Другое дело

– Да-да. А это кто?

– Где? – Коля удивлённо стал пялиться в экран. – Там мы вроде только были.

– Нет, вот здесь.

На фотографию и правда попал ещё какой-то человек, который сидел за крайним к выходу столиком и смотрел на собравшихся в проходе людей.

– Да фиг знает, – Коля пожал плечами. – Там проходняк-то хороший был раньше, пока они не споганились. Раньше и пиво свежее, и пицца – огонь. А сейчас один кисляк и тесто резиновое.

– А вы можете мне этот снимок перекинуть? – спросила Катя.

– Конечно, – Коля растянул в улыбке пухлые губы. – Телефончик ваш диктуйте. Катя, – нараспев произнёс он её имя, – красиво звучит. Ну, ловите, следователь Катя.

– Я не следователь. Я психолог-аналитик, – несколько смущённо сказала Катя, – Точнее, я в начале пути.

– Кать, – несколько понизив голос и чуть подвинувшись к ней, проговорил Коля, – я в магазе бытовой техники работаю, – Коля пустил короткий смешок от своей шутки и продолжил: – Так вот, если нужны там скидоны на посудомойки какие, я всегда смогу. Особенно для такой красивой девушки.

– Коля, – прямо над ухом подпрыгнувшего от неожиданности Николая раздался голос Васильева, – ты чего пришёл-то?

– Проблемка имеется, давай на двоих обсудим?

– Так только на двоих и остаётся, – раздражённо сказал Андрей. – Домой все поедем. Слесарь будет только через два часа, дверь эту треклятую сможет открыть только завтра, потому что у него рабочий день через полтора часа заканчивается. А я вот по голосу слышу, что эта дрянь уже пьяная.

– То есть по домам? – спросила Катя.

– Да, – покивал Андрей, глядя на часы. – А ты чего такая бледная? Ты себя хорошо чувствуешь?

– Всё хорошо, – Катя поднялась и, натянув куртку, добавила: – Ты меня всё-таки познакомь с Максимом. Так сказать, – она задумалась, – официально.

– Но только не сегодня, – Андрей посмотрел на часы. – Я официально по делам, а неофициально хочу в баню успеть, – заулыбался он. – Но тёте Свете ни-ни.

– Мы, по-моему, этот вопрос уже прояснили, – Катя на прощанье помахала мужчинам и ушла под молчаливый аккомпанемент их взглядов.

– Коля, ты фамилию Чернышёв слышал? – всё ещё глядя на тающую в сумерках длинного коридора фигурку Кати, спросил Васильев.

– Не-а, – протянул Коля, – а что?

– А то, что подкатывая к жене одного из самых богатых людей нашего города со скидонами на дешёвые микроволновки, ты даже на сельского романтика не тянешь. Так что сразу скажу, оставь эту затею.

– Подумаешь, – фыркнул Коля. – Короче, Дрон, меня за жопу могут взять.

– Поверь, – вздохнул Васильев, – меня твоя интимная жизнь мало волнует.

– Дрон, хорошо коры мочить, я всерьёзку. Нужна помощь, там на работе капец.

– Ладно, поехали, – вздохнул Васильев. – По дороге расскажешь.

Катя, выйдя из управления, несколько секунд постояла, ловя солнечные блики, и уже хотела позвонить мужу, чтобы он прислал водителя, и ей не пришлось бы терпеть временное пристанище чужой машины, но вдруг остановилась, зацепилась за возникшую у неё мысль и, вызвав такси, отправилась к тому парку, где нашли тело Ляли.

Погода за короткое время поездки скуксилась, солнце, устав от целого дня неблагодарной суеты, спряталось за тучами, и на землю посыпалась мелкая крошка холодного дождя, превращаясь на самом подлёте в белую крупку. Катя вышла из машины возле ограды парка, установленной здесь около года назад, и ей стало как-то неуютно от одного вида этой решётки, которая словно служила окантовкой на кладбище, а не прятала за собой громаду парка, постепенно оттаивающего после долгой зимы.

