Офисная ведьма

К моему облегчению, коллеги поддержали беседу.

– Да, о ее болезни никто не знал, – кивнула Лена.

– Врачи говорят, что приступ мог настигнуть внезапно, – повторила я слова Ильи.

– Не знаю, что там говорят врачи, но по мне ерунда это все, – вдруг возразила Света. – Не болела Ритуля. Помните, она еще шутила, что экономит деньги компании, потому что за все время работы ни разу не воспользовалась медицинской страховкой? И вообще, она спортом занималась, в фитнес ходила. Меня все звала, только я так и не собралась.

– Мне тоже так кажется, – поддержала Свету Лена. – То есть, Рита, конечно, в последнее время себя странно вела, но не похоже, чтобы это касалось здоровья.

Лена замолчала, помешивая соломинкой в своем стакане с соком и глядя в него так, будто в недрах апельсиновой жидкости можно было прочитать ответ на все тайны бытия.

– Странно – это как? – заинтересовалась я. – И почему ты думаешь, что дело не в здоровье?

– Такими проблемами она бы поделилась. Хотя бы затем, чтобы ей врача посоветовали. Компания все-таки с медициной связана, – задумчиво ответила Лена. – Но Рита наоборот замкнулась, и вообще стала какой-то нервной.

– Точно, я тоже на это обратила внимание, – присоединилась к обсуждению Катя. – Захожу я как-то в кабинет после обеда, вижу – сидит Рита, расстроенная, хмурая. Ну, я подошла к ней, спросила, что случилось и не нужна ли ей помощь, а та как огрызнется на меня. Ничего, мол, мне не надо, отстаньте все. И выбежала из кабинета. Я сначала обиделась, а потом решила, что у Риты какие-то неприятности. Ну и подумала, что сама поделится, если захочет. А в душу я лезть не стала, тем более после такого посыла.

– Да, у Риты глаза на мокром месте были последние недели две, – подхватила Света, а я вспомнила слова Айжан, что Рита плакала. – И меня она тоже как-то послала, когда я попыталась узнать, в чем дело. Я думала, она только со мной так. Только, знаете? Мне казалось, что Рита была не просто расстроена, она выглядела испуганной.

– Да что ее могло напугать? У нее разве враги были? – спросила я, утыкаясь в стакан и отпивая из него, чтобы мой интерес не выглядел слишком явным.

– Не знаю, мне сложно представить врагов Риты, – покачала головой Лена. – Но в какие-то личные трудности я бы поверила больше, чем в проблемы со здоровьем.

– От личных проблем не умирают, – возразила Катя, и мы все снова скорбно замолчали.

– Может, эти самые личные проблемы ее и довели до приступа? – предположила я, не зная, как еще можно объяснить все странности, происходившие с девушкой до ее смерти, да и саму смерть.

– Может. Жаль, что этого уже не узнать, – вздохнув, ответила Катя. – Я, между прочим, у Олеси спрашивала, что с Ритой случилось. Они все-таки подружки были. Но Леся тогда только плечами пожала и ответила, что понятия не имеет, какая муха Риту укусила. Да так равнодушно, что я сразу поняла: они поссорились.

– А где, кстати, Олеся? – вспомнила я. – Что-то я ее в офисе ни сегодня, ни вчера не видела.

– Она больничный взяла, – просветила меня Лена. – Бедняжка так убивалась, плакала, мы никак не могли ее успокоить. Так что скорая ей тоже укол сделала, как Айжан. А на следующий день Леся не вышла, позвонила начальнице, сказала, что приболела. Сначала за свой счет взяла, а потом вообще на больничный ушла.

Я вспомнила шокированное лицо Олеси, когда та увидела мертвую подругу. Да, нас всех пробрало, меня, вон, до сих пор не отпускает. А ей, должно быть, в сотни раз тяжелее.

