Г.Р.О.М.

У крыльца стояла зелёная бутылка «жигулёвского», я её подобрал, перехватил и врезал ей по башке бандита. Лоб-то у него бронированный, даже кровь не пошла, но стекло разбилось.

Он упал на задницу, пуча глаза, потом снова начал подниматься. А китайский ножик-бабочка, который он почти достал, отлетел в сторону. Я на него наступил, но забирать себе не буду. Понты это одни, такие режики, у них тупое лезвие из дерьмовой стали, таким даже не порежешься.

Я добавил ему ещё, чтобы отбить у него охоту на меня лезть. Раз-два-три, прямо по морде, отбивая кулаки. На ещё раз!

Всё, хорош, уделал его. Дыхалка кончилась, пальцы в крови, тяжело дышу, как и бывает после настоящих драк, но я на ногах, а он – лежит на земле.

И хоть адреналин сейчас пёр вовсю, я вспомнил суд, тот самый, на котором я его убил. Вспомнил, как потерпевшие давали показания, как их перебивали адвокаты Басмача, иногда даже нагло смеялись над ними, а обвинитель будто язык в жопу засунул, не мешал им. Потерпевшие беспомощно ловили мой взгляд, ведь это же я убедил их говорить, обещая защиту, они мне верили.

Эту защиту я им и дал, причём способом, которого избегал всю жизнь, стараясь честно жить по закону.

Но стрелял я в него, зная, что другого выхода нет. А вот просто избить его до крови – приятное это, оказывается, чувство. Надо было давно так сделать.

– Да ты чё, да ты чё? – жалобно пролепетал Басмач, трогая появившуюся сизую шишку над левой бровью. – Чё я тебе сделал-то? Харэ уже!

Вот как в тот раз, когда я в него стрелял – лебезит, просит пощады. Сука, нет, в этот раз ты тем раскабаневшим бандитом не станешь, это я гарантирую.

Он поднялся и торопливо ушёл, постоянно оглядываясь. Не был он самым сильным бандитом или самым умным. Зато он был по-звериному хитрым, очень жестоким и злопамятным, на интуиции понимал, с кем надо дружить, перед кем стоит пресмыкаться, а кого можно подставить. Поэтому и дорос до вершин в иерархии банды.

Но пока пусть бежит. Не хватало мне ещё загреметь на зону, прикончив его у всех на виду. Нет, я поступлю иначе, хитрее. Он мне сегодня пригодится, ведь я же помню, в какой банде он находится сейчас.

– Ого, – протянул Димка, тараща глаза. – Ни хрена себе, ты его отделал, Лёха! Ох, блин, пф, ну, ваще! Как бог черепаху.

– А что потом? – с тревогой произнесла Юля, глядя мне в лицо. – А вдруг он своих друзей приведёт?

– Какие у него друзья? – я усмехнулся и вытер отбитые пальцы об платок. – Так, подельники. Да и пока он не в группировке, мелкая шестёрка. По беспределу наехал и огрёб – сам виноват, значит, раз не вывез.

– Ты чё-то задумал, будто, – задумчиво проговорил Димка. – М-м-м, даж не знаю. Не, канеш, спасибо, а то наехал, а я хрен знает, чё с ним делать. А это на юрфаке так с ними говорить учат? Хах! Точняк, да!

– А у кого ты занял деньги? – спросил я.

– Да на рынке у одного, обещал же завтра вернуть. Ну и козёл он, мхм, – он сжал губы. – Поговорю с ним серьёзно, а то я тут бегаю, бабки ищу, а он… ка-а-азёл он! Утром бегал, вякал, требовал пораньше отдать, а я же долги всегда в срок отдаю, завтра, говорю, и отдам. А он позвал бандита. Пф-ф!

– Там если какие-то проблемы, – начала Юля, глядя на нас по очереди, – я знаю одного человека, он может помочь.

– А кто он? – тут же навострил уши я.

– Да так, знакомый один, серьёзным делом занят, знает много кого.

