Сын вампира

Возвращаясь обратно в таверну, я чувствовал, как глаза наполняются влагой. В горле стоял ком из обид и разочарования. Настроение и уверенность в себе испарились, я не знал, чем занять себя дальше. Почему она увидела такую ерунду? Почему всем предсказывает только плохое будущее?

С силой толкнув дверь, я вбежал в зал. Никто не обратил внимания на моё эмоциональное появление, и за это я благодарен. Лишние вопросы и внимание сейчас ни к чему.

Высмотрев свободный стол поближе к барду, уверенно направился туда. Старик будет спать до утра, а я предоставлен сам себе. Послушать волшебные песни показалось хорошей идеей. Возможно, они как-то скрасят мое скверное настроение.

Едва я занял место за столиком, как ко мне подошёл мальчишка, помощник хозяина. В глазах вопрос и неуверенность. Он собирался открыть рот, но я опередил:

– Кувшин морса и сладкий пирог.

Мысленно попытался подсчитать, сколько это будет стоить. Отец дал две монетки, но одну я хотел оставить на завтра. Ведь утром мы пойдём на ярмарку, и там наверняка найдётся что-то интересное.

– С чем? – ровный голос юноши вывел меня из задумчивости.

– Хоть с чем, – ответил я раздраженно.

Мальчик ушел, а я перевел взгляд на барда. Он уже заметно опьяневший, всё же нашёл силы достать флейту и поднести её к губам. Музыка, заполняющая зал, была грустной и проникновенной, касающейся самых сокровенных уголков души. Бард играл, а люди в зале, казалось, застыли на месте. Даже громкая болтовня торговцев стихла. На их лицах появилось выражение умиротворённости. Некоторые глупо улыбались.

И я сам погрузился в состояние покоя. Инцидент со старухой отошёл на задний план. Мысли стали вялыми и тягучими. В этот момент не хотелось думать о проблемах, переживать. Я просто сидел и наслаждался дивной мелодией.

Когда мальчишка-помощник принёс мне кусок яблочного пирога и кувшин с клюквенным морсом, я отдал ему медяк. Наслаждаясь сладкой едой, я продолжал наблюдать за бардом. Тот ещё некоторое время играл, затем отложил флейту и схватился за кружку. Осушив её до дна, он вытер губы рукавом рубашки и с грохотом поставил кружку на стол.

– Внимание, послушайте, – произнёс бард пьяным голосом. – Эта песня о всех отцах. О героях! О противостоянии великих воинов против чудовищ. Каждый из нас будет или уже является отцом. Это важно. Я написал её в начале лета.

– Давай уже быстрее, – выкрикнули из зала, не выдержав долгих предисловий.

Бард поднялся, демонстративно поклонился и, неуклюже взмахнув руками, запел:

Чудовищ он резал огромным мечом

Любимая дома ребенка ждала

В пещерах бродил темных он со свечой

Зима наступила, она родила.

Всех ведьм и вампиров мечом истреблял

А дочка похожа была на отца

Однажды в дороге про это узнал

«Скоро прибуду». Отправил гонца.

Когда он приехал, а в доме беда

Супруга убита, на шее укус

Ребенок похищен, исчез без следа

На плечи свои он взвалил тяжкий груз.

Песня лилась также умело и филигранно, как и мелодия, которую он исполнял на флейте ранее. Бархатный голос барда приковал всех к своим местам и заставил смотреть на него. Я неспеша ел пирог и не понимал с каким он вкусом. Песня и голос певца настолько сильно погрузили меня в события, что я забыл насладиться лакомством. Я просто ел и зачарованно смотрел на барда.

Всю жизнь посвятил мертвецов убивать.

Никого не щадил и жестоким он был,

Когда всех чудовищ уже не сыскать

Узнал, что случайно и дочку убил.

В плену у вампира все годы росла,

Вампир укусил и теперь она с ним

Чудовищем стала, клыки обрела

Ужасный процесс уже необратим.

Настиг их с вампиром отцовский клинок

От ярости слеп был и не понимал

Простить за такое себя он не смог

Всю горечь потери, когда осознал.

И всех потерял он в кровавой войне

Ушел навсегда наш любимый храбрец

Теперь мы живем в мире и тишине

И в каждом из нас – есть великий отец!

Его руки раскинулись в стороны, а голова запрокинулась назад. Он желал оваций, аплодисментов, но в зале стояла тишина. Казалось, все замерли, перестали есть и шептаться.

– Это лучшая песня, что я слышал! – выпалил я, с восхищением смотря на барда.

Мои ладошки с силой столкнулись друг с другом, а затем еще и еще. Я аплодировал, а вскоре за мной последовал и весь зал. Барду кричали, свистели, а он туманным взглядом смотрел на меня. На лице виднелась едва заметная улыбка. Он кивнул в знак благодарения и обессиленно плюхнулся на стул.