Но тут меня посетила такая догадка, что я аж дыхание задержала, боясь спугнуть мысль. Не связано ли такое сильное расстройство Олеси с чувством вины? Получается, Рита последние две недели ходила встревоженная, замкнулась в своих мыслях, и даже с Олесей они разошлись. Вдруг подруга сделала что-то такое, что привело к смерти Риты, а теперь девушку мучает совесть? Например, Рите нужна была операция, а Олеся не помогла деньгами. Это, конечно, веская причина, чтобы заболеть от расстройства.

Обеденный разговор окончательно выветрил мой утренний позитивный настрой, и к лифтам я шла притихшая и задумчивая. Из размышлений меня выдернул пиликнувший мобильник, на экране высветилось сообщение, что заказанные для Буяна ложки поступили на пункт выдачи. Я решила, что успею сбегать забрать их, и, попрощавшись с компанией, бодрой рысцой направилась к дверям.

Посылка была запечатана в плотную бумагу и пупырчатую пленку, так что я не стала тратить время на проверку. Ложки и ложки. Что там может быть не так? И только вернувшись на место, я их распечатала, пользуясь тем, что большинство сотрудниц сбежало на обед.

Увиденное заставило меня нервно хихикнуть. Первая ложка была размером с половник, а вторая – чуть больше мизинца. Так вот почему она дешевле. Из-за размера!

Впрочем, оба изделия были искусно расписаны, и, кажется, роспись была ручной. Вот Буян обрадуется! Таких нестандартных в его коллекции точно нет.

Я так увлеклась восторженным разглядыванием орнаментов, что не заметила, как ко мне подкрались со спины. И когда я услышала сдавленное покашливание, аж подпрыгнула на месте от неожиданности, как будто меня застали за чем-то неприличным. Туманов! Стоит за моим креслом, глаза на ложки вытаращил. Прятать покупки было поздно.

– Ты что, увлекаешься народными промыслами? – удивленно вопросил начальник. – Я, конечно, знал, что ты личность многогранная, но чтобы настолько… Ты их коллекционируешь что ли?

Я, кажется, покраснела. И нет бы мне ответить, что да, пополняю коллекцию, или вообще откреститься, что купила в подарок, что, в сущности, и было правдой. Но мне отчего-то захотелось подшутить над Тумановым.

– Понимаете, Илья Романович, я предпочитаю есть только деревянными ложками. Врачи говорят, что это намного полезнее. К тому же, деревянные приборы, улучшают вкус любого блюда.

Я тут же осознала, какой улучшенный вкус ждет эти самые блюда от краски и лака, густо покрывавших дерево. Судя по приподнявшимся бровям босса, он подумал о том же.

– И что же ты ешь этим, хм, черпаком? – посмеиваясь, спросил он, кивнув на великанское столярное изделие.

Я, не желая выходить из роли, горделиво повела рукой над столом, как заправский экскурсовод в краеведческом музее – над витриной каких-нибудь древних черепков.

– Большая ложка у меня для супа. Я, видите ли, люблю суп. Могу есть кастрюлями.

– А маленькая, надо полагать, десертная? – совсем развеселился Туманов.

– Нет. Она у меня для гостей. Чтобы не засиживались долго. Последнюю вот совсем изгрызли от голода, надо было новую купить.

– Ежова, ты на редкость гостеприимная, – не выдержал Илья и расхохотался в полный голос. Похоже, шутка ему зашла.

– Да, я предпочитаю ходить в гости, а не принимать их у себя, – с достоинством ответила я. О том, что именно я ляпнула, до меня дошло только через несколько секунд, когда улыбка начальника вдруг изменилась. Она перестала быть веселой и стала такой, что в груди екнуло сердце, а от взгляда прищуренных глаз вдруг стало жарко.

– Однажды, Ника, я приглашу тебя в гости. На кастрюльку супа. Обещаю, даже деревянную ложку куплю персонально для тебя.

