Танец дракона или Потанцуй со мной, дракон. Часть 1

Когда мы подъехали к дому, я почувствовала, как тяжесть, давившая на меня весь день, начинает отступать. Влетев в поместье, я увидела маму, ожидавшую меня.

– Ну что, нашла себе достойного жениха? – с улыбкой спросила она.

– Нет, – выпалила я. – Не думаю, что там есть кто-то подходящий. На такие мероприятия ходят одни высокомерные, богатые и недовольные. Что я могла там найти?

– Хочешь сказать… – она осеклась, бросив на меня испытующий взгляд. – Ты даже не танцевала, даже не попыталась! Я вижу тебя насквозь, Оливия! – воскликнула она громко.

– Ты там не была, ты не знаешь, что там происходило, – мой голос стал серьезным. – Я устала, прости.

Я поспешила в свою комнату, мечтая лишь об отдыхе и забвении этого дня.

Глава 3. Нежданное письмо.

Комната встретила меня гнетущей прохладой, словно мрачная пещера после ослепительного дня. Старинные обои с золотыми вензелями, казалось, шептали забытые истории, но я отворачивалась от их безмолвного повествования. Раздвинув тяжелые шторы, я впустила в комнату колкий вечерний воздух. Луна, бледная и величественная, словно королева, выглянула из-за облаков, заливая серебристым светом застывший в тишине сад.

Я опустилась на кровать, и она приняла меня, как верный друг, уставшего путника. Закрыв глаза, я надеялась отдохнуть, но тени, преследовавшие меня весь день, не отступали. Они вились в голове, словно стая голодных птиц, терзающих сознание. Каждый шорох за стеной, каждый скрип половицы отзывался в сердце глухим эхом, словно в пустой каменной гробнице.

Внезапно дверь приоткрылась, и на пороге появилась мама. Окутанная мягким светом из коридора, она казалась ангелом, спустившимся с небес. В ее глазах читалась тревога.

– Оливия, – начала она тихо, но в голосе чувствовалась твердость, – нельзя вечно прятаться от жизни.

Я открыла глаза, и волна протеста поднялась изнутри.

– Я не прячусь, мама, – ответила я, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Я просто пытаюсь понять, кто я есть, чего я хочу.

– Понять себя? – переспросила она, приподняв бровь. – Ты всегда была упрямой. Но помни, Оливия, жизнь – это не только мрачные мысли и серые будни. В ней есть место радости, любви, смеху.

Ее слова, словно теплый луч солнца, пробились сквозь пелену сомнений. В памяти всплыли картины детства: наши с мамой беззаботные прогулки по саду, мои босые ноги, утопающие в мягкой траве. Эти воспоминания, словно драгоценные камни, вспыхнули в темных уголках моего сердца.

– Мама, – прошептала я, чувствуя, как слезы подступают к глазам, – я просто устала. Устала от фальши, от лицемерия, от того, что люди видят во мне лишь то, что хотят видеть. Я хочу быть собой.

Она подошла и присела рядом, на край кровати. Ее теплые, мягкие руки обняли меня, словно пытаясь укрыть от всех невзгод.

– Моя дорогая, – прошептала она, – ты всегда была сильной. Но иногда нужно позволить себе быть слабой.

Я уткнулась лицом в мамино плечо, и слезы хлынули, обжигая щеки. Тяжесть дня давила на грудь, словно огромный камень, но ее объятия были мягким облаком, принимающим меня, не давая упасть. В этом моменте я нашла долгожданное утешение.

Мама шептала слова, нежные и исцеляющие, как теплый ветер. Закрыв глаза, я чувствовала, как в этом безмолвном разговоре отражаются все мои мысли и чувства.

– Ты не одна, Оливия, – сказала она с уверенностью, которая всегда давала мне силы. – Жизнь полна испытаний, но в ней есть место для любви и тепла. Нужно научиться это принимать.

Я кивнула, сквозь слезы впитывая ее слова. Мама всегда была моим маяком, светом в темноте. Но сейчас, чувствуя ее поддержку, я поняла, что она тоже нуждается в утешении.

– Мама, – прошептала я, глядя на нее сквозь пелену слез, – ты тоже иногда грустишь. Почему ты всегда стараешься быть сильной для меня?

Она улыбнулась, и в ее глазах отразилась вся глубина ее чувств. В этой улыбке я увидела всю ее любовь и заботу.

– Потому что я люблю тебя, Оливия, – ответила она с такой искренностью, что мое сердце наполнилось теплом. – И я хочу, чтобы ты знала: не бойся быть собой. Жизнь слишком коротка, чтобы прятаться за масками.

