Честь офицера. Роман

Наконец пришло письмо от Виктора, где он написал, что его опять задерживают по каким – то причинам.

На следующий день зашла Света и как – то загадочно улыбаясь, спросила:

– Слушай Кать! А тебе не надоело сидеть без денег?

– Ты какие – то странные вопросы задаёшь. Как это может не надоесть? Детям нужны зимние вещи.

– Вот и я про это. Тут знаешь, одно предложение нарисовалось. Еду я как – то в автобусе и ко мне подсел один молодой человек, спрашивает:

– Вы говорит красивая женщина. Вижу, что вы нуждаетесь в деньгах, могу предложить заработок нормальный. Работа не пыльная, офисная можно сказать. Да и одежда у вас будет всегда красивая.

– Это спрашиваю, что за такая работа?

– А он, сразу в лоб – эскорт! Приезжают к нам в город разные бизнесмены, им хочется в ресторанах посидеть, а не с кем. Ну а там дальше, как договоритесь. Мне они платят только за сопровождение и ресторан, а дальше насколько договоритесь. Из практики платят много.

– Ну, вот я и согласилась и знаешь совсем даже ничего. А чё, Серёги нет и, не знаю, когда они появятся, и появятся ли вообще. А жить то надо. Может и ты вместе со мной?

– Т.е ты, предлагаешь мне стать проституткой с высшим образованием?

– Ну, почему – же сразу проституткой. Проститутка за день обслуживает несколько клиентов, а у тебя только один, да ещё он тебя и напоит, и накормит, и ублажит.

– Нет Света, спасибо, только мне такой работы не нужно. Да и Виктор скоро должен приехать.

– Ну как знаешь. А то на тебя мой начальник запал.

– Нет, даже и не думай.

Вечером пришли со школы дети. Сын сразу подошёл к Кате и спросил:

– Мам! Училка сегодня сказала, на завтра принести 500 рублей.

– Это ещё ей зачем?

– Не знаю, говорит на ремонт школы, и кто говорит, не принесёт – тот может в школу больше не приходить.

– Это, что бардак такой? Завтра же пойду и разберусь.

Уложив спать детей, Катя уткнулась в подушку и тихонько плакала, не в силах сдержать слёзы. Ведь никого не было рядом, чтобы поддержать её в эти трудные моменты жизни. Она проклинала всё и замужество с Виктором, и эту армию и перестройку, и весь этот бардак, возникший в результате её.

Утром, придя в школу, она прошла в кабинет директора и сразу заявила:

– Вы что себе позволяете. Какие деньги собираете на ремонт. Вам что деньги не выделяют, на эти цели?

– Позвольте, позвольте, – возмутился директор, – вы о чём?

– Мне вчера сын рассказал о сборе денег на ремонт школы.

– Не знаю я, ни о каких сборах! Кто это вам сказал?

– Сын сказал учительница.

– Сейчас позовём, – ответил директор и позвал секретаря, – Люда позови, пожалуйста, Елену Семёновну.

Через некоторое время дверь в кабинет открылась и зашла довольно не молодая учительница:

– Вы меня вызывали?

– Да, вот пришла родительница и говорит, что вы сказали сегодня принести 500 рублей на ремонт в школе.

– Да, вы что, я, такого никогда не скажу. А вы, кстати, давно наблюдали, с кем дружит ваш сын?

– Что значит наблюдали?

– Мамаша! Вы должны не только уроки проверять, но и знать, что он делает на улице. Если откровенно, он связался с нехорошей компанией. Может быть, они и требуют деньги. Вы спросите его.

Удручённая таким поворотом дела, Катя пошла домой про себя думая: « Боже мой! Ну, зачем это вся напасть на меня». Придя домой, она Владимира в палатке не обнаружила. Портфель валялся при входе. Она машинально раскрыла его и оттуда вывалилась пачка сигарет. Катя положила портфель и обескуражено села на стул в полной прострации.

Неожиданно откинулся полог и появился Владимир с блуждающими глазами.

– Ма, а чё ты в моем портфеле ищешь?

Одновременно увидев выпавшие сигареты. Его глаза забегали ещё больше.

– Сядь сынок! Так для чего тебе нужны были деньги, скажи только правду. Папа ведь всегда ругал за ложь тебя.

