Параллели Вселенных: Даниэль и Элизабет

За маленьким оконцем, больше походившим на щель в стене, топали и спешили ноги, поднимая пыль. Радмир, проснувшись от громкого шума, попытался облизнуть сухие губы, но не смог. Язык его словно прилип к нёбу и не хотел не то чтобы двигаться, но даже отдираться от него. Однако вставший в горле ком, его больше не беспокоил. Кашель исчез вслед за ним. Разлепив глаза, смахивая пелену и остатки тяжёлой ночи, Радмир медленно поворачивал голову, обводя комнату взглядом. Крохотное помещение, такое же крошечное окно, деревянный шкаф в углу, стол, кувшин. Он впился в него глазами так, слово вода оттуда могла поступить к нему прямо в рот. Наконец, насмотревшись на кувшин, он посмотрел на свои ноги и пошевелил пальцами.

«Нормально», – подумал он и сполз левой ногой на пол. Радмир всё ещё чувствовал себя неважно, и поэтому, нащупав рукой твёрдый край, он вцепился в него и попытался подняться с кровати. Один рывок – и он уже сидел. Голова слегка кружилась, но картинка перед ним не уплывала, как это было раньше. Вторая нога медленно сползла на пол, присоединившись к первой. Посидев так какое-то время, ловя глазами фокус, он, сосредоточив взгляд на кувшине, был полон решительности заполучить его.

«Совсем близко. Пара тройка шагов, и я у стола. Ну, давай!» – приказал Радмир сам себе и встал с кровати. С большим усилием, но он прошёл этот короткий путь. Упираясь руками в стол, он навис над ним, словно туча. Переводя дух, он потянулся рукой к кувшину. Обхватив его с нежностью, точно младенца, Радмир взял кувшин обеими руками и поднёс к лицу. Убедившись, что это вода, он начал жадно пить, глоток за глотком осушая его содержимое и наполняя своё тело живительной влагой.

Дверь за его спиной тихо скрипнула и приотворилась. Оторвавшись от кувшина, он посмотрел на человека, практически бесшумно проскользнувшего через узкий проём.

– Уже встал. Молодец. Быстро оклемался, – улыбнулась ему краешком губ миловидная девушка.

Раздетый по пояс, Радмир поставил кувшин на стол и повернулся на её голос. Вглядываясь ей в лицо, он пытался вспомнить, где мог видеть её раньше. Она зарделась и опустила глаза в пол.

– Вчера ты была смелее, – сказал ей Радмир, отворачиваясь и направляясь к кровати, чтобы найти одежду.

Она, краем глаза увидев, что Радмир поднимает скомканные покрывала и простыни, что-то упорно выискивая, сказала:

– Я принесла вам сменную рубашку. Вот! – и протянула ему аккуратно сложенную и отутюженную ткань.

Радмир принял из её рук свёрток. Надевая на себя прохладную и свежую материю, непрестанно роясь в памяти в поисках нужных воспоминаний, он просунул голову через ворот и сказал:

– Ты работаешь на кухне. – Наконец он вспомнил, где раньше видел её лицо.

– Верно. – Она кивнула.

– Напомни твоё имя.

– Бригги.

– Что со мной случилось? – прямо спросил её Радмир, садясь на кровать и обувая сапоги.

– Мы думаем, что тебя могли отравить.

– Кто это «мы»? И почему вы так решили?

– Мы – это кухарка Розита и я. Но она меня отправила к тебе. На самом деле я ей только помогаю, – торопливо говорила девушка. – Она сказала, что тебе понадобится помощь и велела дать попить. Радмир поёжился от воспоминаний о той ужасной на вкус субстанции, которую в него вчера заливали. – Больше мне неизвестно, и Розита наказала молчать. Никому не рассказывать о случившемся. – Она таинственно округлила глаза.

– На каждом углу уж точно трепать не буду. Ты тоже помалкивай, – приказал он, вставая с кровати и подходя к ней вплотную.

Девушка отступила чуть назад, но прижалась спиной к деревянной двери. Чувствуя нависшую над собой фигуру Радмира, Бригги опустила голову, не зная, куда ей от него спрятаться.

– Спасибо тебе, – сказал Радмир, пальцами поднимая её округлый подбородок. Девушка всё так же смущалась, но посмотрела на него большими зелёными глазами, обрамлёнными густыми рыжеватыми ресницами. Из-под белого чепца выбилось несколько огненных прядей, круглыми завитками упавшие ей на лоб и щёки. Дыхание её участилось, а грудь тревожно вздымалась. В её распахнутом взгляде он увидел наивную детскую чистоту и бескорыстность.