Слова мамы, словно солнечный луч, пронзили меня, растопив многолетний лёд. Я почувствовала, как внутри что-то меняется, словно обретаю себя настоящую.

– Спасибо, мама, – прошептала я, крепче обнимая её. – Ты всегда была самым важным человеком в моей жизни.

Лёгкий поцелуй в лоб, и я утонула в её тепле, словно в мягком пледе. В этот момент я поняла: жизнь не будет простой, но с мамой я справлюсь со всем.

Мы сидели молча, пока луна не уступила место первым звёздам. Сад за окном замер, словно время остановилось, чтобы мы могли насладиться этим редким моментом близости.

Когда мама ушла, грусть снова подступила, но теперь это была светлая грусть, дающая силы. Завтра новый день, и я готова встретить его с надеждой.

– Спокойной ночи, мама, – прошептала я, сдерживая слёзы.

– Спокойной ночи, моя дорогая.

Я больше не та Оливия, что пряталась от жизни. Теперь я готова принять любые испытания с любовью и смелостью.

В постели, укутанная в одеяло, я думала о Рейване. Его лицо, словно высеченное из мрамора, было одновременно строгим и притягательным.

Тёмные глаза, глубокие, как колодцы ночи, смотрели с загадочной надменностью, обжигая сердце. Я пыталась изгнать его, но он был неумолим. Его образ, призрачный и навязчивый, скользил по краю сознания, лишая покоя.

Мысли уплывали в сон, как облака на закате, оставляя лишь осколки воспоминаний: улыбку, холодную и отстранённую, но неотразимо прекрасную; голос, низкий и бархатный, звучащий в душе эхом забытой мелодии.

Сон поглощал меня, и образ Рэйване таял, как дымка на рассвете. Напряжение отступало, уступая место глубокому, безмятежному сну.

Утреннее солнце, словно луч надежды, пробилось сквозь занавески, заливая комнату теплым золотом. Открыв глаза, я ощутила лёгкую усталость и странное обновление. Воспоминания о Рэйване, словно призрачные тени, всё ещё витали в воздухе, сплетаясь в туман сожаления и робкой надежды. Потянувшись, я села на кровати, пытаясь развеять остатки сна.

Спустившись вниз, я окунулась в мир, где воздух звенел ароматами свежего кофе и хрустящих тостов – утренняя симфония, пробуждающая чувства.

Мама, как всегда, хлопотала у плиты с грацией балерины, её движения были точными и уверенными. Заметив мой задумчивый взгляд, она ласково спросила, и её голос звучал мягко, словно шёлк:

– Что-то случилось, милая? Ты выглядишь рассеянной.

Я покачала головой, пытаясь сосредоточиться, но мысли, словно непокорные облака, не желали рассеиваться.

– Нет, всё в порядке. Просто… вспоминаю вчерашний вечер.

Мама улыбнулась, и в её глазах зажглись огоньки понимания и заботы.

– Знаешь, иногда нужно просто отпустить. Не стоит зацикливаться на том, что нельзя изменить.

Её слова прозвучали как глоток свежего воздуха, как прохладный ветер, разгоняющий туман. Я кивнула, чувствуя, как внутри меня начинает зарождаться надежда.

В этот момент в кухню вошёл отец, и его улыбка была подобна лучу солнца, пробившемуся сквозь тучи. Внезапно меня охватило предчувствие чего-то тревожного, хотя я и не могла понять, что именно.

– Оливия, дорогая, – начал он мягко, но в его голосе звучала настойчивость. – Вчера ты танцевала с одним мужчиной. Он прислал письмо с предложением о встрече. Если ты не против, сегодня нам придётся поехать к нему в особняк. Познакомиться с ним.

– Папа! – воскликнула я от неожиданности, чувствуя, как почва уходит из-под ног.

Мама всплеснула руками, и её радость была заразительной, словно солнечный луч, пробивающийся сквозь листву.

– Как прекрасно! А я вчера переживала, что она всё-таки поедет в академию. Но, как мы и договаривались, теперь брак будет на первом месте.

Её слова прозвучали как приговор, как тяжёлый камень, упавший на сердце. Волна протеста поднялась внутри меня.

– Мама, ты снова за своё? Я не готова! Может, после академии? – взмолилась я, глядя на неё.

Мама лишь улыбнулась, и её глаза стали холодными, как лёд.

