Веди меня через бури горы Химицу

При звуке удара двери о стену граф резко отстранился от любовницы.

– Чего тебе?! – рявкнул он, оборачиваясь ко мне.

– Он… Ваш камердинер! Он ударил меня! – выпалила я, стараясь не смотреть на раскрасневшееся лицо матери и открытую грудь, покоящуюся над распахнутым верхом кимоно, с красными отметинами там, где её сжимали руки графа.

Слуга отца, чьего имени я так и не узнала за годы его приездов в Сакуру, с самым невинным видом прикрыл глаза ладонью и поклонился господину.

– Ваше сиятельство, мисс Мина была так взволнована, что упала, выходя из комнаты. Я лишь хотел помочь ей подняться, но, видимо, от удара у неё всё перепуталось в мыслях. Прошу меня простить.

– Всё в порядке, Пэриш, проводи мисс в её комнату и проследи, чтобы миссис Тисл осталась с ней.

– Как прикажете, ваше сиятельство.

Притворно осторожно, но крепко камердинер взял меня за локоть, утягивая прочь.

– Он врёт! – крикнула я. – Он наотмашь ударил меня, сказав, что ваша жена за это повысит ему жалованье!

– Хватит, Мина. Хватит, – устало сказал граф, отворачиваясь обратно к моей матери.

И они снова начали целоваться до того, как за мной и камердинером закрылась дверь.

– Ну что? – ехидно спросил он. – Могу ещё раз ударить, вдруг на этот раз поверят.

Не выдержав, я вырвала руку из хватки и со всей силы ударила его кулаком в нос. Костяшки пронзило болью, но она стоила того болезненного стона, который камердинер издал, приваливалившись к стене.

– Сука! Ты мне нос сломала!

– Суки, сэр, – это женские особи собак. Я – человек. Не выродок, как вы назвали меня чуть раньше, и уж точно не сука.

Камердинер, сжимающий одной рукой пострадавший нос, второй потянулся ко мне, чтобы схватить за волосы. Я без труда увернулась и бросилась вверх по лестнице, не останавливаясь до тех пор, пока не оказалась в своей комнате.

Миссис Тисл по-прежнему была там. В моё отсутствие она немного прибралась и теперь сидела у окна, зашивая рукав одной из прохудившихся ночнушек.

Увидев меня, гувернантка быстро встала, откладывая шитьё.

– Мина… – пробормотала она, видимо, понимая по моему лицу больше, чем я готова была рассказать словами.

Ни о чём не спрашивая, миссис Тисл крепко обняла меня, позволяя выплакаться. В такой же тишине она помогла мне переодеться ко сну и уложила в кровать, как в те времена, когда я была маленькой.

– Нао, – голос, сорванный рыданиями, был тихим, и кот не отзывался.

– Хочешь, я найду его? – предложила гувернантка.

– Не хочу вас напрягать.

– Мне не сложно. Он наверняка заснул у миски с молоком на кухне.

– Спасибо, – прошептала я, слабо пожимая тёплую руку женщины.

– Всё наладится, Мина, – мягко сказала она, выходя из комнаты. – Я в этом уверена.

Когда за ней закрылась дверь, я обняла вместо Нао подушку и закрыла глаза, надеясь, что реальностью был тот самый странный незнакомец, а всё произошедшее за ужином, наоборот, было сном, который вот-вот должен был закончиться.

К сожалению, я не проснулась, но только вновь заснула. В слезах, и так и не дождавшись Нао. А за окном, не прекращая, падал снег.

Глава 4

Кровь обагряет белый батист

На этот раз просыпаться было легче. Сны мне не снились, и я открыла глаза, чувствуя себя абсолютно выспавшейся. Что было странно, ведь в комнате, как и за окном, всё ещё было темно.

Щека, которую ударил камердинер, немного ныла, но ни синяка, ни заметных следов, судя по ощущениям, не должно было остаться. «Даже жаль, – со злостью думала я. – Синяк можно было бы предъявить графу, как доказательство».