Я не нашлась, что ответить, тем более что босс уже отвернулся и направился к своему месту.

Стараясь не смотреть на Илью, я поспешила затолкать кустарные изделия в сумку, чтобы больше ни у кого не вызывать вопросов. Нет, какой все-таки нахал! Понял же, что я над ним подшучиваю. Решил отомстить, вогнав в краску? Или нет? Неужели был серьезен? Ох, надеюсь на моем лице не написано, как сильно я сохну по нему.

Глава 7. Банни

Остаток дня пролетел быстро, но на работе пришлось немного задержаться. Перед уходом я решила посетить туалет. Большинство сотрудниц уже сбежали из офиса, так что я оказалась единственной посетительницей в столь неурочное время. Сделав все важные дела, я встала у ряда раковин и открыла воду. Быстро сполоснув руки, я полезла в сумку за расческой и помадой, дабы выползти в мир из офисных недр не зомби, потрепанным посмертной жизнью, а вполне себе ухоженной ведьмой. Расческа никак не желала находиться, и я, вполголоса ругаясь, начала выкладывать на столешницу нехитрые женские вещицы.

Свет коротко моргнул. Еще раз, и еще. А затем замерцал, как светомузыка на дискотеке, после чего резко погас. Помещение погрузилось в кромешную тьму. Мой взгляд тут же метнулся к тонкой полоске света, пробивающейся из-под двери в коридор.

Электричество «закончилось» только тут, а не во всем задании, и даже не на этаже. Значит, нежить. Значит, дело не в аварии. И я тут же получила подтверждение: магический кокон, внутри которого все звуки усилились и приобрели жутковатое эхо. Так могло себя проявлять только Небытие и его твари.

За спиной в темноте что-то негромко плеснуло, шлепнуло. А в следующий миг раздался грохот дверцы кабинки, ударившейся о стену. Сердце екнуло от громкого звука, но я продолжила стоять лицом к раковинам. Смысла оборачиваться не было. В такой темноте ничего не разглядеть, и слух сейчас важнее.

Грохота не повторилось, но теперь слышался легкий, но въедливый скрип, как будто распахнутая дверь медленно качается из стороны в сторону. Или кто-то ее качает.

Одной рукой я зачем-то продолжала судорожно стискивать сумку, а во второй копила магический заряд. Я понимала, что попытка у меня только одна. Пальнуть нужно вовремя, чтобы не дать твари фору.

К поскрипыванию добавился звонкий дробный звук капающей воды. Звук медленно приближался. Я напряженно прислушивалась, пытаясь угадать, где сейчас находится тварь, но из-за магического кокона звуки множились, и казалось, что опасность подкрадывается со всех сторон.

Эхо вдруг исчезло, и уши словно заложило ватой. Теперь на фоне густой тишины четко выделялись шлепающие и подшаркивающие шаги. Чавк-чавк-чавк… Но тут стихли и они. Я замерла, понимая, что сейчас меня атакуют, но тут вспыхнул свет, ослепив и заставив прищуриться. И я увидела, что в туалете я уже точно не одна.

В зеркале отражалась стоящая в нескольких шагах от меня девичья фигура в сером балахоне. Длинные зеленоватые волосы почти полностью закрывали лицо. С балахона и с волос лилась вода, образовав на полу немаленькую лужу.

Существо вытянуло синюшные, как у утопленницы, шестипалые руки и безмолвно двинулось на меня, продолжая капать водой. Я наконец отмерла, выругалась вполголоса, развеяла магию и зашарила в сумке. Искомый предмет, как назло, не находился. Зато, по закону подлости, тут же обнаружилась расческа. И где была эта зараза минуту назад?

Запах сырости от приближающейся нежити ударил в нос, легкий сквозняк мазнул холодом, но я наконец-то нащупала то, что искала. Существу оставался всего шаг до меня, оно уже почти касалась моего плеча, явно метя в шею, но я успела развернуться и вложить в протянутую ко мне когтистую руку найденный предмет.

