Воспоминания старого шамана. Молодое поколение

– Каррр… Каррр…, – призывно прокричал ворон, на понятном птичьем языке. – Птицы увидали вожака. Они пролетели над самыми головами у людей, и лишь чудом избежали столкновения.

Ощущение не из самых лучших, когда летят навстречу вороны. Их крик заглушает любые звуки, а острые когти и клювы способны разорвать живую плоть.

Но люди, несмотря на страхи, по-прежнему стояли и выполняли всё, что говорил Милхай. Он сам никуда не прятался. Смотрел птицам в их глаза, махал приподнятой рукой и что-то, в это время повторял.

Со стороны могло показаться, что эта «живая туча» заполонила все небо. Так свет не мог пробиться сквозь их «плотную завесу». Сотни воронов покинули свои места и устремились в едином направлении. А впереди от них, на большом расстоянии, летел вожак.

Люди пребывали в шоке: опасность, вроде, миновала. Но пережитые моменты, паника и страх, ещё не отпускали их, – продолжали держать в напряжении.

– Папа, давайте назад пойдем! – в истерике расплакалась Оюна. Она не понимала сути, но своим естеством ощущала угрозу.

– Поздно возвращаться! – ответил Милхай. – Нас уже заметили, – назад нельзя. Теперь не отставайте, – рядом держитесь.

– Деда, а они вернутся? – спросила Катя настороженно.

– Они вернутся, ты за них не беспокойся! А вот для нас, опасность, кажется, миновала.

– Я напугалась, деда. Хорошо, что Коля был рядом и за руку меня держал, – с ним мне не так страшно.

– А то…! Он хоть и маленький, но мужик! Ладно, уже, хорош, болтать – идем скорее.

После всего произошедшего, никто не отставал от деда. Они прошли поляну и снова погрузились в лес. Там за высокими деревьями, и густыми зарослями, стали проявляться темные вершины.

Здесь – снизу, всё было по-прежнему спокойно, а наверху, вдруг разыгрался сильный ветер. Он порывами обдувал скалистую поверхность, срывал пыль и легкие камни с монолитных гор. Ветер сильно разгулялся, перемешивая влажные потоки в плотные грозовые облака.

Горы, – вековые исполины, мерно отдыхали. Лишь изредка они поглядывали вниз.

«Что за существа тут появились, со своей непонятной целью, и с каким-то неясным умыслом?»

Природа не спешила раскрываться. Зверя посылала или птицу, отводила все внимание от себя. Она оценивала мысли и поступки своих далёких и не прошеных гостей.

Возвращение к скалам

Для гор, здесь, люди все едины,

Пред ликом Божиим вовек.

Будь ты простолюдин обычный,

Или же избранный, судьбою, человек.

Эти места живут в своих законах,

Не соблюдение, которых, значит смерть.

Старуха старая на скалах, тропах и равнинах,

Косой своей выкашивает грех.

Ей в жертву – ни растение идет, ни живность,

Но забирает смерть к себе людей.

«Фильтрует» самых молодых и сильных,

Берет и тех, – кто старше и слабей,

Тех, кто от жизни подустал порядком.

И тех, кто жизни толком не видал.

Судьбы фатальной «прорежая грядки»,

Тела их, оставляя возле скал.

Всех случай в этом месте собирает,

Из памяти людей стирает след,

Торговец или воин мир наш покидает,

Контрабандист-преступник или божий человек.

(Суровые законы гор)

Милхай шагал по лесу, за ним, еле поспевали Коля с Катей и Оюной. Плотная стена из деревьев и кустарников постепенно расступалась и редела. Она, уже не казалась непролазной, как раньше, и пропускала свет сквозь макушки и ветки. Но неожиданно, в тот ясный чистый день, небо над горами затянуло. Вершины гор как будто спрятались от посторонних глаз.

Погода поменялась. Солнце то проглядывало верхом, и на мгновение ослепляло путников, то исчезало среди белых облаков. Места здесь не спокойные, они особой силой обладали, дремавшей в обычной ситуации. Но если вдруг вторгались чужаки, тогда происходили возмущения. Сила просыпалась и начинала буйствовать. Мог разыграться ливень или град, или ветер ураганный внезапно налетал. Деревья молодые гнул, а старые он выворачивал, заваливая тропы и дороги. Случались, правда, происшествия и посерьёзней.

