Обезьяний лес. Том 1

– Входи.

Юншен вошел, он хотел было разуться, как это принято в Нифлеме, но Сан Бом, поправляя ворот изумрудного цвета рубашки, отговорил его, показывая пальцем на свои удобные резиновые сабо с дырочками.

Электронный замок запиликал позади, когда дверь закрылась.

– Предлагаю не медлить, – начал было Юншен, следуя за Сан Бомом по небольшому коридору, который тут же вывел в объединенную с гостиной кухню. Мебели и тут, кроме низких столов, стоящих в ряд вдоль углового панорамного окна, было мало. Заприметив кухонный остров, он положил на него сумку и мяч. – Я немного спешу. – Он поднял руку и посмотрел на часы. Минус две минуты.

Сан Бом же, напротив, совсем не торопился. Он сел за столик, на котором стояла небольшая электрическая плита. На горящей конфорке стояла медная кастрюлька с бурлящей водой. Возле плиты лежали две пачки пакчи́ри[10], бамбуковые палочки и полотенце, оно явно что-то накрывало, и, судя по выпирающим краям, это была тарелка и еще что-то длинное, возможно, овощи.

– Как поживает Хван? – Голос Сан Бома будто был влажным, или он просто так произносил слоги, набирая в рот много слюны.

«Похоже, жрать сильно хочет».

Юншен прислонился боком к шкафчикам кухонного островка и осмотрелся в поисках сумки. Хван сказал, что будет обмен: сумка за сумку. Его – стоит на столе, где сумка Ватанабэ? Квартира с оштукатуренными стенами была заставлена упаковками питьевой воды, коробками с пакчири, а в углу стоял один мини-холодильник с прозрачной дверцей. Он был заполнен пивом и контейнером с салатом из какой-то зелени. Вокруг столиков беспорядочно лежали дзабутоны. Эта квартира используется многими людьми как перевалочная база. Юншен предположил, что в комнатах по-любому лежат их вещи.

«И моя сумка».

– Нормально поживает, – нетерпеливо выдал Юншен и похлопал рукой по сумке. – Все здесь. Отдам, когда увижу другую сумку.

Но вместо ответа Сан Бом раскрыл пачку пакчири и закинул желтую плитку сухой лапши в кипящую воду.

Юншен щелкнул языком, опуская голову. Его бесил этот тормознутый Сан Бом Ватанабэ, который пребывал в душевном равновесии, помешивая размокшую лапшу длинными палочками в кастрюльке.

– Я помню условия. Моя сумка тоже здесь. И то самое содержимое внутри. – Он разбил в кастрюльку два куриных яйца. В воздухе сильно пахло приправами. – Расслабься, манлио, я все помню и не кидаю людей.

Не в этом дело. Совсем не в этом. Юншен провел пятерней по черным волосам, взъерошил их еще сильнее и выпрямился. На часы он боялся глянуть. Поэтому посмотрел в окно. С этой высоты городские огни и иллюминация превратились в нити с миллиардом нанизанных малюсеньких лампочек. Юншен увидел неподалеку от этого здания дорогу надземного метро и еще десятки таких же высотных зданий, некоторые из которых имели причудливую форму, а за широкой рекой с переброшенными мостами разных форм и размеров виднелся огромный стадион. С высоты пятидесятого этажа город был как на ладони. Широкие магистрали и узкие улочки – от движущихся по ним машин остались лишь огоньки: желтые и красные.

– Мужик, я спешу.

Приподняв палочками хорошую жменю лапши, Сан Бом размешал ее в кастрюльке, чуть убавил огонь под ней. Он не знал, что не пройдет и десяти минут, как работники Масуми ворвутся сюда и выполнят работу на совесть и по справедливости.

– Не думаю, что тебе есть смысл куда-то спешить. – Ватанабэ не отрывал взгляда от кастрюли. Пар поднимался вверх, обволакивал его грудь и голову. – Я полагаю, что теперь тебе вообще некуда спешить.