– Жених твой? – ехидно спросил Димка.

– Да ну тебя, Димас, – она отмахнулась. – Знакомый, говорю же, помогает нам, а то с папой-то беда случилась, сам знаешь. Подвозит меня иногда, с больницей одной договориться обещал, чтобы туда папу положили. Мы даже наедине с ним не оставались ни разу, – будто оправдываясь, добавила Юля, поглядывая на меня.

– Ладно, верим, – Димка фыркнул.

– Вот он, кстати… – она посмотрела поверх моего плеча и торопливо бросила: – Увидимся. Я ненадолго забегала, тебя повидать.

– Я тебе позвоню, – пообещал я. – Вечерком наберу… нет, лучше зайду.

– Конечно, заходи, Лёша, я дома буду, – Юля внимательно на меня посмотрела. – Ой, я побежала, дел много. К брату ещё заехать надо.

Она улыбнулась, помахала мне рукой и пошла к дороге, по пути поправляя кожаную сумочку. А там уже бибикал серый Мерседес. Димка присвистнул, а я отпечатал себе в памяти блатной номер машины: 90-00. Сейчас как раз ещё ходили четырёхзначные номера.

Хозяин машины явно кто-то очень богатый. Не тот ли это коммерсант, за которого она скоро должна выйти? Надо пробить, а то история со свадьбой Юльки – слишком мутная. И чего она отпирается, что это её жених? Не хочет нас расстраивать? Или пока ещё не решила, что будет дальше?

– Уедет она скоро, – задумчиво сказал Димка и осуждающе посмотрел на меня. – Эх, Лёха-Лёха, такую деваху упускаешь. Она же от тебя не отходит, на тебя смотрит, как кошка, а ты ноль внимания ей, на Машку-дуру заглядываешься. Вот и познакомилась Юлька с кем-то… успевай, братишка, а то заберёт он её с собой. Пока ещё не поздно.

– Ничего я не упускаю из вида. Пошли уже. Вечером с ней увижусь.

– Погнали, – он поправил ремень от чехла гитары. – Сегодня чую, день денежный будет. Заодно и последние пятьдесят баксов насобираю. Может, и сотку, тогда Юльке верну сразу. Надо только побыстрее, сегодня в ночь же ещё пилить.

Он быстро сменил тему, начал болтать о рыжей Машке в общаге, но те предыдущие его слова я запомнил. Но даже если я чего-то упустил раньше в той первой жизни, сейчас такого не будет.

Я всё ещё не до конца верю в происходящее, всё слишком странно, но чую, что это что-то глобальное. И если сейчас снова упущу все эти возможности, больше таких уже не будет никогда.

И кое-что уже пошло иначе. Тогда я остался в общаге, Юлька посидела со мной недолго и ушла, а Димка поехал в парк один. Вот, значит, тогда на него и наехал Басмач, а я даже не знал об этом, Дима не стал нам жаловаться, держал проблему при себе. Но сейчас я вмешался и правильно сделал. Так, полегоньку-потихоньку к чему-нибудь и придём…

– О, наш едет, успеем! – Димка побежал вперёд.

Я рванул за ним, чувствуя лёгкость в ногах и теле. Лет десять уже так не бегал.

Недалеко от общаги была остановка троллейбуса, и там как раз останавливался один, совсем старый, со ржавчиной на давно некрашенном борту. Из него выбралась толпа студентов, прибывших с занятий, и внутри сразу освободилась куча мест.

Мы быстро вскочили внутрь, и двери с шипением закрылись у нас за спиной. Сели на ободранное сиденье впереди, я дал кондукторше, усталой тётке с большой кожаной сумкой, монету нового образца в два рубля, а пару смятых старых купюр по тысяче достал Димка. Тариф я и не помнил, но он был написан на окне – два рубля или две тысячи.

– Билеты не выбрасываем, – недовольно проговорила кондукторша. – Контроль на линии.