Сын, присев, рядом с матерью долго сидел, потупив взгляд и наконец, выдавил, через слёзы:

– Мне они сказали, если я, не заплачу в общак 500 рублей, то они будут меня всегда бить до тех пор, пока не принесу. Они уже меня несколько раз били и заставляли курить.

– Кто они? – опустошённо сказала Катя.

– Ну, пацаны взрослые с квартала. У них тут как бы кодла местная.

– Значит так, я сейчас схожу к командиру и пожалуюсь.

– Не нужно ма, меня тогда презирать будут.

– И что? Теперь платить нужно ежемесячно? У меня столько денег нет. Да и папа за такие дела руки бы оторвал. Ну, хорошо! Подождём приезда папы, говорят, скоро техника прибудет, они её сопровождают.

Через два дня Катя шла с временной работы, устроилась в школу техничкой и, пройдя КПП, дежурный прапорщик сообщил, что прибыла колонна с техникой. С ней капитан Кремлин. Обрадованное чувство охватило её, и она быстро подошла к палатке, но там было тихо. Отогнув полог, она увидела спящего Виктора, медленно вошла и села рядом. Всё ещё не веря своим глазам, четыре месяца они не виделись.

Неожиданно Виктор встрепенулся от сна и, увидев Катю, обнял её.

– Как я, ждал этой встречи, прошло столько времени. Устала одна?

– Немного, – ответила она, – всё ещё не веря, что Витька здесь, рядом, родной.

– Ну как вы здесь, сильно плохо?

– Да, терпимо. Вот только с деньгами плохо, с работой проблема. Город маленький, а на завод идти, значит, приговор себе подписывать. Тут рассказывают такое! Да ещё не успела тебе сказать, к Вовке местная шпана пристаёт, деньги тянет, грозиться избить сильно.

– Ну, этот вопрос то мы быстро решим, а где кстати Вовка?

– Сейчас должен, из школы прийти.

– Вот и славно, ты тут посиди, а я его встречу. Хорошо?

– Хорошо.

Виктор вышел их части и направился по направлению к школе. Издалека он увидел, как Вовка вышел с портфелем из школы и к нему подошли пятеро крупных парней. О чём – то поговорили и повели его за гаражи. В голове сразу мелькнула мысль, вовремя приехал. Он быстро обошел, гаражи с другой стороны и оказался у компании за спиной.

– Ну, что суслик, деньги принёс. Мы ведь тебе четыре дня дали, объяснили, как у мамки деньги просить. Так принёс?

– Нет, и не принесу, можете бить, но под вас не лягу.

– Ах ты, щенок сопливый, сейчас красными соплями будешь умываться, – сказал самый вертлявый, и занёс руку для удара.

В это же мгновение, он закричал диким голосом и Виктор, держа его за вывернутое запястье, спокойно предупредил:

– Значит так щенки, чтобы больше я вас около моего сына и около школы рядом не видел, иначе сломаю всем и руки и ноги. Я, не слышу ответа?

Он чуть ослабил руку вертлявому, и тот истошно закричал:

– Мочи его братва!

Все четверо набросились на Виктора, он освободил руку главного и несколькими ударами уложил всю ватагу. Потом опять вывернул запястье вертлявому, и тихо предупредил:

– Я, же тебе сказал гадёныш, чтобы все притихли. Ты что – то не понял. Может, хочешь без руки ходить? Я, тебе её сейчас просто выломаю, чтобы больше не приклеили.

– Не надо, не надо! – закричал вертлявый, – мы просто не поняли.

– Не поняли щенки? – пнув, двоих медленно просыпавшихся после отключки.

Вовка смотрел восхищёнными глазами на отца и не мог даже слово произнести.

– Ну, ты даёшь! Папка! Ты, когда приехал?

– Недавно, мама мне сказала про твои приключения. Больше они к тебе не подойдут и вообще в школе больше балагурить не будут.

– Ты осторожнее пап. У них взрослые бандиты крышуют. А их много.

– Ничего разберёмся, главное не бойся. А ты, молодец, не забоялся, ведь могли избить.

– Я, мужчина!

– Вот и хорошо мужчина, а сейчас пойдём домой. Мамка то уже заждалась, наверное.

Увидев, обоих мужчин в проёме палатки, Катя обрадовалась и пригласила к столу обедать.