– Посмотри, нет ли кого в коридоре, – попросил он её, отходя в сторону.

Та, казалось, от волнения уже прекратившая дышать, с облегчением выдохнула и, повернувшись лицом к двери, тихо отворила её. Выглядывая через узкую щёлку и прислушиваясь к тишине, она шепнула:

– Никого.

Радмир признательно кивнул. Та отошла в сторону и пропустила его вперёд.

– Передай Розите мои благодарности и скажи, что я найду возможность с ней встретиться, – тихо сказал Радмир и скрылся за дверью.

ГЛАВА 8

Слуга открыл двери зала советов. На Элизабет пахнýло тяжёлым и спёртым воздухом, словно в комнате десятилетиями не открывали окна. В этой духоте сидели все её старейшины: Маркус, Годер и Гаспар, а Лео стоял чуть в стороне. «Все в сборе», – подумала она, пристально посмотрев на каждого из них. Ещё чуть-чуть постояв в дверях и вбирая лёгкими свежего коридорного воздуха, она решительно шагнула внутрь. Трон отца пустовал, но она, собрав всю силу духа, не позволила эмоциям вырваться наружу.

– Я рада видеть вас здесь в полном составе, – громко объявила Элизабет, проходя по залу. – Но почему же никто не догадался открыть окна? – спросила она и, свернув с центра комнаты, подошла к одному из вытянутых окошек.

Гаспар и Лео, сорвавшись со своих мест, мигом ринулись к ней. Она стояла перед стеклянной рамой, измеряя её взглядом. Её роста явно не хватало, чтобы дотянуться до поворотных задвижек. Но ей не стоило об этом беспокоиться. Позади неё уже выстроились двое рослых мужчин, готовых ей услужить по первому зову.

– Изв… – начал Лео, но его перебил звучным голосом Гаспар:

– Извини нас, глупых. Засиделись и ничего не заметили.

Элизабет покосилась на Гаспара. Внимательно выслушав его речь и не выражая ни единой эмоции, она сказала:

– Очень любезно с вашей стороны.

Она отошла и позволила Гаспару занять своё место. Он протянул руки к задвижке и отомкнул её без каких-либо усилий. Лео всё это время молчаливо наблюдал за происходящим. Как только створки окон распахнулись, свежий воздух залился в комнату волной, наполняя её дивными весенними ароматами.

– Сады в цвету, – обронила Элизабет, на мгновение задумавшись и уловив запах яблонь, который особо выделялся в душном помещении.

– В этом году урожай будет хороший, – отозвался Лео, услышав сказанную ей вполголоса фразу. Элизабет обернулась и вопросительно подняла бровь.

Гаспар недовольно сверкнул на него свирепым взглядом.

– Будь так любезен, открой ещё одно окно. – Элизабет слегка улыбнулась Гаспару и пошла на своё новое место.

Маркус и Годер всё это время наблюдали за этой троицей. Для Маркуса сын открылся с новой стороны. Годер заметил намечающееся противостояние между двумя молодыми мужчинами, причиной которому была женщина. И не просто женщина, а дочь главы клана.

Лео остался не у дел и стоял у окна в ожидании дальнейших указаний. Элизабет прошла мимо своего и, усевшись на трон своего отца, выпрямилась, почувствовала неимоверный подъём сил, будто на неё пролился весь солнечный свет этого мира.

Старейшины удивлённо переглянулись.

Элизабет ждала, когда Гаспар наконец займёт своё место. Ей хотелось сделать несколько объявлений, кои она впервые приняла самостоятельно. Шумно и недовольно вздохнув, она тем самым намекала Гаспару, чтобы тот поторопился. Старейшины же помалкивали. Они тоже ждали и хотели узнать, что тут происходит. В конце концов Гаспару удалось разобраться с окном, и у него получилось отпереть изрядно проржавевшую и неподдающуюся задвижку. Лео же продолжал стоять рядом. Он не вмешивался, тем более его о помощи не просили. Гаспар, возвращаясь на место, покосился на Лео и горделиво пройдясь по залу, уселся на своё место. Он свысока посмотрел на практически поверженного конкурента, словно тот был мелкой и надоедливой блохой. Элизабет следила за действиями Гаспаром. Она видела, как тот надменно смотрел на Лео, и ей совершенно это не понравилось.

«Возвышение себя за счёт слабости других – слабость. Слабость одного в совете распространится и на других, рассыпая его, как карточный домик», – подумала она и невольно свела брови, отразив на своём лице озабоченность поведением Гаспара. Однако, быстро смахнув эмоции, она надела блаженную улыбку и начала говорить:

– Простите за заминку. Я хочу ещё раз напомнить, как искренне рада вас здесь приветствовать.