Резко сдернув полотенце, он схватил лежащий под ним серебристый пистолет с длинным стволом.

«Никакой это не овощ!»

Юншен среагировал быстро – еще до выстрела кинулся за кухонный остров, вытаскивая на ходу свой пистолет из-за пояса.

Раздалась целая череда выстрелов. Прикрыв голову руками, парень прижался спиной к ящикам, сидя на полу.

– Вот же пидарас ебаный! – И еще громче: – Сан Бом, сука!!!

Юншен видел, как пули насквозь пробивали ящики и врезались в те, что были приставлены к стене. Чтобы его не зацепило, он распластался на прохладном плиточном полу и на локтях дополз до края острова, постоянно пригибая голову. Летели щепки, звенела и билась посуда внутри ящиков.

На миг выстрелы притихли.

Юншен взвел курок, выкрикивая:

– Это так ты не кидаешь людей?!

Юншен воспользовался ситуацией: он бросился вперед и открыл огонь. Ватанабэ пригнулся и ретировался в сторону. Пули следовали за ним по пятам, врезались в прочный стеклопакет на окнах, образуя вокруг целую паутину треснувшего стекла. Ни одна пуля не задела Сан Бома. Он скрылся в слепой зоне Юншена.

Раздался пустой щелчок, затвор сдвинулся назад. Из дула тянулась тоненькая струйка дыма. Юншен вскочил и вновь спрятался за кухонным островком, быстро подтягивая штанину и вытаскивая из носка дополнительную обойму. Он бегло осматривался, делая все на автомате.

– Ты еще не сдох, аттвудовское отродье? – крикнул Сан Бом откуда-то со стороны.

Юншен бросил обойму на пол, ловко вставил новую и, отведя затвор, перезарядил пистолет.

– У тебя, наверное, много вопросов?

– Всего один! – Юншен на полусогнутых ногах осторожно приподнялся и двинулся к другому краю кухонного острова, обходя рассыпанные щепки и стекла на полу. Ключи от мотоцикла слабо позвякивали, прицепленные к шлевке пояса. – Кому продал?

Наступила тишина, которая совсем не понравилась Юншену. Он дошел до края и прицеливаясь, выглянул. Нигде не было видно Ватанабэ. Он мог скрыться в любой комнате, в которые вел небольшой коридор. Юншен хотел было встать, как увидел один камушек, катящийся по полу в его направлении. Не граната, не дымовая шашка, а простой камень.

Он остановился, будто приклеился к полу и начал подрагивать и светиться голубым. Страх охватил Юншена, когда он понял, что происходит.

– Твою ма-а-ать! – только и сказал он и тут же открыл огонь по камню, хотя прекрасно знал, что это просто щекотка для него.

Разноцветные знаки хону на теле Юншена вспыхнули голубым свечением и задвигались: лепестки срывались с красных цветков шиповника, облака превращались в грозовые тучи, становясь гуще, разряжаясь молниями и двигаясь по коже, точно по небосводу, стебли оплетали руки. Хону дало сил, пули наполнились энергией, но даже это не помогло разбить камень.

Он раздувался, прыгал на полу, будто попкорн на разогретой сковороде, пока не приобрел человекоподобную форму. Пули отскакивали от него, отбрасывая искры. А Юншен стоял, как исполин, заслонив собой вышедшего из-за угла осклабившегося Сан Бома. Форма головы, телосложение и рост – все идентично Сан Бому, все потому, что это был его хёсэ́ги[11]. Один в один Ватанабэ, только в древней одежде – хёчжо[12], подвязанное на поясе, наручи и широкие штаны, с лысой, испещренной рисунками хону головой. Этот хёсэги был вырезан будто из вулканического камня, не совсем аккуратно, местами топорно.

Юншен знал, что у мастеров манлио есть хёсэги, пусть и не у всех, но он надеялся, что у старшего сына семьи Ватанабэ, Сан Бома, его не будет.