Время медленно отсчитывало начало службы на новом месте. Виктор уже несколько раз ходил к комбригу и просил решить вопрос с заработной платой, но уже третий месяц, деньги с Министерства обороны так и не присылали. Офицеры и солдаты, уже чуть ли не каждый день батрачили у местных предпринимателей, за копейки, иначе выжить было просто нереально.

У солдат после переезда половина постельного белья промокло под дырявыми тентами, и сгнило. Не было денег, чтобы его заменить, поэтому солдаты спали просто на матрасах. Уныние и неверие в лучшую обстановку постепенно завладевали всеми военнослужащими. Дисциплина резко упала, солдаты перестали слушаться офицеров. Начались перебранки и даже случались драки. Армия постепенно разлагалась. Горбачёву и его свите было совершенно всё равно, что будет с ней. Главное, чтобы были партнёрские отношения с бывшим противником. Сокращались армейские подразделения, открывались границы. На предприятиях оборонного ведомства шатались сотрудники ЦРУ, в виде сомнительных советников, утаскивая за рубеж, секреты нашего вооружения. Страна погружалась в хаос, так называемой перестройки.

Наконец, в телевизорах, появился перестроечный лидер либералов Ельцин, объявивший себя Президентом, и все с затаённым чувством перемен к лучшему продолжали их ждать. Думая, что горлохват поднимет страну, однако очень скоро все увидели, что лидер явно не тянет. На первое его выступление в Берлине раньше, мало кто обратил внимание. Алкоголь являлся реформами Ельцина и, держа его на подпитии, либералы, во главе с дочкой Президента, делали бабки. В конечном счёте, эти временщики, так спокойно стали себя чувствовать, что просто наплевали и на армию и на народ. Думая, что запад развернёт им свои объятия и предоставит все условия. Однако западу от России необходимость была только в освоении всех природных ресурсов и вывозе их за границу. Им не нужна была сильная Россия, поэтому все крупные предприятия пошли под нож. Оборудование в виде металлолома, ещё рабочее, вывозилось эшелонами на запад в Германию, где была европейская промышленная барахолка. Оставшись без оборудования корпуса промышленных предприятий медленно, но верно приводились в упадок.

Действовала директива либералов, страну полностью лишить промышленности, и рабочий класс уничтожить, ибо от него много проблем. Гораздо лучше качать нефть и газ и отправлять его в Европу. К власти пришли алчные и глупые управляющие, у которых был только один стимул – наворовать и смыться за границу. Для того чтобы замылить глаза населению, были созданы четыре партии, которые делали вид, что борются за права народа, на самом деле, это были оппортунистические течения внутри самой главной партии, которая, якобы консолидировала весь народ. По крайней мере, таким образом, строилась статистическая отчётность, перед избирателями. Формы выборов деградировали и превратились в фарс для населения.

Прощай Армия

За 1991 – 1994 годы с военной службы уволено свыше 270 000 офицеров (среди них около половины без права на пенсию), в 1995 году – 74,5 тысяч офицеров (из них 27,7 тысяч человек без права на пенсию). В 1996 – 1997 годах ежегодно увольнялось примерно такое же количество кадровых военнослужащих.

Быстротечность и недостаточная организованность этих процессов породили ряд серьезных проблем экономического, социального и личного характера. Уволенные в запас военнослужащие и их семьи оказались в сложном положении. Социальная и профессиональная невостребованность, потеря рабочих мест, отсутствие опыта и навыков работы в условиях рыночной экономики, невнимание местной администрации к их нуждам, острая жилищная проблема – все это делало положение уволенных в запас кадровых военнослужащих близким к критическому, и одновременно создавало серьезные препятствия для притока в народное хозяйство высококвалифицированных кадров.

Кроме того, увольнение с военной службы несет для человека отрицательный психологический заряд. Это связано с тем, что служба в армии выступала для него как фактор гарантированной занятости, получения приличного денежного содержания, социальных льгот и гарантий. Кроме этого, она нередко рассматривалась как постоянный служебный рост, карьера, повышение социального статуса, что в гражданских условиях не всегда является обязательным элементом профессиональной деятельности. Отсутствие возможностей для реализации своих возможностей в этих направлениях приводит к нарастанию ощущения уязвимости, беспокойства в настоящем и высоком уровне неуверенности в будущем.