Простому человеку, в таких местах, нужно вести себя достойно и обходительно. Нельзя своим неверием и глупым любопытством тревожить местных духов, и нарушать покой!

– Идемте поскорее, – поторопил Милхай. Рядом с тропкой, по которой они шли, на ветках и стволах деревьев были повязаны тряпичные веревки. Побелевшие от времени, они больше походили на рваные лохмотья. Недалеко стояла деревянная беседка. Крыша у неё сгнила, и стены покосились, – находиться в такой было опасно.

– Деда, а это что это? – испуганно спросила Катя. – После нападения птиц она всего боялась.

– Это, Катя, – святое место для бурят. Здесь, в больших деревьях есть захоронения шаманов, – их Духи рядом.

– А что все это значит? – спросила Оюна.

– Значит это вот что! Здесь раньше поселения были. Тут люди жили, охотой промышляли и рыбалкой. Ходили на другие племена. Туда, в предгорье, – кочевали пастухи, перегоняли скот свой, – Милхай указал направление.

– В наши времена, тут мост построили и мельницу. Зерно свозили из соседних деревень. Позже, когда мельница работать перестала, тот мост разрушился. Я помню, как мы приезжали сюда с моим отцом на телеге.

– Эх! Вот это было время, да…! – вспоминал своё детство Милхай. Он улыбнулся широко и даже прикрыл глаза от удовольствия. Потом, неожиданно, он посерьезнел:

– Теперь запомните: если идете далеко, – не в нашей местности, – делайте всё как положено…

– Деда – а, как положено? – перебила Катя.

– Капнуть нужно, помолиться, и разрешения попросить у духов, у гор, у местности, чтобы пропустили и по дороге не препятствовали. – Дед раскрутил фляжку с тарасуном и налил немного в крышку. Он произнес молитву, капнул на землю и остатки выпил. Налил вторую и подал Оюне.

– … ? – не поняла она.

– Сделай так же! – утвердительно сказал Милхай.

Оюна капнула на землю, пригубила и вернула крышку назад. Шаман достал кисет с табаком, приготовленный для такого случая. Капнул щепоткой на землю, потом вытащил трубку, и набил ее.

Чиркнула спичка, пламя охватило ее.

Дым начал подниматься вверх. Милхай произнес молитву в полголоса, и покрутил трубку в руках.

– Монетки есть серебряные? – спросил Шаман.

– Откуда им тут взяться? – вопросом на вопрос ответила Оюна.

– Вот, всё, что есть, – она достала из кармана медяки и железные монетки.

– Давай, – тоже пойдет. – Милхай их положил на трухлявый пень, туда же, где лежали и другие, старые, проржавевшие от времени.

– Давно, видать, здесь никто не появлялся, – осмотрелся дед и подошёл к внуку. Он потрепал его по жестким не чесаным вихрам.

– Ну, все, идем, – потерпите ещё немного.

Путники двинулись вперед.

Лес расступался перед ними, раскрывая чистое пространство. Тропка, по которой они шли, убегала влево вверх, а лес оставался позади и справа. Тропа переходила из мягкой и травянистой, в каменную жесткую.

– Под ноги поглядывайте, – предупредил Милхай. Он наступал уверенно, шагом опытного местного ходока.

Внук старался не отстать от деда. Оюна с Катей снова догоняли их сзади. Они неспешно поднимались в гору. Бывало, земля выскакивала из-под ног, мелочь где-то просыпалась. Гудели ноги на подъеме, и мышцы ныли от перенапряжения.

– Да…, Батор прав был, – такими темпами мы в три часа не обернёмся, – Милхай глянул на невестку и её, едва передвигавшихся детей. Шаман остановился.

– Ну что, устали? Немного потерпите. Знаете, как там интересно! У вас, тем более, уроки есть про древний мир. Дойдем до пещеры, а там всё своими глазами и увидите.

– Если бы я знала, что идти так далеко, – я бы, ни за что не пошла, – капризничала Катя. Она была легкой на подъем, и если что то требовалось сделать быстро, то лучше нее никто не делал. Однако длительность и монотонность угнетали внучку, порой, даже выматывали. Если приходилось помогать, работать долго по хозяйству, Катя сильно уставала и начинала вредничать.