– О нет, дорогая, мы всё вчера обсудили. Если бы ты не нашла подходящего жениха, ты бы поехала. Но судьба всё решила за тебя.

Я почувствовала, как к глазам подступают слезы, но, стиснув зубы, сдержала их.

– Я не могу ему отказать, – виновато пробормотал отец. – Они выше нас, это будет неправильно. Мы встретимся, а там посмотрим.

Слова отца оглушили меня. Снова моя мечта разбилась вдребезги, словно корабль, налетевший на айсберг. Мир вокруг померк, словно небо затянули свинцовые тучи. Я посмотрела на родителей, и острая боль пронзила сердце.

– Папенька, я хочу сама выбирать свою судьбу, – прошептала я, стараясь скрыть отчаяние.

Отец лишь вздохнул, и в его взгляде читалось сожаление.

– Я понимаю, дорогая, но иногда судьба решает за нас. Мы должны подчиниться.

Слезы, словно тихий дождь, покатились по щекам, но я сжала губы, не позволяя им вырваться наружу. Комната, еще недавно наполненная светом, превратилась в мрачный склеп, где каждый угол давил, словно тяжелая плита. Я чувствовала, как внутри меня все сжимается, словно цветок, увядающий под палящим солнцем.

Отец, с видом человека, вынужденного принять горькое решение, мягко коснулся моей руки. Его ладонь была теплой, но я ощущала в ней холод неизбежности.

– Я сделаю все возможное, чтобы облегчить тебе этот день, – произнес он, и в его голосе прозвучала искренняя попытка утешить.

Мама, стоявшая рядом, смотрела на меня с сочувствием, но ее глаза, холодные и твердые, как лед, не оставляли места для сомнений. Она была непоколебима в своей правоте, словно капитан, уверенно ведущий корабль сквозь шторм.

– Оливия, – ее голос был мягким, но в нем чувствовалась сталь, – ты должна понять, что это не просто встреча. Это твой долг перед семьей. Ты обязана выйти замуж за того, кого выбрали для тебя.

Каждое ее слово ранило, словно удар ножом. Горечь переполнила сердце, в горле встал ком. Я хотела кричать, протестовать, но понимала, что это бесполезно.

Я чувствовала себя пленницей обстоятельств, птицей в клетке, мечтающей о небе, но обреченной на заточение. Сердце болезненно сжалось, когда я поднялась из-за стола.

– Я переоденусь, – проговорила я, стараясь сохранить видимость спокойствия.

Мама слабо улыбнулась, кивнув.

– Ты справишься, милая. Ты всегда была сильной.

Её слова не утешили, но я понимала, что должна попытаться. Выйдя из кухни, я ощутила, как ледяной ветер пронзает меня насквозь. Мир за окном казался выцветшим, словно солнце навсегда покинуло его.

В своей комнате я прислонилась к двери, позволяя слезам свободно течь. Я тонула в горечи и отчаянии.

Тени в комнате казались живыми, шепчущими о неизбежности. Я чувствовала, как что-то внутри меня надламывается, как хрупкий сосуд, не выдерживающий давления.

Но где-то глубоко внутри я знала: сдаваться нельзя. Я должна найти способ изменить свою судьбу, бороться за мечту, чего бы это ни стоило.

Я подошла к зеркалу. В моих глазах, когда-то полных жизни, теперь зияла пустота. Но это не конец. Это лишь начало пути к свободе.

Я смотрела на свое отражение, словно на незнакомку, запертую в стеклянной тюрьме. Искра, согревавшая меня изнутри, погасла. Глаза превратились в бездонные омуты, поглотившие всю радость. Кожа, некогда нежная, стала похожа на иссушенный пергамент.

Пальцы, словно окоченевшие, коснулись ледяной глади зеркала. В отражении плескалась не просто я, а моя судьба – тяжелая, как кандалы, неотвратимая, как приговор. Воздух вокруг сгустился, превратившись в липкую смолу, сковывающую движения. Тени, прежде ютившиеся по углам, вырвались на свободу, словно призраки прошлого, и сомкнули вокруг меня кольцо. Их шепот, холодный и зловещий, резал слух: "Твоя участь предрешена. Ты в клетке. Смирись."

Но сдаться? Никогда. Это было бы предательством самой себя. Закрыв глаза, я вызвала в памяти другой мир – мир свободы, мир выбора. Он сиял, как рассвет, манил обещаниями и новыми горизонтами.