Поскольку спать мне больше совершенно не хотелось, я встала с постели, сунув ноги в оставленные гувернанткой тёплые тапочки, и наощупь пошла к выходу из комнаты. Я достаточно хорошо знала дом, чтобы не зажигать свечу.

Ночная рубашка неприятно липла к телу, как будто я сильно потела во сне, но менять её было лень, и можно было просто дождаться утра, чтобы нормально принять ванну и переодеться. Поэтому, не отвлекаясь на неприятные ощущения, я продолжала брести по коридору в сторону кухни.

Где-то на полпути я поняла, что Нао не было в комнате, хотя он всегда предпочитал спать со мной, согревая бок и периодически впиваясь коготками в бедро.

– Нао, – прошептала я, вглядываясь в темноту спящей Сакуры. – Где ты, маленький? Кис-кис-кис…

На призывы кот не отзывался, впрочем, на верхних этажах коттеджа его и не было видно. Возможно, миссис Тисл была права, и он действительно решил заночевать возле своей еды.

Пройдя через этаж для слуг, я добралась до кухни. Поиски Нао занимали меня чуть меньше, чем жажда, разыгравшаяся после сна, поэтому прежде, чем продолжить выглядывать пушистое чудо, я налила себе стакан холодного молока и залпом выпила его. Звуки, которые я при этом издавала, показались слишком громкими.

«Странный день и странная ночь», – решила я, нервно передёргивая плечами. Довольно одинокое детство научило меня не бояться темноты и не верить в британских привидений, которые, по словам, опять же, британцев, обитали в каждом старом доме. Сакура хоть и была старым коттеджем, но эти явления, видимо, обошли её стороной, потому что за все годы жизни здесь я не видела никаких призраков и не слышала даже мало-мальски странных звуков. Духи, в которых верила мама, тоже не тревожили меня. Они наверняка остались далеко, в Месте-Где-Восходит-Солнце, и вряд ли интересовались такой чужой и непримиримой ко всему иностранному Англии.

Несмотря на свою убеждённость в отсутствии потусторонних сил, тишина, окутавшая Сакуру этой ночью, казалась мне неправильной. Обычно те или иные звуки всё-таки наполняли коттедж: мурчание Нао, шаги миссис Тисл, склонной к бессоннице, стрёкот насекомых в саду, а иногда и тихое пение Сатоко-Сары, которая просыпалась посреди ночи, чтобы попить воды или рисового отвара.

Стараясь не придавать значения странной тревоге, я убрала бутыль молока в холодильный шкаф и подошла к стене, у которой на полу располагались миски Нао. Глаза, уже привыкшие к темноте, различили их очертания. Все они, кроме миски с водой, были пусты и дочиста вылизаны. Но кота поблизости не оказалось.

– Нао, ты где? – снова тихо позвала я. – Нао…

Сделав шаг к кладовой, в которую он мог пробраться, я споткнулась обо что-то и, не удержав равновесие, упала на мягкое тело.

– Ой, простите! – промямлила я, быстро поднимаясь на ноги и протягивая руку миссис Тисл, лежавшей лицом вниз. – Вы что-то потеряли? Я могу принести свечу.

Гувернантка не ответила.

– Миссис Тисл? – я наклонилась, касаясь её плеча. – Миссис…

Фамилия застряла в горле вместе с выдохом, который я не смогла сделать. На каменном полу, довольно светлом даже в ночной темноте, под телом женщины растекалось что-то тёмное. Я осторожно потрясла гувернантку за плечо ещё раз. Потом сильнее. Наконец мне хватило смелости и сил перевернуть её на спину. Тёмное нечто хлюпнуло, и до носа донёсся тяжёлый запах крови.

– М-м-миссис Т-тисл?..

