Найденыши мои

– Я не могу… Нога очень болит… Я еще и каблук сломала… Предлагаешь мне идти босиком?

Он молча подхватил ее на руки, она даже ойкнуть не успела. Понес осторожно, соображая, как проще пройти переулками к санаторию. Далековато вообще-то, но что делать… Придется всю дорогу так на руках и нести.

Впрочем, она была очень легкой, и даже было приятно ощущать ее в руках. Только сердце почему-то бешено колотилось. Не от усталости и напряжения, нет… От чего-то другого. От близости ее лица рядом со своим, от запаха духов, от легкого дыхания в щеку…

А потом она доверчиво положила ему голову на плечо. И спросила то ли насмешливо, то ли заботливо:

– Ты не устал? Может, присядем на скамейку, ты отдохнешь?

– Нет, я не устал. Все нормально.

Получилось грубовато как-то. Вроде того: скорей бы мне от этой ноши избавиться. Но вовсе он не хотел избавиться, не хотел…

А чего хотел? Он и сам не знал… Только чувствовал, как она притихла тревожно. Еще и прошептала на ухо едва слышно:

– Там же охранник в воротах санатория… Тебя не пропустят… А мы почти пришли… Забор кончится – и будут ворота… Ты через забор перелезть сможешь? Да отпусти меня уже…

Он послушно поставил ее на ноги, и она вновь спросила требовательно:

– Так сможешь перелезть через забор?

– Ну да… Смогу, конечно.

– Так лезь! Вон там мои окна, видишь? На третьем этаже справа. А вон пожарная лестница… Так что все просто, Ромео! Вперед! – хохотнула она коротко и продолжила: – Пока ты лезешь, я в номер успею зайти, свет включу, чтобы ты к моей соседке не залез ненароком! Она пенсионерка – вот обрадуется…

Она засмеялась хмельно, поковыляла на сломанном каблуке к воротам, показав рукой вверх: давай, мол, перелезай через забор! Ну же!

Он и полез, будто подчиняясь ее приказу. Хотя внутренний голос вопил: «Что ты делаешь, дурак такой? Разве не хватило тебе едва не случившейся драки в кафе? Ты же видишь – она ненормальная… Дурак, дурак! Если не сказать больше!»

Но внутренний голос тут же захлебнулся, когда он увидел с балкона протянутые ему навстречу тоненькие ручки. И пальчики эти, в нетерпении шевелящиеся: «Давай, давай, я здесь…» И сердце опять дрогнуло и заныло сладко, и голова закружилась, да так, что пришлось остановиться и передохнуть. Руки дрожали. И ноги тоже. Будто ждало его на том балконе что-то такое… Невероятное. Нестерпимое. До боли желанное. Какой уж тут внутренний голос может быть, пошел бы он к черту!

Перелез через балконное ограждение и распрямился во весь рост, и она тут же обвила его шею руками, прижалась, провела горячим языком по его губам. Он коротко то ли вздохнул, то ли застонал, перехватывая инициативу и ощущая под руками тонкое гибкое тельце.

Целовались они недолго. Кристина выскользнула змейкой из его рук, прошептала так, будто скомандовала:

– Пойдем!

И тут же стянула непонятную майку с красивым названием «бюстье», на ходу сняла шорты, вышагнула из них, плюхнулась на кровать, протягивая к нему нетерпеливые руки. А он уже рычал и злился на свои дрожащие пальцы, которые никак не могли расстегнуть пуговицы на рубашке. Черт, черт! Надо было футболку надеть, далась ему эта рубашка…

Потом он плохо что помнил. Да и ни к чему это было… Разве ощущение острого счастья можно запечатлеть в памяти? Ощущение того, что тебя нет, и ничего кругом нет, и твое невесомое тело несется в космос, ты им уже не управляешь и знаешь, что сейчас… Вот-вот… Сейчас придет та самая нестерпимость, за которой и есть все смыслы и все истины… И торжество…

Казалось, время остановилось. Сколько раз они успели слетать за «смыслом» и «торжеством», он бы не мог сказать. Наверное, много. Вон, уже бессилие какое напало… Ни рукой, ни ногой не пошевелить.

