Яснорада

Пока она медленно ела сухофрукты, на краю зрения пронеслась какая-то тень. Девушка замерла и посмотрела в сторону движения, но ничего там не увидела. Обернувшись, она также не заметила ничего, кроме бесконечной пустыни, расползающейся во все направления. Ускорилась и пошла дальше. И только сейчас поняла, как ей жутко. Нет, не страшно, а именно жутко. Страх она испытывала постоянно, с тех самых пор, как громыхнул засов на деревянных воротах, преграждающих путь в Гиблое ущелье. И кто придумал такое название вполне уютному, а главное, живому месту? Видимо, тот, кто не бывал в пустоши Ирдавана! Так вот, со страхом она уже давно сроднилась, а сейчас ей было именно жутко. Девушка кожей ощущала, что за нею из темноты кто-то наблюдал. Может, сама Тьма?

Рассуждения Яснорады прервало появление идущего навстречу мужчины. Она не сразу поверила своим глазам и только попятилась. Затем мгновенно накрылась пологом, но незнакомец даже не остановился, а продолжил уверенно идти в её направлении. Высокий, крепкий и, без сомнения, воин. В темноте удалось увидеть только силуэт, но по всем очертаниям он походил на ирдаванцев, сопровождающих пленных. От чего-то девушка не сомневалась, что мужчина по её душу. Других рядом попросту не было.

Развернувшись, Лисица побежала прочь, пока не заметила чуть правее ещё один силуэт. По её спине метнулся ледяной холод. Неужели ей устроили засаду? Устремившись по траектории между неизвестными, она что есть мочи, полетела вперёд, поглядывая на идущих. Тёмные фигуры не бежали, они бесшумно шли и видели её. В последнем не имелось сомнения. Откуда ни возьмись, появилась третья фигура и четвёртая. Беглянку окружали. Тени двигались уверенно, но особо не торопились, даже на бег не переходили. Однако если воины всё же ускорятся, то непременно догонят убегающую.

Когда Яснорада покинула сжимающее её кольцо и удалилась от преследователей на приличное расстояние, силуэты слились воедино, а позже распались на клочки, словно туман, сдуваемый сквозняком, только чёрный. Страх немного отступил, и мысли судорожно завертелись в голове. Кто это был? Может, призрак? Или просто померещилось от усталости и изнеможения? А может, Яснорада умерла и теперь вечность будет блуждать во тьме? От последнего стало ещё тревожнее, ведь мёртвая наречённая не спасёт Тита!

Только девушка вспомнила о любимом, как вдали заметила светящуюся точку. «Пресветлая Матерь! Не уж то?!» Рада бегом направилась к источнику света и чуть не засмеялась в голос, когда поняла, что нашла колонну.

– Спасибо, Матушка-Природа! – осипшим голосом пробормотала девушка.

Лисица безумно радовалась тому, что жива, что жив её любимый, и сегодня она попытается освободить его из плена. Снова. До этого дня судьба была к ней благосклонна, поэтому Рада надеялась и на дальнейшее везение.

Подойдя ближе к разбитому лагерю, девушка осмотрелась, обогнув его по дуге. Проверила на себе полог и тень, чтобы не высовывалась. Достала ключ, но на полпути остановилась. Возле повозок дежурил ирдаванец. К тому же она боялась, что ключ может не подойти, ведь клеток две, а отмычка одна. Любая заминка могла стоить ей жизни. Как тогда она выручит жениха?

Покрутившись полчаса, Рада так и не дождалась того, что воин уйдёт.

– Выдвигаемся, – произнёс один из кочевников, и остальные засуетились.

Только те, что охраняли повозки, так и не отошли.

Яснорада маялась, не зная, как поступить. Она не имела представления, что пленных ждёт впереди, и промедление со спасением могло стоить Титу жизни. Девушка и так слишком затянула с этим. Если бы знала, выкрала его ещё в ущелье.

Пока она мялась, кочевники почти собрались, а тот, что у повозок, так и остался возле них стоять. Рада достала маленький ножик, который отобрала у Евсея после того, как братец угрожал им своему обидчику. Подошла незаметно к связанным пленным и быстро перерезала верёвки в нескольких местах. Мужчины не сразу поняли, что произошло, но начали молча распутываться, а когда освободились, всеми набросились на воинов в чёрном. У двоих отобрали мечи, с остальными просто дрались, потому как ирдаванцы не спешили доставать оружие. Со стороны стало понятно, что пленники нужны им живыми.