Глаза гувернантки были широко открыты, как и её рот, искривившийся в безмолвном крике. На её щеках, шее и платье темнели густые подтёки. Я не могла точно различить в темноте цвета, но знала, что это была кровь. Много крови. Слишком много для того, чтобы, потеряв её, человек мог выжить.

Я думала, что смогу закричать. Думала, что мне снится кошмар. Но минуты шли, а тело миссис Тисл не исчезало, и запах крови не переставал душить.

– Ока-сан! – пискнула я, не понимая, что из кухни мама не услышит мой голос. – Ока-сан! Ваше сиятельство! Кто-нибудь, на помощь!

Я кричала и кричала, пока горло не пронзила резь, и голос не сорвался. Тогда я побежала. Спотыкаясь, держась за стены, я добралась до комнаты, в которой граф проводил ночи с моей матерью. Из-под двери тянулась полоса света. «Ещё не спят…» – с надеждой думала я, даже не удосужившись постучать в дверь, а просто поворачивая ручку и вваливаясь в комнату.

После блужданий в темноте свет нескольких свечей показался слишком ярким. Я зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, захотела больше никогда и ничего не видеть.

В комнате было много мебели. Граф любил комфорт и ценил роскошь. Дубовая кровать с тяжёлым бархатным балдахином, призванным сохранить тепло для спящих. Кушетка на изогнутых позолоченных ножках, обитая дорогим голубым шёлком. Широкий секретер из красного дерева. Туалетный столик-трельяж с закрывающимися зеркалами. Платяной шкаф высотой от пола до потолка. Роскошный ковёр с длинным ворсом. Тумбочки, банкетка, прикроватные столики.

Я скользила по всему этому взглядом, видя бесконечные пятна крови, алеющие почти на каждом сантиметре комнаты.

– Ока-сан?.. – с ужасом прошептала я, зная, что у матери был чуткий сон, и она могла услышать даже такой тихий звук.

Никто не отзывался.

Тогда я шагнула к кровати, хватаясь за ткань балдахина в том месте, где не было крови, и отвела его в сторону дрожащей рукой. Смятая постель из светлого шёлка была измята, как будто с неё только что встали. Как и всё в комнате, она почти полностью пропиталась кровью.

На секунду мне в голову пришла безумная мысль: «Что, если это просто краска? Розыгрыш кого-то из деревенских?» Но вокруг пахло так же, как у тела миссис Тисл, а в её смерти я уже не сомневалась.

«Бандиты! – решила я, вспоминая слова отца за ужином и то, как глупо я кричала на весь дом из кухни. – Наверное, они похитили графа ради выкупа и заодно взяли маму… Надо сообщить полисменам, надо найти кого-то, кто поможет…»

Я не пыталась понять, чья кровь была в комнате родителей, просто не могла об этом думать. Всё, что мне удалось сделать – это побежать. Вниз по лестнице, через гостиную – к двери.

Подойти к ней я не успела. Она открылась, пропуская в дом весело насвистывающего и явно подвыпившего камердинера отца.

– Помогите! – прошептала я, хватая его за мокрые от снега лацканы сюртука. – Миссис Тисл… Она… Она мертва! И родители пропали! Позовите кого-нибудь! Помогите!

Бессвязные завывания, в которые превратилась моя речь, явно не сразу дошли до разума камердинера. Он грубо оттолкнул меня, буркнув что-то про истеричную дуру, а затем взял с полки в коридоре свечу и с третьей попытки зажёг её.

– Чего тебе?! – рявкнул он, светя мне в лицо. – Что слу…

Камердинер замолк, и его глаза расширились. Я снова потянулась к нему, в надежде, что он выслушает, но мужчина отшатнулся.

– Пожалуйста, позовите полисмена! Или кого-нибудь из деревни! Графа похитили, и маму… И миссис Тисл убили! Она на кухне…

– А… Ага… Ага… – камердинер заторможено кивал, в ужасе глядя на меня.