Тротуар скользил под ногами серой наледью, падающий снег стал идти гуще и уже вскоре занавесил пространство, улицы почти опустели, и сейчас вокруг не было никого, кроме несущихся по дороге машин. Катя в нерешительности дошла до входа в парк, уцепилась пальцами за холодный металл прутьев с уже крошившейся краской и поглядела внутрь заполненного чернотой деревьев массива, куда когда-то вошла Ляля. Катя хотела пройти в калитку, но не решилась, ей казалось, что если она сейчас сделает этот шаг вперёд, то хрупкое спокойствие, окружающее её, треснет, и прежняя жизнь закончится, а она точно не была к этому готова.

– Узнать сколько есть входов в парк, – оставила себе же голосовое напоминание Катя и, ещё недолго постояв, круто развернулась и пошла в обратную сторону, набирая по дороге номер мужа и параллельно списываясь с некоторыми одногруппниками, с которыми часто общалась. – Да, Дима, хорошо, тогда приезжай за мной сам, я буду… – Катя задумалась. – Давай на Петроградке в «Курице». Договорились, извини, у меня второй входящий, – Катя прочла сообщение и, быстро ответив, вызвала такси. – Зачем тогда Диму дёргать, если я всё равно на такси поеду? – хмыкнула она сама себе и, вспомнив, что вроде как обязалась вести блог, сделала несколько атмосферных фото на фоне парка, кутающегося в вечерние сумерки.

***

Войдя в просторный, светлый лифт, Светлана Ивановна поднялась на нужный этаж, позвонила в дверь, коротко кивнула открывшему ей мужчине, прошла внутрь и, отдав своё пальто встретившему её сотруднику, прошла к указанной двери.

– Привет, – поприветствовал её Дима, встав из-за письменного стола.

– Привет, – процедила Светлана и, оглядевшись, присела на диван. – Что? Что у тебя такого важного, что мне пришлось простоять в пробке сорок минут?

– Мне не нравится затея с этой работой. Катя совсем утонула в ней, я её не вижу.

– Хочешь, я тебе её фотографию пришлю? – не мигая уставилась на него Светлана.

– Я серьёзно.

– Я тоже. Ты, Дима, когда женился, ты же не хотел получить в жёны красивое дерево? – посмотрев в упор на мужчину, спросила Светлана. – Ты хотел красивую и умную женщину, чтобы друзья не стебали, – подняв руку, Светлана пресекла возражение со стороны Димы. – Не пыли мне в уши, – женщина посмотрела в сторону мини-бара и устало произнесла: – Плесни мне чего-нибудь, а то день сегодня мудацкий какой-то, – она вздохнула и продолжила: – Вы уже все давно переболели этой болезнью, чтобы у жены только жопа и сиськи были красивые, – Светлана поморщилась и покачала головой, – о любви своей неземной ты можешь Кате петь, а я тебя, мой дорогой, сто лет знаю, – Светлана хмыкнула. – Тебе нужно было перед всеми вывалить болт свой с бантом и показать, что ты снова самый крутой, как и во всём, как и везде. Вы же теперь хотите, чтобы вторая половинка ещё что-то соображала, кроме того, что она красивая. Так вот, – она выбила из пачки сигарету и глубоко затянулась, – у вас два года назад начались проблемы, и ты пришёл ко мне. Напомнить, о чём мы говорили? – она сделала короткую паузу, – Правильно. Я тебе сразу говорила, что Катька в нашу породу, она с мозгами, но вот чтобы её мозги не придумали, что она хочет быть, – Светлана задумалась, – например, бизнес-леди, и ты бы сливал впустую кассу свои средства, – она кивнула, принимая бокал с коньяком от помрачневшего мужчины. – А всё потому, что наша Катя не системная и бизнесом рулить не может. Чего молчишь? – она кивнула Диме, присевшему напротив. – Я тебе сразу говорила, что её нужно работой загрузить умственной. А ты рукой махнул, ну вот тебе и результат с выносом серого вещества. Дима, а скажи, она когда учиться начала, у вас же снова всё стало ровно и хорошо?