Она обвела всех взглядом, остановив его на Лео. Тот, не смутившись, спокойно смотрел на нее и с нескрываемым интересом ждал продолжения.

– Лео! – резко произнесла Элизабет так, что даже подсвечники на стенах вздрогнули. – Не будешь ли так любезен отойти с того места.

– Конечно. Куда скажешь, туда и отойду, – ответил он ей в своём репертуаре, напрочь забыв, что Элизабет теперь не та его подруга, которой она была до сегодняшнего дня.

Элизабет, мило улыбнувшись, пропуская мимо ушей его нагловатую речь, лишь протянула руку и указала на соседнее с собой место. Данный жест вызвал удивление не только у Лео, но и на лицах всех присутствующих.

– Что же ты стоишь? Прошу, – озвучила она, не обращая внимания на то, как смотрят на неё старейшины, и особенно Гаспар, глаза которого от возмущения и негодования начали наливаться красным.

– Хорошо, спасибо, – незатейливо поблагодарил её Лео и прошёл к указанному месту, с удовольствием заняв его.

– Ты вводишь в совет нового человека, не посоветовавшись с нами? На каком основании? – был недоволен Годер.

– На основании решения моего отца, – соврала она, произнеся слова как можно твёрже и уверенней.

– Но где же он сам? – интересовался Маркус. – Мне бы хотелось послушать его и узнать, почему ты заняла его место. Или случилось с ним что? – в голосе Маркуса, впервые так живо интересовавшегося делами клана, послышались тревожные нотки.

– Отец отправился в длительное путешествие, и пока он не вернётся, я буду вести дела за него, – спокойно ответила Элизабет.

– Как странно, – задумчиво протянул Годер. – Почему же он никого не предупредил о своих планах?

– Он предупредил меня. Ты считаешь, этого недостаточно?

– Вполне, вполне, – ретировался Годер.

– Но принимать в совет нового человека, никого не спросив… Не противоречит ли это законам клана? – наконец подал голос Гаспар.

Элизабет медленно и чинно повернула голову в его сторону и, посмотрев ему прямо в глаза, сказала:

– Я не припомню, чтобы со многими советовались, когда ты вошёл в состав, – напоминала она его историю вхождения в совет.

– Да, но это не одно и то же. Он чужак! – от безысходности выкрикнул Гаспар, указывая на Лео пальцем.

Элизабет нахмурилась и сжала губы:

– Он получил это место за свои заслуги перед кланом. То, что он не вырос здесь, не умаляет его достижений, – чеканила слова Элизабет. – Маркус, у тебя есть возражения? – обратилась она к отцу Гаспара, сидящему справа.

– Ты вправе принимать решения единолично. Я считаю Лео хорошим кандидатом, – поддержал её Маркус.

Гаспар начал задыхаться в негодовании, душившем его не хуже человеческих рук.

– Годер? – Теперь она повернула голову и посмотрела на следующий за Лео трон.

– В твоих словах есть рациональное зерно, и я вижу, что вы сильно дружны, но стоит ли он того, чтобы в совете вспыхнул конфликт? – Годер перевёл взгляд на бушующего Гаспара.

– Значит, у тебя нет возражений? – настоятельно гнула свою линию Элизабет.

– Прямых нет. – Он откинулся на спинку трона и посмотрел на Элизабет, которая и не думала сломаться под его напором.

– Прекрасно. Решение принято. Лео входит в состав совета, – сказала Элизабет, не выражая никаких эмоций по этому поводу. – И сразу приступим к следующему.

– Сколько новостей за один день, – расстраивался Маркус, которому уже хотелось уйти к себе.

– Да. Я ещё немного вас тут задержу. Извини. Лео едет в клан Земли. Навестить наших ближайших соседей.

– Вот те раз! – оживился Маркус. – У нас есть соседи?! – Он посмотрел на каждого из присутствующих, начиная паниковать, и впивался пальцами в подлокотники трона.

– Успокойся папа, всё хорошо, – быстро переключился Гаспар со своей злости, поминая о том, что, кроме него, у отца никого нет.

Годер ничего не сказал, продолжая слушать и желая найти подтверждения своим некоторым ярким проблескам в памяти, появившимся не так давно, озарив его сознание.

– Да, Маркус. И не только они. Есть ещё и другие.

– Но почему я ничего о них не знаю? Почему ты ничего не сказала? – говорил Маркус, не веря, что он это произносит.

