ваше время, – по выражению лица мужчины я понял, что мой ответ его не устроил, и он хотел получить более подробные разъяснения от меня. – Михаил, рад был познакомиться с вами лично.

– Взаимно, – ответил я, протягивая тонкую бледную ладонь с длинными пальцами. Я поспешил ответить на рукопожатие, стремясь поскорее закончить эту напряжённую встречу. – Вас проводить до палаты Софьи?

– Не стоит, – сказал мужчина, отдергивая руку и направляясь к входной двери. – Я найду Софью самостоятельно. Всего вам наилучшего, Михаил Игоревич.

Не успел я ответить, как прототип кардинала скрылся за дверью. Ещё некоторое время я смотрел на входную дверь, прокручивая в памяти наш разговор. «И что это было? Неужели, помимо призраков и взбалмошной писательницы, меня будет преследовать образ кардинала Ришелье? Что дальше? Ко мне в квартиру ворвутся Шерлок Холмс и доктор Ватсон? Или придёт Гендальф с призывом отправиться в Мордор? Безумие какое-то! Мне требуется отдых, желательно как можно дальше от всей этой безумной истории. Но я не могу бросить девчонку и обязан выполнить её просьбу. Значит, будем действовать по обстоятельствам. Мне не впервой справляться с трудностями, которые кажутся непреодолимыми на первый взгляд. Как там пел Николай Расторгуев? Прорвёмся, опера!»

Глава 5

– Не шевелись! – громкий возглас застал меня врасплох, и я замер в неподвижном положении. – Ты же нейрохирург и должен уметь сохранять неподвижность часами. А ты уже второй час вертишься в разные стороны и не даешь мне возможность срисовать тебя с максимальной точностью.

– Софья, к твоему сведению, во время операции я не стою в одном положении. Я двигаю головой и работаю руками, – замечания девушки и её нападки вызвали у меня обречённый вздох. – Долго мне ещё быть манекеном?

– Дай мне двадцать минут, – на лбу девушки появились глубокие складки напряжения, а её бездонные глаза отражали предельную сосредоточенность. – Потерпи немного. Так вы говорите в центре во время своих пыток? Пришла твоя очередь потерпеть некоторые неудобства и оказаться в моей шкуре.

Я старался не шевелиться, но мой взгляд периодически обращался в сторону сидящей напротив девушки. Шелест графита по поверхности бумаги создавал в палате какой-то необъяснимый комфорт и тепло. Наблюдать, как тонкие и изящные пальцы совершают утончённые штрихи, было одним из лучших образов, что я видел в своей жизни. Глаза незнакомки поднимались в мою сторону каждый раз, когда карандаш замирал в едином положении. И в такие моменты наши взгляды встречались. Это было настоящее наваждение и непреодолимая тяга, вызванная гипнозом синих, как небесный свод, глаз.

– Готово, – девушка отложила карандаш в сторону и осмотрела результат своей кропотливой работы. – Предупреждаю сразу. Это лишь набросок, и детали я буду дорисовывать уже без твоего присутствия.

– Могу я взглянуть на набросок? – во мне загорелся дикий интерес к рисунку, прототипом которого стал непосредственно я.

Девушка заколебалась. Неуверенным движением она протянула альбом в мою сторону, отводя взгляд в смущённой гримасе. Я же наслаждался этой чарующей картиной. Именно этого смущения я ждал на лице девушки с момента нашей встречи и представлял цвет её румянца в своих фантазиях. И вот он – момент долгожданного экстаза. Она выражала долгожданную скромность и смущение, чем манила меня ещё сильнее прежнего.

Я взялся за страницы альбома, и наши пальцы соприкоснулись в незначительном касании. Вновь тело охватила непреодолимая дрожь, и возник слабый удар тока, который прошелся энергетической волной по каждой клетке организма. Моё тело отдавалось какому-то неизведанному порыву и было охвачено неизвестной силой чего-то необъяснимого.