– А ты классный… – услышал он в темноте ее мурлыкающий довольный шепоток. – А так с виду и не подумаешь, какой ты на самом деле классный… Поверь, я в этих делах разбираюсь, да…

– Так уж и разбираешься? – спросил насмешливо, оглаживая ладонями ее горячее тело. – А тебе хоть восемнадцать-то есть?

– Ты же меня уже спрашивал! – рассмеялась она тихо. – Забыл, что ли?

– Забыл… С тобой все забудешь, мне кажется.

– Так и есть. Со мной про все забудешь. Я знаю. А чего ты вдруг спросил? Испугался? Так поздновато вроде… Раньше надо было пугаться.

– Да не испугался я…

– Ладно-ладно, не ври! Конечно, испугался! А восемнадцать мне недавно исполнилось, всего месяц назад. Старуха уже… Засиделась в девках, скоро замуж выйду…

– За кого? – спросил он, стараясь подстроиться под ее насмешливый тон.

– Да не за тебя, не бойся. Зачем тебе такое счастье, правда? Сам же видел сегодня – от меня одна беда… Я всем только беду приношу, такая уж уродилась, наверное…

– Ну, чего ты придумываешь? Зачем?

– Я не придумываю. Это правда. И матери с отцом беду приношу, и сестре… Я ведь приемная у них. Найденыш. В прямом смысле найденыш – они меня в лесу нашли. Потом взяли к себе из жалости, а я им жизнь испортила.

– Как ты им жизнь испортила?

– Да плохо себя вела – как… Из дома сбегала, плохие компании себе находила. В этих компаниях все было, понимаешь? И выпивка, и секс без разбору… В меня мужики сразу влюбляются, представляешь? Сама удивляюсь почему… Мне их жалко всех – вот и получается так… Как моя мама культурно выражается в этом смысле, «беспорядочные связи». Хотя какие они еще могут быть, правда? Порядочные, что ли? Типа, со всеми по порядку? Смешно…

– Странно… Ты так легко об это рассказываешь…

– А как надо рассказывать? Если не нравится, то и не буду!

– Нет, почему… Продолжай…

Кристина молчала, отвернув от него лицо. Ему даже показалось, она уснула… Но вдруг та тихо продолжила:

– В общем, намаялись они со мной, да. Я это понимаю, да только ничего сделать с собой не могу. Вредная я. Противная. Обижаю их все время. А они такие, знаешь… Простые, добрые… Я им хамлю, а они все терпят. А как же, ведь нельзя сиротинушку обижать! Ничего, скоро освобожу их от себя…

– Как освободишь?

– Да очень просто. Замуж выйду… Буду жить как человек… Одеваться, путешествовать, на хорошей машине ездить… Я ж за богатого замуж-то выйду, не абы как!

– Ты серьезно или прикалываешься? – спросил он, не зная, чего еще можно ожидать. – Ты сейчас все это придумала про себя, да? Но зачем?

Она ничего не ответила. Он подождал немного, снова спросил:

– Ты это серьезно сейчас?

– Нет. Пошутила, конечно. Не понял, что ли? И вообще… Забудь, что я тебе только что говорила. Я и сама не понимаю, чего это я вдруг… Первому встречному… Нет у меня такой привычки – настежь себя распахивать. Забудь… Все это ерунда, что я тебе тут наговорила…

– Да я так и понял. Только для ерунды слишком уж много всего, тебе не кажется?

Она промычала что-то, отвернулась. Задышала ровно. Уснула…

А он так и не смог уснуть. Лежал, смотрел, как рассвет вливается в открытое окно, как ветер полощет легкую штору на балконной двери. Мыслей в голове не было никаких, одно только ощущение счастья. Да, черт побери, счастья! И наплевать, что она тут всякую ерунду несла… Сочинила все, наверное. Сочинительница… Ей бы романы писать…

Кристина что-то пробормотала во сне, повернулась на другой бок, лицом к нему. Он принялся разглядывать ее. Красивая… Какая же она красивая, господи! Как ангел… Вредный немного, странный, но все равно ангел. Если бы слышала сейчас, как моя душа от счастья поет… Милая моя… Замуж, главное, скоро выйду, ага… Нет уж, милая, никуда ты от меня не денешься… Ты моя, только моя…

Так и лежал, не шевелясь, то ли в трансе, то ли в оцепенении. И повторял мысленно: «Моя, моя… Ты со мной, я с тобой… Всегда буду с тобой… Всегда…»

Когда в коридоре послышались чьи-то голоса, очнулся. Поднял с подушки голову – светло совсем, наверняка уже позднее утро! А ему ж в первую смену сегодня… Бежать пора!