Я не видела в его поведении ничего странного. В конце концов, пропал его господин, да и узнавать о чьей-то насильственной смерти с чужих слов наверняка было ужасно даже в том случае, если Пэришу было плевать на миссис Тисл.

– Приведите помощь! – крикнула я, понимая, что могу в любой момент лишиться чувств.

– Сейчас, сейчас… – пробормотал он, поднимая руки, как будто пытался успокоить дикого зверя.

Стоило мне сделать маленький шажок в его сторону, как камердинер, громко вдохнув распухшим носом, выскочил за дверь и бегом бросился прочь от дома.

– Помогите! – кричал он, хотя наверняка знал, что возле коттеджа его никто не услышит, и прежде, чем звать на помощь, нужно добежать до деревни.

Я не последовала за ним. Хотела, но не смогла.

Колени подогнулись, и я с глухим стоном упала на пол перед распахнутой дверью, через которую в дом уже намело немного снега. И без того мокрая сорочка стала холодной.

– М-миссис Тисл, – пролепетала я, слишком чётко представляя измазанное в крови лицо, как будто гувернантка всё ещё лежала передо мной. – Не надо… У вас же есть семья! Вас любят… Миссис Тисл…

Меня затрясло так, что бьющиеся друг о друга зубы зацепили кончик языка. Боль пронзила рот, а из глаз брызнули слёзы. Я свернулась калачиком на полу, обхватив руками колени. «Это просто сон. Это просто сон. Просто сон…» Но сколько бы я ни щипала себя за руку, кошмар не прекращался.

– Ми-но-ри.

Тихий шёпот разнёсся по дому с невозможным в таком пространстве эхом.

– Кто здесь?! – хрипло прошептала я, не в силах пошевелиться.

– Ми.

– Но.

– Ри.

Шёпот повторился. Он был тонким, словно говорил ребёнок.

– Помогите, – взмолилась я, надеясь, что это кто-то из деревенских услышал мои крики и подошёл к коттеджу.

Вот только звук исходил не снаружи. Он звучал в доме. В стенах, в полу.

Краем глаза я заметила движение тени в гостиной. Кто-то приближался ко мне.

– Время пришло, Минори.

Страх сковал тело. Теперь всё происходящее стало ещё больше походить на сон: только в кошмарах мной овладевал такой ужас, из-за которого я не могла ни дышать, ни двигаться.

Движения тени повторились. Я почувствовала лёгкое дрожание пола – кто-то шёл по нему и шёл совсем близко ко мне. Но звука шагов я не слышала.

– Не под-д-дходи… – прошептала я, зажмурившись.

– Не подведи нас, Минори. Иначе придётся тебя наказать.

Несколько шепчущих голосов прозвучали у самого уха. Чужое горячее дыхание, пахнущее гниющими цветами, касалось щеки, а следом к нему присоединились руки. Они были костлявыми, с пальцами намного длиннее человеческих. Эти руки сжали моё плечо до хруста в ключице.

– Мы сделали то, что должны были. Теперь твой черёд. Я всхлипнула, борясь с галлюцинацией тем оружием, которое помогало только детям: плотно закрытыми глазами.

– В-вы убили миссис Тисл? Кто вы?!

Стоило мне открыть рот для вопроса, как длинный палец переместился с щеки на губы. Горячий и склизкий, он пробрался в рот, цепляя меня за щёку изнутри и впиваясь в неё острым когтем. Я застонала, пытаясь вырваться, но каждое движение причиняло только больше боли, а во рту растекался солёный вкус крови.

– Мы защищаем своих. Но своя ли ты, Минори?

Коготь резко вынули из щеки и протолкнули палец в горло, заставляя давиться в рвотных позывах.

– Солнце должно замёрзнуть. Слова были сказаны. Возврата нет. Не исполнишь, что должна – умрёшь в муках вместе со всеми, кто был тебе дорог сейчас, и будет дорог в будущем. Исполнишь – будешь прощена. Терпение – не наша добродетель, Минори. Не подведи нас.