Троллейбус с гулом поехал к центру города. Я смотрел в окно, но думал о своём. Не просто так я оказался здесь, совсем не просто так. Мне нужно повидаться с братом, с остальными, придумать, что делать. Я-то знаю, что будет дальше, и знаю, что всем угрожает.

Но вот Ярик… да, он-то со мной говорить не очень хочет. Мы с ним тогда крепко разругались, и потом не делал шаги к примирению. И я тоже не собирался мириться первым, вот и дождался, когда его не стало. Сжал кулак от злости… Нет, до такого не дойдёт, это я себе пообещал сразу, как понял, что теперь здесь, в 1998-м. Не просто так я оказался именно в этом году. Это шанс, которым мне нужно воспользоваться…

А город Бекетовск будто и не изменился, какой сейчас, такой и в будущем, разве что улицы подметают не гости из Средней Азии, а китайцы. Ну и ямы на дорогах в других местах, одни чинят, другие появляются. На предвыборных плакатах совсем другие рожи, да и рекламируют спокойно водку, пиво и сигареты на огромных баннерах, что потом запретят.

Погода тёплая, так и шепчет, как говорится. Девушки ходили в коротких юбках или шортах то тут, то там, сразу привлекая внимание. Мой взгляд то и дело скакал от одной к другой. Молодой же, кровь бурлит.

– Повыползали девки, наконец-то, – Димка заметил, куда я смотрю, и хихикнул. – А то зимой в своих шубах ходят, ничего не видно, ха!

Машин на дорогах много, в основном отечественные, но есть и иномарки. Куча японцев, но есть европейские тачки и американские джипы, а один разок даже видел побитый, но всё равно дорогой БМВ. И шик – жёлтый «Хаммер» одного из бекетовских авторитетов.

Милиция пока ещё ездит на серых машинах, и да, это всё ещё милиция, а не полиция. Пару раз мимо нас проехали буханки ОВО, вневедомственной охраны, один раз видел машину ВАИ, военную автоинспекцию. В окрестностях города военная часть и аэродром, вояк здесь бывает много.

Троллейбус вывернул на улицу Ленина, мы проехали мимо площади, над которой на постаменте возвышался огромный Ильич, а за его спиной ремонтировали здание областной администрации. Затем путь пролегал мимо вокзала, всё так же переполненного людьми. Всё почти так же, как и будет потом, но вместо рейсовых автобусов, стоящих в определённых местах, на подходах к вокзалу маршрутки устроили настоящую оргию.

Эти жёлтые и белые микроавтобусы «Газели» заполонили собой всё, нарушая все возможные правила, стояли как вдоль дороги, так и поперёк, и наш троллейбус едва-едва прополз через них. Водитель постоянно бибикал и громко матерился, чтобы нам уступили дорогу к остановке, где нас ждала целая толпа.

– Давай к выходу поближе, – предложил я. – А то потом не выйдем, сейчас как кильки в банки будем тут стоять.

– Давно их не ел, кстати, – Дима перехватил гитару. – С картошечкой бы варёной…

Уже минут через пять доехали куда надо, потому что после вокзала сразу стало свободнее. Вот и наша остановка, двери с шипением открылись. У выхода пришлось придерживать карманы, потому что среди входящих пассажиров зашло несколько цыган, которые вместо того, чтобы спокойно проехать, куда им надо, сразу начали скандалить, отказываясь платить, пока их мелюзга нагло стреляла деньги у остальных.

Но мы уже вышли на свежий воздух из нагретого салона, и троллейбус помчал дальше. Середина мая, но погода почти как летом, тёплая, и на небе не облачка. Вот и людей вокруг много.

– Тут Олежа недавно с цыганами связывался, – проговорил Димка, провожая троллейбус взглядом. – Чуть не обули, как лоха. Пришлось ехать по ночи, за такси платить большие деньги. У цыган там табор за городом, и его туда так и тянет.

– Аккуратно надо.

