Чужбина. Родина. Любовь

– Сейчас и вместе.

– Отлично! Пусть она сделает выбор прямо сейчас! – начал Жан.

– Великолепно! Ведь она его непременно сделает! – усмехнулся Соболевский.

– Не забудь заведомо отправить за твоим цыганом, придется ему опять тащить тебя пьяного!

– Непременно отправлю. Но уточню для особо рьяных: пьяного от счастья!

Довольные собой, они откинулись на спинку пролетки и до конца пути больше не разговаривали…

Ванятко невероятно гордился тем, что умел читать и писать. Еще в детстве его обучил грамоте сам Сергей Акимович, человек значительный и обстоятельный. Но уметь – дело невеликое, куда важнее любить. Серьезные книги, какими с детства зачитывался младший барин, Сергей Сергеич, крепостного увлечь не могли, а если и попадалась в руки Ванятки какая книжонка попроще, то лежала у изголовья по́-долгу. Да и некогда было ее читать – все дела…

Но однажды владение грамотой цыгану пригодилось. Случилось это, когда они с Ваньсергеичем сбежали от ненавистной московской тетки и приехали в столицу: молодому барину предложили новое место, по делам Коллегии иностранных дел. Карьера его пошла вверх, съехать с Якиманки и вообще из Белокаменной он давно мечтал, и тут – такая радость.

В Петербурге они поселились в доме дяди по материнской линии, обер-прокурора Святейшего синода князя Мещерского, ни много ни мало – на самом Невском. Тут же в огромном доме жил кня-зев сынок, кузен Ваньсергеича, молодой Николай Мещерский. Именно этот вихрастый подлец и стал причиной того, что Ванятке пришлось взяться за перо…

Если по порядку, то кузен увел у барина его невесту. По мнению цыгана, весьма преглупую барышню, но ежели говорить о фигуре, то весьма даже ничего. Можно сказать, вполне в форме была барышня. Ежели говорить по чести, то жены – оне ж не для математических исчислений нужны, оне для другого, где красота куда важнее…

Увел пройдоха-кузен невесту, и черт бы с ними обоими. Но тут Ванятко не на шутку испугался: Ваньсергеич замер! Молодой барин перестал есть, потерял интерес к новой работе, отсылал прочь всех друзей, лишь сидел на кровати да равнодушно смотрел в окно и иногда просил слугу поиграть ему что-нибудь грустное на гитаре. Цыган слушался, перебирал струны. Потом, словно дитятю, кормил хозяина из ложечки, умывал и переодевал сорочки, но тот, будто замороженный, ни на что не реагировал – ему было все равно. Прошел день, два, неделя – юноша осунулся, под глазами залегли тени. И тут Ванятко понял, что в мире есть лишь два человека, которые могли расшевелить его барина. Софьсергевна и Сергейсергеич, сестра и брат. Пришлось Ванятке писать письма. Вышло коряво да нескладно, но чего спрашивать с крепостного? Важнее, чтобы письма поскорее дошли до адресатов и ответы не замешкались в пути.

Из Москвы, разумеется, ответ пришел первым, из швейцарского Берна пока задерживался. Зайдя с конвертом в спальню молодого барина и найдя его вновь в постели, цыган неуклюже поклонился и уронил какую-то вазу. Как всегда, раздался хрустальный звон.

– Ваньсергеич, вам письмо от сестрицы вашей! Не обессудьте, прочтите! Ведь молится несчастная за вас, исстрадалася небось… Читать будете?..

– Сам прочти. Вслух.

Читать чужие письма, особенно вслух, Ванятко любил, главное, чтобы они были написаны на русском. Мог, бывало, и интонацию, и высоту голоса менять, порой выходило даже забавно. Как-то его похвалил известный актер Каратыгин из самого настоящего театра, мол, живописно ты, Ванятко, роли декламируешь, будто истинный артист, на сцену бы тебя, да проломится сцена под таким слоном. На слона тогда цыган не обиделся. Что ж обижаться: слоны – они животные полезные, хоть и медлительные. Похвала господина артиста тогда Ванятке сильно польстила.

Изобразив девичий голосок, Ванятко бодро запищал фальцетом:

– Я же говорила, я предупреждала тебя! Глупый, глупый, глупый! Почему ты не слушал меня, мой маленький Жанчик?! Она красива и тупа – увы, мужчины ценят лишь это! Отчего вы не замечаете сразу всей гнили? Ведь очевидно же? Вы цените пышные плечи да розовые ланиты, а души или ума видеть не желаете! Она – жуткое чудовище в оболочке из розовых бутонов. И хвала всевышнему, что ты не успел связать с ней свою жизнь.