Я задохнулась, чувствуя, как коготь царапает гортань, прежде чем покинуть рот, и меня вырвало на пол…

…Прямо перед чёрными сапогами двух полисменов Флекни, вошедших в дом вслед за камердинером.

– Это она! – пискнул Пэриш. – Она, видите?!

– Миссис Тисл убили, – выдохнула я. – Мама с папой пропали.

Кто-то дёрнул меня за плечо, резко поднимая на ноги.

– Она в шоке, – сказал один из полисменов.

– Она в крови, – добавил второй, который, судя по всему, и держал меня в вертикальном положении.

Я медленно опустила взгляд на сорочку. То, что изначально показалось мне по́том, темнело на белом батисте. Ткань действительно бесстыдно облепляла тело, но вряд ли кто-то смотрел на него – взгляды полисменов и Пэриша были прикованы к крови, в которой я вся была измазана. За короткое падение на миссис Тисл столько не могло впитаться в одежду. В комнате графа и мамы я не трогала ничего, кроме балдахина, а значит, не могла так испачкаться. Да и ощущение промокшей сорочки появилось ещё в момент пробуждения в спальне. «Вот почему камердинер бежал прочь. Вот почему он поднимал руки, пытаясь утихомирить меня… Он боялся не того, что я сказала. Он боялся меня».

– Убийца! – крикнул Пэриш. – Арестуйте её! Она монстр! Посмотрите на мой нос – она ударила меня несколько часов назад, а до этого кричала на графа и угрожала ему расправой!

– Успокойтесь, сэр, мы сейчас со всем разберёмся, – напряжённо сказал полисмен. – Кто проживает в этом доме?

– На ночь здесь оставались мой господин – граф Картер, его… Эм… кузина Сара, её дочь и, по совместительству, очевидно, убийца! И её гувернантка миссис Тисл, – сбивчиво протараторил камердинер, который явно протрезвел, пока бежал до деревни и обратно в Сакуру.

Я плохо слышала его, всё ещё едва дыша от призрачного ощущения чужого пальца в горле. И даже не дёрнулась, когда мои руки завели за спину и застегнули на них ржавые железные наручники, сцепленные толстой короткой цепью.

– Я нашла миссис Тисл. Она на кухне, – прошептала я.

– Мисс, вас мы выслушаем после того, как осмотрим дом, – резко одёрнул меня полисмен. – Присядьте сюда.

Он отвёл меня в гостиную, усадил на стул и встал рядом в напряжённой ожидающей позе, как будто ждал моего побега. Пэриш же принёс его напарнику масляную лампу, и тот отправился по лестнице для слуг в кухню.

На протяжении четверти часа, что заняло обследование дома, со мной никто не говорил. Заковавший меня в наручники полисмен оставался рядом мрачной тенью и не позволял Пэришу приблизиться ко мне ни на шаг. Впрочем, камердинер и не пытался подходить – только бросал на меня испуганные и злые взгляды, в которых не было и тени торжества. Видимо, чувствовать превосходство над девушкой, чья ночная сорочка была пропитана кровью, было выше его сил.

Я же не двигалась, стараясь дышать только через рот, чтобы избавиться от запаха крови и рвоты, уже забивших нос. Было страшно. До меня наконец начинали доходить слова, которыми бросался камердинер. Он назвал меня убийцей, припомнил удар в нос и ссору с родителями. Я не лишилась разума настолько, чтобы не понимать, как всё это должно было выглядеть в глазах служителей порядка, особенно учитывая кровь на моей одежде. Откуда она на ней взялась, всё ещё оставалось для меня загадкой.

«Меня кто-то подставил? Сам Пэриш? Или те, кто шептал мне на ухо?.. Нет, те звуки не могли быть реальными – это была просто галлюцинация», – размышления ни к чему не приводили. А чем дольше я думала о шёпоте, тем сложнее было на самом деле вспомнить, что за слова в нём звучали.

