Ведьмёныш

Ведьмёныш

Елена Маруфенина

© Елена Маруфенина, 2025

ISBN 978-5-0067-1702-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Валерия

Душно! Хоть бы включили кондиционер! На улице жара, разгорячённые люди заходят в помещение, от этого становится ещё жарче. Очередь перед кабинетами не уменьшается. Они что, издеваются? А ведь это детская поликлиника! Ждать в очереди и так тяжело, а тут ещё и духота. Дети капризничают.

Мы с моим сыном, Минькой, сидим в очереди к невропатологу. Миньке уже шесть лет, но он так и не разговаривает. Нет, со мной наедине он не молчит. Говорит чётко, знает стихи и песни, читает по слогам и свободно считает до ста. Дома это вполне здоровый ребёнок. Но среди людей… Минька всегда крепко держит меня за руку, как будто боится потеряться. Никогда никому ни слова не скажет.

Когда ему было три года, я попыталась отдать его в детский сад. Как матери-одиночке мне дали место в саду рядом с домом. Отвела его, он не плакал, а просто забился в угол и просидел там три часа. Молча. Как только воспитательница подходила к нему, он сжимался в комочек и начинал интенсивно трясти головой. И всё молча. Тогда нас и отправили на обследование. В сад просили не приходить, пока не поставим диагноз.

Я и раньше замечала за малышом странности. С детками он не играл, и когда я пыталась водить его на детскую площадку, он просто сидел рядом со мной на лавочке. Миньке очень нравилось гулять в самых отдалённых уголках парка, где не было людей. Тогда он отпускал мою руку и счастливый бегал между деревьями, собирая цветочки, листочки, корешочки. Всё это приносилось домой, раскладывалось на подоконнике и уже в сухом виде укладывалось в коробочки. Для этих целей в магазине были закуплены разные контейнеры. Пока сын не умел писать, все контейнеры подписывала я. Он придумывал им такие смешные названия, например, змееголов или пробой. Что за травка пробой? Я специально посмотрела в справочнике, нет такой. Были и знакомые названия, спорыш, душица. Почему маленькому мальчику нравилось собирать травы, не понятно. Но как говорится, чем бы дитя ни тешилось…

Детки в очереди всё больше капризничали, а Минька сидел рядом со мной, как взрослый. Обливаясь потом, переносил жару. Он вообще к жизни относился философски. Есть хорошо, нет тоже хорошо.

В сыне беспокоила одна особенность. Когда он оставался в своей комнате один, то с кем-то разговаривал. Сначала я думала, что это игрушки, но потом поняла, что дети так не говорят. Создавалось впечатление, что в комнате с ним находится взрослый человек, а иногда и не один.

Уж сколько раз я пыталась поймать, с кем общается мой сын, но это было бесполезно. Как бы неожиданно я ни входила в комнату, Минька всегда был один. Иногда даже речь свою не прерывал, спокойно, глянув на меня, досказывал свою мысль. Поначалу волосы дыбом становились, но сейчас я уже не обращаю на это внимания.

Наконец, наша очередь подошла. В кабинете было прохладно, и я с облегчением вздохнула.

– Ну что, все анализы сдали? – обратилась ко мне врач. Это была полная женщина с красиво уложенными волосами, модно выщипанными и подкрашенными бровями. Однако её светлые волоски бровей некрасиво торчали над краской, а ярко-синие накрашенные ресницы делали глаза маленькими. Зачем женщины так себя уродуют? Неужели они не смотрят в зеркало?

Я вздохнула и протянула кипу бумаг – все анализы, которые мы с Минькой сдавали в течение месяца.

Позавчера, когда мы ходили на очередную сдачу крови, Миня уже начал возмущаться.

– Мам, ну сколько можно? Здоров я. Просто не хочу общаться с живыми людьми, ничему хорошему они меня не научат.