Быстро принял душ, оделся, стараясь не разбудить Кристину. Поцеловал ее в голое плечо – не проснулась. Вышел через дверь, аккуратно прикрыв ее за собой. Можно было и по пожарной лестнице спуститься, но светло уже, видно все. Еще за вора, не дай бог, примут…

Охранник на воротах глянул с подозрением, и он улыбнулся ему победно: надо лучше свою службу нести, брат! Что ж ты так, пропустил постороннего на территорию? Оплошал… И тут вспомнил: они ж с Кристиной телефонами не обменялись! Как же он забыл записать ее номер? Вернуться, что ли? Но тогда охранник точно за ним побежит!

Нет, нельзя возвращаться. И Кристину будить неохота. Пусть спит… Тем более примета плохая – возвращаться… Да и куда она теперь от него денется!

Потом весь день ходил как пьяный. Даже Леонид Петрович, начальник смены, спросил удивленно:

– Что с тобой сегодня, Саш? Будто в облаках витаешь. Еще и улыбаешься как идиот. С тобой все в порядке?

– Да… В полном порядке, Леонид Петрович! Просто у меня настроение хорошее, вот и улыбаюсь! И вовсе я не витаю в облаках, я сосредоточен как никогда, я работаю…

– Так и давай, работай! У нас заказ срочный, сам знаешь! Может, придется сегодня сверхурочно поработать, не возражаешь?

– Не, сегодня никак не могу… Ну просто никак…

– А что такое?

– Да мне… У меня дело срочное… Безотлагательное… Мне надо, я обещал…

– На свидание надо бежать, что ли?

– Ага… Очень нужно, Леонид Петрович… Просто необходимо…

– Да я уж вижу, шибко тебе приспичило. Только не пойму – чего вдруг… У тебя ж вроде давно девушка есть? Может, она подождет со свиданием, а? Может, на другой день перенесешь?

– Да нет, это не она… Это другая…

– Понятно. Ну что ж, дело молодое… Ладно, черт с тобой…

Он едва дождался конца смены, быстро принял душ, переоделся, рванул в санаторий. Чудесным образом удалось проскочить мимо зазевавшегося охранника на воротах, взлетел по лестнице на третий этаж… Вот она, заветная дверь. Только бы Кристина была в номере, никуда не ушла…

Постучал осторожно. Дверь тут же открылась, явив ему недовольную полную даму, завернутую в махровое полотенце – видать, только из ванной вышла. Он стоял, смотрел на нее удивленно. Потом спросил, вежливо улыбнувшись:

– Это ведь триста пятый номер, правильно?

– Ну да… Триста пятый. Чего вам, молодой человек?

– А… где Кристина?

– Какая еще Кристина? Я только что заселилась, я здесь живу! Никакой Кристины не знаю, это одноместный номер!

– Но здесь Кристина жила… Где она?

– Да откуда я знаю, где ваша Кристина? Говорю же, я только что заселилась! Спросите на ресепшене, если вам так надо!

Дама в сердцах захлопнула дверь, а он так и остался стоять в коридоре, ничего не понимая. Наверное, надо и впрямь на ресепшене спросить…

Спустился, подошел к стойке. Администратор глянула на него подозрительно, хотя и не убрала вежливую дежурную улыбку с лица.

– Скажите… А где девушка из триста пятого номера? Ее в другой номер переселили?

– Нет, почему… Она сегодня выехала.

– Как выехала? Почему?

– Так у нее срок путевки закончился…

– Как это? А куда она выехала?