Коля, в отличие от своей сестры, не любил всё быстро делать. Он настраивался долго, раскачивался и неспешно начинал. Зато, потом он увлекался и входил в раж. Словно второе дыхание открывал.

«И как такое может быть: отец и мать вроде одни, а дети у них такие разные».

***

Путники подходили к своей цели. Перед их взорами раскрывались величественные скалы, крутые, на десятки метров в высоту. Они поднялись вверх немного, до углубления в гранитной глыбе.

С виду, место, ничем не приметное. Снаружи оно было похоже на разлом. По высоте чуть выше человеческого роста, а по ширине – едва ли шире, чем три локтя.

Милхай остановился и огляделся вокруг:

– Пришли почти. Давайте за мной, – он развернулся, достал коробку спичек и чиркнул.

Каменные стены осветились не ярким красноватым цветом. Мягкий огонек «плясал» и колыхался в его руках. Стихия освещала силуэты людей. Лицо Шамана, улыбчивое в жизни, сейчас, в пещере в полумраке, показалось жестким и серьезным.

Путники, шаг за шагом, следовали за своим «проводником». Спички быстро прогорели. Наступили полумрак и тишина, слышалось только дыхание людей. Глаза их, после яркого дневного света, еще не привыкли к темноте. Потребовалось время, чтобы привыкнуть и освоиться. Милхай нащупал спички в коробке, достал и снова чиркнул. Пламя озарило путников. Коля прикрылся от неожиданного всполоха. Осветились настороженные лица Оюны и Кати.

– За мной идите, – позвал их Милхай. – Сейчас, ещё немного, и будет видно.

И действительно, пройдя несколько шагов вглубь пещеры, путники заметили легкие проблески впереди. В каменных сводах, высоко над их головами, проглядывало небо. Через неширокую расщелину пробивался солнечный свет. В обратном направлении, вытягивался дым, от горевшего когда-то очага.

В таком укрытии было прохладно и не сыро. Напротив входа, у стены, лежал больших размеров ровный, отполированный валун. Для чего он там лежал – неясно. Возможно, он служил столом, а возможно местом для ночлега. Над ним свисали короткие уступы, похожие на каменные полки.

Рядом, в самой середине «зала», когда-то горел очаг. Горячий дым поднимался вверх и струями наружу выходил. Люди укрывались здесь от хищников, от непогоды и дождя. Там, снаружи могло твориться что угодно, но здесь было тепло и безопасно. Всё это, почти что в первозданном виде, так и дошло до нашего времени.

Дети привыкли к полумраку и освоились. На стене, прилегающей к каменному ложе, они увидели рисунки, едва различимые при слабом освещении.

Это были символы замысловатой формы и размеров. Одни из них – выбиты на каменной поверхности, другие – нарисованы. Объединяло их одно: каждый из рисунков нес определённый смысл, являлся малой частью чего-то большего.

– Смотрите внимательно и все запоминайте. Милхай рассказывал истории, которые узнал когда-то от своих дедушек и бабушек в его многочисленном роду. Он поведал внукам о древних племенах, когда-то, давно, населявших эту землю.

Надежный проводник и предок

Мозг человека – как планета на орбите.

От навыков и знаний зависит он всегда,

Вселенная тому лишь раскрывает

суть событий,

Кто новый смысл познает, без края и конца.

Одновременно, как магнит и фильтр,

Он мысли посылает вглубь веков.

Берет оттуда новые события,

Людей своих, друзей, – чужих врагов;

Сторонников, противников непримиримых,

Не оставляющих в душе заметного следа;

Людей аморфных, серых, безразличных;

И тех, кто верен, остается до конца.

(Суть событий)

Коля задавал деду вопросы, хотя его внимание было где-то далеко. Подобный опыт был первым для него. Неожиданно Коля ощутил на себе воздействие, – какое-то легкое и едва уловимое. Он весь напрягся, и поежился, осмотрелся вокруг, но никого не заметил. Лишь своды, нависавшие над его головой, да потемневшие от времени изображения на стенах. Коля незаметно погружался в прошлое: в знакомое, ему, когда-то состояние.