– Миня! – воскликнула я. – Что значит «с живыми»? Ты вообще ни с кем не хочешь общаться. А как же школа?

– В школу не пойду. Пусть учитель приходит на дом. Я буду его слушать. Может быть, даже отвечать. Мам, нам и так хорошо. – Миня обнял меня и чмокнул в щёку. – Прими меня таким, какой я есть.

– Милый, я так тебя люблю. Но чтобы к нам на дом приходил учитель, нужна выписка врача.

– Будет тебе выписка. Я же не буду в кабинете разговаривать. Дурачок я. – Минька, счастливый, запрыгал по комнате.

Вот горе луковое! С живыми он не хочет общаться, вот что это значит. Как будто-то можно с мёртвыми общаться.

Да, не удачно я квартирку получила. Окна нашей двушки, выданной мне государством, как сироте, выходили на кладбище. Причём все три. Другого вида не было. Дом старый, всего два этажа, один подъезд, восемь квартир. Заняты всего четыре, остальные четыре находятся в аварийном состоянии. Мы уже второй год ждём переселения, но неизвестно, сколько ещё придётся ждать.

Когда я подписала документ на квартиру, счастью моему не было предела. Своя! Собственная! Пусть старая, пусть без ремонта! Я всё сделаю. И сделала. Зря, что ли, на штукатура-маляра в училище училась. Квартирка получилась светлой и уютной. Одна мечта детдомовки сбылась.

Теперь я могу реализовать и вторую мечту – создать семью. Я знаю, что буду хорошей матерью, но мне нужен непьющий муж. Однако найти такого непросто.

Когда я уже разочаровалась в молодых людях и решила, что если замуж не выйду, то рожу сама себе, мне начали сниться странные сны. В течение недели ко мне приходил красивый, я думаю красивый, лица я так и не увидела, молодой человек. Занимался со мной любовью и под утро уходил. Самое странное, что утром я себя так и ощущала, как будто всю ночь занималась любовью.

Всю неделю я не высыпалась, женщины надо мной на работе подшучивали, я отмахивалась и обижалась на них. Одна я сплю, одна! В пятницу так и вовсе на работу проспала, чего со мной никогда не было. Ночь была уж сильно бурной. Я уж хотела идти к психиатру, но ночи любви закончились также внезапно, как и начались.

Через месяц у меня не пришли месячные, а через три я поняла, что беременна. Как? От кого? Гинеколог, когда я рассказала, что у меня не было мужчины и зачатие произошло непорочно, чуть у виска не покрутила. Я представила, как они смеялись вместе с медсестрой, когда я вышла из кабинета.

Я решила рожать. Мне уже 28, я давно не девочка. А мужа и с ребёнком можно найти. Минька родился здоровым и хорошо развивался. Проблем с ним не было вообще. Он не плакал, и я не знала, что такое больной животик или режущиеся зубки. Я понятия не имела, что значит не спать ночами. Идеальный ребёнок.

Однако с людьми он категорически не желает общаться. Вот и сейчас врач обращается к нему, а Минька испуганно прячется за меня, трясётся и, кажется, вот-вот впадёт в истерику.

– Мамочка, ваш ребёнок совершенно здоров. Это, по-видимому, особенности развития. Я вам даю рекомендации в комиссию по МПК, посидите ещё с годик дома. Может, он начнёт общаться с детьми. На основании всех данных инвалидность мы вам дать не можем. Вам бы в реабилитационный центр, да где его взять? Может, в Москву? Там помогут? Сейчас модно просить помощи у населения, попробуйте.

– Спасибо за советы, – мы с Минькой отправились домой.

Уже дома Миня заговорил: «Мам, не переживай, я же здоров. На следующий год опять сходим. Тогда и учителя дадут. Обязательно. Я же с тобой хорошо занимаюсь».