– В аэропорт – куда! – начала раздражаться от глупых вопросов администратор. – Я сама ей такси заказывала!

– А во сколько она уехала? Недавно?

– Нет, еще в двенадцать часов. Теперь уж точно улетела. Рейс у нее в четыре с чем-то был вроде. Точно не помню.

– А куда она улетела? В какой город? У вас же есть адрес, да? Вы же, когда заселяете отдыхающих, делаете ксерокопию странички паспорта с пропиской?

– Ну, делаем… И что?

– Дайте мне ее адрес, пожалуйста…

– А ключи от квартиры, где деньги лежат, вам не надо? – уже совсем грубо проговорила администратор, глядя на него исподлобья. – Вы сами должны понимать, что мы не имеем права разглашать данные отдыхающих! Если только из полиции придут – тогда… Вы же не из полиции, насколько я понимаю?

– Нет, я не из полиции… Но мне очень нужно… Пожалуйста, прошу вас…

– Нет. И отойдите от стойки, молодой человек. Вы мне мешаете. Отойдите!

В отчаянии он сунул руку в карман джинсов, вытащил несколько тысячных купюр, протянул их по стойке к администратору, накрыв ладонью:

– Вот… Пожалуйста, очень прошу… Дайте мне ее адрес… Если мало, я еще могу…

– Да что это вы себе позволяете, молодой человек? – громко возмутилась администратор. – Уберите немедленно свои деньги, слышите? Или я сейчас охранника позову! Отойдите! Смотрите-ка, наглый какой! Надо было вовремя адресом девушки интересоваться, а не потом, когда самолет улетел! А может, она и не хотела вам адреса оставлять, а вы тут стоите, выпрашиваете! Не дам я вам адрес, и не надейтесь даже! Еще чего!

Ему ничего не оставалось, как отступить. Повернулся, пошел прочь понуро. Только в голове билась упрямая мысль: «Я тебя найду, Крис… Все равно найду… Найду! Обязательно найду… Не для того я тебя встретил, чтобы вот так… взять и потерять глупо!»

* * *

– …Что с тобой, Саш? На тебе лица нет… Случилось что-нибудь, да? На работе неприятности?

Зоя сыпала вопросами, тревожно заглядывая ему в лицо. А он ничего не мог сказать, сидел как истукан замороженный, глядел прямо перед собой. Потом выдавил хрипло:

– Она уехала, Зойка… Уехала… И мне ничего не сказала… Зачем она так со мной? Почему? Ни телефона, ни адреса не оставила…

– Да кто, кто уехал-то? Объясни толком!

– Кристина. Крис… Я же рассказывал тебе…

– О господи! Ну да, помню, что-то такое говорил, да… Но ты ведь и не знаешь ее совсем! Насколько я понимаю, только вчера познакомился! С чего такая беда-то? Ну, уехала и уехала… И бог с ней. Драмы больше нет, нет больше драмы… – пропела Зоя насмешливо.

– Перестань… Перестань, пожалуйста! – вдруг взъярился он, глянув на нее сердито. – Ты же не знаешь ничего, не понимаешь! Да, для меня это беда, большая беда! Я обязательно должен ее найти, и я ее найду, найду!

– Да успокойся, Саш… Чего ты злишься? Вон, аж глаза желтым огнем горят… Ну разве можно так – влюбиться без ума в один день? Ну почему ты у меня такой, а?

– Какой? Ну какой, скажи?

– Уж больно чувствительный да романтичный. Ты ж мужик, тебе нельзя… Крепким надо быть, непробиваемым. Головой больше думать, а не другим местом.

– Какой уж есть, извини. Да, я влюбился. Влюбился…

– Да ладно! Что значит – влюбился? С первого взгляда, что ли? Как в дамском романе? Не смеши… Хочешь, я тебе на голову ведро холодной воды вылью, чтобы опомнился? В себя пришел? Ну нельзя таким быть, Саш, нельзя… С головой дружить надо… Нельзя жить эмоциями, в руках себя держать нужно! Ну, давай, улыбнись…

– Отстань, Зой. Что ты ко мне пристала? Я лучше знаю, что мне делать и как жить.