Охранник повозок в драку ввязываться не спешил, да и не волновался особо. А Яснорада чуть не застонала в голос.

– Уходи. Ну же, уходи! – шептала она себе под нос.

Вот уже некоторых арданийцев скрутили. Через несколько минут повяжут и остальных. И всё! Другого шанса, возможно, больше не представится! Рада покрутила головой и, увидев пристёгнутый плоский чугунок к седлу каурого жеребца, сдёрнула его. Примерившись, с размаху ударила охранника по голове, зажмурив при этом глаза. Несмотря ни на что, девушке сделалось больно оттого, что она причинила вред живому человеку. К тому же кочевники никого не убили за время путешествия и даже не издевались над пленными. Может, и не побили бы никого, если бы те сдались сами. Поэтому Яснорада склонилась над упавшим воином и нащупала его пульс. Живой! Выдохнув с облегчением, она кинулась к клетке и вставила ключ в замок. Повернула, и он, щёлкнув, упал на землю. Лисица не сдержалась и издала нервный смешок.

Тит покинул клетку первым.

– Бежим туда! – потянула девушка за руку любимого.

Молодой человек не отставал. Когда Рада раскинула полог над ним, он её, наконец, увидел. Их сердца стучали набатом. Влюблённые уворачивались от ирдаванцев и арданийцев, которые продолжали махать кулаками и всем, что попадалось им под руки. Перепрыгивали через упавших. Рада один раз всё же споткнулась, но Тит, подхватив её, не дал девушке упасть. Выбравшись из орущей дерущейся кучи, влюблённые устремились на юг. Лисица почти летела на крыльях любви. Тит рядом, и он жив. Что будет дальше – неважно. Главное – они вместе, а прочее сладится.

Неожиданно парень споткнулся и упал, а Рада по инерции пробежала ещё вперёд, не успев продлить полог. Обернувшись, девушка в ужасе увидела, что ноги Тита спутал болас. И в их сторону уже скакал кочевник.

– Беги, Лисица, беги, – бросил парень девушке, которая пыталась распутать верёвку, плотно накрутившуюся вокруг ног молодого мужчины. – Если тебя схватят или… в общем, тогда точно без шансов. Беги сейчас, и попробуем ещё раз позже.

Яснорада глянула на приближающегося ирдаванца и, развернувшись, побежала. Тит был прав. Если её схватят или убьют, шансов на спасение не останется. Но как их заметили?

Удостоверившись, что за ней никто не гонится, Лисица остановилась отдышаться. Она видела, как пленных стаскивали в кучу и запирали в клетки, других связывали. Когда колонна была в полном составе, девушка села на землю и заплакала. Слишком тяжело, слишком страшно! Это не по её девичьим силам! Всё тело ныло от непомерных ежедневных нагрузок, ноги разбились в кровь, кожа и голова чесались от пыли и грязи. Как бы Рада хотела оказаться сейчас дома, рядом с любящими батюшкой и матушкой, с братьями. Но что бы она делала там без Тита? Был бы ей покой?

Эти вопросы заставили Раду собраться. Она не сломается! Нужно идти дальше? Пойдёт! Нужно будет украсть жениха? Украдёт!

Вытерев по-мальчишески лицо, девушка поднялась и пошла следом за удаляющейся группой людей.

***

Ближе к вечеру на горизонте Рада заметила изменения ландшафта. Что было вдали, она не видела, но неровность приметила сразу. То ли голые стволы деревьев, то ли вытянутые камни.

Через час она очутилась в долине гейзеров и горячих ключей. Неровности, которые издалека видела девушка, были не чем иным, как застывшими столбами красной глины. Некоторые достигали в высоту три человеческих роста. Интересно, что за сила выдавливала струю красной жижи в такую высь? Всё вокруг выглядело нереально. Кое-где из-под земли вырывался пар. Чуть правее, огибая камень, бил родник. Девушка припала к нему и напилась ледяной воды. Вот же диво! Всё круго́м горячее и пылало жаром, а этот источник оставался холодным! Не забыла Лисица и потерянный кочевниками бурдюк наполнить.

После она долго рассматривала своё отражение в тёмной воде. Исхудала. На лице одни глаза остались да веснушки. Вон уже и ремень, застёгиваемый на последнее отверстие, неплотно обхватывал талию. Волосы всклокоченные, всё лицо покрывали красные разводы от ирдаванской пыли и слёз. Да уж! Ею бы ворон на поле пугать!

