Паршивка

Анастасия Лягущк

Паршивка

Файл0: Пролог

13 марта 3093 г.

Island 2 (бывш. Торонто)

Новая территория, новые лица. Ей только предстояло познакомиться с принятыми здесь суровыми правилами игры, но девчонка уже была уверена в том, что придерживаться их она не будет. Там, где она жила ранее, люди уже успели замучить ее. Но она еще не знала, что ей не удастся полностью сбросить со счетов местные распорядки: здешние наказания куда жестче, чем там, откуда она пришла.

Здания военного училища были надежно скрыты от внешнего мира за толстыми бетонными стенами с колючей проволокой. Высоты этих стен хватало для того, чтобы скрывать горизонт. Первые городские здания высились в нескольких километрах, их шпили можно было увидеть лишь с верхушек десятиэтажных общежитий.

Нудл поступила сюда раньше положенного срока: учебный год начинался в мае. Прежние хозяева, не захотев проблем с законом, отправили юную тигрицу сюда как только той исполнилось пятнадцать. В этом возрасте все подростки ее расы обязаны начинать обучаться своему будущему ремеслу, а те, кто препятствует этому, получают штрафы в размере пятидесяти процентов от всей суммы годового дохода.

– Куда планируешь идти после учебы? В армию или в исполнительный отдел? – спрашивал секретарь в форме, без особого интереса глядя на рыжую девочку, сидевшую перед ним.

– К черту, – язвительно ворчнула она, развязно облокачиваясь на деревянный столик.

Шею ее обвивает тонкий ошейник, светящий зеленым. Он немного скрывает татуировку в виде штрих-кода. Такие же устройства есть у всех людей низшей расы – серви (Servus – с лат. «раб», но также есть вариант с дословным термином servi – «сержант»). Все ошейники подключены к системе Паноптикум. При нарушении носителем законов и разрешенных для посещения границ они способны вводить в организм львиную дозу анестетика, на время лишающего носителя возможности двигаться.

Сцепив пальцы, секретарь откинулся на спинку стула. Перед его глазами висел голограммный экран с частично заполненными данными о новой воспитаннице.

Это был сухой опрятный мужчина средних лет из числа высшей древней расы – рексов (Rex – лат. «царь»). Гены этих людей не были смешаны с генами животных из семейства кошачьих, поэтому выглядел человек не совсем так, как та, с кем он разговаривал.

Новенькая девочка в большой для нее зеленой футболке была жалкой на вид, особенно если вспомнить других воспитанниц, в глазах которых полыхала жизненная энергия. Они бодры, сильны, игривы. А эта была тонкой, бледной, с безжизненными короткими волосами. Хрипловатый голос – явный признак курения.

Под поношенными джинсами скрывались болезненно худые ноги с изящными когтистыми пальцами, на которых передвигались люди ее расы – потомки подопытных детей, ставших жертвами экспериментов конца прошлого века, проведенных на Нулевом Острове. Целью экспериментов было создание рабочих на замену андроидам.

В целом эксперименты прошли успешно, и одним из итогов стала порода тигров, ставших крепкими силовиками. Остальные шесть пород (кот домашний, ягуар-меланист, ирбис, лев, пума, гепард) для такой роли оказались малопригодными.

– Потенциальная второсортная, – вздохнул мужчина. – Хотел бы я выстроить с тобой диалог, но ты сопротивляешься.

– А смысл? Ты и так определил меня во второй сорт, значит и остальное додумаешь. Давай заканчивать.

– После приюта Второго Острова, – зачитывал рекс с экрана, – была направлена в Университет Второго Острова на факультет социальных исследований в качестве подопытного. Это то, что мне сообщили. Есть еще что-то в твоем прошлом, о чем мне стоит знать?

– Меня ублажала твоя мамка.

– Следи за языком, когда говоришь с рексом.

– А то что?

– А то отправят на Девятый Остров.

– Чушь. Островов всего восемь.

– Девятый – это колония без купола для таких вот непослушных людей из расы серви, как ты. Там они занимаются переработкой токсичного и радиоактивного мусора. Там же и умирают.

В кабинете повисла тишина. Человек перед девчонкой нервно сжал челюсти. Было видно, что ему порядком надоел этот разговор, который ни к чему его не приводил. Пустая трата времени.