– Хорошо, хорошо… Кстати, забыла тебе сказать… Вчера вечером Лена несколько раз звонила, спрашивала, почему ты трубку не берешь. Беспокоится она о тебе… И сегодня тоже звонила… И наверняка еще скоро будет звонить! И что я ей скажу, по-твоему? Извини, мол, у Саши какая-то Кристина на горизонте высветилась? Которая позабавилась с ним один денек и улетела, и даже номера телефона не оставила. Сам-то не слышишь, как смешно звучит? И это я все должна Лене сказать, да?

– Да говори что хочешь, Зой… Мне все равно.

– Даже так? А ты не считаешь, что это подло по отношению к Лене? Вы же целый год встречались… Ты практически жил у нее… Год, Саш, целый год! А не один день, как с этой Кристиной! Ну кто она такая, ну зачем она тебе, а? Брось это наваждение, возьми себя в руки! Не поддавайся! Уехала она, и забудь… Дай себе время забыть. Да тебе и помнить-то, собственно, нечего!

– Я не могу, Зойка. Не могу. И не забуду. Я ее люблю.

– Так не бывает, Саш… Я ж тебе объясняю… Так не бывает! Тебе это показалось, просто показалось! Перетерпи пару дней, и все пройдет!

– Нет, не пройдет… Я знаю, что не пройдет. Мне ее надо найти, обязательно надо найти…

Он вдруг напрягся, выпрямил спину, глянул на Зою очень внимательно. Потом проговорил тихо:

– Я вспомнил, Зой… Вспомнил… Ты ж говорила, у тебя подруга в том санатории работает, в «Восходе»! Татьяна! Господи, почему я сразу не сообразил?! Попроси ее, Зой… Пожалуйста…

– Нет! Не буду я ее просить, Сашка, не буду! Для твоего же блага не буду! И успокойся уже, понял? Голову включи и успокойся!

Зоя уже почти кричала, не обращая внимания на то, что ее голос был слышен далеко в открытые окна комнаты. И от своего крика расходилась все больше:

– Что ты, как пацан малолетний, заладил одно – люблю да люблю! Ромео хренов! Юноша бледный со взором горящим! Любит он, надо же! Только посмей мне еще…

– Да, Зоя, люблю. И не кричи. Что ты кричишь на меня? Лучше помоги… Ну что тебе стоит…

Зоя вдруг осеклась и замолчала. Долго молчала, глядя в окно. Потом вздохнула грустно и произнесла уже совсем другим голосом, тихим и спокойным, но с ноткой тоскливой безысходности:

– Любовь – это, конечно, хорошо, Саш… Это прекрасно… И я тебя понимаю где-то… Всякая душа просит романтики, это понятно. Но тут дело в другом, Саш… Понимаешь, мы просто не можем себе все это позволить, просто не можем… Я не могу, ты не можешь… Димка не может…

– Почему, Зой? Почему ты так говоришь?

– Да потому… Это слишком большая роскошь для нас. Слишком большая… Это нам мешает, понимаешь? Жизнь построить нормальную помешает… Пусть те с ума сходят от любви да романтики, у кого за спиной тылы есть. Мамы, папы, дедушки, бабушки. Семья. Те, которые всегда поддержат в трудную минуту. Кров и хлеб дадут. И кровную любовь. Жизни своей не пожалеют. А у нас ничего этого нет, Саш, нет! Мы свой кров и хлеб сами себе добывать должны! Мы свою жизнь рассчитывать должны, прямо по калькулятору! Одни только цифры, одна выгода! Чтобы на них ногами стоять можно было! И не падать! Нам необходимо ощущение тыла! Именно это в первую очередь нам нужно, а не любовь!

– Так мы друг другу и есть семья… И есть тыл… Я, ты, Димка…

– Нет, это не тыл. Это иллюзия тыла. Не может дать ощущение тыла тот, у кого у самого ничего нет. И я сейчас не материальное имею в виду, сам знаешь. Ты пойми, что Лена – это и есть твой тыл… Она все это может тебе дать. По-настоящему. Она любит тебя. Принимает. Все о тебе знает и понимает. А эта твоя Кристина – она кто? Да никто! Свистопляска курортная. Только и всего. Вот и подумай, зачем тебе это все? Ну, найдешь ты ее, допустим… А дальше что? Разве она даст тебе то, что может дать Лена?