Вскоре полисмен, осматривавший дом, вернулся по главной лестнице. Он быстро подошёл к напарнику, показывая записи в маленьком блокноте. Я осторожно повернулась, чтобы проследить за их лицами. Тот, кто всё это время оставался со мной, нахмурился, звонко цокнув языком.

– Придётся вызвать ещё людей из Лестера, – недовольно сказал он. – Такая ситуация не в нашей компетенции. Замешана графская фамилия. Мистер Пэриш, вы можете подойти?

Камердинер несмело приблизился, замирая в двух шагах от меня. Полисмен шагнул между нами.

– Где вы были перед тем, как пришли за нами?

– В кабаке. Не знаю его названия, но он тут единственный.

– Вы были один?

– Нет, с конюшим.

– Как его имя?

– Джон Дэмсмол. Позовите его сюда, ему тоже есть, что сказать про эту бестию!

– Что вы имеете в виду? – уточнил полисмен, записывая всё, что говорил камердинер, в блокнот.

– Его сын, Финн Дэмсмол, сегодня пострадал. Говорят, она чем-то отравила его. Какой-то мазью. Он и так вернулся домой едва живой, а вечером, вдобавок ко всему, ему кто-то изрезал лицо.

– Думаете, это сделал человек?

– Не знаю. Джон говорил, что следы напоминали когти животного. Но я думаю, что это всё враки, и эта тварь пришла по его душу!

– Джон Дэмсмол сможет подтвердить, что вы были с ним?

– Конечно! И ещё человек пять из кабака!

– Понятно.

Полисмен кивнул, делая последнюю заметку, и обернулся ко мне.

– А вы… мисс?

– Мина, – тихо сказала я.

– Мина, а дальше?

– Просто Мина.

– Как зовут вашего отца? Полное имя, пожалуйста.

– Арчибальд Картер. Второго имени не знаю.

Пэриш дёрнулся, шипя:

– Тихо ты! Хочешь скандал на благородного лорда навлечь?! Твоя мать – его кузина! Ку-зи-на!

Полисмен спокойно поднял руку, останавливая поток лжи, который выдавал камердинер.

– Мистер Пэриш, я понимаю, почему вы стремитесь сохранить дела своего хозяина в тайне, но мы пытаемся начать расследование, и положение девушки в этом доме пока не очень ясно, – он снова посмотрел на меня. – Итак, мисс, вы утверждаете, что граф Арчибальд Картер – это ваш отец?

– Да.

Говорить было больно. Горло саднило: то ли от крика, то ли от той воображаемой пытки, которую я пережила, лёжа на полу у двери. А вопросы полисмена не прекращались.

– Назовите всех, кто ночевал в этом доме.

– Я ночевала. Моя гувернантка миссис Тисл. Моя мать Сатоко, точнее, Сара – она поменяла имя, когда прибыла в Англию… – я запнулась, пытаясь сосредоточиться. – Мой отец тоже должен был ночевать здесь, как и его камердинер.

– Должен был или ночевал? – уточнил полисмен.

К его чести, нужно сказать, что он говорил со мной не как с убийцей. Его вопросы были такими же спокойными, как те, что он задавал Пэришу.

– Мы поужинали в одиннадцать вечера, потому что граф поздно приехал. Я провела с ним и матерью в обеденной комнате не более получаса, а после поднялась к себе. Миссис Тисл уложила меня спать, так что я не знаю, куда передвигалась она или другие обитатели дома после этого.

– Вы сказали, что нашли свою гувернантку на кухне. Как это произошло?

– Можно воды?

– Что?

– В-воды… – я почувствовала, как заваливаюсь со стула вбок, и второй полисмен едва успел удержать меня на месте.

Его напарник, задававший вопросы, быстро вышел из комнаты и через пару минут вернулся с двумя бокалами воды. Один он протянул мне, но, когда я потянулась губами к стеклянному краю, резко двинул рукой, выплёскивая воду мне в лицо.