– Хорошо, я запишу, что ты не планируешь путешествий по пустошам в качестве солдата. Даже несмотря на то, что это куда интереснее, чем исполнять смертные приговоры, бегая за преступниками… Поздравляю, теперь ты официально числишься нашей воспитанницей.

– Я свободна?

– В пределах, отведенных для младшекурсников – да.

На крыльце строгого кубического здания головного корпуса ее встретила тишина. От лестницы шла заасфальтированная дорога, разделявшая ухоженный газон на две части. Не обращая внимания на табличку «no smoking», прибитую к стене у входа, Нудл достала коробок с простенькими сигаретами. Выловив одну, рыжая отложила пачку с остальными в задний карман.

Выпуская едкий дым, она огорченно подумала о том, что ей сейчас предстоит огибать газон по ужасно спланированной прямой дороге, ведущей на широченный плац. За плацем виднелась сетка невысокого ограждения, за которой простирались корпуса для старших групп. Туда ей ходить было запрещено, как и старшим – на территорию младших.

Взгляд Нудл вернулся на плац. Она представила, как ей предстоит тут строиться в начале учебного года и усмехнулась от такого нелепого зрелища.

Эти месяцы ее безделья закончатся именно в тот день, когда их здесь созовут, и в тот же день она увидит старшекурсников. В голову лез образ типичного молодого солдата с полосатым хвостом: плечистый, тяжелый, злобный, с уже выбившейся шерстью. Не хотела бы она встретиться взглядом хоть с одним парнем, достигшим совершеннолетия.

От раздумий ее отвлек некто, отобравший сигарету из пальцев. Воскликнув от такой наглости, Нудл оглянулась на подкравшегося нахала. Брюнет с характерными для тигров янтарными глазами. Совсем юный человек, рост которого едва превышал ее. На погонах его серой повседневной рубашки с коротким рукавом красовалась одна лычка, а на шее – ошейник. Такой же, как у нее.

– Здесь курить нельзя, – сказал подросток.

– Еще раз так сделаешь – сделаю из тебя пепельницу, – бросила Нудл, прежде чем спуститься с крыльца.

***

Где-то в небе едва заметно сверкал прозрачный купол, защищавший купольный город от погодных ужасов и радиации, оставшихся после ядерной войны, произошедшей в прошлом веке. Почти все виды животных были уничтожены, и в их числе было разнообразие птиц, от которых остались лишь голуби и вороны. И тех, и других можно было наблюдать на бордюрах и крышах корпусов.

Небольшая ознакомительная прогулка по открытой для нее местности завела на старый полигон. На пути досюда ей встретилось несколько прогульщиков, а Нудл все не находила себе места среди них. Все они были старше, а те, кто все еще был на первом курсе, уже в мае будут на втором.

Неизвестно, почему этот участок остался в руинах. Это хорошее место для спортивных состязаний. Размышляя о причинах заброшенности поля, Нудл прогулочным шагом добралась до ржавой высокой лестницы, которую когда-то использовали как препятствие для тренировок.

– Эй, татушка, – небрежно позвал девичий голос сбоку.

Возле такой же лестницы сидела изящная брюнетка примерно ее возраста. Нудл настороженно покосилась на нее. Заплетенные в косу волосы, смуглая кожа, повседневный макияж, выразительные глаза цвета янтаря. Привлекательная, но не сексуальная. Пока что. Зато сразу видно: будущая высокомерная выскочка из первого сорта.

– Не разговаривала бы ты с ней, – подал голос сидевший рядом неприметный подросток.

– Да ладно тебе, – ответила та, – ты шлюхи испугался?

– А ты у нас, значит, бесстрашная, – огрызнулась Нудл.

– Ого, она говорит, – юная тигрица поднялась и чуть приблизилась к Нудл, но та не спешила поворачиваться к незнакомке. Как и пристыженно закрывать штрих-код на своей шее. – Лучше бы ты так и посиживала на коленках у своих хозяев. Хоть в безопасности была бы. Но что поделать? Закон обязывает.

Оставалось только догадываться, откуда эта воспитанница знает о торговле приютскими детьми низшей расы. Такие сделки с организациями не разглашаются, а татуировки в виде штрих-кода, которые делают проданным детям перед передачей новым владельцам, формально делают всем, кто так и не нашел приемную семью. Совершеннолетних подопечных из приюта отпускают без надзора, набивая перед этим штрих-код, но татуировка до этого возраста – верный признак проданного ребенка.