– Да, – покивал Дима в ответ, – но нужно было её на какое-то другое обучение переключить.

– Например? – насмешливо спросила Светлана.

– Ландшафтный дизайнер или кондитер, – развёл руками Дима.

– Ландшафтный дизайнер – это, по сути, садовник. Тебе нужна жена, которая бы всё время ходила с шершавыми руками? Ты реально думаешь, что эти, – она сделала кавычки пальцами, – дизайнеры в земле не копаются? А кондитер – это всё про лишний вес, горячее масло, духовки и огромную нагрузку на ноги, откуда потом начнут вылезать вены, к каким бы специалистам ты ни ходил. Катя не из тех, кто может себе поставить запреты и готовить килограммами пирожные и не есть их. И да, выглядело бы это очень забавно, – хохотнула Светлана, – если уж жена самого Дмитрия Чернышёва, устроила кондитерскую на дому или пошла бы трудиться на кухню ресторана.

– Да она даже готовить перестала.

– Так а ты кэшарики для чего зарабатываешь? Кроме того, что это твоё давнее и успешное занятие. Найми себе повара.

– Кэшарики… – как-то горько усмехнулся Дима. – Смешное выражение.

– Это пацан один подследственный притащил, а ко мне прилипло. Тему не меняй, – Светлана со стуком поставила бокал на круглую поверхность журнального столика, несколько секунд разглядывала отражающееся великолепие лепного потолка, лёгкую позолоту, нанесённую на капитель, и, откинувшись на мягкую кожу спинки дивана, проговорила: – Дай ей свободу, – она помолчала, достала из сумочки пудреницу в красивой золотой обёртке с громким именем бренда, крупными буквами теснённым на крышке, и, оценив своё лицо, закончила мысль: – Поверь, в отделе, где я сейчас тружусь, совсем не сахарные дела попадаются. Я давно уже не ромашка. Но и то, периодически сердце зашиваю и молюсь, чтобы поскорее на повышение уйти, которое мне обещали, как только я порядок в этом борделе наведу, – Светлана встала с дивана. – И, Дима, там такой тусклый глухарь, что ей это просто надоест, и пойдёт она потом твоих менеджеров тестами изводить и вовремя дома будет. И она будет при деле, и мозг кипеть не будет, и ты вроде не напрягаешься.

– Я тебя понял, – покивал Дима, провожая Светлану в холл.

Женщина надела пальто, аккуратно застегнула все пуговицы, окинула свой безупречный вид долгим взглядом и вдруг, резко повернувшись к Диме, глухо проговорила:

– Но ты же меня не за этим звал? Ты же хотел меня спросить, как продвигаются наши дела, но тебе нужно, чтобы я сказала сама и ты, вроде как и не спрашивал, – на этом она замолчала, поправила чуть выбившийся шарфик и вдруг резко сказала: – Если ты ещё раз позволишь себе позвать меня для любого разговора сюда, – она ткнула пальцем в сторону гостиной, богато разукрашенной заточенными под антиквариат дизайнерскими вещичками, – то тебе капец. Хочешь поговорить? Снимаешь вип-ложу в театре или ресторане.

– Но здесь как раз для переговоров, – несколько растерялся Дима.

– Я знаю, гадёныш, какие у тебя здесь переговоры проходят, и о пристрастиях твоих всё знаю, – прошипела Светлана. – Не буди во мне зверя. И если тебе нужно что-то от меня, говори прямо, я в твои игры играть не буду, – хлёстко сказала она, резко натянула перчатку и, брезгливо взявшись двумя пальцами за ручку, открыла дверь и вышла в сквозящую весеннюю стужу.