Существо недоверчиво остановилось, ощупало выданный ей шоколадный батончик второй рукой и наконец-то откинуло волосы. Блеснули красные глаза, по-лягушачьи широкие, тонкие губы раздвинулись в улыбке, обнажив несколько десятков мелких острых зубов.

– Банни, ты с ума сошла меня так пугать? – напустилась я на нежить. – Мне чуть снова не понадобилась кабинка!

– О, Ника, привет! Извини, обозналась, – голос у баньши был хрипловатым и писклявым, как у мультяшного курильщика. – За волосами не видно ни демона.

Выходя на охоту, Банни предпочитала прятать лицо. Как-то я ее спросила, зачем она это делает, и сущь, как заправский психолог, прочитала лекцию, что человек больше боится того, чего не может рассмотреть, потому что сам дорисовывает себе всякие ужасы. А что может быть страшнее собственных страхов?

Второй причиной было банальное женское недовольство собой. Банни не устраивала собственная внешность, она считала себя недостаточно уродливой, чтобы напугать жертву. Как по мне, что с зашторенным лицом, что нет, она выглядела одинаково внушительно и могла навести страх на кого угодно.

– Следующий раз заклинанием засвечу, будешь знать, – пригрозила я.

Мы с Банни обе знали, что развеивать я ее не стану, так что она тут же хрипло хихикнула, явно довольная произведенным эффектом.

– Видела бы ты свое лицо! Смотрела бы и смотрела. Кстати, спасибо, что поделилась эмоциями, а то я до жути голодная.

– Лучше шоколадки ешь, – буркнула я.

– Фоколадка на деферт, – прошамкала Банни, вгрызаясь в батончик. Все-таки мелкие острые зубы принятого ей облика были предназначены совсем для другой пищи, поэтому сейчас накрепко увязли в слоях нуги и орешков. Но баньши самоотверженно гробила свой охотничий инвентарь, не желая расставаться с любимым лакомством. Тут я ее как раз понимала. За шоколадку сама порой готова душу продать.

Закатив глаза, Банни замычала от удовольствия. Вот не зря говорят, что шоколад – это концентрат счастья, и если наука это объясняет взлетающим у человека уровнем эндорфинов, то нежить чувствует его как мощнейший эмоциональный всплеск, который приобрел материальную форму. Жаль только, что далеко не все порождения магического мира способны поглощать человеческую еду. Ведь если бы могли, мир мог стать хоть чуточку добрее.

Банни на самом деле не была настоящей баньши. С такой кровожадной тварью, истинным порождением Небытия, я бы и разговаривать не стала. Да и та вряд ли захотела бы со мной вести беседы, как и заменять горячую вкусную ведьминскую кровь каким-то там шоколадным батончиком.

Нет, Банни была лишь сущем, который сумел напитаться так, что приобрел разум, телесное воплощение и открыл для себя новые виды охоты. Целью Банни был человеческий страх, и она виртуозно научилась его провоцировать. Почему именно страх? Да очень просто. Для сущей питательны любые эмоции, но вызвать у человека страх, ненависть, боль, обиду проще простого, тогда как счастье, радость, удовольствие – это что-то мимолетное, зыбкое, то, что человек сам порой едва может уловить.

После близкого знакомства с собой Банни стирала из памяти жертвы этот эпизод, так что после отдачи энергии человек чувствовал лишь легкое недомогание, но чаще у него сильно и, как считала сама жертва, беспричинно портилось настроение.

Банни не питалась кровью, и это была одна из причин, почему я ее до сих пор не развеяла. Наша странная дружба больше напоминала временное перемирие на взаимно выгодных условиях. Я таскала ей шоколадки, которые Банни просто обожала, а она была одной из тех немногих ниточек, которые связывали меня с магическим миром.