– Но я ее люблю, Зой. Ее, а не Лену…

– Ну вот опять ты про любовь! Будто не слышишь меня, ей-богу! Да ты посмотри хоть на меня, Саш… Думаешь, я Димку так уж люблю, да? Сижу с ним рядом на розовом облаке, вся такая романтическая и счастливая, да ножками болтаю? Нет, Сашка, нет… Мы с Димкой просто держимся друг за друга, цепляемся изо всех сил, сквозь эту трудную жизнь пробираемся, как два сталкера, землю зубами грызем! Хотя будь она неладна, эта жизнь… Но у нас получается, между прочим! И мы этим счастливы! Да, я устаю как собака, к ночи совсем себя не чувствую, и Димка устает… Падаем в постель, и, поверь, нам совсем не до романтики… Но по большому счету все это и есть любовь, если хочешь знать! И я хочу, чтобы ты это понял, очень хочу! И осознал, что твое настоящее счастье – это Лена. Надежный друг и товарищ, который разделит с тобой все, что сам имеет. И с радостью. И бога благодари за такой подарок судьбы! Не можем мы себе позволить всякие глупые страсти, пойми… Не можем расслабиться. Потому что только так можно выжить, выскочить из судьбы детдомовца, обмануть ее. Сильным надо быть, Сашка, с расчетливой и холодной головой жить… Да ты слушаешь меня или нет?! В каких опять розовых облаках витаешь?

– Я слушаю, Зой, слушаю… Только ты позвони Татьяне, пожалуйста… Попроси ее адрес узнать…

– Фу ты, господи! Ну что за наказание, а? И так и сяк перед ним распинаюсь, душу на части рву, кишки на ветках развешиваю… А он… Только и знает, что свое талдычить!

Зоя встала, сердито хлопнула себя руками по бедрам. Жест получился таким бабьим, смешным, что он улыбнулся поневоле. Наверное, это еще больше разозлило Зою – подошла к нему совсем близко, сунула фигу под нос:

– А вот это видел, а?

Он не отвернулся, только поднял голову, глянул ей прямо в глаза. Наверное, Зоя что-то разглядела в них такое… Потому что отшатнулась вдруг, махнула рукой безвольно, произнесла тихо:

– Да черт с тобой, позвоню сейчас… Бесполезно тебе объяснять что-то, все равно не слышишь. Как воду в ступе толочь. Ладно… В каком хоть номере твоя Кристина жила?

– В триста пятом…

– Хорошо. А ты уйди отсюда, видеть тебя не могу!

Он быстро встал, вышел за дверь. Напрягся весь, пытаясь услышать, как Зоя говорит с подругой.

– …Да, Танюш… Я все понимаю… Но для меня… Узнай, а? Да зачем, зачем… Сашке моему приспичило, хоть плачь… Узнаешь, да? Ой, спасибо, с меня магарыч… Да, жду звонка… Или лучше сообщение с адресом скинь, ага… Жду, Танечка, жду…

Закончив разговор, Зоя позвала его громко:

– Да заходи, чего уж! Знаю ведь, что под дверью стоишь! Тебе подглядывать разрешили, а ты подслушиваешь!

Он вошел, поблагодарил ее робко:

– Спасибо тебе, Зоенька… Спасибо…

– Ишь, и Зоенькой сразу стала! Подь ты к лешему, какие нежности при нашей-то бедности!

– Да, Зоенька… Нежности… Ты же знаешь, как я тебя люблю!

– Ой, да ну тебя…

– Хочешь, я всю посуду после ужина перемою?

– Не подлизывайся! Да и неизвестно еще ничего… Может, у Татьяны и не получится узнать адрес, мало ли… Хотя это и к лучшему… Нет адреса – нет никакой Кристины!

– Не говори так! Все получится! Должно получиться!

Они и не заметили, что в дверях комнаты стоит Димка, переводит взгляд с него на Зою и обратно.