Привал мужская группа сделала прямо посреди столбовой площадки, а неподалёку оказалось тёмное озерцо с тёплой водой, в которую попрыгали пленные, как дети. Они смеялись, фыркали и наслаждались омовением.

Рада, обойдя округу, нашла купель и для себя. Водоём оказался небольшим, но так даже и лучше. Вода просматривалась насквозь до самого дна, поэтому было не страшно в него залезать.

В деревне поговаривали, что во всякой воде кто-нибудь да жил. Где кикимора, где утопленник, не познавший очищающего погребального пламени, а где и дух болотный сидит и ждёт, как бы душу неаккуратную на дно утянуть да позабавиться.

Девушка постирала свои вещи и разложила их на горячем камне. Так они должны быстрее высохнуть. Сама залезла в воду и застонала от блаженства. Надо же, какое удовольствие! Все её мышцы отозвались благодарственной расслабленностью, кости перестали ныть, а ссадины очистились от запёкшейся крови и пыли.

– О, Мать всего живого! – не в силах сдержать восторг, шептала Рада.

Полежав в воде и как следует отмокнув, приступила Лисица к делу. Натёрлась красной глиной с ног до головы, обходя только ссадины. Даже волосы жирно смазала грязью. Поскреблась, помылилась, а затем хорошенько всё промыла водой. Вылезла на плоский камень и легла обсохнуть.

Нагота её смущала, и чувствовала она себя неуютно, хоть и была под пологом невидимости, да и до мужчин расстояние оставалось неблизкое. Но всё же заставила себя не одевать высохшую одежду на мокрое тело, и чтобы не терять время, приступила к расчёсыванию волос. Гребня у неё не имелось, поэтому девушка использовала собственные пальцы. Кудри за путешествие спутались и, высыхая, превращались в одну громадную пушистую рыжую копну. Как не пыталась Рада их пригладить, ничего не получалось. Унять буйство шевелюры не удалось, поэтому, просушив их, она заплела косу и кое-как стянула её лентой.

После небольшого отдыха Яснорада снова отправилась на разведку.

Пленные набирались сил. Мужчин не связали, а те, что путешествовали в клетках, тоже прогуливались возле них. Кочевники мылись по одному, остальные охраняли арданийцев. Рада сочла увиденное удачей и приблизилась к Титу. Бросив в него пару маленьких камешков, заставила парня обернуться. А спустя мгновение он догадался, что происходит. Осмотревшись, нашёл место, где мог бы обменяться с девушкой парой фраз, и прошёл туда.

– Я отвяжу лошадей, и пока кочевники будут их ловить, вернусь за тобой, – раздался шёпот из пустоты.

Тит кивнул, а Рада прикоснулась к горячей мужской ладони. Ей это было необходимо.

Затем Лисица юркнула к месту, где кормились животные, отвязала всех. Одну она придержала для себя и Тита. Набрала в грудь побольше воздуха и свистнула что есть мочи, как учил её старший брат Проф. Кони заржали и с перепугу понесли кто куда. Вороного жеребца Яснорада придержала, успокоила и, накрыв пологом, вернулась к пленным. Кочевники разбежались догонять живность, но трое остались. Они выглядели абсолютно спокойными, что вновь Раду удивило, а один даже ухмылялся, скрестив на груди руки. Кажется, это был тот, у кого она стащила ключ, но неточно. Уж больно ирдованцы друг на друга походили.

Пленные в этот раз драку не начинали. Поняли, что это бесполезно. Если и убьют этих троих, то с вернувшимися им не справиться. Да и, судя по расслабленным позам оставшихся, угрозы воины не ощущали. Исходила от них уверенность в собственной силе, такая, что отпадало желание испытать эту самую силу на совоей шкуре. И как назло, Тит стоял возле этой жуткой троицы.

Спешившись, Яснорада подобрала несколько камешков и бросила в парня. Он снова догадался и сделал пару шагов в сторону, но ухмыляющийся воин преградил путь Титу и, обернувшись, посмотрел Раде прямо в глаза.

Она замерла от тёмного жуткого взгляда. Неужели всё же видит? Этого не могло быть! Даже Тит, зная, что Лисица рядом, рыскал глазами и не понимал, где она. Но этот смотрел и надменно улыбался, будто дразнил! Девушка запрыгнула в седло и обернулась.

Жуткий тип пялился! С вызовом!

Тронула поводья, и конь сделал пару шагов вперёд. Ирдаванец взглядом за ними не проследовал, давая тем самым понять, что всё же не способен видеть сквозь полог.