– Смелое заявление, что меня продавали, – ответила новенькая, таки-повернувшись к брюнетке.

– Если бы тебя не продавали, то гуляла бы ты без этого клейма, – она скрестила руки. – Здесь слепая зона, и лучше бы тебе проваливать. Не оскверняй нас своим присутствием.

Она угрожающе вздернула губу и прижала уши, а Нудл предупреждающе, низко зарычала. Почуяв неладное, до этого не встревавший паренек окликнул девчонок, попросив завязывать с разногласиями, но был ожидаемо проигнорирован. Брюнетка первой полезла в драку, с силой оттолкнув рыжую. Но та, несмотря на субтильное телосложение, удержалась на ногах и, оскалившись, метнулась навстречу сопернице.

– Хватит! – встрепенулся темненький невзрачный подросток, наблюдая, как девчонки с пока еще не сломавшимся, высоким рычанием развязывают потасовку.

Острые когти звероподобной расы способны оставлять долго не заживающие раны. Ввиду неопытности Нудл не успела увернуться и получила пару глубоких порезов. Она отскочила, ощутив жжение выше локтя.

– Давай, убирайся, – шикнула брюнетка.

– Обойдешься, – прорычала Нудл, пнув в ответ девчонку в бедро, чуть повыше колена.

Взвизгнув, та пошатнулась от неожиданности и едва не упала в траву. Тут уже не выдержал ее приятель, до этого не отваживавшийся вмешиваться в женские разборки.

– Это уже слишком, – рыкнул он.

– Эта паршивка мне, кажется, сустав выбила, – жалобно взвыла темная, едва сдерживая слезы.

– Подходи, пацан, – шикнула в ответ Нудл, даже не чувствуя, как по руке стекает проступившая кровь. – Но потом не реви, как эта, – она кивнула на корчащуюся визави.

– Эй, там! – послышался уже знакомый по-мальчишески ломающийся голос. – Какого черта здесь происходит?

Не обращая внимания на голос, разгневанная Нудл продолжала рычать и наскакивать на парнишку, да с такой силой, что умудрялась оттеснять его. Эти двое недооценили ее, положившись на обманчивую комплекцию. Несколько махов разодрали футболку мальчика, открыв незащищенную кожу. Он попытался пнуть рыжую, но получил резвый удар в висок и завалился.

Нудл не упустила возможности закончить драку по-своему. Бегло оглянувшись, она увидела в траве острый обломок поржавевшей арматуры, и, не долго думая, схватилась за него. В пылу драки она наверняка нанесла бы парнишке тяжелую травму, если бы не встретившийся ранее на крыльце подросток, который незаметно вырос за ее спиной и резко выхватил тяжелый прут.

Повернувшись, рыжая растерянно вытаращилась на паренька в чистенькой рубашке. Ступор прошел почти сразу, и она попыталась отобрать свое оружие.

– Да что ты за фигня такая? – рявкнула Нудл. – Отдай, или ты с ними заодно?!

– Я даже не знаю их! – солгал тот и откинул арматуру подальше, в колючие кусты, которыми порос полигон.

– Ты… Ты что наделал?!

– Отнял опасную игрушку. Я один из старост этого заведения и обязан призвать тебя к порядку.

Так вот кто он такой. Староста своего потока. Одна лычка – нынешний первый курс, а значит, на год старше Нудл. Как она поняла, этот паренек был соперником посерьезнее, чем те двое, с кем она подралась, и столкновения с ним ей точно не избежать. Они с ним слишком разные. Все в образе этого чистюли говорило об этом.

– Извинись перед теми, кого обидела, и уходи, – скомандовал он. – Начать меняться можно с малого.

Только нравоучений сейчас ей и не хватало. Думая, как бы поступить, она в упор рассматривала того, кто назвался старостой. На нее смотрели светлые янтарные глаза, так выделявшиеся на фоне смугловатой кожи и коротких волос цвета вороного крыла. Несмотря на строгость, выражение его лица было мягким. И это раздражало.

– Дай мне кое-что доделать, и я тут же уйду.

Ярость, вызванная этими двумя, еще не угасла. Краем глаза она уловила сваленного мальчишку, который полз на четвереньках до своей воющей подруги. Поставив ногу на его спину, хулиганка заставила его лечь на живот, а тигра за спиной – насторожиться. Когда она резко развернула корпус, желая нанести удар ногой по его голове, староста не выдержал и отпихнул ее.