– Мишуля, что я тебе могу дать? Два плюс два сложить? Этого мало в жизни. А жить на что? Те сбережения, что остались от родителей, скоро закончатся, как я буду ходить на работу? Ты один дома будешь? А что бы мы делали, если бы не было сбережений? Родители как чувствовали, что погибнут. Все деньги в валютный счёт в банк и на меня завещание сделали. Но деньги-то кончаются. Жить как будем?

– Мам, будем. Ты меня только слушай, и мы будем жить хорошо.

– Господи, – потрепала я Миньку по голове, – мужчинка ты мой не наглядный.

– Верь мне мама, верь, – серьёзно проговорил Миня. – Знаешь, что мы забыли? На почту зайти. Книжка должна прийти.

– Ну, прогуляемся ещё, не беда. Минь, а зачем тебе анатомия в картинках?

– Чтобы людей лечить, призвание у меня такое. Я уже знаю.

– Врачом стать? Ох, сыночка, чтобы стать врачом, надо долго учиться, – наставительно проговорила я, – навряд ли я столько денег смогу собрать.

– На врача не только учиться надо, но и талант к этому иметь. У меня есть.

Слушать это из уст шестилетнего мальчишки было забавно. Я улыбнулась и пошла, разогревать обед. Чайник, как всегда был горячим. Повезло мне с покупкой этого гаджета. Стоит с утра нагреть и весь день он будет горячим. Хотя в сопроводительном документе ни слова об этой функции. Видно для себя кто-то готовили, да в продажу нечаянно пустили. А мне повезло. Сейчас перекусим, немного отдохнём и пойдём с Миней за заказом сходим. После обеда не так солнце будет жарить.

– Мам, – обратился ко мне сын, когда мы лежали на диване. Не спал он в обеденное время уже с год, но я с ним договорилась, пока не пойдёт в школу, послеобеденный отдых обязателен. Организм ещё слабый, не надо его перегружать. Сын немного повозмущался, пытался отговариваться тем, что когда хорошо научиться читать, это будет единственным свободным временем. И привыкать спать в обед он не будет.

– Вот, когда хорошо научишься, тогда и будем разговаривать, – пресекла я его попытки сопротивляться. Просто полежать Миша согласился, а спать не стал. И так во всём, вроде и слушает меня, а получается так, как он хочет. Вот и сейчас вместо того, чтобы вздремнуть он начал разговор.

– А ты сильно расстроишься, если я буду не таким, как все?

– С чего ты взял? Я тебя очень люблю. Да ты и так у меня особенный. Разве я тебя не люблю? Что за сомнения?

– Понимаешь, – Миня зарылся мне под мышку, он так делал всегда, когда смущался или не знал, как мягко меня обидеть. Ну, то есть сказать, что-то, что может меня обидеть или напугать. Так было с домашними животными, которых я упорно пыталась завести для сына. Животины, пока я их не приносила в подъезд, вели себя спокойно, но стоило мне переступить порог подъезда, коты начинали царапаться, собаки скулить, мыши и свинки выделывать такие фокусы в клетке, что любой дрессировщик позавидует. Когда я заносила их в квартиру, животные пугались, шерсть на холке поднималась дыбом, глаза становились безумными. Приходилось быстро от них избавляться. Тогда Миня впервые зарылся мне под мышку и залепетал.

– Мамулечка, не дари мне больше животных, Васек их не любит, он сам себе выберет. Но позже, ему понимающий зверь нужен.

– А Васёк, это твой друг?

– Ты пока не поймёшь. Я потом тебе объясню.

– Ну, хорошо малыш, – решив, что Васек воображаемый друг моего сына, разговор закончила.

Вот и сейчас, Минька зарылся мне под мышку, и бормотал, почти не внятно. Я с любопытством прислушивалась.

– Понимаешь, мне уже скоро шесть с половиной, а это возраст, когда можно учить первые заклятия. И ты мне помочь должна, я не такой, как все дети. Но ты не волнуйся, я твой сын и очень тебя люблю.