– Знаю! Пфф, – он выдохнул. – Всё переживаю, что ему дурь продадут, там многие барыжат. А он же сопляк, ему тринадцать, живо подсадят, и куда мне с ним потом? Ладно, давай быстренько, пока наше место не заняли.

Мы вылезли у старого кинотеатра, перебежали дорогу в месте, где «зебра» совсем стёрлась, поэтому водители пешеходам не уступали, и вскоре оказались в парке у Дома Офицеров.

Через несколько лет там начнут всё облагораживать, починят, даже поставят танки и самолёты на памятники, но пока же парк выглядел, как после бомбёжки, даже деревья будто пострадали от обстрелов. Не все отошли после зимы, много засохших, без листьев. Но всё равно, народа в парке было достаточно много.

У самого входа стоял киоск, у которого школьники сбрасывались мелочью. Едва я подумал, что они собираются взять каких-нибудь жвачек или шоколадок, как те сложились и купили две большие сиськи пива, семечки и пластиковые стаканчики. Паспорта сейчас не проверяют, продают алкоголь даже малолеткам.

Но не все брали выпивку, куда чаще прохожие заказывали мороженое в вафельных стаканчиках или местный лимонад в стеклянных бутылках. Жарко же.

– Постоянный слушатель уже на месте, хых, – Димка хохотнул. – Опять стесняется.

На скамейке в тени тополя сидел парень в чёрной спортивной куртке. Его я не знал, но иногда видел в парке. Ему явно меньше тридцатки, сидел он, обычно, глубоко надвинув капюшон на голову, которую ещё и опускал, чуть ли не сгибаясь до пояса, будто разглядывал муравьёв на земле.

Странный он, но окрестные гопники его никогда не трогали, наоборот, обходили по широкой дуге. При мне он обычно молчал.

– А мы с ним разок побазарили, – шёпотом начал рассказывать Димка. – Он очки носит, и у него правое очко, – он заржал, – правая линза на очках, короче… хех… ну, заклеена изолентой чёрной. Глаз, говорит, повреждён, вот и заклеил стекло, всё равно, мол, не видит. Видать, как твой брательник, тоже там был. Но ничего больше не сказал… пф-ф!

Дошли но нужного места, Димка начал готовиться, а я сел на ободранную скамейку, на которой кто-то ножом вырезал надпись «ДМБ-96». Выше было выцарапано сердечко, пронзённое стрелой, ещё выше – матерное слово из трёх букв, а на досках сиденья кто-то написал ручкой – «Светка – дура»…

На самом деле, мне нет большого смысла так вот сидеть в парке и ничего не делать. Но кое на что я сегодня рассчитывал. Я хоть и вёл себя расслабленно, но понимал, что Басмач своих товарищей позовёт для разборок обязательно… и вот поэтому его отпустил. Знаю я, кого он может позвать, и что будет дальше. Вариант хоть рискованный, но никуда не деться. Надо работать дальше.

Но это ладно, а что потом? В карманах копейки, как-то быстро развернуться – сложно. И экономистом я был так себе, жил от зарплаты до зарплаты, которой вечно не хватало. Так что сходу схем для обогащения я придумать не смогу.

Хотя это ещё как сказать. Если подумать, возможности есть. Я помню, что в августе доллар подскочит в цене, заработаю на этом, да. Что потом? Футбол и бокс я смотреть обожал, уважал и другие виды спорта, и наверняка вспомнить какие-то знаковые матчи. Заработаю, ладно, но всё равно – что дальше?

Надо придумать какой-то план.

Димка как раз настроил гитару и начал петь в тему – «Всё идёт по плану» Летова. Да, надо чтобы у меня всё так и шло.

С Димкой я поехал в парк, потому что хотел понять из разговоров, что с ним стряслось, ну и надо вспомнить, что из себя сейчас представляет город.

Многие люди в этом городе ещё меня не знают, хотя я в первой жизни завёл много друзей. Но кто-то погибал, чьи-то судьбы рушились, кто-то не выдерживал, и сам ступал на скользкую тропинку, тоже становясь бандитом.