Впрочем, если бы она начала серьезно вредить людям, я бы без разговоров ее уничтожила. Банни это знала. Возможно, поэтому она была не прочь подшутить над одной слишком доброй и доверчивой ведьмой. И мне бы давно привыкнуть к ее эффектным появлениям, но за ним могла скрываться не Банни, а действительно опасная тварь, которая заслуживает только отправки обратно в Небытие.

Банни дожевала шоколадку, педантично выкинула обертку в мусорную корзину.

– А ты чего голодная-то? – запоздало удивилась я. – Тебе что, эмоций не хватает?

Я знала, что сущам не обязательно подключаться к человеческой ауре напрямую. Они могут забирать и разлитую в воздухе энергию. Она, правда, рассеивается быстро, но когда вокруг столько народу, то эмоций, витающих в воздухе, всегда будет достаточно.

– Не хватает, приходится силой добывать, – вздохнула та, а потом резко приблизила ко мне свое хищное лицо, заставив вздрогнуть, и заговорщицки зашептала. – А знаешь почему? Завелась тут какая-то тварь, всю энергию выбирает, до последней крошки. Уже несколько недель, как я ее чувствую.

– Что за тварь? – нахмурилась я.

– Я не видела, но это существо не ходит там, где много людей. – Банни снизила голос до потустороннего шелеста. – На глаза оно не показывается, обитает в технических помещениях ближе к верхним этажам. Я его постоянно слышу и чувствую, иногда совсем близко. Шагов не слышно, но я узнаю его дыхание. Дышит шумно, будто принюхивается. Иногда рычит, иногда стонет, да так жутко, будто само Небытие его на части рвет.

– Хочешь сказать, что это оно высасывает свободную энергию из пространства? – я потерла плечи, стараясь смахнуть с них высыпавшие мурашки. Не знаю, что на меня подействовало больше: близость лица страшненькой «подружки» или еще более жуткая новость.

– Да, именно это оно и делает, – закивала Банни, блеснув особенно ярко красными глазами. – Ужасно прожорливое. А еще оно питается сущами, совсем молодыми и глупыми. Нас, разумных, еще найти и поймать надо. Только оно не ищет специально, пожирает тех, кто попадается ему на пути.

– Но откуда оно взялось? И что ему надо? – спросила я, мало рассчитывая на ответ. Если бы Банни знала, она бы сразу сказала.

– Я не знаю. Но кажется, что оно не пришло извне, а всегда было тут.

Банни наконец отодвинулась от меня, вернув своему голосу нормальную громкость. А я нахмурилась. Новость была очень неприятной. Существо, которого боятся даже твари Небытия, для человека совершенно точно опасно. И тут меня осенило. Не могла ли Рита стать жертвой этого существа?

– А на людей оно точно не нападало?

Банни задумалась.

– Нет, я бы наверняка узнала. А почему ты спрашиваешь?

– На днях у нас девушка умерла. Очень странная смерть, – поделилась я.

Банни с интересом на меня посмотрела.

– Правда? Кто такая?

– Ты же не запоминаешь людей, – хмыкнула я, припомнив давние слова Банни, что ей не интересны имена. Она запоминает только эмоции и лица тех, кому эти эмоции принадлежат.

– Ну хотя бы опиши ее, – попросила любопытная сущь.

Я полезла за телефоном. У меня была фотография Риты, сделанная давно на одном из офисных праздников.

– Ого, неожиданно, – пропищала Банни, явно узнав девушку. – Какая жалость, что она умерла.

– Серьезно? – я удивленно посмотрела на Банни. Дождаться сочувствия от творения Небытия было невозможно, а тут такое откровенное сожаление в голосе.

– Ага, мне нравился вкус ее эмоций. У нее всегда их было много. Светлые эмоции, сладкие. И что, ты думаешь, ее та тварь убила?

Да уж, кто о чем, а сущи все о жратве. Я только пожала плечами.