– Ты о чём бормочешь, какие заклятия, новая игра? Ты мой сын, и пусть у тебя будет хоть две головы или три ноги, я тебя безумно люблю, что с тобой сегодня.

Мишка подскочил на диване с довольным визгом, кинулся мне на шею, расцеловал. А потом уже серьёзно сказал.

– Немного напугаешься, но ничего я постепенно, – опять подскочил ко мне, чмокнул в щёку, – пойдём за книгой. Васятка с нами. – Он подхватил свой рюкзак. И направился к двери.

– Пойдём, – я так и осталась в недоумении. О чём ребёнок толковал? И Васятка этот, впервые сын брал своего воображаемого друга с собой. А главное, чтобы играть прилюдно не начал с ним. Странный всё же у меня ребёнок.

Из пункта выдачи товара мы пошли через парк. Сегодня Миня меня потянул к пруду. Там мы редко бываем, малыш близко к воде подходить боится. Нет, в бассейне он купается и даже плавать научился, два года подряд на море ездили, воды Миня не боится, в вот пруд в парке обходит стороной.

– Мам, а ты лодкой можешь управлять?

– Лодкой? Нет. Ты хочешь покататься? Я на катамаране могу. Пойдёт?

– Пойдёт. А искупнуться разрешишь? – Минька лукаво посмотрел на меня.

– Искупаться? Мы переодеться не брали. А там разве купаются?

– Да, местные мальчишки, вон на той стороне. – Миня указал на противоположный берег. Там действительно, мальчишки прыгали в воду с тарзанки.

– Туда пойдём? – Вот этого мне точно делать не хотелось.

– Не, поплывём, ты же катамаран возьмёшь, – Минька, по своему обыкновению крепко ухватил меня за руку.

Пожав плечами, я оплатила катамаран. Вспомнив, как им управлять уверенно двинулась к противоположному берегу.

Меня терзало беспокойство, техника не выглядела надёжной.

– Мам не надо туда плыть, тут постоим. – Миня аккуратно сполз с сиденья, опустил ноги вводу. За бортом, что-то плюхнуло, и я отвела взгляд от сына. Из воды на меня глянуло девичье лицо. От неожиданности я зажмурилась, хотя очень хотела закричать, но не пугать же Миню. Открыв глаза, глянула на воду, никого. Померещилось, ну откуда в воде девочки. Даже если и плавал кто рядом, да нырнул, чтобы напугать, уже бы всплыл. Дышать-то надо. Я осмотрела гладь пруда, рядом с нами купающихся девочек не было. С тарзанки прыгали только мальчишки. От жары! Решила я. Миня сидел на сиденье, и что-то бормоча, закрывал рюкзачок молнией.

– Мам всё, не буду купаться, Васятка помог. Можно домой возвращаться. – Миня откинулся на сиденье.

– В чём помог? – Не прикасаясь к педалям, я уставилась на сына.

– С русалками договорился, протоковые водоросли мне надо. Сегодня последний день, когда их надо собирать. Я думал, сам нырять буду, а Васятка с русалками договорился. – Как ни в чём не бывало, объяснял мне сын.

– Ага, с русалками? Понятно, Васятка? Ага. Интересно играешь, – я покосилась на воду, где мне померещилось лицо девочки.

– Ну, мы домой едем? – Сын толкнул меня в бок.

– Конечно. – Я заработала ногами, – Миня, а русалки они какие?

– Не знаю, я их не видел, это Васятка.

– Понятно. – На душе стало легче, хоть одного Васятку придумал и то ладно.

Больше этого вопроса мы сегодня не касались. Миня сорвал ещё букетик каких-то жёлтых невзрачных цветов, и мы отправились домой.

Когда проходили мимо соседнего двора, такого же старого дома, как и наш. За нами увязался облезлый белый котёнок. Он сидел на углу дома и жалобно мяукал. Завидев нас, малыш вздыбил загривок, фыркнул и увязался следом. Миня остановился и подобрал котёнка.