Открыв глаза, я увидела в отражении не только пустоту, но и искру. Маленький, но неугасимый огонь горел во мне, вопреки всему. Этот огонь – моя сила, моя надежда. Я обязана его сохранить, чего бы это ни стоило.

Я покинула комнату и спустилась на кухню. Родители ждали за столом. В их взглядах читалась тревога, тщательно скрываемая за маской спокойствия.

– Готова? – спросила мама, в ее мягком голосе прозвучала робкая надежда.

Я кивнула, хотя внутри бушевал шторм.

– Готова, – ответила я, стараясь придать голосу уверенность.

Холодный ветер встретил нас у порога. Мир казался серым и безжизненным, но я знала – это лишь обман. Внутри меня пылал огонь, который ничто не сможет погасить.

Глава 4. Мероприятие.

Карета застыла, словно величественный страж, ожидая нас. Медные бока, отполированные закатным солнцем, мерцали, напоминая чешую мифического зверя. Отец распахнул дверцу, и мир словно замер в ожидании. Он подал руку маме, затем мне – в этом жесте сквозила такая нежность и забота, словно он оберегал нас от всех грядущих невзгод. С легкой улыбкой он закрыл дверцу и устроился напротив, и тишина окутала нас, словно теплый плед.

Но эта тишина оказалась обманчивой. Ее нарушил тихий, но твердый голос отца, словно он боялся разрушить хрупкий мир, созданный внутри кареты.

– Я забыл сказать, – начал он, и в голосе промелькнула дрожь, – мы едем на встречу… – он запнулся, подбирая слова, словно ювелир, выбирающий самый драгоценный камень. – К драконам.

Мама не проронила ни слова, ее лицо оставалось непроницаемым, словно застывшая маска. Но я почувствовала, как участилось ее сердцебиение, словно раздался гром среди ясного неба. Меня же сковал такой страх, что внутри все сжалось в тугую пружину.

"Я танцевала с драконом." Эта мысль навязчиво крутилась в голове, словно привязчивая мелодия. Как я могла не заметить, что он из расы драконов? Ведь я знала о них все, или, по крайней мере, так думала. Чешуйчатые тела, мощные крылья, огненное дыхание – все это было частью моих детских сказок, которые я перечитывала до дыр. Но почему отец не сказал сразу? Почему скрывал правду?

Карета плавно покачивалась на рессорах, и мне казалось, что она плывет по волнам времени. Я смотрела в окно, наблюдая, как мир за ним преображается, словно по мановению волшебной палочки. Деревья становились выше, реки шире, а облака – гуще и темнее. Тревога росла внутри меня, словно буря, готовая вот-вот разразиться.

Меня сковывал страх неизвестности. Драконы… существа из легенд, способные быть как верными союзниками, так и смертельными врагами. И мы направлялись прямо к ним. К этим загадочным созданиям, живущим по своим, не всегда понятным людям, законам.

Я закрыла глаза, пытаясь унять дрожь. Но в воображении возникали образы: огромные крылья, сверкающие, словно самоцветы, глаза, нечеловеческая мощь и величие. Они преследовали меня, как тени в ночном кошмаре. Я чувствовала, что эта встреча навсегда изменит нашу жизнь.

Тихий, но уверенный голос мамы прорвался сквозь мои мысли. Она смотрела на меня с такой нежностью, что, казалось, могла усмирить любую бурю.

– Все будет хорошо, – прозвучало ее слово, словно заклинание. – Мы справимся. Вместе.

Я кивнула, отчаянно пытаясь поверить. Но внутри все еще клокотала тревога, словно дикий зверь, рвущийся на свободу.

Я долго смотрела в окно, словно пытаясь найти ответы в его холодной глубине. Ветер, неугомонный и дерзкий, играл с занавесками, создавая причудливые, живые узоры. Заходящее солнце окрашивало небо в багряные и золотые тона, словно художник, смешивающий краски на огромном холсте. Но тревога, тяжелым грузом, давила на сердце, словно невидимая рука сжимала его в тиски.

Карета замедлила ход, словно уставший путник. Скрип колес звучал, как тихий шепот старых друзей, рассказывающих свои истории. Грациозные движения лошадей казались частью этой бесконечной симфонии дороги. Я понимала, что мы приближаемся к решающей встрече, к моменту, когда прилив готов поглотить берег.

Каждая минута тянулась бесконечно долго. В воздухе висело напряжение, предвещающее бурю. Сердце билось в груди, словно птица, отчаянно рвущаяся из клетки. Я пыталась успокоиться, но мысли, как беспокойные волны, накатывали одна за другой, не давая покоя.