А я пытался жить по закону. Но как вспомню тот суд… аж кулаки сжимаются.

А этот же суд был не единственным, просто на нём была последняя капля. Сколько раз кто-то отмазывался, давая взятки прокурорам и судьям? Сколько раз рушили дела, где всё было собрано, чтобы засадить гада надолго? Где-то вмешивалось начальство, кому-то сбавляли срок до предела, зато на простых работягах система отрывалась, ёпрст.

Помню одно из первых дел. Мужик защищал семью от пьяных утырков, которые вломились к нему домой для грабежа и начали избивать его жену и детей. Он взял молоток и положил грабителей намертво… и присел на двадцатку.

И я то дело как раз вёл, неопытный ещё был. Мужику сочувствовал, думал, соберём всё по всем правилам, выведем его на необходимую оборону, и получит он условный, а то и вообще отпустят. А на суде всё вывернулось наизнанку, и впаяли ему большой срок за убийство с отягчающими. Не мог я такое предвидеть, опыта не хватало. И это же не единственный случай.

Но слишком долго я прожил в этой системе, чтобы так просто выбросить это из головы и переключиться на другую жизнь. Так и думаю о работе.

И наклёвывалась какая-то мысль, которая крутилась в голове, как вывод из всей этой ситуации. Много мыслей, на самом деле. И как пристроить брата, куда, и что делать с остальным, и главное – в каком порядке. Надо все замыслы объединить воедино, но пока не выходило…

– Группа крови на рукаве, – распевал Димка следующую песню.

А я заметил угрозу. Компания парней в спортивных куртках шла к нам, кто-то из них нёс арматуру, кто-то – бейсбольную биту. У нас никто не понимал мудрённые правила этой заморской лапты, но зато биты пользовались большой популярностью.

Ну а путь им показывал Басмач. Угу, пока всё по моему плану. Идёт, бандюган мелкий, грудь колесом, пальцы веером, уже забыл, как ныл, когда получил по морде.

Я поднялся со скамейки, и Димка сразу перестал петь, приоткрыв рот от удивления. Но драки не будет. Старший этой группы, рыжий мордоворот, присмотрелся ко мне, явно узнав в лицо, спросил что-то у Басмача, показывая на меня, тот торопливо закивал, мол, он это… и тут они вдруг пошли назад.

Как я и думал. Старшему даже пришлось прикрикнуть на остальных, чтобы уходили. Басмач с удивлением шёл последним, постоянно оглядываясь на меня.

Но для этой разборки позовут другого человека, они не решились трогать меня, опасаясь, что разозлят его. Поэтому просто нажалуются ему. Что я и ждал.

– Это чё это было? – шёпотом спросил Дима. – Чё они ушли?

– Ты не понял?

Он посмотрел на меня, а потом до него дошло.

– А, догнал! Ну да, понятно, сразу надо было догадаться. Это из-за… а, ну да… ну чё, – Димка глянул в чехол, где уже лежало несколько монет и пара смятых купюр, – на пивко немного заработали. Или… Ого, какие люди! Здорово! – он поднял голову и заулыбался. – Как оно?

Тот парень в капюшоне стоял напротив нас, заслонив солнце. Бледное лицо видно хорошо. А он крепкий малый, ростом как я, и явно раньше занимался спортом. Как и говорил Димка, правая линза очков заклеена чёрной изолентой наглухо, даже глаза не видно. А в левом стояла настойчивая просьба.

– В-вы же… – с трудом начал парень, заикаясь, и сглотнул, – …ещё п-по-играете? П-п-по-пожалуйста…

Правая рука сжималась, будто он пытался ухватить звуки, которые никак ему не давались, но они всё ускользали. Взгляд метался по гитаре Димки вверх и вниз, будто он хотел, чтобы музыка не останавливалась. А потом он бросил в чехол смятую купюру, которую держал в правом кулаке.