– Миша, выбрось его, – Я попыталась забрать котёнка у сына, – ты посмотри, у него глаза гнойные, плешь на боку. Он заразный.

– Мам, – отодвинулся от меня сын, – он понимающий, Васятка с ним пообщался.

– Господи, да что ещё за Васятка и когда он с ним общался. Выбрось. – Затем решила сменить тактику. – Мишенька, я его кормить буду у подъезда. Хорошо? Если он не сдохнет, тогда мы заберём его в квартиру.

Помолчав с минуту и к чему-то прислушиваясь, наклонив головку к рюкзачку, Миня мотнул головой: «Нет, он будет жить у нас. Я его вылечу. Не проблема». И зашагал к дому, даже не обернувшись на меня. Вот и что я могу сделать? Нет, невозможно с этим ребёнком спорить. А с другой стороны, он же меня предупреждал, что кот должен быть понимающий.

Придя домой, я заставила Миню тщательно вымыть руки с мылом. Снять вещи и кинуть их в стирку, а сама, набрав в ванну воды, взялась купать малыша. На удивление, он даже не сопротивлялся. Спокойно вытерпел сушку феном и лишь, потом отправился на осмотр квартиры.

Осмотрел все углы, заглянул на балкон, подошёл к двери туалета, коротко мявкнул. Удивившись, я открыла дверь. Котёнок, как бы стараясь показать себя, уселся на унитаз.

– Даже так, – я не скрывала своего удивления. – Ну и отлично. Пусть будет так. А то я думаю, куда лоток ставить. Минь, как мы его назовём?

– Её, – исправил меня Миня. – Это девочка, Белка.

– Да? Пусть будет Белка. А ты как определил, что девочка?

– Мам! – Сын с укоризной глянул на меня, – по первичным половым признакам, как маленькая прям.

Мне стало стыдно. Ну да, где-то под хвост надо заглядывать. Так Миня вроде этого не делал. Бог с ним.

– Я ему, ой ей, витаминов завтра куплю. Откармливать будем. И корм надо взять.

– Зачем корм? Не надо. – Миня мастерил игрушку, бантик из бумаги на верёвочке, – она и с нами хорошо будет кушать. После корма мышей ловить не будет, а нам надо мышей истреблять. Да и кто будет корм для кошек из хорошего мяса делать? Только реклама. А витамины вон на улице растут, Белке хватит.

– Минь, ты меня пугаешь, вот откуда ты это знаешь?

– Мам, я вместе с тобой телевизор смотрю и не только мультики. Хотя и в них много полезной информации. Ой, мам смотри, как она прыгает! – Мишутка с заливистым смехом бегал по комнатам, таща за собой бантик на верёвочке, а Белка старалась его поймать. Дети, они дети и есть, хоть у животных, хоть у людей. Глядя на эту картину, беспокойства всего дня забылись.