– Да, Элизабет. Расскажи нам, поведай тайну, – произнёс Годер, но в голосе его не чувствовался ни испуг, ни тревога, ни естественное любопытство.

– Я не могла сказать о них раньше, так как время было неподходящее, – плавно ответила она.

– Хм… значит, сейчас оно подходящее. Понятно, – сказал Годер.

– Что же тебе понятно?

– Что время сейчас подходящее, – ответил он ей, цитируя её саму.

Элизабет прищурила глаза. Ей не нравилось, как ведёт себя Годер, пытаясь подловить её на слове, копнуть глубже, зацепить. «Может быть, ему что-то известно? Может быть, он вспомнил об извечной вражде кланов?» – думала Элизабет, пытаясь найти обоснования его хитрым, как у лиса, ответам.

– Итак, – продолжила она после небольшой паузы, – Лео едет в клан Земли для того, чтобы наладить давно утерянную связь и обрести в их лице друзей. Я надеюсь, что его путешествие закончится благополучно и он вернётся с благой вестью.

– А как же те двое? – спросил её притихший Гаспар, и все старейшины разом устремили на Элизабет вопросительные взгляды.

– Те двое, как ты выражаешься, поехали первыми. Лео их с лёгкостью нагонит, – невозмутимо ответила она.

Теперь была очередь Гаспара хитро прищуривать глаза. Элизабет явно что-то недоговаривала, но он никак не мог уловить, поймать за хвост эту нить. И он бы и дальше продолжал её расспрашивать, но пожалел отца, очень болезненно реагирующего на всё новое и неизвестное.

– Хорошо, – ответил он, примирившись с её словами только вслух. Мысленно он всё равно ей не верил.

– Лео, – наконец дошла очередь и до него. – Чем раньше ты выедешь, тем лучше. – Она не настаивала на его скорейшем отъезде, но аккуратно намекала на него. Ей не хотелось давать совету лишних поводов для паники и переживаний.

– Уже могу идти собираться? – ответил всегда рассудительный и хладнокровный Лео.

– Пожалуй, мы все можем идти.

– Отлично. – Лео первым вскочил с трона, где ему было совершенно непривычно и даже как-то чуждо находиться. – Вскоре увидимся.

Он кивнул ей на прощание, а потом и всем остальным, быстро зашагав к дверям, желая как можно быстрее поехать вдогонку и исправить допущенную не им ошибку, но сокрытую во благо.

Все остальные тоже начали подниматься со своих мест и постепенно удаляться из зала советов. Годер держался в сторонке, а Маркуса сопровождал его сын.

Элизабет, наблюдая за тем, как они один за другим выходили из зала, неожиданно окликнула Гаспара. Тот мгновенно остановился в самых дверях и повернул голову в её сторону.

– Останься. Мне нужна твоя помощь, – сказала она.

Внезапно Гаспар почувствовал, как крылья начали расти за его спиной. Глаза его загорелись ярче любого пламени. В один миг он забыл всё, что говорил ей ранее. Все упрёки и подозрения смыло с берегов его подсознания первой набежавшей сладкоголосой волной.

– Да, Элизабет? – отозвался он.

– Не мог бы ты подойти ближе? Не хотелось бы кричать через весь зал, – дружелюбно попросила она.

– Папа! – окликнул он Маркуса, высунув нос за дверь. – Ступай без меня. Я задержусь с Элизабет, – совсем по-мальчишески произнёс он.

У Элизабет было несколько мыслей, которые она намеревалась с ним обсудить. Первое, ей хотелось сбавить его романтический пыл, а второе – максимально загрузить делами, отвлекая от разных глупостей.

– Я внимательно тебя слушаю, – сказал Гаспар, остановившись на почтительном расстоянии.

Она, слегка улыбнувшись, указала ему рукой на трон, приглашая присесть. Гаспар покорно склонил голову, но остался стоять на месте. Она, сложив руки на груди, начала ходить взад-вперёд, о чём-то размышляя, а он, боясь произнести слово, с трепетом наблюдал за ней. Спустя несколько минут Элизабет, наконец, заговорила:

– Ты всё неправильно понял, Гаспар. – Она взглянула на него своими ясными и прозрачными, словно весеннее небо, глазами. – С Лео меня связывает только дружба. Я всегда так говорила и буду продолжать говорить. Он мне дорог точно так же, как я дорожу и тобой. Вы оба славные мужчины, но я не та, кто нужна ему или тебе.

– Но почему ты так решила? Почему ты решаешь за меня? – расстроился её последним словам доселе молчавший Гаспар.