– За что?! – пискнула я, отплёвываясь.

– Простите, мисс, но вы в шоке, а мне нужны чёткие ответы. Это приведёт вас в чувство.

Обида, скрутившая внутренности, снова подпустила к глазам слёзы, но я сдержала их, стараясь не упустить ни капли воды из второго бокала, который полисмен всё-таки поднёс к моим губам.

– Расскажите, что случилось, настолько подробно, насколько возможно, – попросил он, когда я отдышалась.

– Я проснулась посреди ночи…

– Вы часто так просыпаетесь?

– Нет.

– Вас что-то разбудило?

– Нет. Я просто проснулась. До этого я спала днём, поэтому, думаю, просто выспалась. Я вышла из комнаты, чтобы выпить молока и найти своего кота. Нао.

– Куда вы пошли?

– На кухню. Я хорошо знаю дом, поэтому не взяла свечу. И там… у стола я споткнулась о тело миссис Тисл. Попыталась разбудить её, но она… Под ней было много крови, – я сбивалась и запиналась, рассказывая то, что хотела бы забыть.

– Она упала и поранилась?

– Я не знаю! Она просто была мёртвой. В крови.

– Что вы сделали тогда?

– Закричала.

– А потом?

– Потом я побежала в спальню, где граф с моей матерью… В общем, в их спальню. Там горели свечи и тоже было много крови. А кровать пуста.

– Вы искали их где-то ещё?

– Нет, я сразу побежала за помощью и встретила вернувшегося мистера Пэриша. Попросила его привести вас.

– Значит, мистера Пэриша в доме не было, когда вы обнаружили тело и кровь?

– Не было.

– Вы сломали нос мистеру Пэришу?

– Да. Он ударил меня и обманул графа, сказав, что я сама упала. Я просто защищала себя. Это было сразу после ужина.

– Вы ссорились с графом и матерью за ужином? – спокойно спросил полисмен.

– Да, – ответила я, сразу понимая, что нельзя было этого делать. – То есть… Мы спорили, но это не была ссора, точнее, была, но… Прошу, скажите, где мои родители?! Помогите мне!

Полисмен закрыл блокнот и отвернулся от меня, обращаясь к камердинеру.

– Пойдёмте, сэр. Дом мы закроем, а вы подождёте вместе с нами полицию Лестера.

– Вы меня арестовываете?! – взвизгнул Пэриш.

– Нет, вы свидетель и должны быть поблизости. Мы разместим вас в комнате отдыха. А мисс Мина устроится в одной из камер.

– Вы арестовываете меня? – тихо спросила я. – Я же позвала вас… Я подняла тревогу… Я ни в чём не виновата!

– Инспекторы из Лестера во всём разберутся, – уже куда холоднее ответил служитель закона.

На этом разговор был окончен.

Полисмены подняли меня со стула и накинули на плечи первое попавшееся в гардеробе пальто. Оно явно принадлежало миссис Тисл и было мне велико. Оно пахло ею… Надеть обувь со скованными за спиной руками я тоже не могла. К счастью, ботильоны мне дали мои, и даже помогли завязать на них ленты, чтобы я не спотыкалась на каждом шагу.

– Подождите! – упёрлась я у порога. – Нао! Кто будет кормить Нао?! Он будет ждать еду в семь утра!

– Ваш кот, мисс?

– Да!

– Думаю, он найдёт мышей, если проголодается, – буркнул молчаливый полисмен, выталкивая меня за дверь.

– Нет, вы не понимаете! Он ест творог на завтрак… Пожалуйста, прошу вас, найдите Нао!

Истерика, которую мне удавалось каким-то чудом сдержать, теперь была необратимой. Я не могла оставить своего кота одного в доме, полном крови и странных шёпотов, пусть последние и были только плодом моего воображения.