Тамара. Роман о царской России

"Ты очень похожа на свою прабабушку, Тамара, – заключил Дедуся, – вот почему они хотели тебя увидеть. И особенно тот Древний Старец, что приходится тебе правнучатым дядей. Никогда не бойся их. Они ни за что на свете не причинят тебе вреда. Напротив, всегда будут помогать и защищать, когда смогут".

Мамуся, покачав головой, пробормотала: "Надеюсь, они никогда к ней не приблизятся – страшно даже подумать!" Но Дедуся с Папусей в один голос вскричали: "Марина, как ты можешь?! Неужели ж тебе не дано понять?!" И та сжала губы и не произнесла больше ни слова.

Впервые узнав о прабабушке Доминике, я была потрясена до глубины души. Это было лучше любой сказки, которую я когда-либо читала, и наполнило меня огромным чувством собственной значимости, ведь разве во мне, представительнице княжеского рода, не текла цыганская кровь? Нечто, чего не имелось практически ни у кого, кроме Дедуси, Папуси, Ваньки, Таньки и меня, что делало нас всех особенными созданиями – семьёй, не похожей ни на одну другую.

Позже я услышала, что Дедуся и Папуся, следуя рассказанному мной, проехали по оврагу к поляне и отыскали большую каменную стену, которую я описала. Но хотя они долго там стояли, стуча молотком по самому большому камню и крича: "Впустите нас, это Фёдор и Всеволод", – никто так и не ответил. Они могли бы решить, что я всю эту историю выдумала, если б не нашли тайный знак, цыганский паттеран – кучку веточек, листьев и травы, разложенных определённым образом, – который яснее всяких слов сообщил им, что там побывали цыгане.

После этого, очарованная открытием цыганского тайного знака, я стала оставлять свои собственные паттераны повсюду: в парке, в цветниках, в коридорах и в каждой комнате дома, через которую я проходила, включая ванную. Вскоре слуги начали жаловаться, что я захламила пучками веток, листьев и сухой травы все-все помещения, после чего Мамуся с негодованием запретила мне впредь заниматься подобной дикой ерундой внутри дома.

"Ты можешь играть в эту нелепую игру снаружи, если она тебе столь нравится, но уж точно не здесь. Только дай мне поймать тебя за этим ещё раз, и ты знаешь, что потом с тобой будет!"

Прекрасно понимая, что она имела в виду, я с сожалением отказалась от своих впечатляющих паттеранов, но ради цыганской части семьи: Дедуси, Папуси, Ваньки и Таньки (которые на ура приняли эту забаву) – я продолжала их мастерить из одного листочка и одной травинки, коих у меня было предостаточно в кармашках моего передника. Я оставляла их в самых невинных местах: под вазой с цветами, под горшком с зеленью, под кадкой с пальмой, у порога или на подоконнике, – то есть так, чтобы те, кто не был посвящён в тайну, не обращали бы внимания на маленькие листик и травинку, думая, если б вообще об этом задумывались, что те либо выпали из стоявших рядом вазы, горшка или кадки, либо их задуло внутрь через открытую дверь или окно.

Всю мою дальнейшую жизнь цыганский паттеран оставался для меня по-настоящему волшебным, и я вскрикнула от восторга, впервые услышав знаменитое стихотворение Киплинга "Цыганская тропа".

То "похищение", без сомнения, стало важной вехой на моём пути, навсегда сделав меня цыганкой.

Раз в год, во время июльской сельской ярмарки, мимо нашей усадьбы ехали фургоны. Благодаря заблаговременной информации на этот счёт Мамуся всегда запирала меня в тот день на верхнем этаже. Но при первых же звуках вдали стука копыт и грохота цыганских повозок я бежала в ванную и, заперев дверь, бросалась к окну в задней части дома, выходившему на главную дорогу. И там я с учащённо бившимся сердцем ждала, пока мимо проедут крытые фургоны. Это неизменно занимало лишь около пяти минут, пяти волнующих минут всего раз в год – и это было всё.