Всю неделю Миня не отходил от Белки. Он её буквально замучил. Ему постоянно хотелось её накормить, приласкать, зачем-то тягать за хвост. Он до того утомил кошечку, что при его появлении в комнате, она забивалась в дальний угол и сидела тихо, тихо, как мышь. Я уже и ругала его и Белку прятала. А эта бестия, поняв, что я её защищаю, стала забираться мне плечо. Я часами ходила по дому, как пират Флинт с попугаем. Ругать сына было бесполезно, он тут же отпускал животное, соглашаясь с каждым моим словом, иногда вспоминал своего Ваську мол, он тоже Миньку ругает, но поделать с собой ничего не может, уж очень Белочка мимимишная. Так и хочется её прижать. А ей это не нравится, вот Минька и гоняет кошечку по всему дому. Надо сказать, что Белка действительно независимая. У меня начинает складываться впечатление, что это не мы её подобрали, а она нас. Эта заразка возмущается, если громко включаешь телевизор или музыку. Как-то Миня сел играть в приставку и не надел наушники. Белка остановилась у его стула и пару раз возмущённо мяукнула, не помогло. Миня увлечённо гонял на машинке, тогда она запрыгнула стол и улеглась на приставку. Естественно, у техники зависли все мозги, электроника просто не могла понять, какую команду выполнять. Пришлось перезапустить игровую приставку. Миня опять взялся за игру без наушников. Процедура повторилась. На третий раз сын, злой, надел наушники. Белка развернулась и, запрыгнув на подоконник, стала смотреть на улицу. Заставляя меня убавить громкость телевизора, Белка садилась напротив экрана и истошно вопила. Чудо, а не кошка. Надо узнать в каком возрасте стерилизацию делают. Ну, не искать же ей кота. Да и потом куда котят девать. Она хоть и умная, но беспородная. Хотя… Что-то породистое в ней есть. Вон, как она сидит на подоконнике, как греческая статуэтка.

– Миня, ты со мной в магазин или дома останешься?

– Дома. Ты, что хочешь купить?

– Завтра годовщина смерти мамы и папы, немного конфет, и свои любимые пирожные. – Есть у меня такие. Эклеры. Мне кажется, что их очень любила мама. А может я это себе придумала. Но я завела ритуал, эклеры покупаю только четыре раза в год. На свой день рождения, на дни рождения родителей и в день их гибели. Понимаю, что это только в моей голове, но мне так надо. Вот и сейчас я иду за свежими эклерами. Чтобы вместе с сыном съесть по одному у могилки, штук пять обычно раздаю тем, кто находится на кладбище, и оставляю на ужин два себе, два Миньке. Вот такой ритуал.

– Нет, я почитаю, у меня уже хорошо получается. Мам, а ты мне книгу о целебных травах купишь? Только не детскую.

– Зачем врачу травы? Они таблетками лечат. – Я потрепала сына по голове. – Ты там ещё ничего не поймёшь.

– Мам, если я гоняю Белку по квартире, это не значит, что я совсем бестолковый, – насупился Минька, потом поднял на меня глаза, улыбнулся и сказал: – Я же ещё ребёнок, хоть и намного умнее остальных. Могу я побыть ребёнком? Скоро взрослая жизнь начнётся.

– Ох, сыночек, пока я рядом, ты всегда можешь оставаться ребёнком.

Чмокнув сына в макушку, я закрыла дверь. А на душе заскребли кошки. Что значат его слова: «Скоро взрослая жизнь начнётся»? Ему шесть лет – какая взрослая жизнь? Говорят, ты ребёнок до тех пор, пока живы родители. Он что-то чувствует? Со мной что-то должно произойти? Не идти в магазин? Что за паранойя?

Стукнув себя пару раз по щекам, я отправилась в магазин. Чего накрутила? Сын ничего такого не имел в виду. Просто так выразился. У него пришло осознание времени. Он просто боится взрослеть, стареть. Это возраст.

Так успокаивая себя, я пошла за покупками. Но всё же по сторонам, переходя дорогу, смотрела очень внимательно. И пару раз ждала, чтобы пропустить ещё далеко идущие машины. Мало ли – тормоза откажут. Лучше перестраховаться.

Забежала в книжный, потратила полторы тысячи на энциклопедию лечебных трав. Домой пришла без всяких приключений. Уже у подъезда совершенно успокоилась: сама себя накрутила. Сказал ребёнок – и сказал. Надо не принимать всерьёз Минькины слова. В Васятку я же не верю.

Открыв дверь своим ключом и зайдя в прихожую, услышала Минькин голосок:

– Ну и что, что ты сейчас кошка? Васятка тебя понимает. А у меня руки есть. Всё сделаем правильно, а мама поможет.

– Минь, ты с кем? – Заглянула я в кухню.