– Кому продал, спрашиваешь? – Смеющийся голос Сан Бома врезался острыми иглами в мозг. – Появились те, кто заплатил и за кисти, и за этот сырой клинок кругленькую сумму.

Подскочив с места, Юншен перемахнул через ящики и, найдя другой угол обзора, прицелился и тут же выстрелил в настоящего Ватанабэ. Хёсэги закрыл его собой. Пули отскочили в стороны. Сан Бом громко рассмеялся.

– Что будешь делать, шустрила? А? А?!! – Сан Бом наслаждался, упивался превосходством. Кажется, ему очень хорошо должны заплатить, раз он так весел.

Юншен вновь спрятался за ящиками, понимая, что в обойме осталось две пули. Отпустил хону, и рисунки тут же потухли на коже и замерли. К белым рваным джинсам прилипли мелкие щепки. Открытая кожа на ногах и руках местами оказалась поцарапана. Парень прислонил голову к ящикам. Ему было страшно, но он старался держать себя в руках. Рядом не было подмоги в лице его верного друга Брайана, он был один.

– Убей его!

Когда Юншен услышал приказ, он почувствовал, как все внутри похолодело. Сжав крепче пистолет, он привстал и вынул из кармана складной нож. Нажал на кнопку – лезвие, как жало, выскочило и блеснуло на свету точечных светильников на потолке.

– Слышь, шустрила, тебя сейчас убьет мой хёсэги! А я дожру свой пакчири с говядиной и завтра стану богаче на несколько миллионов ючи!

Раздались тяжелые шаги. От этих ударов камня о плитку у Юншена замирало дыхание. Сейчас он совершенно не был готов умереть.

Хёсэги одним замахом вдребезги разбил угол ящиков. Юншен выбежал из укрытия, два раза выстрелив в хёсэги прямо в глаза. Тот прикрыл их рукой. Под грохот трущегося камня хёсэги настигал Юншена.

«Нужно убить Сан Бома!»

Хёсэги не убьешь обычными пулями. Их можно убить только специальным оружием, которое делают мастера, а вот самого мастера обычная пуля убьет как миленькая. Убьешь мастера – умрет хёсэги.

Ватанабэ сидел за столом и поедал пакчири, смачно всасывая длинную лапшу. Он выглядел так, словно в квартире не развернулась целая бойня, а был обыденный поздний ужин.

Убегая от хёсэги, Юншен кинул в Сан Бома острый нож.

Ватанабэ почти не двигался, склонившись над кастрюлькой, он с аппетитом поедал лапшу и закусывал хрустящими ломтиками капусты в остром устричном соусе. Когда нож оказался почти рядом с ним, он коротко шевельнулся – и нож замер в его пальцах. Втянув лапшу, он облизал рот и поднял глаза на Юншена. До этого он смотрел исключительно на лапшу.

– Вот мрак! – выпалил Юншен.

Хёсэги вытащил из-за своей спины каменное копье и швырнул его в Юншена. Тот успел отскочить, ощутив, как пол под подошвой кроссовок завибрировал. Плитка раскололась и прогнулась, в стороны разлетелись камни и осколки. Копье вошло в пол почти наполовину. Юншен увидел валяющийся кухонный тесак на полу у ящиков. Но до него еще нужно было добраться. Нужно чем-то отвлечь Сан Бома, хотя бы ослепить на время.

Первое, что попалось под руку, – теннисный мяч, что по-прежнему лежал на столешнице возле сумки. Схватив его, Юншен вдруг почувствовал тепло и кинул его в Ватанабэ.

Мяч засветился на лету, будто наполняясь энергией.

Сан Бом выкинул руку, чтобы вновь остановить снаряд.

Но случилось неожиданное.

Мяч, охваченный голубым свечением, напоровшись на протянутую руку Сан Бома, разорвал ее, как трухлявую ветвь. Она разлетелась в стороны, разбрызгивая мелкие капли крови и ошметки мяса и костей.