Рада выдохнула с облегчением. Паника откатила, и девушке стало чем дышать. Снова показалось. Ведь если бы враг её видел, то давно бы уже убил, а за последнюю диверсию так и тем более. Но она жива, и её даже не искали!

Спустя час кочевники вернулись с беглыми лошадьми. Поймали всех, кроме вороного, которого увела Рада. Девушка грустно подивилась тому, что за всю свою жизнь не крала столько, сколько за последние несколько дней.

А крала она всего один раз, когда ей было одиннадцать. В тот день Клим не хотел брать сестру с собою на улицу, но она увязалась.

Вместе с Титом бедокуры отправились в палисадник мудрого Фрола. В том саду всё давно выродилось. Одичали и яблони, и груши, но росло одно небольшое дерево черешни подле кухонного окна, в которое старик целыми днями смотрел. Были те ягоды крупными, сочными, почти чёрными на вид. Фрол ждал, чтоб они дошли. Собирался со дня на день сорвать. Птиц отгонял, которые не прочь были ягодами полакомиться. Раду отправили отвлекать мужчину, что она и сделала. Постучала в дверь и, когда ей открыли, завела бестолковый разговор. Старик обрадовался. Одинокий Фрол общением не был избалован, поэтому с удовольствием беседовал с весёлой рыжей девчонкой. Когда Рада вернулась к парням, то расстроилась оттого, что бессовестные обобрали все дерево догола, не оставив старику ни ягоды. Она поругалась тогда с братом и ушла домой. Черешни не взяла. Но с тех пор стала часто захаживать к дедуле в гости. То вкусностей принесёт, то в доме приберёт. Фрол догадывался, кто собрал все ягоды, но скандал поднимать не стал. Так и сдружились они с Радой.

Пару раз ирдаванцы объезжали на скакунах округу. Может, искали вороного, может, и её. Но, ничего не найдя, возвращались. А позже отправились в путь.

Следующий отрезок дороги дался Лисице легче всех прочих. На этот раз она не била ног, а восседала на прекрасном длинноногом жеребце. Соскучившись по живому, девушка долго гладила красавца, ложилась ему на холку, вслушиваясь в шумное дыхание и биение лошадиного сердца. Ей нравилось ощущать тепло его тела, и впервые за много дней её настроение ощущалось приподнятым, а жизнь не казалась такой несправедливой и одинокой. Вороной стал для неё не просто транспортом, а другом, с которым она вела беседы.

Всё шло хорошо до тех пор, пока не наступила ночь. Новый друг Яснорады захотел есть и пить, а у девушки не было ни того ни другого. От воды ушли уже далеко, а еды за всё путешествие по Ирдавану так и не встретилось. Ни одной корявой веточки, даже мха не нашлось. Сплошная глина. К тому же Рада понимала, что ночью ей не спрятать жеребца. Сил на полог не останется.

Долго думать она не стала, зная решение наперёд. Вороного придётся вернуть, иначе погибнет красавец от голода и жажды. А этого Лисица ему не желала.

Дойдя до развёрнутого мужчинами лагеря, Рада спешилась. Протянула ладонь с несколькими засохшими дольками яблок. Мягкая морда вдохнула шумно аромат и слизала всё разом. Угощение животному понравилось. Девушка поцеловала чёрный нежный нос и направила четвероногого в освещённый кострами круг света. Конь потопал, а девушка осталась, смотря ему вслед.

– Нагулялся? – язвительно протянул мужской голос одного из кочевников. – Иди сюда, накормлю и напою.

А Рада стояла и смотрела на всё со стороны. От чего-то Лисице стало невыносимо тоскливо. Нужно было разворачиваться и идти устраиваться на ночлег, чтобы на завтра хватило сил. Но она не могла пошевелиться. Даже лагерь врагов ей показался уютным. Вон там мужчины сидели кружком, курили и травили друг другу байки. С другой стороны, кочевник общался с кучкой арданийцев, и вроде общение это если не дружеское, то точно выглядело нейтральным. Другой воин раздавал мужикам провизию, припасённую заранее, и горючее в бурдюках. Пленники кривились, когда пили, но после смеялись довольные. А Яснораду ждала земляная ямка в полной темноте и одиночестве, а также несколько часов отрывистого сна, сопровождающегося жуткими кошмарами. С тех пор как она увидела призрачного мужчину, ночью ей так и мерещилось всякое. То чёрное облако метнётся на краю зрения, то тень шевельнётся. Скорее всего, и мужчина показался, ведь она тогда чуть не умерла, а перед смертью всякое может померещиться. Но страх остался. А точнее – жуть!