– Не знаю. Но мне кажется, что ее смерть была магической.

Банни взмыла над полом и зависла в задумчивости.

– А ведь она боялась, – произнесла вдруг Банни. – Рыдала как-то в кабинке. Столько страха, горя и отчаяния я давно не ела. Настоящее пиршество. Мне даже воздействовать на нее не пришлось.

Банни облизнулась, явно вспомнив приятную трапезу. А у меня сжалось сердце. Бедная Рита!

– А ты не знаешь, почему она плакала? Может, она что-нибудь говорила? – спросила я, затаив дыхание.

– Да-да, говорила, – закивала Банни. – Раз сто повторила, что зря взяла какую-то вещь, какой-то злой предмет, что должна его вернуть, избавиться, пока не поздно. Ей было очень страшно.

И мне еще будут рассказывать про сердечный приступ? Да тут не пойми, что творится! И чем больше подробностей я узнаю, тем отчетливее понимаю, что без ведьмы здесь точно не разобраться. Как и то, что оставлять на самотек ситуацию ни в коем случае нельзя.

Попрощавшись с Банни, я в задумчивости вышла на улицу. Снова накрапывал дождь. Я, натянув капюшон легкой курточки, побрела к метро. Доставать зонт мне, как обычно, было лень.

Связана ли тварь со смертью Риты? Что-то подсказывало, что вероятность этого высока. Слишком уж много совпадений. В башне появляется некий монстр, Рита начинает говорить о каком-то злом предмете, от которого хочет избавиться, и вообще сильно меняется, замыкается в себе, а после и вовсе умирает. При этом смерть отмечена загадочным магическим символом.

Эта логическая цепочка верна? Или я что-то упускаю? А может, я все надумываю, и эти события вообще никак не связаны?

Единственное, в чем я не сомневалась, так это в том, что на людей монстр не охотится до поры до времени. Возможно, набирает силу. Но тогда, получается, все обитатели башни в опасности. И, что самое ужасное, никто об этом не подозревает.

Ну почему мне даже не с кем этим поделиться, не с кем посоветоваться?

Из моих размышлений меня выдернуло прикосновение. Точнее, кто-то взял меня за руку, пытаясь остановить, а над головой появился большой черный зонт. Все еще находясь под впечатлением от свалившихся новостей, я чуть не пальнула в рукастого нахала заклинанием. Хорошо, что сдержалась, потому что, обернувшись, увидела Туманова, который и остановил меня.

– Ника, ну наконец-то, – улыбнулся он, не догадываясь, какой участи избежал благодаря моей выдержке. – Зову тебя, зову, а ты как в танке.

Он стоял слишком близко. Конечно, из-за зонта. Простая вежливость. Но мне стало ужасно некомфортно. Впрочем, отходить от Туманова было глупо, тем более что дождь усилился.

– А? – самое умное, что я сейчас была способна озвучить, но тут же взяла себя в руки. – Илья Романович, я вас чуть сумкой не огрела. Нельзя же так подкрадываться.

– Извини, – обезоруживающе улыбнулся босс, явно нисколько не раскаиваясь. – Не хотел тебя напугать.

Что-то день у меня сегодня пугливый. Все не хотели, но только и делают, что вгоняют в стресс. Впрочем, нет, Банни напугать как раз хотела, чего и добилась с оглушительным успехом.

– Да ничего. Я просто задумалась, не слышала, – решила я смягчить момент. Дурацкая ситуация. Не люблю, когда застают врасплох. – А что случилось-то? Я что-то забыла сделать?

– Нет. Я вообще не по работе. Просто… Дождь на улице, а я на машине. Увидел, что ты вышла, решил тебя подвезти, – заявил Илья, чем окончательно ввел меня в ступор.

Я изумленно хлопала глазами на начальника, не понимая, шутит он или нет.