Наконец, карета остановилась, словно величественный корабль, прибывший в порт. Отец вышел первым, его шаги были уверенными, как у короля. Он подал руку маме, и она, грациозно приняв ее, ступила на землю. Затем он обернулся ко мне, и в его глазах я увидела тепло и заботу. Затаив дыхание, я последовала за ними.

Особняк, к которому мы приближались, был не просто домом – это было воплощение роскоши и величия. Его стены, украшенные изящной резьбой, казались живыми, словно хранили древние истории. Высокие окна, похожие на внимательные глаза, изучали нас. Величественные колонны, словно стражи, охраняли вход, а массивные двери, покрытые позолотой, манили внутрь.

У ворот нас встретил дворецкий. Его строгий костюм был подобен темному плащу, скрывающему тайны. Он поклонился с такой плавной и отточенной грацией, что его движения казались почти магическими.

Подойдя к воротам, я сразу заметила герб семьи Скайриверов, выгравированный слева. Дракон, парящий над горным хребтом, – символ их силы и власти – заставил мое сердце забиться быстрее от предвкушения и легкого трепета.

Внутри особняка царила звенящая тишина, нарушаемая лишь шепотом ветра, проникавшего сквозь щели и, казалось, хранящего древние секреты. Вестибюль поражал своим величием. Мраморная лестница, словно устремляющаяся в небеса, манила на второй этаж, обещая новые открытия.

Стены украшали картины в позолоченных рамах, запечатлевшие сцены охоты и пышных пиров. Мой взгляд задержался на полотне, где воин с мечом сражался с драконом. Казалось, еще мгновение, и мифическое существо сорвется с холста, унося противника в бескрайнее небо.

Поднявшись по лестнице, мы оказались в просторном зале с высокими потолками. Свет, льющийся из огромных окон, рисовал на полу причудливые узоры. В центре стоял массивный стол, накрытый белоснежной скатертью, на которой искрились хрустальные бокалы и поблескивали золотые приборы.

В зале уже собрались гости, одетые в роскошные наряды. Их лица выражали сдержанную важность, а во взглядах читалось любопытство.

Среди них мое внимание привлекла девушка. Длинные светлые волосы, уложенные в изысканную прическу, и платье, расшитое переливающимися нитями, выделяли ее из толпы. Она стояла в одиночестве, и что-то внутри меня откликнулось на ее обособленность. Собравшись с духом, я подошла и представилась.

Девушка одарила меня теплой улыбкой, и ее глаза, цвета изумрудов, словно осветили меня. Она назвала себя Лилианой и рассказала, что приехала на торжество. Мы быстро нашли общий язык, и скованность, преследовавшая меня с самого начала, начала отступать.

Лилиана делилась своими увлечениями и мечтами, и я с удивлением обнаружила, как много у нас общего. Любовь к природе, искусству и жажда приключений – мы словно понимали друг друга без слов. Я почувствовала, что нашла не просто нового знакомого, а родственную душу.

Вечер подходил к концу. Усталость приятно разливалась по телу, смешиваясь с чувством счастья. Я знала, что это лишь начало моего пребывания в этом доме, и впереди меня ждет еще много неизведанного. Подняв взгляд на звездное небо, я поняла, что этот вечер навсегда останется в моей памяти.

Я стояла рядом с родителями, когда к нам подошел мужчина. Это был тот самый человек, с которым я танцевала на балу два дня назад. В его глазах горел живой огонь, а улыбка согревала. Он поклонился, мама ответила реверансом, а я, смутившись, отвела взгляд к окну.

– Рад видеть вас на этом вечере, – произнес он мягким, но уверенным голосом. – Я искал ваше имя, Оливия. Вы исчезли после нашего танца, не сказав ни слова.

– И, судя по всему, весьма успешно, раз мы здесь, – ответила я, стараясь скрыть раздражение.

Мама улыбнулась и легонько одернула меня, словно призывая к сдержанности.

– Прошу прощения за мою настойчивость, – сказал он, стараясь быть как можно более учтивым. – Меня зовут Райан Скайримеров.

Он снова поклонился, с грацией танцора. Мама присела в реверансе и потянула меня за руку, намекая, что я должна быть более любезной.

– Очень приятно, мистер Скайримеров, – произнесла она мелодичным голосом. – Оливия, будь вежлива.

Я кивнула, но внутри меня все кипело. Почему он так настойчив? Почему его присутствие вызывает такую бурю противоречивых чувств?