Не стоило ей думать о таком на ночь глядя, находясь посреди вражеской пустыни. Призраков не существует, никто из её знакомых их не видел, а рассказывать можно что угодно. В конце концов, Рада и сама горазда была забористую историю сочинить. Однажды девушка поведала Евсею про лепрекона, который поедал ночью языки болтливых детей. Так, мальчишка три дня боялся спать и приходил посреди ночи к ней в постель зарёванный.

Собрала себя в охапку Лисица, развернулась и ушла. Через несколько часов она должна воротиться и придумать новый способ спасения Тита. А пока нужен отдых. Хоть она и не шла своими ногами, но накрывать пологом себя вместе с жеребцом – дело энергозатратное. А ещё ведь ямку копать.

Глава 4

Рассвет не тронул небеса, когда Лисица подскочила из своего укрытия. Не проспала. Собралась, попила воды и направилась к лагерю.

Картина разворачивалась удачная, на её взгляд. Все спали. Даже кочевники дремали у костра, облокотившись о мешки. Двое дежурных воинов сидели с другой стороны лагеря, вдали от повозок. Подойдя ближе, Рада чуть не завопила от радости, когда увидела, что двери клеток оказались раскрыты, повозки пусты, и только в одной спал наречённый.

Оглянувшись, она никого не заметила. Идеальное стечение обстоятельств! Рада не знала, почему пленников развязали, а те перестали сопротивляться захватчикам. Скорее всего, мужики поняли, что для пути назад провизии уже не хватит, а вперёд без кочевников дороги им не найти. Вот и смирились. Но она не могла. Должна была спасти Тита.

Не дожидаясь смены обстановки, девушка шагнула в клетку и потеребила любимого за плечо. Тот очнулся встревоженно. Рада сделала его невидимым для других глаз и обняла. Тит выглядел измученным, бледным и осунувшимся.

– Пойдём! Нужно уходить сейчас, – еле слышно прошептала она. – Только придётся украсть еду.

Парень встал и направился к выходу. На ступеньке обернулся и сказал:

– Прости.

Это слово произнёс он одними губами, а после захлопнул дверцу и защёлкнул замок прямо перед растерянной Яснорадой. Девушка вцепилась в решётку и уставилась на любимого, не понимая, что произошло.

– Тит! Открой! Тебя схватят без полога! – недоумевала Рада.

Это какая-то ошибка? Может, она спит и ей видится очередной кошмар?

– Прости, Лисица! Я не гожусь для войны. У меня там нет шансов. Ты же знаешь уровень моего дара. А у тебя возможно получится выжить. Я верю, что ты сможешь, с твоим-то светом! Не смотри на меня так, я давно догадался о даре, – не спеша говорил Тит, который сонным вовсе не выглядел. – Помню, как ты срастила перерубленный мною ствол розы. Той, что оплетает беседку в саду моего дома. А полог? Ты знаешь, что не каждый из магистров академии может такое сотворить? А ещё обвал на горной тропе… Ты закрыла нас щитом неосознанно. Тебе было всего десять!

Рада смотрела на парня, потеряв дар речи. Издалека, пробивая толстый слой непонимания, стучалось осознание происходящего. Он её предал! Но разве может это быть правдой? «Нет! – кричал разум. – Только не Тит! Никто не вправе так поступить, зная, какой путь она прошла. А он знал!»

– Ты простишь, Лисица, я верю в это. Ты добрая и любишь меня. И я тоже тебя, но не могу так распорядиться своей жизнью. Я должен вернуться и занять место отца. Не имею права его подвести, понимаешь?

Яснорада оцепенела от накатившего шока. Она не чувствовала онемевших пальцев, сжимающих прохладный металл клетки, как и всего тела. Все ощущения сконцентрировались в глубине груди, болью разливаясь по организму.

– Для этого тебе придётся назвать другую наречённую, – сиплым голосом выдавила Рада, помня про условие, при котором становились главами поселений.

– Прости, – Тит опустил глаза и даже не стал разубеждать Лисицу.

Конечно, ведь он без труда найдёт новую невесту. И, похоже, сын главы был готов на это пойти.

Рада не плакала. Просто стояла и смотрела на такое знакомое и в то же время абсолютно чужое лицо. Вместо её жениха Тита стоял неизвестный, такой же, как и любой из спящих арданийцев.

Спустя болезненную паузу, парень направился от повозки.

– Постой, – окликнула Яснорада блондина.