Я чувствовал себя эмоционально опустошенным. Усталость подкралась, завладела телом. Последняя капля из кувшина упала в мой широко раскрытый рот. Я поднялся и отправился спать.

Генри, как и ожидалось, проспал до самого утра. С первыми лучами рассвета я услышал, как он встал и, надев сапоги, вышел из комнаты. Лёжа на спине, я пытался не просыпаться. Сон ещё властвовал надо мной, и мысли лениво всплывали, рисуя образы и сцены из прошлого. Через открытое окно в комнату проникали звуки просыпающегося города. Цоканье копыт, скрип телег и звонко раскрывающиеся двери вплетались в утренний хор. Потом донеслись разнообразные запахи: к приятным ароматам цветов и растений примешались нотки жареного мяса и свежей выпечки.

Мой желудок требовательным урчанием напомнил о себе, разгоняя остатки сна. Я открыл глаза и сладко потянулся. Дверь открылась, и в комнату вошёл Генри. В руках он держал тазик с водой.

– Проснулся, – буркнул он, ставя тазик у моей кровати. – Умывайся. Я жду внизу.

В этом весь Генри. Постоянно мрачный, немногословный. Выяснить что-либо, узнать что-то или просто поговорить – всегда сложная задача. Большинство ответов я получал от матери. Но я знал, что он меня любит. По-своему, но любит.

Когда отец вышел, я склонился над тазом, плеская на лицо прохладную воду. Сонливость окончательно исчезла, вновь захотелось покорять мир. Оставив таз на месте – вероятно помощник сына таверны сам его заберёт, я покинул комнату. Сунул ключ в карман и спустился вниз, где встретил Генри. Он уже ждал меня с готовым завтраком. На столе, на медном подносе, лежали свиные рёбрышки, две крупные свежие лепёшки. На большом блюде разместились обжаренные овощи, а на краю стола стоял чайник, источающий аромат лаванды. Вчерашний чай понравился нам, поэтому Генри решил не экспериментировать с новыми вкусами. Зачем тратить деньги на неизвестный напиток, если можно заказать проверенный и насладиться им?

Я согласился с его выбором. Чай понравился, и я не видел смысла в экспериментах.

– Каждое воскресенье, если мне не изменяет память, здесь неподалёку проходят представления. Если будешь есть быстро, успеем на одно из них.

– Представления?

– Узнаешь скоро. Ешь.

Я не стал спорить, поэтому наш завтрак получился вкусным, сытым и достаточно быстрым. Генри расплатился, и мы отправились на площадь Святого Клемента. Когда я спросил, кто такой Святой Клемент и почему эта площадь названа в его честь, отец лишь пожал плечами. Я больше не задавал вопросов. Мы шли быстрым шагом, минуя деревья, которые росли повсюду. Они переплелись со стенами домов и крышами. Этот город был построен с мастерством и эффективностью. Всё гармонично вписывалось в общую картину. На ветвях висели фонари со свечами внутри. На некоторых особенно крупных деревьях были построены небольшие навесы. Возможно, они использовались как склады. Густые кроны защищали город от палящего солнца, укрывая жителей в тени. Как замечательно было бы здесь жить! Мы с Ларри исследовали бы каждую улочку этого чудесного города, каждый уголок.

Отец взял меня за руку и провёл сквозь толпу зрителей. Репетиция приближалась к концу. Наверняка представление будет интересным, раз люди готовы встать рано, чтобы посмотреть его. Мы прождали совсем недолго. Вскоре забили барабаны, заиграла флейта, и нас окунули в волшебство кукольного театра.

Представление шло около трех часов. Я устал стоять, переминался с ноги на ногу. Генри, наверное, ощущал тоже самое. Но увиденное мне понравилось. По разговорам вокруг мне удалось узнать немного информации. Эта постановка как оказалось запрещена в Темнидаре и еще нескольких городах. Довольно скандальная, вызывающая, даже смелая. В ней принцесса спасала принца от лап дракона. Обычно это бывает наоборот, но в этом рассказе главной была именно она. Принц был труслив и слаб. Он плакал в пещере дракона, готовясь быть съеденным. Появилась отважная принцесса и убила дракона. Она вызволила из плена трусливого принца и отправила домой, посоветовав поменять штаны. Скандальной она стала потому, что в Барии есть принц и принцесса, похожие на героев спектакля. Дочь короля довольно храбрая девочка, которая с ранних лет научилась скакать верхом на лошади и помимо придворных дел, интересовалась военными и политическими делами. А принц… Все знают, что это изнеженный, испорченный мальчишка, который вечно прячется за юбкой королевы. Неудивительно что народ толковал посыл этого спектакля как прямой намек на королевских детей. И хотя создатели постановки уверяли что это вовсе не так, что это чистый вымысел ради юмора, спектакль попал под запрет. Но только в некоторых городах. Как я уже знал со слов Евы, дела Барии были плохи. Распри внутри провинций и герцогств достигли критической точки, и многие просто игнорировали королевские указы и запреты. Поэтому спектакль «Отважная принцесса» приехал в Волшебные сады, представ во всей красе. Сама Мерика сохраняла нейтралитет. Возможно, она не поддерживала больше политику Бранта, но и открыто против него выступать не хотела. К его противникам герцогиня тоже относилась равнодушно. Поэтому подобные спектакли спокойно могли существовать тут.