– Да что с тобой такое? – не понял он. – Оставь их уже в покое. Из-за чего бы ни началась эта драка, они свое уже получили.

– Тебе-то откуда знать, хватит им или нет, а, засранец? – ее взгляд поменялся, и теперь ее гнев был направлен уже на того, кто посмел вмешаться. – Гляди какой! Пришел и начал тут «порядок» наводить! Интересно, что ты скажешь, если я заткну тебя чем-нибудь потяжелее, чем арматура?

– Ты смеешь угрожать? – воскликнул староста, повышая голос.

– А ты смеешь нос совать, куда не просят! – парировала она.

Тот паренек с разодранной футболкой уже отполз к усевшейся подальше брюнетке, разворачивая голограммный дисплей наручного компьютера и набирая медицинский челнок. Но Нудл уже потеряла всякий интерес к этой парочке. Теперь у нее был новый противник. До ужаса невозмутимый.

Она замахнулась, но староста успел ударить первым. Этот спокойный удар пришелся ей в глаз и заставил сделать шаг назад. Озверев от обиды, Нудл попыталась снова ударить его, но рука ее была перехвачена. Еще миг – и ее обездвижили, надавив рукой на спину и повалив лицом вниз.

Щекой она ощущала поросшую сорной травой землю полигона. Попытка подняться оказалась тщетной.

– Если ты направишь свою энергию в нужное русло, – говорил спокойный голос, – то из тебя выйдет отличный боец.

Девчонка не понимала, как реагировать на сказанное. Можно ли было считать это своеобразным комплиментом, или же это была насмешка? Из-за его тона невозможно понять, отмечал он ее потенциал или просто издевался.

– Слышь, Даффер, – окликнул звонкий мальчишеский голос, – ты чего вдруг слабых обижать начал?

После этого голоса его хватка ослабла, но Нудл уже не пыталась хоть как-то сопротивляться. Она была в замешательстве от фразы брюнета.

– Это вынужденное, – ответил староста.

Послышалось тихое гудение от снижающегося к ним челнока – летающей приплюснутой капсулы, вмещающей в себя до двух человек. Вскоре ранее побитый мальчишка помог своей подруге забраться внутрь.

– Отойди, – попросил подошедший шатен. – Я за этой чертовкой прослежу.

– Спасибо, Голд, но я как нибудь сам, – Даффер хмуро уставился на подошедшего подростка, который был чуть постарше. На рукаве его были две лычки.

– Ага, сам, – продолжил Голд. – Не добавляй работы медикам. У тебя наверняка есть дела поважнее.

Челнок улетел, оставив троих в тишине, которую не осмеливалась нарушать и Нудл. Все так же лежа на животе под легким давлением на спину, она смотрела на нового в поле зрения воспитанника. Подросток с волосами, заплетенными в хвост из дредов, имел светлую кожу и уверенный взгляд, которым он ясно давал понять, что не отступит. Заметив, как на него смотрит девчонка, он подмигнул ей, тем самым заставив ее напрячься и издать низкий недружелюбный рык.

Что-то прокряхтев, Даффер поднялся, отпуская Нудл. Та оторвалась от земли, приподнявшись на руках. Прежде, чем уйти, староста посверлил Голда презрительным взглядом, что было взаимно. Черт знает, какие между ними разногласия, но главное, что весь этот конфликт был окончен. Проблемы, однако, на этом кончатся вряд ли.

Протянутую ей руку Нудл проигнорировала, поднявшись самостоятельно. На предложенный бинт она недовольно фыркнула, но все же взяла.

– Я не знаю, зачем ты это сделал, – процедила она, захватив один конец бинта в зубы, обматывая руку, – но я бы и сама справилась.

– Эта татуировка, – когда он отобрал конец бинта, помогая завязать, его взгляд упал на ее шею, – я знаю, откуда она.

– К чему ты клонишь? – она прижала уши, прикрыв штрих-код ладонью.

– Не бойся, ни к чему, – хохотнул Голд. – Я не имею ничего против. Сам знавал парочку ребят с подобными метками, от них и услышал о торговле приютскими детьми, – отступив, он помолчал, разглядывая девочку. – Я просто хочу познакомиться. Я тут всех знаю. И еще я знаю, что со старостами лучше не дружить. И с Даффером тоже. Они все крысы.