Воспоминания открывались Коле, нахлынули потоком в его душу.

Там, в глубине души, в самых потаенных уголках, чуть слышно заиграла музыка: – далекая как сама Древность, и тихая как сама Вечность. Она меняла человека и возвращала в прошлое его.

Там поколения назад – порывы ветра колыхали воздух;

– стук первых капель от дождя, что предвещал начало ливня. А рядом, высоко на горных склонах, – шумела бурная река. Из множества ручьев, она сливалась воедино, в широкий быстрый водяной поток.

Звуки отражались эхом, усиливались, многократно повторялись. Лед, остекленевший и прозрачный, таял постепенно. Он капал и звенел на солнце, капелью разбивался о воду и о камни. Менялась суть его, – переходя из тверди, – в суть текучую прозрачную.

Природная защита рассыпалась на глазах. Панцири гигантских исполинов, когда-то населявших нашу Землю, по крохам малым, истончались. Вода подтачивала их тела. Тела гранитные, хранящие в веках стабильность, – трескались и обрушались. Вибрацией и низким гулом оповещали горы об опасности. Лавины, камнепады и сели грязевые, меняли облик исполинов, выдавливали русла рек. Траву, деревья и кустарники они сметали на своем пути. Случайных путников они ровняли серой кашей, не оставляя на земле ни тел их, ни воспоминаний.

Тревожный крик случайной птицы, предупреждающей «своих», призывный рев изюбря, вой волка в лунную безоблачную ночь. Вот так, на разных языках, Природа с Вечностью общалась.

Казалось, всё, что здесь происходило, Коля когда-то раньше видел и слыхал. События, отрывками всплывали в голове.

К потомку своему явился Древний Предок. Незримый собеседник – Шаман Большой к нему пришел. Он за потомком наблюдал, передавая знания, нашептывая тайны. Неслышно прозвучало в голове у Коли:

Улигершин сказитель – древний Мастер слова. Потомок мастеров железных, и деревянных мастеров и мастеров серебряных, – с ним в это время говорил. Он жил давно и управлял умами, передавал в веках историю народа.

Дитя далеких предков, способных управлять стихией, – достойный сын, потомок племени и рода, наследник знаний и талантов.

Большой Шаман историю поведал Коле, рассказывая истину о тех краях. Их, – местных жителей, с рождения кормили горы, доход давали, кров и пищу. В таких суровых не приветливых местах, они проводниками шли, носильщиками были у паломников. Все снаряжение собирали. Тяжелое в тюки грузили на животных, с другой поклажей сами поднимались. Бывало одиночки приходили, и группы, тоже появлялись в тех краях. У каждого была своя дорога, – свой длинный путь, – своя история и собственная жизнь.

Кому-то жизнь легко давалась, – играючи и безо всякого напряга. Другой же, нес тяжелую поклажу, с рождения своего до самой смерти. Лишь только так, он обретал другую жизнь, и опыт свой бесценный на Земле.

Немало тех, что не дошел до цели,

Их, судьбы, покидали по пути,

В суровой местности в мгновение сгорели ,

Мимо трагичных случаев не удалось пройти.

Каждый видал немало жизни,

Трагедий, горя и больших утрат,

Кого – то радость мимолетно посетила,

О ком-то все истории молчат.

Другим везло в любви и в счастье.

Кто был везунчиком и баловнем судьбы,

В горах, на фарт, не приходилось полагаться,

Но к небесам взывать свои мольбы.

Ушедших, души, в небо поднимались,

Освобождаясь от «физических оков»,

Но сожаление с ними оставалось,

От неоконченных, в земном пути, шагов.

К родным вернуться невозможно раньше срока.

Избрав другое направление и путь,

Случайно встретить своего потомка,

Родную душу, в воплощении другом, вернуть.

(Путники в горах)

Сюда стремились отовсюду. Места известные манили и притягивали всех. Кто побогаче – шли с большой поклажей, – оплачивая местным за услуги. Сами же двигались неспешно, и налегке. Другие, кто проще и беднее – несли весь груз тяжелый и снаряженье на себе. Но, несмотря на все различия, в происхождении своём и вере, существовало то, к чему стремились люди. К тому, что их объединяло вместе.