Хрена себе, пятьсот тысяч старыми рублями одной бумажкой! Если не путаю, это почти средняя месячная зарплата по городу. Но Димка с гордым видом помотал головой, наклонился, подобрал деньгу и сунул её парню назад.

– Постоянному слушателю за счёт заведения, хе! – воскликнул он и, сразу взяв нужный аккорд, запел:

– Вечером на нас находит грусть порой, порой

Сердце ноет, сердце просится домой, домой…

Эту песню я знал хорошо, «Сектор Газа» тогда слушали до дыр. А незнакомый парень вернулся на своё место и снова склонил голову, будто рассматривал землю.

Ну а пока Димка пел, я дождался того, кто был мне нужен.

Чёрная «Тойота Марк-2» заехала прямо в парк, из-под колёс густым потоком поднималась пыль. Водитель, крепкий короткостриженый парень в спортивном костюме вышел из машины, громко хлопнув дверью, и сразу заметил меня. Лицо скривилось.

Басмач пожаловался кому-то из своих знакомых, и те пошли со мной разбираться. Но когда увидели, кто я, узнав в лицо, сами пожаловались другому человеку, чтобы он разобрался со мной как надо.

И не абы кому нажаловались, а настоящему братку, участнику ОПГ «Атамановские», который в банде был далеко не на последнем месте. Вот он и шёл ко мне сейчас разбираться.

В мою сторону шагал сам Коршун, он же – Ярослав Коршунов, он же… мой родной брат, который после возвращения из армии пошёл в бандиты.

Тогда-то и разошлись наши пути-дорожки.

Глава 3

Страшно подумать, сколько лет не видел родного брата. В каком году он погиб? В 2001-м, я уже тогда работал милицейским следователем. Тогда же вроде и девяностые прошли, но по факту всё тянулось ещё долго.

Не было такого, что 31 декабря 1999 года вся братва внезапно ушла вместе со старым президентом. Нет, они ещё долго трепыхались, а некоторые даже адаптировались к новым условиям, тот же Басмач.

Он же и подставил Ярика, гад, я это всегда знал. Не убил сам, своими руками, иначе бы мне его дело не доверили из-за того, что я заинтересованная сторона, но это он подвёл его под пули. А потом возвысился сам, быстро став из мелкой шестёрки матёрым бандитом.

Но вот всё же он стоял напротив меня, и я почувствовал, что улыбаюсь. Нет, не зря это всё, родной брат жив, и я многое отдам, чтобы так и оставалось.

Мы с ним не были особо похожи внешне. Ярик ростом пониже, но шире в плечах. Я брюнет, у него русые волосы, хотя он стрижётся коротко, почти под ноль.

Никогда особо мы не дружили, всегда как-то держались порознь. Увлечений совместных не было, я на бокс ходил, он на карате в подвальную секцию. До армии Ярик был скромным парнем, а я же раньше часто бегал по девочкам.

Но зато он дрался намного чаще меня, в уличных драках он засветился аж с тринадцати лет, и многие дворовые банды на районе были рады заманить его к себе. И у него была хорошая черта – за своих он был готов порвать кого угодно. Вот только своими он мало кого считал.

Многие, кто был с нами едва знаком, не верили, что мы родные братья, да и мы с ним особо не общались в последние годы, даже почти не виделись. Но всё же он мой брат, один из немногих оставшихся родственников.

Я-то радовался, когда видел его, а вот он был очень зол.

– Ты чё устроил?! – рявкнул Ярик. – Попутал чё-то? Ты чё, думаешь, я за тебя вписываться буду?

– Басманов твой человек? – невозмутимо спросил я.

– Ну типа того, – неохотно отозвался тот. – А чё за дела? Ты-то причём? Чё ты с ним не поделил?

– А чего он тогда на моего друга наехал, деньги выбивал по беспределу?

– В натуре? Так-то предъява серьёзная, – сказал Ярик, и по нему видно, что он начал успокаиваться. – Обосновать её надо, Лёха.