Ватанабэ не успел заорать. Мяч следом, по этой же траектории, пробил его голову насквозь и врезался в стеклопакет. Сан Бом, покачиваясь, смотрел пустыми глазами, во лбу у него виднелась дырка размером с теннисный мяч. Юншен видел ночное небо за панорамным окном сквозь его голову – как в иллюминаторе. Сан Бом свалился на бок.

Хёсэги, соорудив новое копье, метнул его в Юншена. Он умело увернулся, перенеся вес на одну ногу. Копье не вонзилось в пол, оно с характерным шумом рассеялось по плитке, а сам хёсэги рухнул следом, рассыпаясь, словно порванные бусы – мелкими камушками. Они заполонили весь пол вокруг, засыпали и обувь.

Юншен замер на месте. Он часто дышал. Парень совершенно не ожидал такого результата. Он посмотрел на ладонь, сжал слегка подрагивающие пальцы. С его рукой точно ничего не случилось, а вот с Сан Бомом – да.

Во всем виноват Джеён.

Юншен понял, что по сути он этим же мячом мог убить хёсэги. Но винил Джеёна, потому что если бы тот нормально сказал: «Вот тебе чудо-мячик, я зарядил его своей мастер-крилевской энергией для тебя, подержи его, сроднись с ним и убей им и хёсэги, и Ватанабэ, они все сдохнут, и будет тебе счастье!» – вот тогда Джеён был бы молодец. Но он избрал иной путь: говорил рублено, просто кидал в него мяч, вместо того чтобы дать подержать и все объяснить.

Выбравшись из мелких камней, Юншен отряхнул шелковую рубашку с нарисованными арбузами на желтом фоне. Местами она порвалась, как и джинсы, хотя им не так страшно это. Юншен забрал сумку со столешницы, повесив ремень на плечо.

Обернувшись, он увидел, как Ватанабэ развалился на полу за столиком с пробитой головой. Его изумрудная рубашка потемнела от крови и покрылась остатками измельченной руки. А в окне с мяча стекала струйка крови и виднелись затухающие иероглифы. Юншен подошел ближе и увидел слово «пробивать». Чернила, как сахарная вата, растворялись в воде на теннисном мяче. А за окном жил своей жизнью ничего не подозревающий город Ёмхаги.

Глянув на наручные часы, он понял, что время вышло еще пять минут назад.

То, что медузы еще не здесь, не значит, что они не начали штурм.

Юншен принялся суматошно искать вторую сумку. И нашел он ее за мини-холодильником. Быстро вытащив ее, он расстегнул молнию. Внутри лежала деревянная коробочка и маска обезьяны.

Юншен озадаченно кинул взгляд на мертвого Сан Бома:

– Не может быть…

Сан Бом теперь ему ничего не объяснит, а если бы и мог, то вряд ли бы это сделал.

О таком не говорят.

Эта династия считалась вымершей. Ее почитатели преследовались законом во всем мире. Ведь три с половиной тысячи лет назад эта династия вселила демона Охорома в духов красных обезьян, которые оберегали народ. А потом обезьяны их с особой жестокостью убили либо превратили в своих марионеток.

Ямисару.

Юншен смотрел на пугающую маску замершей в злобном оскале морды обезьяны и не верил глазам.

– Если покупатели они, – он глянул на коробочку с кистями, – тогда это все.

На нижнем этаже раздались выстрелы. Юншен подорвался как ужаленный, схватил обе сумки и, подбежав к двери, осторожно открыл ее и огляделся. Этот коридор еще был чист.

Лифтом он не рискнул воспользоваться. Ринулся к двери, ведущей к лестнице. Выйдя на площадку, он прислушался. Здесь стояла тишина и темнота. А раз темно и тихо, значит, внизу никого нет, иначе бы свет включился от движений.

Либо медузы просто караулят.

Так или иначе, у Юншена не было выбора.