Он мог этого не говорить: Нудл и сама прекрасно догадывалась об этом. Она всегда была недоверчива по отношению к любым людям, приближенным к администраторам. А вот дружелюбный подросток с дредами казался безобидным и даже добрым малым.

– Идем пинать мяч? – спросил он. – Я познакомлю тебя с ребятами.

– И они не будут против?

– Я позабочусь о том, чтобы они тебя не обижали. Как тебя, кстати, кличут?

Низшей расе не принято давать имена, их заменяют на клички. Считается, что носить настоящие имена достойны только рексы.

– Нудл.

– Забавная кличка. В честь любимой еды твоих родителей?

– Каких еще родителей, придурок?

– Прости, – непринужденно ответил он. – Так ты идешь?

Только она хотела ответить, как ее наручный компьютер завибрировал, оповещая о важном сообщении. Оно всплыло сразу, как только она ткнула по небольшому экрану. Это было оповещение о том, что ее ждет директор училища – ИИ «Host». Ну вот, как она и думала, проблемы ее на драке не закончатся.

– Я позже подойду, – ответила Нудл Голду, на что тот понимающе кивнул.

***

Близился закат. В учебном корпусе с длинными, узкими коридорами сновали редкие подростки породы тигров, а вот рексы, коими были все сотрудники, на глаза не попадались.

Подтянувшись, Нудл уселась на подоконник напротив раздвижных дверей, ведущих в кабинет с многочисленными массивными креслами для выхода в киберпространство. Она уже примерно знала, с чем столкнется при общении с виртуальным директором заведения, но как же ей не хотелось выслушивать свой выговор. В ее жизни таких моментов было уже предостаточно. В приюте, в школе при университете. И особенно часто – во время экспериментов, когда она не понимала, кричали на нее за дело, или же это было частью проводимых опытов. У нее не было желания сталкиваться с этим снова.

Дверь напротив тихо открылась, заставив Нудл вздрогнуть от внезапности. Она не ожидала, что в послеучебное время в этом кабинете кто-то будет. И этим кем-то оказался Даффер. Тот уставился на нее, а точнее – на яркий фингал, который он ей оставил.

– Что ты тут делаешь?

– Думаю, из каких слов будет та грязь, которую я вылью на досье тех двух уродов, пока буду отчитываться за то, что натворила, – соврала та. – А что?

– Можешь уходить, тебя не вызовут.

– Чего?

– Я взял на себя всю ответственность за ту драку.

Нудл секунду помолчала, ошарашенно уставившись на него.

– Ты дурак?

– Возможно. А теперь иди отсюда. Свободна.

Еще секунда на понимание происходящего бреда. С какой стати ему это понадобилось делать? Чего им всем от нее, в конце концов, надо?

– Псих, – прошипела она, слезая.

Хотя такой исход не мог не вызвать у нее облегчение. От сердца отлегло.

– Погоди, – окликнул Даффер, когда та двинулась вглубь коридора.

– Чего тебе?

– Не дружи с Голдом.

– А с кем тогда? С тобой?

– У него родители странные. Лучше держись от него подальше.

Эти двое – Даффер и Голд – взаимно недолюбливали друг друга, но Нудл уже твердо решила, что между старостой и местным заводилой она выберет второго. Отвернувшись от Даффера, она продолжила свой путь по коридору. Она шла на выход. Туда, где ребята гоняли мяч.

Файл1: Цена защиты

1 мая 3096 г.

Island 2

Стоя на плаце среди малочисленных одногруппниц, Нудл то и дело косилась в сторону парней, совершенно не вслушиваясь в напутственную речь. Она целый год не видела ребят из следующего курса, а видеть там было что: за год они из небольших гор превратились в огромные, страшные скалы, некоторые из которых достигали двухметрового роста.

Как девушки, так и парни одеты в серые рубашки с короткими подвернутыми рукавами. На плечах – полевые погоны.

Среди старшекурсников – трое с такими же штрих-кодами, как у нее. Продавали их, или же они сами с возрастом вышли из стен приюта – неизвестно, но держаться подальше от них ей во всяком случае стоило. Когда один из этих верзил посмотрел на нее, Нудл отвела взгляд.