Мне на долю секунды показалось, что за столом сидел здоровый кот. Сморгнув, поняла: показалось. От яркого солнца, наверное, чёрные пятна в глазах. Замечали такое? С ярко освещённой улицы, когда заходишь в сумрачное помещение, пятна тёмные в глазах, даже иногда лица невозможно рассмотреть. Вот и у меня такое.

На кухне за столом сидели Белка и Минька. Перед ними стояли две чайные чашки.

– Ой, мама, а я не слышал, как ты зашла, – и каким-то строгим голосом проговорил куда-то в стену: – Кто-то продрых? – Потом снова повернулся ко мне и застенчиво улыбнулся: – А мы с Белочкой чай пьём.

– Даже так? И как Белке нравится? – Я перевела взгляд на кошку. Мне почудилось, что она глубоко вздохнула, затем приподнялась на лапках и принялась лакать чай из чашки. – Минь, – я подхватила Белку на руки, – он не горячий? Ну, чего ты издеваешься над кошкой? Она тебя уже боится – вон, безропотно чай лакает.

– Я её не заставлял! – возмутился сын. – Могла бы и не лакать, пусть бы так стоял.

Минька сердито соскочил со стула и ушёл в свою комнату. Пусть попсихует. Бедное животное. Я погладила Белку по мягкой шёрстке – она благодарно заурчала. Вот заметила за собой, что всё больше привязываюсь к ней. Мне всё чаще хочется её гладить. Правда, Белка, показывая свою независимость, не всегда идёт на руки. Но вот уже три ночи подряд спит со мной на кровати. Она, наверное, тоже привыкает.

Вечер прошёл спокойно. Минька дулся на меня до тех пор, пока я не показала ему книгу. Подхватив её, он счастливый умчался к себе читать, не забыв расцеловать меня.

Заглянув к нему в комнату, я увидела уморительную картину. Не поленилась, взяла фотоаппарат и потихоньку из-за двери сняла всё на камеру. Миня сидел за столом с раскрытой энциклопедией и сосредоточенно водил пальцем по строчкам, а Белка лежала на столе и следила за движением его руки. Создавалось впечатление, что она тоже читает.

Видно, я сделала это не слишком тихо – сын вздрогнул и обернулся.

– Вот, читаем, – указал он на Белку.

– Молодцы, читайте, – улыбнулась я и вышла.

Утром, позавтракав и взяв с собой семь эклеров (четыре оставила в тарелке на столе), мы отправились на кладбище. Я люблю, когда масло в них не из холодильника, а чуть подтаявшее.

Минька бежал впереди. Людей на тропинке не было, поэтому сын чувствовал себя свободно. Кладбище встретило нас тишиной, тенистыми аллеями и своим особенным запахом. Даже не знаю, как его описать. Наверное, так пахнет вечность. Не знаю, откуда у меня эта ассоциация, но вот как-то так.

Минька вдруг резко развернулся, подскочил ко мне и схватил за руку. Я даже не поняла, кого он испугался. Осмотрелась вокруг – и неожиданно на дорожке перед нами увидела старую бабку. В каком-то древнем платье (где она его только выцепила?), с грязным платком, небрежно завязанным и закрывающим лицо. Из – под платка торчал только острый подбородок синюшного цвета.

Я готова была поклясться, что секунду назад там никого не было. Ну не могла же бабка так быстро вынырнуть из-за того огромного дерева! Там шагов пять, а эта еле семенит.

Минька потянул меня в сторону, и мы обошли старуху по широкому кругу.

– Минь, ну что ты? Надо было бабушке эклер дать. Помянула бы наших, – чуть с запозданием сообразила я. Если честно, я, как и Минька, тоже сильно испугалась. И про эклеры вспомнила не сразу.

– Не нужны ей эклеры, – почему-то шёпотом ответил сын. – Она уже своё отъела.

– Чего? – не поняла я.