Шаман поведал своему потомку:

«Там, высоко на небесах, идет борьба добра со злом: – одно, извечно продолжение другого. Однако нет победы там, как нет и поражения. И нет конца истории людской, как нет ее начала. Веками люди заблуждались. Одни считали лишь добро, единственной вселенской правдой. Хотя, не правы были те, кто верил только в силы зла. Все эти порождения от Бога. Они, нам помогают развиваться, и по дороге направляют, и ведут своим путем. И лишь в движении одном, в развитии в борьбе есть истинная правда! Во власти человека, отношением своим, менять историю свою, историю родных, историю других людей».

Господь дал право людям выбирать. Так каждый человек – сам выбирает свою судьбу!

– Когда-то, раньше, Коля знал о всём об этом. Он шел и покорял вершины, бывало дело, оступался сильно. Но поднимался вопреки и снова шел вперед. Он не сдавался, рук не опускал, из тупика искал он выход. В мгновения сомнений и отчаянного страха, он вспоминал свой дом, и Родину и предков. Просил о помощи и получал ее от них. Жил как другие: радовался солнцу и дню очередному и закату. Растил детей своих и внуков.

Бывали в жизни трудные моменты, когда отчаяние и безысходность посещали, в его душе сомнения поселялись. Тогда он собирался с Духом, и произносил слова молитвы:

Людьми руководит невидимая мыслящая личность.

Если засну в пути, – то разбудите.

Если опасность грозит – предупредите!

Если забуду – то напомните!

Пусть глаза будут зоркими,

А ноги мои быстрыми.

Будьте всегда спутниками в жизни,

А в пути будьте моими друзьями!

(Молитва предкам – перевод потомков)

Ардай арбан 

тайлани табан. 

Унта hаймни 

hэргээжэ, марта- 

hаймни hаануулата 

байгарайты! 

Хураса нюдэтээ 

Хурдан хултээ 

Хажуудам хани боложо, 

Харгыдам, нухэр боложо 

Ябарайгты!

(Авторство далеких предков)

Чужие мысли переполняли Колю. Те мысли не мальчишки из своей эпохи, но мысли взрослого мужчины, познавшего природу и ее законы, прошедшего границы времени.

То были мысли предка, давно покинувшего землю.

Когда-то он скитался, дорог немало исходил, видал чужие земли. Хотя осел на этой самой, – единственной родной земле. Историю оставил для народа, в далекой памяти прорвался сквозь века, и еле слышной интуицией пришел к потомку своему, – опору дал ему и силу Рода.

***

Обрывки голосов и знаний, перемешались и исчезли, оставив пустоту, прозрение и ясность. Обиды детские ушли у Коли, он позабыл обидчиков своих. Так Духи предков, раскрывали перед ним необычайно светлый путь. Дорогу, уходящую, за горизонт истории и жизни, – туда, где все мы будем, рано или поздно, – дорогу в небо – там, где облака!

***

Милхай сказал ребятам, что пора уже возвращаться. Времени много потрачено, а путь обратный не близкий. Нужно вовремя вернуться, чтобы с Батором Цереновичем речку переплыть.

Шаман пошёл назад вместе со своим семейством. Дети повеселели, под впечатлением его рассказов и увиденного, – стали разговаривать, не замечая никакой усталости. Так за разговорами, обратный путь они преодолели очень быстро.

Стемнело. На травянистом берегу, давно уже, сидел их верный «капитан». Батор Церенович, не первый час, их дожидался.

«Малая команда», высыпала на берег.

– Ну, вы ребята и даёте! – Пять часов прогуляли с «гаком»! Я уже начал беспокоиться. – Все там, у вас, нормально, – может чего произошло?

– Да хорошо всё у нас, – ответил ему Милхай. – Подзадержались немного, ты уж прости нас.

– Ладно, прощаю. – Ну как… – вам понравилось? – спросил Батор у ребят.

– Еще бы! – ответил Милхай. – И нагулялись и напугались, и впечатлениями подзарядились.

«Милхай, после похода к скалам, – смотрелся бодро. Он мог еще столько же пройти. У Оюны же, с ребятами, в отличие от деда, не оставалось силы даже разговаривать».