Первый год старшего курса. Ей уже восемнадцать, она взрослая девочка, но вряд ли сможет в одиночку выстоять против хоть одного из той толпы. Однако с этого года только она в ответе за свои проблемы. Администрация будет вмешиваться в них только если они прямо угрожают ее жизни или внешности.

– Это она? – шепнул Голду высокий неряшливый парень, кивнув в сторону рыжей.

– Она самая, – горделиво ответил Голд. – Успела измениться за два годика.

– Вырос недокормыш, – отметил товарищ. – Местная столовка творит чудеса.

За три года учебы Нудл заметно изменилась. Тело окрепло и вместе со свойственными её полу округлостями приобрело рельеф. Кожа вернулась к здоровому оттенку, хоть и оставалась бледной. Ее цвет кожи считался нечастым явлением среди породы обычно бронзовых или смуглых тигров.

У нее была хорошая генетика: природа наделила ее на редкость привлекательной внешностью. Но она совершенно не следила ни за ней, ни за опрятностью одежды. Мыться чаще, чем раз в неделю – уже достижение.

Нудл также завела привычку зачесывать короткие волосы набок, из-за чего от второго уха почти всегда виднелся только черный кончик. Она хотела сбрить одну сторону после выпуска, и таким образом прикидывала, какую именно. Выделяться – так по полной.

***

Дождавшись окончания формальностей, Нудл поспешила уйти подальше от толпы. Ее желание скрыться было настолько сильным, что она не ответила более-менее дружелюбно настроенным тиграм, желавшим пообщаться с ней.

Для нее это самый тоскливый день в году. В последний выходной день по традиции приезжали родители курсантов. Каждый чертов раз она наблюдала за однокурсниками, которые с радостью делились своими планами, успехами и новостями с отцами и матерями. В этот день собственное одиночество ощущалось ею особенно сильно.

Ту брюнетку, с которой она подралась в первый день своего зачисления, звали Айс, и она ожидаемо оказалась любимой своими родителями. Мать не упускала возможности увидеть ее, как и отец из породы пум. В этот раз Нудл случайно заметила их троих возле подъезда одного из общежитий, когда возвращалась в свой номер. Лишь разглядев их, она тут же развернулась, передумав возвращаться. Лучше уйти подальше от этих выстроенных друг напротив друга панелек.

Туда, где она будет коротать время в гордом одиночестве, проклиная собственных родителей, которых ей всегда так не хватало. Туда, откуда она выйдет только когда зажжется вечернее освещение.

На территории цвел довольно большой сад. Дорога к нему проходила через густую рощицу, почти всегда пустовавшую из-за отсутствия лавочек. Здесь были лишь извилистые протоптанные тропинки. Этот заботливо выращенный экологами и почвоведами лесок называли «легкими» училища и часто использовали для марш-бросков. Приятный воздух, шуршание густой листвы и очень редкие прохожие. В этот день их не было вовсе.

В слепой задумчивости Нудл не обратила внимания на то, что ее навязчиво преследовали двое молодых людей. Услышав шаги, мешавшиеся с шумом ветвей и травы, она насторожилась, прижав уши. Сбавила шаг. Остановилась, чтобы пропустить тех, кто шел позади.

Шедшие позади остановились совсем близко. Они были прямо за ее спиной. Тяжело вздохнув, Нудл обернулась.

За ней стояли двое смутно знакомых курсантов. Одни из тех многочисленных ребят, с которыми общался Голд.

– Потерялась, пташка? – спросил темненький парень.

Это тот самый, который заметил ее взгляд на построении. На его смугловатой шее красовалась татуировка в виде штрих-кода. Вспомнив про свою, Нудл машинально прикрыла ее, будто это могло что-то изменить.

Ярлык на коже почти не мешал по жизни мужчинам, но вот на женской шее он был как красная тряпка для быка: девочек чаще всего продают в публичные дома. В среднем на десять тигров в мире рождалось пять тигриц, а потому было не удивительно, что в училище рыжая была единственной с этой татуировкой среди девушек и желанным приобретением для борделя, в который она никогда не попадала.

– Вам чего? – не поняла Нудл.

– Сигаретки не найдется? – ухмыльнулся второй, темно-рыжий тигр в мятой рубашке, склонив голову к плечу, тогда как второй медленно обогнул ее, заходя за спину.