Когда вокруг все заполнилось громкими овациями и свистом, Генри взял меня за руку и спешно начал протискиваться сквозь толпу подальше от площади. Я плелся за ним с улыбкой на лице, стараясь сохранить в голове все детали представления. Непременно надо рассказать это Люсьен, Ларри и Еве. Им понравится. Это потрясающая работа.

– Пап, я хочу жить в городе! – крикнул я, смотря на него снизу вверх.

Он продолжал вести меня, высматривая более свободную улицу. Пока я пытался обратить на себя внимания отца, мне в плечо неожиданно влетел мальчишка. Смуглый, он был выше меня. Цепкий взгляд, простецкая одежда. Я лишь на секунду почувствовал прикосновение к моему бедру, где находился карман. Сунув туда руку, я не обнаружил медяка. Мальчишка сверкнул глазами, скрываясь в толпе.

– Эй! – завопил я, пытаясь вырваться с железной хватки отца.

– Ифор, веди себя спокойно, – потребовал Генри, слегка дергая меня к себе.

– Пап, он украл деньги! – крикнул я, но отец не обращал внимания. Он был озабочен поиском кратчайшего пути к ярмарке. Мы пересекли широкую улицу, свернули в узкий проулок. Отец зашагал еще быстрее. Я едва поспевал за ним. Он сбавил темп, когда звуки шумной площади окончательно пропали за спиной. Его ладонь разжалась, он немного расслабился.

– Деньги заработаем. Пойми, это не деревня. Я тебя предупреждал, Ифор.

– Но, пап?!

– Предупреждал. Ты еще слишком мал чтобы понять. Идем.

И он опять ускорил шаг. Я засеменил за ним. Когда мы подошли к ярмарке, я ахнул от ее масштабов. Торговые палатки рядами уходили за горизонт, а людей здесь было больше раз в десять, чем на площади слепого Клемента. Все пестрило яркими красками, нарядами. Все вокруг ходили, разговаривали, торговались, кричали. Жизнь тут бурлила мощно, не давая скучать.

Глаза разбежались, я не мог сфокусироваться на чем-то одном. Старик остановился, склонился надо мной:

– Ифор, – его требовательный взгляд заставил меня сосредоточиться. – Держись около меня. Руку не вырывай, чтобы не произошло. Понял? Если ты потеряешься, я тебя уже не найду. Просто будь рядом и следуй за мной.

– Понял.

И мы пошли. С этой прогулки по ярмарке, помимо ее масштабов мне запомнилась давка. Очень много людей. Жутко неудобно. Ты постоянно с кем-то сталкиваешься, протискиваешься. Все кричат, галдят, спорят, машут руками. Когда ты маленького роста, еще тяжелее. Тебя не замечают, норовят затоптать. Люди тут были разные. Высокие, худые, полные, маленькие, темнокожие, желтокожие, смуглые. Каждый занимался своим делом, торговал, предлагал, покупал.

Мы ходили достаточно долго, казалось, прошло пол дня. Генри купил несколько пучков трав, металлическую миску и горку гвоздей. Он не забыл и про Люсьен. Она заказала особые ткани, на поиске которых ушло не мало времени. Мне тоже хотелось многое купить, но мой последний медяк был украден. Я покорно тащился за отцом, с интересом рассматривая содержимое прилавков. Тут было все! Разного размера игрушки, оружие, мягкая мебель, еда. Много попадалось непонятного, например различные приспособления для охоты или земледелия.

После столь количества проведенного здесь времени, у меня заболела голова и настроение было уже не таким восторженным. Бесконечная болтовня, приправленная эмоциональными воплями, казалось, вгрызается мне в уши.

Мешок, что тащил на плече Генри заметно увеличивался в размерах. Он складывал туда все купленное, а когда остановился у лавки с холодным оружием, взглянул на меня:

– Выбери себе нож, Ифор.

– Нож? – изумился я.

– Да. Я хочу купить тебе нож. В деревне волки. У тебя должно быть оружие, сын, – он говорил спокойно, уверенно.

Я тщательно рассмотрел представленные ножи. На деревянном щите висели клинки различной длины. На поверхности стола находились одноручные мечи, а позади – двуручные. Повсюду разбросано множество небольших кинжалов, искривленных, зазубренных и тупых. Мой взгляд задержался на ноже, рукоятка которой обмотана грубой кожей. Лезвие было маленьким, но острым. Верхняя кромка лезвия имела зазубрины.