Он вернулся. Совершенно серый и будто неживой. Стало понятно, что этот поступок дался ему нелегко. Однако он всё же пошёл на предательство.

Девушка протянула парню кольцо, подаренное им.

– Отдашь своей новой невесте. Скажи моему отцу, что я жива, но навлекла позор на нашу семью – отдала девичью честь. Поэтому не вернусь домой, пока не найду того, кто захочет взять порченую девку замуж.

Тит сжал губы и коротко кивнул.

– Ещё передай, чтоб смотрели за Евсеем. Он непременно отправиться меня искать, а Савка поплетётся за ним. Сгинут сорванцы.

Не дожидаясь ответа, Яснорада развернулась и шагнула к противоположной стене повозки, а когда обернулась, увидела, что кочевник передал Титу набитый провизией рюкзак и бурдюк с водой. С пальца воин снял и протянул свой перстень. Не оборачиваясь, Тит ушёл. А спустя пару десятков шагов мужская фигура растворилась в рассветной мгле.

***

Паладин сидел возле костра, когда увидел приближающуюся наездницу. Вернулась, в чём он и не сомневался. В первые дни был уверен, что девчонка развернётся и отправится домой. Пустошь не для юных леди. Но рыжеволосая не ушла. Голодала, мёрзла и боялась до дрожи в теле, но не развернулась.

Конечно, он её видел с тех пор, как Аарон доложил о странной тени, взявшейся из ниоткуда. Другие девушку не видели, но для паладина мрака полог сокрытия не помеха. Он рыжую прекрасно рассмотрел. Тощая, чумазая и грязная, как беспризорник-попрошайка на рынке. Рыжеволосая выглядела странно. Он сказал бы забавно. Таких леди воин раньше не встречал. Не было в ней привычной, сквозящей холодом стати, но ощущалась давно забытая им женская сила. Кажется, она называется любовь.

Да! Именно любовь, толкающая рыжую на безрассудство. Леди принято сидеть дома и горевать положенный срок после потери возлюбленного, а потом найдётся другой, и жизнь наладится. Но девчонка упорно шагала, не желая мириться с судьбой. Сбила ноги в кровь, искусала губы, рисковала собственной жизнью ради любимого. А может, брата? Может быть, но это всё равно ничего не меняло. Леди должна сидеть дома и оплакивать брата, а возлюбленный вечерами обязан утешать зазнобу. Но Рыжая плелась, еле передвигая ногами, смешно морщила нос, сдерживаясь от чихания. Чихала, кстати, ещё смешнее.

Когда она пришла впервые в лагерь, паладин понял, что у девчонки не осталось воды. Губы потрескались, тёмные круги залегли вокруг впалых глаз, мечущихся в поиске сосуда с питьём – всё говорило о её жажде. Воин чуть в голос не рассмеялся, когда леди хапнула огненной настойки, которую так любят простые солдаты. Да он и сам особо не брезговал в походах.

Паладин забавлялся, глядя на ничего не подозревающую девушку. Он развлекался в одиночестве и не рассказал своим воинам о таинственной спутнице. Позволил украсть ключ, хоть руки и чесались схватить воровку. Не помешал отпустить пленных и лошадей. Правда, пару раз чуть не выдал себя, когда откровенно смотрел на неё в упор. Девчонка становилась бледной, пятилась. Порой мужчине казалось, что она рухнет в обморок от страха. Но Рыжая брала себя в руки. Убеждалась, что всё ещё невидима, и продолжала бедокурить.

Именно бедокурить и пакостить. Угрозы никакой от девушки не исходило. Даже когда она ударила по голове Марса, испугалась за воина и судорожно нащупывала пульс. Ей было жаль его, несмотря на то, что она считала воина врагом. Только убедившись, что он жив, продолжила начатое.

На очередном привале парни заметили кого-то вдали, но командующий отдал приказ не обращать внимания. Он понял, что девчонка умирала от жажды, поэтому оказалась даже полог не в состоянии удерживать. Испытал отголосок разочарования. Путь ещё неблизкий и однообразный, а рыжей удавалось его поразвлечь. Перед уходом подсунул ослабевшей сосуд с водой, сомневаясь, что она выкарабкается.

На ночном привале паладин не выдержал и, приняв бестелесную форму, слетал на то место, где осталась умирающая. Девчонка поднялась, чем ещё больше удивила мужчину. Надо же, какая сила! И это не тяга к жизни, будь только она, рыжая уже бы сдалась. Это любовь! Такая светлая и чистая, что даже он ощущал её тепло, хотя и принадлежало чувство другому.