Он посмотрел вниз, держась за поручни ограждения, закинул обе сумки на плечи и только сейчас осознал, сколько ему спускаться.

– Злоебучий пятидесятый этаж!

Глава 1

Ваш господин – благодарность

Май

Аха́но

В этом однозначно что-то было.

Если думать о хорошем, можно притянуть удачу – вроде так это работает.

Думать о хорошем часто помогает, когда нужно перебить горечь от неудач, чтобы настроить себя на лучшее и чтобы хоть в мыслях было все так, как планировалось.

Юншен не мог быть в этом уверен, потому как о хорошем он не думал.

Сигаретный дым тянулся к потолку и в лопастях вентилятора смешивался со знойным воздухом. Юншен сделал еще одну затяжку и выдохнул кольцо дыма, вслушиваясь в скрип потолочного вентилятора, повторяющийся через три оборота. Он думал о том, как сильно боится снова оступиться. Ему нужно избавиться от проблемы, иначе, как сказала Екатерина, он не проживет долго.

Звучит все это не очень хорошо, сколько ни пытайся думать позитивно.

Вентилятор скрипнул, и Юншен выдохнул два дымовых кольца.

Сквозь распахнутое балконное окно в кабинет залетел горячий ветер и разметал по полу запятнанные листы бумаги. Пластиковые стаканчики слетели со стола и закатились под ветхий шкаф, припертый к стене.

– Думаешь, он нас не обманул? – Бра́йан МакКа́рти, опираясь локтями о ржавое балконное ограждение, стряхнул пепел с сигареты. Пепел, как снег, плавно закружил вниз.

Светловолосый парень обернулся через плечо и взглянул на Сэма, который вальяжно развалился в кожаном кресле на колесиках. Его ноги в черных берцах лежали на столе поверх бумаг и папок – сущий бардак. В глаза бросились две катаны в ножнах[13], рядом черный блочный лук[14] Сэма с красной тетивой и вставками на корпусе и его черная кепка[15], прикрывающая пистолет.

– Или ты просто не хочешь домой? – поинтересовался Брайан.

Голова Сэма лежала на спинке кресла как приклеенная. Усталость после сражения с демонами-солдатами превратила тело в желе, а изнуряющая жара покрыла кожу липким потом. Ничего не болело, незначительные раны затянулись благодаря энергии.

– Чем Ахано лучше Ив Рика́ра?

Сэм поднес сигарету к губам, зажимая ее грязными пальцами. Он хоть и пользовался луком чаще всего, но были моменты, когда приходилось вытаскивать нож и вонзать в головы демонам. Поэтому белый фильтр на сигарете с трудом отлепился от кожи. Ладони скрывали тактические беспальцевые перчатки черного цвета.

На самом деле Сэм радовался, что может погреться на солнце. Его дом в Ив Рикаре, где даже в мае льют холодные дожди и погода меняется от одного порыва ветра. Уезжая на задание, они как раз попали под ливень.

Но Сэма не столько заботила погода за окном, сколько угнетало оскорбительное положение его семьи. Она была на грани краха. Все складывалось не в пользу Аттвудов – династии из Шаде́ра. Другие династии процветали, жили в гармонии и достатке. Сэм не то чтобы завидовал им, скорее, злился на отца.

Именно он был виноват в их положении.

– Ну не знаю. – Брайан потер затылок, опустив голову.

Он снова оперся локтями о поручень, крутнул сигарету в пальцах и щегольским движением поднес к губам. Он разглядывал заброшенную штрафстоянку, раскаленные под ярким аханским солнцем автомобили. Брайан видел, как над ними плавился воздух. Вокруг по периметру росли акации, за ними простирались заросли саксаула и пучки сухой травы.

– Здесь как на курорте.

Брайан улыбнулся, выпуская дым.

– Ты, наверное, не заметил, Брайан: когда мы ехали эти сто километров от узла[16], – Сэм вяло ухватился за ворот белой мешковатой футболки и отлепил ткань от мокрого тела с влажным хлопком, – что мы в пустыне.