Тон мой на него так подействовал, это точно. Он же приехал разбираться с этим, но ему наверняка не хочется, чтобы я оказался не прав, всё-таки я его брат. И раз я говорю твёрдо, он и задумался, что всё могло произойти не так, как ему рассказывали.

– Димон деньги занял у барыги… – начал я.

А всё же работа следака не прошла бесследно. Находить общий язык в этой профессии надо со всеми: и с потерпевшими, и со свидетелями, и с подозреваемыми. А со сколькими людьми я общался за всю жизнь, даже страшно подумать.

Но как держаться с родным братом, я долго не мог понять. Может, хоть сейчас получится.

– И срок завтра, чтобы отдать, – продолжал я. – Ну и что дальше? Димон деньги собирает, не уходит, не скрывается, всё чин чинарём, долг возвращать хочет, он-то своё слово держит. А тут к нему подослали твоего мордоворота, тот уже на счётчик собрался ставить парня. Я и вмешался.

– Погоди-ка, – Ярик посмотрел на Диму. – Так и есть?

– Всё так и есть, – тот закивал. – Пф-ф, я уж половину долга нашёл, сегодня бы ещё поднабрал, и завтра бы сто пудов отдал, в натуре. А тут…

– Ладно, – брат посмотрел на нас по очереди, потом на меня. – А чё ты тогда Басёнка бутылкой по башке п***л, когда он упал?

Басёнок, да? Ха, его ещё пока не ценят, прозвище как у какой-то шелупони. Это потом он, хитрая гадина, пробьётся наверх, станет Басмачом. Нет, уже не пробьётся.

– А чего он перо доставать начал? – парировал я. – Я если бы его не ударил, он бы меня порезал.

– Он не знал, кто ты. Ладно, ща порешаем, погодь, – Ярик задумался, обернулся и оглушительно свистнул.

Из его «Тойоты Марк 2», которую в наших краях называли «Марковником», вылезли двое. Побитый Басмач, вернее, Басёнок, и кто-то из бандюков рангом повыше, рыжий парень в «Адидасе».

Сами они меня трогать не решились, не зная, как на это отреагирует Коршун, как они называли моего брата. Поэтому передали всё ему, чтобы он сам поставил меня на место.

Но всё пошло не так, как они планировали.

– Кто тебя за бабками послал? – строго спросил Ярик.

– Да Гога Зелёный с обменника на старом рынке, – Басёнок жевал жвачку. – Он же грины под процент даёт, меня позвал за долю с этим разобраться. Всё что сверху добуду – моё… ну, я бы конечно отстегнул с этого, как полагается, – торопливо добавил он.

– Чё дальше?

– Базарил Гога, что надо с одного… – Басманов явно хотел сказать «лошка», но не решился, только покосился на меня и потрогал отбитый лоб, – пацана долг получить надо, завтра срок. Но лучше сегодня всё добыть, не тянуть. Деньги ему надо было, срочняк, говорит, ему же нам бабки засылать скоро.

– Так ты в курсах был? – взъярился брат. – И всё равно на счётчик его ставить пришёл?!

Бац! Он вскинул руку и приложил Басманова по челюсти. Тот охнул и отошёл, а Ярик встряхнул кулак.

– Долг ты больше требовать не будешь, я его списываю, – спокойным голосом проговорил он. – Ты косяк упорол, Гога тоже. Насчёт тебя ещё подумаю, а Гога теперь платит не двадцать процентов, а тридцать. А если услышу, что он этот долг так и требует – накажу. Так и передай ему, Гвоздь, раз он на твоей точке сидит, – Ярик глянул на молчащего рыжего бандита, – а я вечерком сам к нему заеду.

– Без базара, Матвеич, всё понял, – произнёс рыжий.

– А до тебя всё дошло? – Ярик посмотрел на Басёнка.

– Всё понятно, Коршун, – тот торопливо закивал, держась за челюсть. – Я всё понял.

– Проваливай, – брат махнул рукой.