Наш контакт вызвал у девушки странную реакцию. Её тело вздрогнуло, и она поспешила отдернуть руку в сторону. Мне не оставалось ничего другого, как скрыть схожие симптомы от внимания пациентки и проигнорировать возникшую между нами неловкость.

Взгляд обратился к раскрытому скетчбуку в руках. На слегка пожелтевших страницах был изображен мужчина, в котором я с трудом узнал своё собственное отражение. Красивые черты лица, лёгкая небрежность в образе, острые скулы и мужественный подбородок. Тени мимических морщин создавали утончённый и сильный образ, чей внешний вид отражал силу его носителя. Но главным образом меня зацепила глубина тёмных глаз, что притягивала взгляд не менее сильно, чем взгляд автора рисунка.

– Я впечатлён, – с трудом оторвав взгляд от рисунка, я обратил внимание на смущённую девушку. – Никогда не думал, что могу быть настолько привлекательным.

– Тебе нравится? – за одно мгновение Софья сменила своё волнение на искреннее воодушевление, и её глаза заискрились. – Позволишь использовать твой образ для героя мистической истории?

– Пользуйся на здоровье, – я не смог сдержать улыбку и, в последний раз осмотрев рисунок, вернул его художнице. – Значит, мистическая история… И о чём она?

– О том, как двое влюбленных находят друг друга вопреки всем правилам и способны во имя любви преодолеть судьбу и саму смерть, – её звонкий голос стих, перейдя в тихий шёпот. – Знаю, это банально, но я хочу создать мир с собственными правилами и законами, где смерть не является окончательным приговором.

– Мне нравится эта идея, – я продолжал улыбаться, наслаждаясь нашим приватным разговором и царящей вокруг атмосферой. – И в чём же заключается сюжет истории?

– Нейрохирург влюбляется в безнадёжную пациентку, которая умирает у него на руках. Он отправляется в далёкую глубинку, где находится мистический мост между двумя мирами. Этот мост служит вратами в иной мир, куда душа отправляется после смерти. Но также этот артефакт способен открыть путь с того света и вернуть ушедшего из жизни человека, проведя его душу между границей двух миров. Нейрохирург пройдёт по этому мосту, найдёт душу своей возлюбленной и вернёт её к жизни, тем самым поборов смерть и саму судьбу.

– Интересная история, – что-то в рассказе девушки заставило меня вздрогнуть. В горле встал ком, который я всеми силами пытался проглотить. – Тебе не кажется, что смерть девушки звучит слишком трагично? Пусть герои вместе отправятся на поиски моста и тем самым остановят смерть, разрушив проклятье этого мистического строения.

– Зачем разрушать мост, который способен вернуть человека с того света?

– Если не будет моста, душам некуда будет уходить, и никто не будет умирать, – собственные фантазии вызвали у меня искренний смех. – Нет моста – нет смерти. Всё просто.

– Глупости какие, – мои рассуждения вызвали недовольство на лице моей собеседницы. – Смерть необходима, и люди должны рано или поздно уходить на покой. Ничто не может быть вечным, и нам нужно освобождать путь новому поколению и давать шанс на жизнь иным душам.

– Ты так считаешь? – в который раз рассуждения Софьи удивили меня и вызвали смешанные чувства. – Смерть зачастую несправедлива и позволяет себе забирать тех, кто не прошёл и половины жизненного пути, – разум вернул меня на двадцать лет назад, в момент смерти старшего брата. – Мы не должны мириться с подобным положением вещей. Каждый из людей заслуживает полноценной и долгой жизни, и мы должны пройти весь жизненный путь от начала и до конца.

– Могу я задать личный вопрос?

– Вопрос? Какой?

– Почему ты решил стать нейрохирургом и что заставляет тебя идти против судьбы?

– Это долгая история, и я не люблю говорить об этом, – я не отличался стремлением к излишним откровениям и был довольно скрытным по своей натуре. – Ты уже придумала название своей будущей книги?