– Илья Романович, – осторожно проговорила я тоном, которым обычно отказывают. Очень деликатно отказывают. – Я сама доберусь. До метро два шага, а там почти по прямой, всего одна пересадка. На машине дольше получится. Пробки, и вообще…

– У тебя какие-то планы на вечер? Или ты торопишься? – озадаченно свел брови Илья.

– Нет. Просто… – Ну вот как ему объяснить, что подкат я оценила, но только мне нужно больше, чем он может предложить. Это же все несерьезно. За Тумановым половина офиса ухлестывает, и на одной девушке он вряд ли остановится. А жить потом с разбитым сердцем я не хочу. И вообще, я – ведьма, и никакого будущего у нас не может быть. Так что пусть ищет другую претендентку на постель. – Просто ни к чему это все.

– Я надеялся, что мое общество тебе приятно, – помолчав, сказал он. – Я всего лишь хотел пообщаться, узнать тебя поближе. В офисе это не так-то просто.

– Илья Романович, да не в этом дело, – досадливо поморщилась я. – Вы – мой начальник.

Это была одна из самых очевидных проблем, хоть и не самых крупных. Мне казалось, что она должна немного отрезвить мужчину. Но нет. Илья немного склонил голову вбок, внимательно разглядывая меня, и я замерла в нерешительности. Убежать бы, только предательское тело не слушалось. Илья поддел мой подбородок, подняв его и заставив посмотреть себе в глаза. Даже сквозь стекла очков было видно, какие они глубокие, темно-зеленые, невозможно притягательные.

– Тебя останавливает только это? – спросил он, и по тону я поняла, что он это вообще даже за проблему не считает. Впрочем, ее очень легко решить. Например, уволить меня.

– Нет. Мы просто не подходим друг другу, – сердито выпалила я.

Илья удивленно вскинул брови.

– И почему ты так решила?

Ну вот что ему ответить? Сказать, что страдаю аллергией на мужчин с именем Илья? Или, может, признаться, что я ведьма, и у меня обет воздержания? Пусть лучше считает меня чокнутой. Но, разумеется, я промолчала. А Илья, похоже, понял мое молчание по-своему. Он еще несколько секунд пытливо смотрел мне в глаза.

– Хорошо, Ника, я позволю тебе еще немного от меня побегать. – Сказав это, Илья наклонился, как будто собирался поцеловать, но лишь доверительно прошептал. – Только учти, что мое терпение скоро может закончиться.

– И что же тогда будет? – тихо спросила я.

Илья многообещающе улыбнулся.

– То, что и должно быть между мужчиной и женщиной, которых тянет друг к другу, – ответил он. – А тебя ко мне тянет, я это вижу, Ника. Что бы ты ни говорила.

После этой гениальной тирады, на которую я не нашлась, что ответить, Илья отстранился от меня и зашагал прочь. Я же осталась стоять, недоуменно глядя ему вслед и пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

«Соберись, Ника! – сердито одернула я себя. – У тебя сейчас слишком много проблем, чтобы отвлекаться на одноразовые интрижки».

Дождь усилился, прохладные капли остужали пылающие щеки. Стоять тут дальше было глупо, и я быстро юркнула в метро.

Уже стоя в плотной толпе в вагоне, я позволила себе немного помечтать. Эх, согласись я – и ехала бы сейчас в комфортном авто, рядом с Ильей, украдкой вдыхала запах его парфюма и…

Тут какой-то дядька толкнул меня в бок, чтобы я подвинулась, и этот пинок заставил меня вынырнуть из мечтаний. Ничего бы не было. Сидела бы как на иголках, не зная, что сказать, а потом винила себя, что вообще согласилась на эту поездку. Еще бы целоваться полез. Нет, этого точно допускать нельзя. А то ведь расклеюсь, растекусь лужицей – и берите меня тепленькую. А у меня сейчас и без Туманова слишком много проблем, чтобы переживать еще и о том, как уберечь свое сердце.