– Как ты догадался?

Стряхнув пепел, Брайан обернулся и притворно округлил глаза. Сэм увидел, как солнце объяло могучую фигуру его друга. Очень короткие светлые волосы превратились в мелкие колючие иглы. Брайан не отличался изяществом. В августе ему стукнет двадцать, и грубые черты лица прибавляли ему лишнюю пару лет. На щеках была заметна легкая светлая поросль. В планах у Брайана стоял пункт отрастить густую бороду, чтобы она подчеркивала его мужественность, но Сэм был против. Брайан и так имел мужественный вид: широкие плечи, высокий рост, тяжелая походка, шрам на правой брови. Сэм не любил вспоминать ту историю, а Брайан всегда лгал любопытным: то он дрался с демонами, то с магами, то героически спасал девушку. И чем ярче была история, тем больше печали Сэм видел в янтарных глазах друга.

Брайан был старше Сэма на семь месяцев, чему был несказанно рад. Знакомы они были с рождения. Их отцы работали вместе и дружили. Но не этот факт сблизил ребят, а самостоятельное решение. Они еще с детства поняли, что их дружба – не что иное, как событие вселенского масштаба.

– По песку, – деловито ответил Сэм и поднес к губам сигарету, при этом неотрывно глядя на Брайана. – Ну, знаешь… он лежал на обочине и немного дорогу замел, там и сям, короче. – Сэм выпустил дым и посмотрел на сигарету. Белые буквы, изящно выведенные вдоль цилиндра и складывающиеся в название марки «Оя́ну»[17]. – Я понимаю, такое заметить могут только избранные. Я на тебя не давлю, дружище. Со временем ты осознаешь это…

– Великолепно! – Брайан хохотнул и, затушив сигарету о деревянный поручень на ржавом ограждении, бросил бычок вниз. – Продай свой мозг на Темном рынке[18], ведьмы используют его гениальность и поработят нашу планету.

Сэм рассмеялся, откинув голову на спинку кресла.

Проведя рукой по черным волосам, которые на макушке слиплись в сосульки, Сэм ощутил на пальцах влагу. Он был рад тому, что сегодняшний день они провели в горячем Ахано вместо холодного Ив Рикара.

Сэм в две резкие затяжки докурил. Потушенный бычок он скомкал и щелчком запулил в Брайана.

Бычок попал в мочку, и Брайан заверещал от гнева.

– Какого хрена, Сэм?! – Он резко обернулся, размахивая руками.

Довольно улыбаясь, Сэм закинул руки за спинку кресла, трогая пальцами свисающую с него черную форменную куртку. Она колыхалась, когда он наклонял кресло, и трепыхалась от порывов ветра. Не так давно они сменили теплые куртки на тонкие, сшитые из нифлемского прочного хлопка, что было сейчас как никогда кстати.

Из окна на них снова накинулась горячая волна ветра, и Сэм прикрыл глаза, ощущая, как на коже выступили капли пота. Вентилятор не спасал, он только скрипел, мешая сосредоточиться на нужной мысли.

Они здесь не просто так.

– Идиот, – нервно выплюнул Брайан, потирая подушечками пальцев мочку уха. – Где записка? У тебя?

Сэм кивнул и, достав из кармана комок бумаги, медленно развернул его и протянул Брайану. Тот с легким протестом скрестил руки на груди.

– Как я, по-твоему, должен дотянуться?

– Может, ты особенный манлио и у тебя руки трехметровые?

– Базаришь о пустом. – Брайан вразвалку подошел к Сэму, распинав под ногами валяющиеся вещи и бутылки. И с чувством выхватил записку. Рассматривая листок, он несколько раз посмотрел на Сэма, хмуря брови. – Сэм, серьезное дело, твою мать! Наше задание завершилось, а мы все еще здесь. У Кленового Дома могут возникнуть вопросы.