Они всегда замедляли езду, и кто-нибудь обязательно махал красным платочком в направлении моего окна, а я, стоя во весь рост на подоконнике, махала обеими руками в ответ и посылала воздушные поцелуи. Поразительно, но никто ни разу не застал меня за этим занятием, и год за годом я абсолютно добросовестно "являлась на наше свидание".

Издали мне казалось, что я узнавала и Стешу, и Древнего Старца, и мужчину, с которым скакала в пещеру. Но они были так далеко, что трудно было быть в чём-то уверенным. Я продолжала махать до тех пор, пока последняя повозка не скрывалась за поворотом дороги, оставив после себя облако густой пыли, которая долго не оседала. Мой единственный контакт с родственниками по прабабушке откладывался на целый год, и приходилось ждать ещё триста шестьдесят пять дней или около того, чтоб увидеть их вновь.

До "похищения" Мамуся постоянно брала меня с собой на сельскую ярмарку, и мы проезжали мимо цыганского табора, наблюдая, как маленькие "голопузики" бежали за нашим ландо, прося монетку.

У рядов на ярмарочных площадях мы встречали цыганских мужчин и женщин в их ярких нарядах – гордых и дерзких, с весёлыми, сверкавшими улыбками и огромными тёмными очами, полными тайн. Одни были молодыми и красивыми, другие – старыми и увядшими. Но и молодые, и старые очаровывали меня одинаково. Они толпились вокруг нас, предлагая "позолотить им ручку", дабы узнать свою судьбу. Некоторые прикасались ко мне, нежно проводили пальцами по волосам или легонько похлопывали по плечу, смеясь тепло и дружелюбно.

"Я расскажу вам о вашем будущем, я так ясно его вижу", – повторяли они, следуя за нами по пятам, пока Мамуся, устав от их общества, не приказывала уряднику их прогнать.

Инстинктивно я возненавидела его за то, что он повиновался ей со столь неуместным наслаждением и азартом. Я ненавидела его крупную, жирную, багровую харю, толстую бычью шею и зычный голос. И когда он орал: "Убирайтесь прочь, смуглые черти, и не смейте больше беспокоить Их Сиятельств, или я брошу вас в кутузку и разобью ваши грязные рожи", – я гневно сжимала кулаки и жалела, что пока недостаточно рослая, чтоб ударить его в широко раскрытую вопившую пасть, из коей вырывались столь отвратительные и унизительные фразы.

Но цыгане дерзко смеялись ему в лицо, а затем, пожимая плечами, отпускали в ответ поток слов на своём родном языке, что приводило его в ещё бо́льшую ярость.

"Бесполезно пытаться наслать на меня свои злые чары, вы, язычники, потому что на христианина они не действуют", – кричал он под аккомпанемент их хохота и насмешливого свиста.

Однажды – мне тогда, должно быть, было лет восемь – я "сорвалась с цепи" и ударила его сжатым кулаком прямо в центр выпиравшего пуза. По смуглой толпе пронёсся удивлённый вздох, тёмные руки сразу потянулись ко мне, а чёрные глаза вспыхнули весёлым одобрением. Опешивший от моего неожиданного нападения урядник на секунду умолк и, казалось, с радостью свернул бы мне шею, но Мамуся, потащив меня за руку, поспешила к запряжённому пони фаэтону, на котором мы приехали. Мы быстро домчались до дома, где меня отшлёпали, уложили в постель и дали ну очень большую порцию касторки. Мамуся была на меня необычайно зла, но Папуся и Дедуся – нет. Даже напротив. Я не могла понять, почему они выглядели радостными и довольными, а когда Мамуся отвернулась, крепко меня обняли. Но на следующий год мне стало всё понятно.

После этого случая, за которым год спустя последовало "похищение", меня на ярмарку не брали, и я не посещала её до тех пор, пока не вышла замуж.