– О чем это вы так яростно спорите? Что получится – не получится?

– Да вот! – указала ладонью на него Зоя. – Этот идиот влюбиться изволил в отдыхающую, представляешь, Дим? И теперь с ума сходит! А она уехала и ни телефона, ни адреса ему не оставила! На фиг он ей нужен! Но разве ему что-то докажешь? Влюбился и хочет ее непременно найти!

– Ну почему сразу идиот? – пожал плечами Димка. – Может, наоборот, его поздравить надо? Может, это его судьба?

– Господи, и ты туда же… С ума я с вами сойду… Между прочим, у него Лена есть, ты не забыл? Как теперь с Леной быть, интересно? Она уже не судьба?

– Ну, это он сам пусть решает!

– Да что он… Он уже все решил… На эмоциях… Я ему объясняю, что так нельзя, но он меня не слышит!

– А тебе лишь бы командовать, Зой… Судьбы решать… – вяло возразил Дима. – Хотя есть такие вещи, в которые постороннему лучше не лезть со своими решениями, Зой…

– Это я ему посторонняя, что ли? Может, я и тебе посторонняя, Дим?

– Тихо, ребята, тихо… Еще не хватало, чтобы вы из-за меня поссорились! Тихо… – встал между ними Саша, широко улыбаясь.

И тут же вздрогнул, услышав, как булькнул сообщением Зоин телефон. И сглотнул нервно.

Зоя хмыкнула, глядя на его смятение. Но посмотрела-таки на дисплей, проговорила медленно, чуть издевательски:

– Да, да… Это как раз от Татьяны пришло сообщение…

– Так читай, чего ты меня дразнишь!

Зоя снова хмыкнула, протянула:

– Да, точно… Она адрес прислала… Ничего себе, далековато твоя любовь живет, Сашка! Какой-то Синегорск… Это где-то за Уралом, кажется? Или ближе к Сибири? У меня с географией как-то не очень…

Он зарычал от нетерпения, бросился к ней, пытаясь забрать телефон. Но не успел – Зоя проворно отскочила в сторону, спрятала телефон за спину.

– Чего ты на меня прыгаешь как ненормальный! Успокойся! Я сейчас адрес на твой телефон скину! Точно ненормальный… Неужели в такую даль помчишься?

– Да, помчусь… Хоть на Камчатку помчусь, хоть на Северный полюс! Причем завтра же!

– Ага, разбежался… Да тебя просто с работы не отпустят! Сам говорил, у вас там аврал, срочный заказ!

– У меня отгулы есть… Отпустят… Адрес мне скинь!

– Да сейчас…

Он услышал, как в кармане рубашки пискнул телефон, и проговорил быстро:

– Спасибо, Зой… Что бы я без тебя делал… Спасибо, моя дорогая…

– Ну, поплыл… Ты только глянь на него, а? – обернулась она к Диме. – Ты видишь, что с ним творится? Сроду таким счастливым не видела… Чему радуешься-то, дурачок? Она тебе ни телефона, ни адреса не оставила, значит, ни видеть, ни слышать тебя больше не захотела!

– Ты уже это говорила, Зой…

– Ну и что? И еще сто раз повторю! Не нужен ты ей, не нужен! А ты помчишься как ненормальный… Может, еще одумаешься, а?

Он мотнул головой и поморщился, будто предлагал оставить эту тему. Еще и Дима сказал негромко:

– Да успокойся уже, Зой… Отстань от него. Пусть делает что хочет. Лучше накорми, а? Сашка с работы пришел, а мне надо к ночному красноярскому рейсу ехать, отдыхающих встречать…

– Да, идемте на кухню, накормлю… А ты, Сашка, не забудь! Ты обещал мне всю посуду перемыть, помнишь?

– Конечно, помню, Зоенька… Все сделаю как обещал…

Он долго не мог уснуть в эту ночь. Придумывал, как бы ему так уговорить начальника смены, чтобы отпустил в отгулы. И так придумывал, и сяк… А может, больным притвориться, пойти с утра в поликлинику и больничный взять? Хотя нет, лучше отгулы… Не умеет он притворяться, не наградил господь актерским талантом.