После увольнения болезни преследуют большое количество офицеров не только из-за возраста и часто экстремальных условий службы, но и вследствие психологических факторов. С уходом из Вооруженных сил многие теряются в непривычной для них обстановке. Под влиянием общего стрессового состояния и изменения жизненного ритма обостряются хронические болезни, ухудшается физическое самочувствие.

Не все смогли преодолеть себя и устроиться в жизни. Ни какой поддержки, должностные лица в органах местного самоуправления не оказывали. Часть уволенных офицеров, в запас, так и не нашло работы, перебивалось случайными заработками или жили на пенсию. Не случайно, в этой группе наименьшее количество оптимистов и более высокий процент растерявшихся и озлобленных на нынешнюю ситуацию.

В 1996—1998 годах из малопродуктивных, хотя и очень яростных офицерских собраний выросло знаменитое резко оппозиционное Кремлю «Движение в поддержку армии и флота», которое возглавил чрезвычайно популярный в армии генерал-лейтенант Лев Рохлин. Разговоры о грядущем военном перевороте усилились. Но потом последовала прогнозируемая гибель генерала Рохлина и тревога властей потихоньку улеглась.

Однако во избежание новых подобных безобразий все возрастающую протестную стихию бывших военных Кремль попытался взять под контроль. Последнее подобное Всероссийское собрание офицеров запаса, состоявшееся в ноябре 2009 года, прошло под эгидой Общественной палаты РФ. На нем присутствовали представители администрации президента, правительства и, естественно, Минобороны. Но уровень представительства военного ведомства был нижайший. Самой значимой фигурой из действующего генералитета оказался первый заместитель начальника Главного управления воспитательной работы ВС РФ генерал-майор Юрий Дашкин. Никаких видимых последствий то собрание не имело. Но стравить пар недовольства начальству в очередной раз удалось.

…..После очередного совещания у комбрига, Виктор пришёл домой поздно и был сильно навеселе. Катя, встретила мужа, укоризненно:

– И что сегодня за повод, чтобы напиться?

– А, Котёнок! Давай завтра, всё завтра. Потому, что сегодня я, очень хочу спать.

Утром Катя проснулась как обычно рано и готовила на кухне, время подошло к завтраку, и она хотела разбудить Виктора, но в палатке никого не было. Она прошла к дневальному, спросила:

– Солдат, а капитан Кремлин не проходил?

– Проходил, минут пять назад, пошёл в штаб.

– Странно, – подумала Катя, – ничего не сказал, не позавтракал.

Через час Виктор подошёл опустошённо сел перед женой.

– Что – то случилось, – спросила она.

– Всё Катька! Я, гражданский человек теперь.

– В каком смысле, гражданский?

– Уволен в запас, со всеми вытекающими последствиями.

– То есть, как уволен? А, как мы теперь, как дети, на что будем жить?

– Правительство вот посчитало, что так будет выгоднее для государства, чтобы 270 тысяч офицеров были уволены. Говорят нас много и мы объедаем их.

– А, ты сам то, что думаешь, как будем дальше?

– Пока не знаю. Через месяц, приказано палатки освободить.

– А где будем жить, ведь обещали же жильё?

– Они и обещают дальше, не отказываются, только конкретно время не указывают. Завтра пойду искать работу. Все свои обязанности я передал, все документы сдал. Сколько у нас денег на питание?

– На неделю хватит, а что потом?

– А потом суп с котом Катька! Не чахни, пробьёмся.

Утром Виктор поднялся очень рано и, поцеловав жену, отправился на поиски работы. Однако всё оказалось не так просто. Везде требовали паспорт при трудоустройстве, а он его поменять не успел. После многочасовой очереди, наконец, сдал документы и спросил:

– А когда девушка можно получить его?

– Придёте через две недели, – методично ответила паспортистка.

– Как через две недели, мне на работу нужно устраиваться.

– Об этом нужно было думать раньше, чего так тянули, зная, что без работы, – укоризненно ответила начальница, сидевшая рядом.

– Так меня только что уволили.

– Тем более, если вас уволили, значит, была причина.

У Виктора всё закипало внутри, и он еле сдерживался:

– Вы как себе позволяете разговаривать с людьми?

– А, как я должна разговаривать с летунами?

– С какими летунами, я, офицер, уволенный их армии.

– Ну, так сразу бы и сказали, у вас на лбу не написано, что вы офицер.

– Так, когда я могу получить паспорт?

– Я, же вам сказала, через две недели.