Я ошеломлена

Большая усадьба в Стронском всегда была полна гостей. Круглый год они приезжали в экипажах или санях, верхом, а подчас и пешком – в зависимости от времени года. Следуя старинной восточной традиции, гость считался священным, и никто в семье никогда не задавался вопросом, как долго он или она у нас пробудет. Они могли остаться на час, на ночь, на неделю, на несколько недель или даже месяцев. Для Папы и Мамы с этим не было проблем. Огромный старый дом мог вместить много людей и заполнялся под завязку только по особым случаям, когда в него съезжались визитёры со всей губернии. Тогда все-все свободные места были заняты, в бальной зале и прочих больших помещениях расставлялись раскладушки, а молодые люди даже спали на сеновале. Дабы всех развлечь, постоянно играл наш маленький балалаечный оркестр, пел церковный хор, устраивались театрализованные постановки и фейерверки, а еда подавалась через определённые промежутки времени в огромных количествах.

Большинство посетителей, как то: губернаторы, генералы, епископы, помещики и различные "аристократы", – были, естественно, воспитанными и хорошо себя вели, но иногда появлялся кто-то с действительно весьма странными манерами.

К примеру, была одна чудна́я пожилая дама, всегда показывавшая пи дё ни27 любому встреченному ею джентльмену (но никогда – другим дамам или простым людям, таким как слуги либо крестьяне). Она обычно сидела в одном и том же углу, "показывая нос" и строго хмурясь. Разумеется, Мамуся с её великолепными манерами делала вид, что ничего необычного не замечала, и была чрезвычайно мила и вежлива с бедняжкой. Причина её нелепого поведения заключалась в следующем: оказалось, что в молодости та была помолвлена с армейским офицером, чей полк одним летом расквартировался на месяц в деревне поблизости от поместья её отца. Однако когда полк отбыл, офицер тоже исчез и, увы, так и не вернулся, чтобы на ней жениться. Она достаточно долго горевала, а потом, ко всеобщему изумлению, вдруг стала "показывать нос" при виде всех джентльменов, попадавшихся ей на пути, видимо, дабы продемонстрировать, что на самом деле она о них думает.

Её семья перепробовала все средства, чтобы избавить ту от столь ужасной привычки. Над ней возносили молитвы священники, её лицо окроплялось святой водой, волосы посыпались пеплом, на грудь вешались амулеты, произносились заговоры, а сельские знахари и врачи потчевали её снадобьями и лекарствами. Некоторых господ даже просили напугать её научным методом, то бишь издавая ужасные вопли всякий раз, когда она "показывала им нос". Однако безрезультатно. Она просто сидела, продолжая это делать, пока наконец все не перестали обращать на неё внимание.

Она обожала навещать своих соседей, и те очень доброжелательно относились к её странностям, говоря: "Она одержима, бедняжка, просто юродивая".

Сначала я была крайне заинтригована зрелищем, которое она демонстрировала, и даже стала ей подражать, но после ужасно болезненного шлепка, полученного от Папуси, перестала это делать и даже прониклась к старушке огромной симпатией. Ведь, по сути, она вела себя столь же нормально, как и все, до тех пор пока в поле зрения не оказывался какой-нибудь джентльмен, и лишь тогда являла миру свой пи дё ни.

Некоторые гости обладали много более ужасной привычкой использовать наши зубные щётки. А потому, если мы видели, что те подъезжали к входным дверям, то бежали в свои комнаты и все их прятали. Один из таких визитёров даже заботливо объяснил, что старался бывать у нас примерно раз в месяц, поскольку ему нравилось регулярно чистить зубы. После этого Мама купила десятки щёток, снабдив ими каждую спальню.

Другая постоянная гостья – дама, жившая примерно в пятнадцати вёрстах от нас, – объявлялась раз в неделю, по субботам, чтобы принять тёплую ванну, ведь в её доме не имелось водопровода с горячей и холодной водой. (Мы же считались весьма культурными людьми, так как могли себе позволить роскошь иметь пять ванн на сто четыре комнаты!)