Райан выпрямился и, глядя мне прямо в глаза, произнес:

– Оливия, позвольте пригласить вас на танец. Надеюсь, вы не откажете.

Его слова задели меня. Отказать я не могла, но и принять его приглашение с радостью тоже. Я кивнула, и он, не дожидаясь моего согласия, взял меня за руку и повел к центру зала.

Музыка заполнила зал, и я почувствовала, как его сильная, уверенная ладонь сжимает мою. Он двигался легко и грациозно, словно прирожденный танцор, но в каждом его шаге чувствовалась скрытая сила. Я старалась избегать его взгляда, но его присутствие заставляло меня нервничать.

– Оливия, вы танцуете, как ангел, – прошептал он, склонившись ко мне. – Ваша грация и красота завораживают.

Его слова, словно сладкий яд, проникли в самое сердце. Щеки вспыхнули румянцем, а сердце забилось быстрее. Я не знала, что ответить, и промолчала.

В танце время словно замедлилось. Его прикосновения были нежными, но в них чувствовалась едва сдерживаемая страсть. Его глаза, два темных омута, притягивали, как магнит.

Когда музыка стихла, он поклонился, как истинный джентльмен:

– Благодарю вас за этот чудесный танец, Оливия. Надеюсь, мы еще встретимся.

Он развернулся и ушел, оставив меня одну посреди зала.

"Какой хамелеон," – подумала я, скользнув взглядом по его удаляющейся фигуре. Вежливый, как утренний туман, но скользкий, как тень. Я почувствовала на себе чей-то прожигающий взгляд.

Обернувшись, я увидела, как толпа расступается, словно перед надвигающейся волной. Другие пары, яркие, как бабочки, кружились в центре зала, привлекая всеобщее внимание.

Я подошла к матери, которая сидела в кресле, словно королева на троне. Ее лицо было спокойным, но в глазах читалась легкая тревога.

– Мама, я пойду подышу свежим воздухом. На балкон, – сказала я.

Она кивнула, и я поспешила к двери, ведущей на балкон. Холодный ветер встретил меня, как старый друг, обняв ледяными руками. Я наслаждалась этим моментом свободы, словно птица, вырвавшаяся из клетки. Но вдруг услышала шаги. Не поворачиваясь, я почувствовала, как кто-то остановился рядом.

– Смотрю, не веселитесь? – Его голос прозвучал, как тихий шепот змеи в траве. Я повернулась. Рэйван. Он стоял, прожигая меня взглядом, словно пытался заглянуть в самую душу. Я невольно отшатнулась.

– Я не хотела приезжать, – начала я, стараясь говорить ровно. – Родители настояли. Мне совсем не нравятся такие мероприятия. Тем более, я думала, что это будет просто встреча. Они не сказали, что это бал.

Я вздохнула, пытаясь скрыть раздражение. Ветер усилился, играя с моими волосами.

– И вы не могли отказаться? – Его вопрос прозвучал резко. Его любопытство начинало раздражать меня все больше. Я посмотрела на него с вызовом.

– Мама считает, что это мой долг перед семьей, – ответила я, стараясь не показать, как сильно это меня задевает. – Но я так не думаю. Я хочу сама выбирать свою жизнь. Хочу поступить в академию высшей магии и путешествовать по миру.

Он рассмеялся. Его смех был холодным и горьким, как осенний дождь.

– Не составите мне компанию в танце, Оливия? – В его голосе сквозила насмешка, от которой внутри все похолодело. Он не должен был знать моего имени. Без лишних слов я склонилась в легком реверансе, давая понять, что танцевать с ним не намерена.

На его лице мелькнуло удивление, словно у ребенка, чья любимая игрушка внезапно сломалась. Я отвернулась и направилась обратно в зал, чувствуя, как легкий ветерок шепчет: "Правильный выбор".

Мама, с бокалом вина в руке, ждала меня у стола. В ее глазах, глубоких и чистых, как горные озера, отражался янтарный отблеск напитка. Сделав глоток, она приподняла уголки губ в загадочной улыбке.

Я невольно напряглась. Мама всегда отличалась проницательностью, ее интуиция улавливала малейшие колебания настроения.– Кто этот интересный молодой человек? – спросила она, и в ее взгляде вспыхнул неподдельный интерес.

Ее взгляд стал серьезнее, но любопытство никуда не исчезло.– Мама, пожалуйста, давай не будем говорить об этом… типе, – прошептала я, стараясь не привлекать внимания.

– Мне показалось, между вами пробежала искра, – заметила она, слегка наклонив голову.