– Да не переживай, у меня все схвачено!

Сэм упер взгляд в крутящийся вентилятор. Нужно просто ждать. Он не может отдаться беспечности и уехать только потому, что Кленовый Дом станет порицать их за задержку.

Он привык проворачивать свои делишки за стенами Департамента манлио.

Нужно избавиться от демона и найти Хвана, который так и не вышел на связь. Юншен достал кисти, ту зловещую маску обезьяны, так еще прикарманил деньги и «сырой», как выразился Сан Бом, клинок. Неделя прошла, а от Хвана ни одной весточки. Сэм очень волновался: он думал о том, что Хван не справился и демон его одолел, или о том, что Масуми что-то сделали с ним. С Хваном могло произойти все что угодно.

Вентилятор скрипнул.

Сэм послюнявил кончик большого пальца и стал оттирать от кожи на руке засохшую кровь с тонкой белесой полоски, где до этого была рана. Красная кровь заляпала хону.

– Мы сильно задерживаемся, – сказал Брайан, перечитывая записку вновь и вновь. – Вот что меня напрягает.

Сэм выпрямился и скинул ноги со стола. Куртка едва не слетела с кресла. Футболка неприятно прилипла к спине. Он вытер пот со лба и взглянул на Брайана – его белая футболка от влаги просвечивала на груди, показывая рисунки хону в виде размытого образа скалящейся пасти и следов медвежьих когтей, резкие начертания шерсти перетекали в завитушки.

– Командировочное задание затянулось, понял? Демоны оказались сильнее, и их было больше. Чем дольше мы ждем Гэримонта, тем «больше демоны сопротивлялись», это и укажем в отчете. Понял? – Парень постучал пальцем по виску. – Никто не будет проверять. Наше поле работы – Конлао́к и на худой конец Ив Рикар. Так что расслабься, дружище! – Сэм снова откинулся в кресле и забросил ноги на стол, скинув с него еще стопку папок, которые мешали комфорту. Он подложил руки под голову и подумал, как жаждет встречи с этим Гэримонтом. Потому что он должен узнать, где Хван. И еще потому что у него есть та вещь, которая Сэму очень нужна. Нужна, чтобы продвинуться в решении своей проблемы. Он уже сейчас слышал звон монет. Упоительный звон, надо заметить. – Говорю же, Брай, все под контролем.

Пыльный воздух в кабинете забил нос и затруднил дыхание. Казалось, пыль была заодно с невыносимой жарой. Стены с облупившейся бежевой краской залил мягкий сливочный свет закатного солнца. На деревянном полу, усеянном демоническим пеплом, валялись изодранные книги, какая-то посуда. А ведь совсем недавно на этом кресле сидел со́крух[19], говоря с кем-то по телефону, и в комнате было значительно чище. Этот сокрух не был такой уж важной фигурой. Поговаривали, что он имел связь с неким криминальным кланом, носящим название «Скелет Судьи»[20], а кто-то говорил, что он просто мечтает стать их протеже. Так или иначе, этот демон перешел границы дозволенного, и Кленовый Дом приказал его уничтожить.

Что и было сделано. Его пепел смешался с пеплом приспешников на полу. Человекоподобные демоны всегда после смерти обращались в пепел, мир не мог принять их форму и забрать тело, как он это делает с людьми.

– Это незаконно, – подытожил Брайан.

– Давно тебя волнует закон? Тем более оно того стоит. Расслабься…

Сэм не до конца понимал Брайана. Он хороший друг, но порой благоразумность ставит выше желания Сэма избавиться от заразы внутри. Это Сэма злило, ведь приходилось раз за разом нарушать писаные и неписаные законы. Но также он понимал, что Брайан не хочет, чтобы Сэм попал в затруднительное положение.

Положив записку на стол, Брайан стал нервно разглаживать ее ладонями в перчатках: снова и снова. Сэм знал, что он сейчас взорвется.