– Но моей семье нужно есть, на что я буду кормить детей через две недели?

– Какой вы прямо доедливый! М-а-а-аш! – крикнула она начальнице, – Вот тут мужчина, хочет раньше получить паспорт. Подойдите вон к той женщине у окна.

Виктор подошёл к начальнице и та, подняв голову, оценивающе взглянув, сказала:

– За ускорение изготовления вам нужно доплатить пятьсот рублей.

– Сколько? – удивлённо протянул Виктор.

– Вы что глухой?

Наконец собравшись и понимая, что заплатить всё равно придётся, Виктор спросил:

– Где касса?

– Мужчина! Вы видите здесь ненормальных женщин?

– Не знаю.

– Что значит, не знаю, сюда, мне платите, неужели непоня-я-ятно.

Виктор выложил последние деньги, которые оставались на обед.

– Придёте завтра, с торца здания получите, какой не понимающий мужчина.

На следующий день, получив паспорт, Виктор отправился на грузовую станцию, понимая, что сразу не устроишься, а деньги нужны. В конце дня ему вручили за работу тысячу. Через неделю заработав небольшую сумму и изрядно поломав себе спину, он вновь отправился на поиски работы. Неожиданно, вечером пришла повестка из военкомата, где его вызывали встать на учёт.

Утром, придя в военкомат, он подошёл к окошку. На вопрос работницы РВК, какую ВУС – военно-учетную специальность – ему поставить.

Он ответил:

– Мне безразлично.

Но она разъяснила, что это совсем не так:

– Вы уволились капитаном из радиотехнической бригады, под сокращение так?

– Ну, да. Командир радиолокационной роты. А какое это имеет отношение.

– У Вас семья?

– Да, семья!

– По этой специальности вы попадаете под военно – учётную специальность №1. Вас будут постоянно таскать на курсы переподготовки. Хотите, я вам поставлю другой ВУС?

– Ну, поставьте, какая разница!

– Хорошо, я записала вас специалистом по строительству ракетных площадок.

– Вот спасибо солнышко. Только я их ни разу, и не видел.

– И не увидите.

К концу первого месяца, время от времени подрабатывая на станции грузчиком, он стал томиться от безделья и пошел по своим офицерам-отставникам узнавать о работе.

Вспомнилось, как офицеры раннего поколения постоянно подсчитывали, сколько осталось до пенсии и вот он, здоровый сорокалетний мужик, имевший академическое образование и большой опыт работы с людьми и техникой и без работы. Это была, несомненно, искусственно скрываемая безработица, да и простое наше разгильдяйство и бесхозяйственность. Вот и сидели, здоровые мужики, в различных конторах, перебирая бумажки, с которыми с успехом могли бы справиться выпускницы школы, не поступившие в вуз. В лучшем случае они устраивались различными пожарными инспекторами, в отделы техники безопасности или по линии гражданской обороны. Те, кто успел заработать пенсию, им было проще. А у Виктора не было ни квартиры, ни пенсии.

Походя по сослуживцам, он пристрастился к выпивке. С друзьями легче было забыть все неурядицы, которые преследовали его после увольнения. Вечером, приходя домой и, слушая постоянные разборки жены, он уходил в себя и старался не отвечать. Жена сильно нервничала и наконец, не выдержала. Сорвалась. В себя ушла. Стала заговариваться. Дома её не оставишь одну. Ходит в забытьи. Волосы не прибранные, куделью. Взгляд бессмысленный. Вдруг, неожиданно станет говорить быстро-быстро. Не понять половину. Взгляд безумный. Сына перестала узнавать. Виктора несколько раз называла, Семёновна.

Спустя два года дали старую «хрущёвку» – «двушку». Однако на ремонт денег не хватало. Было ощущение безысходности.

На днях Кижеватов Сергей, служивший с Виктором в одном батальоне, пригласил на рыбалку. И Виктор, решил Катю на недельку отправить в больницу. Может, подлечат заодно. Захотелось отдохнуть. Было очень трудно. В бабу превратился: и стирка, и уборка, и варка вечером, а днём работа грузчиком на станции.

С другой стороны пить бросил, стало некогда. Скрываться не от кого. Никому отчёта давать не надо. Рад бы отчитаться, да не нужен его отчёт никому. Наконец, договорился, с медиками и вызвал скорую.