Каждый раз, когда она возникала, мы точно знали зачем. Ванька с Танькой коварно научили меня нюхать её "до" и "после", а затем описывать перепуганной семье, как именно от неё пахло. "До" оказывалось плохо, иногда совсем ужасно, однако "после" было чудесно, особенно когда она пользовалась Мамусиными солью для ванн и душистым мылом.

Ещё был П. П. Желтобрюх, неизменно имевший печальный вид. Говорили, что он стал таким с того самого дня, когда девушка, которую он любил, отказалась выйти за него замуж из-за его необычной фамилии. В отчаянии он написал императору прошение, в котором почтительно умолял разрешить ему сменить фамилию на что-то менее вызывающее и более приемлемое для избранницы. Но, увы, случилось непредвиденное! Пребывая в редком для себя игривом настроении, император написал на прошении свою резолюцию, которая гласила: "Вы можете выбрать любой цвет, который вам больше по вкусу, но окончание 'брюх' должно остаться неизменным". Это был страшный удар, и бедный господин так от него и не оправился, тем более что его возлюбленная раз и навсегда отказалась стать его женой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

От переводчика: Французское "Une petite fille volontaire et capricieuse quoique bien belle et parfois charmante" – "Своенравная и капризная девчонка, хотя и очень красивая, а иногда и обаятельная".

2

От переводчика: Французское "Jolie comme un cœur, mais très difficile, insupportable même, mon cher ami" – "Хорошенькая, как с картинки, но очень трудная, даже невыносимая, мой дорогой друг".

3

От переводчика: Франц Ксавер Винтерхальтер (1805 – 1873) – немецкий живописец, один из самых модных портретистов середины XIX века, создавший единственную в своём роде галерею аристократок практически всех стран Европы.

4

От переводчика: Французское "Une bouche en cœur" – "Рот в форме сердца".

5

От переводчика: Французское "Ma pauvre, pauvre petite" – "Моя бедная, бедная малышка".

6

От переводчика: Французское "cherie" – "дорогая".

7

От переводчика: Французское "A tes beaux yeux" – "Твоим прекрасным глазам".

8

От переводчика: Французское "Mon cher et bien aimé Michel" – "Мой дорогой и любимый Михаил".

9

От переводчика: Французское "Ma petite fille adorée" – "Моя обожаемая маленькая девочка".

10

От переводчика: Французское "La belle Grecque" – "Красавица-гречанка".

11

От переводчика: Французское "Mais oui!" – "Ну, да!"

12

От переводчика: Французское "C'est assommant" – "Это скучно".

13

От переводчика: Французское "ma petite" – "моя крошка".

14

От переводчика: Французское "mon ami" – "мой друг".

15

От переводчика: Французское "confidante" – "доверенное лицо".

16

От переводчика: Французское "Princesse, vous êtes laide" – "Княжна, вы уродливы".

17

От переводчика: Французское "mon cher et bon Grégoire" – "мой дорогой и добрый Григорий".

18

От переводчика: Французское "ma bonne amie" – "мой добрый друг" (по отношению к женщине).

19

От переводчика: Французское "bonne et chère mère" – "добрая и дорогая мать".

20

От переводчика: Французское "le Bon Dieu" – "Добрый Господь".

21

От переводчика: Французское "Venez ici, Mademoiselle" – "Идите сюда, мадемуазель".

22

От переводчика: Французское "ma pauvre petite" – "моя бедная малышка".

23

От переводчика: Французское "ma Marisch adorée" – "моя любимая Маришка".

24

От переводчика: Французское "ma chérie" – "моя дорогая".

25

От переводчика: Французское "en flagrant délit" – "на месте преступления".

26

От переводчика: В действительности вакцина Пастера от бешенства спасла 16 из 19 покусанных смоленских крестьян.

27

От переводчика: Французское "pied de nez" – "показ носа" (жест насмешки или презрения, заключающийся в прижатии к кончику носа большого пальца растопыренной ладони с одновременным покачиванием остальных пальцев).