– Оно по вам и видно, – подметил Батор. – Слышь, Милхай: – поздно возвращаться-то. Нет, я вас, конечно, увезу, но вам же через поле возвращаться и через лес, по темноте. Когда ещё до дому попадете…? Может быть айда ко мне?

И супружница моя, будет только рада: гости-то не часто у нас появляются. Посидим вместе, поговорим, поесть накроем. И выпить…., – а Милхай…, медовушки-то моей? – Батор лукаво подмигнул.

– У нас переночуете, а утром, на первом же автобусе поедете: Оюна к себе на работу, а ты с внучками – прямёхонько, до хаты.

Милхай подумал и не стал сопротивляться:

«Все от похода утомились, – дойдут до дома, нет ли? – Это был большой вопрос.

Сразу же вспомнились молодые годы и гостеприимство отца Батора. Принимал, он Милхая как своего родного, с накрытым столом и с песнями, и расспросами.

Теперь вот сын его, – Милхаев друг, зовет к себе в гости.

Так, для Милхая, приглашение друга, и его «медовушка» знатная, стали последним аргументом за.

На том друзья и по решили. Они погрузились в лодку, и осторожно, за один раз, спустились по течению, – к самому причалу Батора. Там поднялись на берег и побрели неспешно, вдоль огородов и садов. До дома они добрались поздно, уже в самых впотьмах.

Вечерний разговор

В гостях, за чаем, друзья продолжили давнишний разговор.

– Батор, ты может, помнишь, у нас когда-то в округе аэропорт хотели строить? – отхлебнул Милхай чаю и закусил сдобной булкой. Прожевал немного.

– Как дело было, расскажи…

– А зачем оно тебе? – удивился Батор.

– Да интересно мне, и внучкам моим послушать, – дед глянул на Оюну и на детей. Те молча уплетали угощения, приготовленные супругой Батора. Уставшие и голодные, они не обращали никакого внимания на разговоры деда. Их унылые и серые лица насыщались свежей энергией и обретали постепенно здоровый розоватый цвет.

– Интересно, вам, говоришь? – прокашлялся Батор. – Ну, слушайте тогда, раз интересно. Давно это дело было, и поначалу хорошо пошло. Большие умы решения принимали, думы свои думали. Институты планы планировали, проекты готовили специальные. Документов только одних – на целый вагон набиралось. Разом всё решили, комплексно. Как говорится: и на каких землях размещать, и где гостиницы строить, и где и производства ставить. Технику ремонтную, аппаратуру, навигацию, метеорологию.

Нам ведь, главное, – об народе тоже подумали, чтобы народ свою продукцию государству сдавал, аэропорт продуктами обеспечивал. Переработку мяса хотели построить, молока и зерновых, чтобы обеды с завтраками для пассажиров готовить. Все свежее, чистое – экологически, – с сожалением вспоминал Батор Церенович.

– Дядя Батор, – так у нас самолеты будут летать? – заинтересовался Коля.

– Молчи ты, когда взрослые разговаривают! – шикнула Катя и толкнула его под столом. Тот подскочил на месте, и чуть не упал со стула.

– Пускай, пускай говорит. Вы же в гостях у меня, спрашивайте на здоровье! – лицо у пасечника расплылось в добродушной улыбке.

– Нет, Коля, – не будут самолеты летать. Решение в Москве приняли, окончательное. Там…, – на самом верху. Хотя жаль, конечно, – пасечник поник.

– А почему так, – разве это плохо? – спросила Оюна.

– Да нет же, – не плохо…, – ответил Батор, закусывая остывающей картошкой и кусочком сала с луком. – Это было б очень хорошо и для Округа и для региона. Для всех нас хорошо.

– Так в городе есть же аэропорт, зачем он тут нужен? – спросила Оюна.

– В городе – аэропорт большой. Самолеты прилетают отовсюду: из нашей страны и даже из-за границы. Все бы хорошо, только взлетают они над городом и садятся. – Не безопасно это, понимаешь. Случалось, даже, падали самолеты. Один самолет на дом упал многоэтажный, люди тогда погибли, – много людей. Вот опосля и заговорили о переносе. Хотели дальше выносить, за город. Расчеты делали, проекты проектировали. Но, все так и осталось, – на бумагах и в проектах.

– Дядя Батор, а почему самолеты разбиваются? – спросил Коля.