Катя сидела на пуфике в большой комнате. Некрасивая. Бледная. Голова безвольно наклонена набок. Тёмно-русые волосы до плеч. Длинные худые руки с неухоженными ногтями плетьми лежали на коленях. И всё это – его жена.

Зашла фельдшер «скорой», женщина лет сорока в мятом колпаке, попросила разрешение закурить и, закинув нога на ногу, затянулась:

– Вы кем больной доводитесь?

– Муж…

– Ну, вот и славно. Госпитализируем в стационар. Ей самой будет полезней. Да и вам, думаю. Вы мужчина ещё молодой. Давайте грузить. Василий, сделай укол.

При этих словах жена как-то сжалась вся, сделалась меньше, беспомощней. Пальцами вцепилась в края пуфика.

– Не нужно. Она сама. Катя, вставай. Пойдём.

Жена посмотрела сквозь него и глухо произнесла:

– Куда?

– Пойдём.

– Куда они меня ведут?

– Катя, пойдём. Я с тобой.

Он попытался ей помочь. Она тихо поднялась и, слегка покачиваясь, молча пошла к выходной двери.

– Кать, всё будет хорошо, – он погладил её по плечу.

Наконец приехали и направили в приёмный покой. Медсестра, открыв ключом дверь в отделение, заученно придерживая за локоток, увела её вглубь. Она ушла, даже не посмотрев на Виктора.

Трудоустройство

На природе было какое – то успокоение. Уехали на Волгу, но рыбалкой так и не занимались. Серёга взял с собой ящик водки и всю неделю они так, и просидели у костра, время от времени заходя в продмаг в недалеко стоявшей деревушке. Пили, вспоминали, поминали, молчали. В Чапаевск вернулись через две недели. Через два дня нужно было забирать Катю из стационара.

Виктор, опять пил. Уже один. Ходил в магазин. Ещё пил. От водки и вина только чернело на душе. Дочка Светлана, успела за это время поступить в ВУЗ в Москве и по телефону часто ругала отца, за мать. С сыном в квартире расходились краями, словно чужие. Просил ведь навестить мать в больнице, пока его не было.

Спрашивал:

– Ходил?

В ответ молчание.

Наконец настала пятница. Такая тоска взяла. Никогда и на сутки не оставлял он её одну. Как она там без него? Принял душ. Тщательно побрился. Выпил крепкого чаю. Погладил костюм. Надел белую рубашку, галстук. Начистил туфли. По дороге купил букет полевых цветов.

Наконец, вот она больница и дежурный врач, с такой же дежурной фразой спросил:

– Раньше решили забрать? Ну, забирайте. Только ей лекарства уже не помогут. Запустили вы больную.

Наконец он услышал её шаги по коридору, шаркающие, как у старухи. Медсестра вывела Катю, тихую, отрешённую. Под глазами чёрные тени. Она увидела Виктора и остановилась на пороге. Они долго стояли, смотрели друг на друга и молчали. Он не знал, куда деть руки, куда сунуть букет, и не мог двинуться с места.

Наконец её лицо наполнилось смыслом, сразу странно переменилось. Глаза широко раскрылись, наполняясь слезами. В них возник свет сознания, и она с воем кинулась ему на грудь.

– Я думала, не увижу тебя больше, мой родной.

Они с силой обнялись, и Катя громко зарыдала. У Виктора на скулах заходили желваки. Он закрыл глаза и уткнулся лицом в её распущенные волосы. Смешанные чувства изумления, восторга, миновавшего горя, внезапно свалившегося счастья захлестнули его.

Левой рукой он прижимал её к себе, а правой гладил по голове, перебирал пальцами пряди её волос. В тихой радости приоткрыл глаза. Волосы её были седыми.

Он понимал, что никогда не сможет бросить её, но и жить в таком состоянии он дальше не мог. Ей требовался уход, а он с его работой просто не мог обеспечить ей этого. Нужны были деньги, много денег. Подрастал сын, скоро ему тоже нужно было кончать школу, а он, как и мать был брошен или предоставлен самому себе. Только чудо позволяло ему не попасть опять в дурную компанию.

На следующий день Виктору опять позвонил Кижеватов:

– Привет, капитан! Как обстановка?

– Да, какая у меня обстановка. Забрал Катю их больницы, прогноз неутешительный. Говорят безнадёга. Есть правда шанс за границей, но нужны большие деньги.