– Я уже сказала. У меня к вам обоим только дружеские чувства. Ничего более. Я хочу, чтобы никто из вас не питал лишних иллюзий на мой счёт.

– Элизабет…

– Ты состоишь в совете, и у нас много важных дел, – пресекла она любые его попытки порассуждать. – Если ты ещё помнишь, я позвала тебя попросить о помощи. – Я слушаю. – Он был готов оказать ей любую услугу.

– Мне нужно составить письмо, которое будет оглашено завтра поутру всему народу. В нём должно быть сказано о нововведениях. Не мог бы ты заняться этим вопросом?

– Я напишу, – коротко ответил Гаспар, вспоминая те сочинения, которые он зачитывал ей вслух, чтобы послушать её мнение насчёт своих способностей к рифме.

– Славно. – Мягкая и довольная улыбка коснулась её лица. – Успеешь к ужину?

– Думаю, да, – говорил он упавшим голосом.

– Тогда предлагаю тебе зачитать мне его за ужином. Сегодня в малой трапезной в восемь часов, – сказала она, не ожидая услышать возражений.

– Я буду, – ответил Гаспар, скрывая дрожащий голос, ведь в его душе снова затеплился огонёк надежды.

– Прекрасно. Не задерживайся. – Она кивнула ему на прощание и пошла к выходу из тронного зала.

«С ним будет нелегко» – подумала Элизабет, как только повернулась к Гаспару спиной, а каблучки её изящных ботиночек застучали по каменным плитам.

Выйдя за дверь, Элизабет почувствовала колоссальное облегчение. И не потому, что ей было в тягость общение с Гаспаром или советом, а потому что она ещё никогда не вкушала этого сладостного, упоительного ощущения, которое дарила полная власть. Сидеть на троне рядом с отцом было легко, и, казалось, что может быть сложного в управлении кланом. Теперь она поняла. Сложность заключалась не в управлении людьми, а в контроле себя. В какой-то момент ей захотелось спрятаться, убежать куда подальше, как сделал это её отец, но разум не позволял. Большая ответственность лежала на её плечах. Она не могла предать ожидания и веру в неё жителей поселения, тем более, когда всё стало постепенно налаживаться.

«Договариваться с собой. Не впадать в крайности. Действовать осторожно и обдуманно. Слушать и слышать советы. Любые. Делать выводы. Принимать решения. На основе правды, чести и достоинства. Верить себе и в себя», – слышала Элизабет в голове наказы, когда-то данные отцом, и шла по коридорам. Ноги сами вывели её из замка и зашагали в направлении конюшен. Ей вдруг очень захотелось проведать свою Аннабель. Почесать ей за холкой, прижаться к мягкому носу, заплести косы из её шикарной гривы цвета перламутрового жемчуга.

«Заодно и с конюхом поговорю, пока тот не узнал, что теперь я глава клана. Так будет лучше. Так он расскажет больше», – думала она, сохраняя полное спокойствие как снаружи, так и внутри.

Конюх возился в сарае с упряжами и подковами. Не став его сейчас тревожить, Элизабет сразу прошла в стойло к Аннабель. Она тоже будто ждала её и стояла, высунув морду из загона в предвкушении ласки. Элизабет, завидев знакомый нос с небольшим тёмным пятном у правой ноздри, улыбнулась. Она подошла ближе и положила руку на эту нежную махровую кожу с раздувающимися ноздрями:

– Здравствуй ещё раз, дорогая. Прости за эти необузданные скачки сегодня утром. Сделала тебе больно и напрасно.

Брови Элизабет поднялись домиком от чувства жалости к Аннабель. Та задёргала носом, соглашаясь со словами хозяйки. Вытащив нос из прутьев, Аннабель отошла назад и закивала, как бы приглашая Элизабет зайти внутрь.

Растянув губы в широкой улыбке, Элизабет открыла засов, но перед тем как войти, посмотрела на стойло, где всегда стояла лошадь Лео. Там было пусто.

«Как странно, – подумала она. – Всё же должно быть хорошо. Лео уехал и без сомнения нагонит Генри. Но откуда такое чувство тревоги?» – спрашивала она сама себя.

Аннабель, устав ждать, заржала и требовательно забила копытом, чем отвлекла хозяйку от тягостных дум. Элизабет слегка улыбнулась, но теперь как-то печально, и вошла в стойло. Она обняла Аннабель за шею, ища в ней поддержку, которой с отъездом Лео стало ощутимо не хватать. Лошадь стояла смирно, точно понимала свою хозяйку. Погладив её по шелковистой гриве, Элизабет высоко оценила старания конюха.