Ах, душа моя, как мне больно, что я не рядом с тобой. Как бы я хотела поддержать тебя, обнять, расчесать твои непослушные кудри… Сердце мое рвется, но я уверена, что ты справишься с этой болью. Ты сильный, Жан. Я это знаю, я уверена в тебе как ни в ком другом. Оставь эту женщину в прошлой жизни, забудь ее, она недостойна такого, как ты. Пусть Николя, наш дорогой кузен, помучается с этой (здесь, барин, зачеркнуто непотребное слово), с этой Трубецкой. Пусть попривыкнет к рогам на своей глупой голове. Ты же, дорогой братец, постарайся поскорее забыть эту любовь. Отвлекись на новое место, оно может дать хороший толчок твоей будущей карьере.

Люблю тебя, твоя сестра Софи.

P. S. Увидишь Нечаева – передавай привет. Из Москвы все разъехались, уж больно скучно тут без вас, и пошутить не над кем.

С чувством выполненного долга Ванятко поднял глаза от письма на Ваньсергеича и испугался – сидя в кровати, тот уткнулся лицом в колени и беззвучно содрогался.

– Барин… Вы того, этого… Чегой-то плакать надумали? Не барышня небось…

Но Мальцов вскочил с кровати и, содрогаясь от хохота, обнял цыгана.

– Ха! Ты бесподобен, Ванятко! Ты чудовищно и непозволительно очарователен, дружище! Эти «розовые ланиты» в твоем исполнении – это нечто невероятное, ха-ха, не могу… Ох, я бы много дал за то, чтобы Софи слышала, как ты читаешь ее письмо! У-у, что бы тебя тогда ожидало!.. – просмеявшись, он взял в руки письмо и вдруг посерьезнел – увидел размазанные по бумаге мутные следы слез. Желвак на его щеке заметно дернулся. – А знаешь, что, Ванятко? Не пора ли нам начать собственную жизнь? Все эти пресловутые дядюшки уже у горла где-то… Живо собирай вещи, мы съезжаем в гостиницу. Причем в самую лучшую. И подбери какой-нибудь достойный трактир. Поесть бы… Да выпить…

* * *

Для состоятельных клиентов столицы в дорогих ресторанах недавно была предложена новая услуга – individual service[31]. В отдельном помещении с частным входом и личным метрдотелем накрывался богатый стол, по желанию приглашалась дама или даже две, приходили музыканты. Основное правило ресторана гласило: клиент может быть наедине с собой столько, сколько пожелает. Его не должны отвлечь посторонние люди или те знакомые, от которых хотелось бы укрыться.

Едва не сойдя с ума, сидя дома в кровати, Жан осознал, что надо что-то в жизни менять. Что именно – он пока не понял, но решил для начала сменить привычную цыганскую разбитную скрипку на печальную виолончель. И вот теперь музыка рвала душу, предательски заставляя куропатку застревать в горле, а глаза щипать и слезиться. Пятилетнее Аи не спасало – вечер наедине со своим горем никак не удавался.

В один прекрасный момент в его отдельный кабинет ворвался Серж. Вслед за ним вбежали двое слуг и, скрутив Соболевского, принялись многословно извиняться за нарушение приватности. Мальцов со стуком бросил серебряную вилку на стол, взглянул на друга – и что-то внутри него дрогнуло. Сергей показался ему таким несчастным и виноватым, будто он один оказался в ответе за то, что произошло.

– Отпустить, холопы! – по-барски рыкнул Жан, бросил на стол мятую банкноту. – Мой друг будет ужинать со мной. Обеспечить ему удобство и уют, живо! Да, и нудную эту музыку прочь, а вина сюда побольше.

Соболевский, ссутулившись, угрюмо сел за стол. Подцепил вилкой рыжик, отпил из бокала Мальцова. Он был небрит, неряшливо одет и немного пьян.

– К себе не пускаешь, на службу не ходишь, на люди не показываешься. Принцессой себя возомнил? Драконов у входа выставил? Un nouveau riche[32]… Кабы не твой Ванятко, я бы к тебе еще неделю пробивался… Он у тебя надежный, твой цыган… Береги его.

Мальцов, отбросив суровость, кинулся на шею другу:

– Прости! Мне показалось, что передо мной виноват весь мир, и ты отчего-то оказался в числе прочих! А ты не виноват! И я тоже! И Мишка, и… и Митенька. Никто не виноват, лишь эта женщина! Я… Что-то я совсем ума лишился, если единственного друга от себя погнал. Прости, брат…

Выпили, не чокаясь, за Веневитинова. Потом за каждого из московских друзей. Наконец вечер пошел на лад. Соболевский настолько опьянел, что вскочил и забегал вокруг стола, тараторя в ажиотаже:

– О, эта Александрин! Развратная дрянь! Грязная потаскушка… Ты видел, как она целовалась с этим ничтожеством. И не стеснялась нас! Даже подмигнула мне, представь?! С ним целуется, а глядит на меня! О-о, побывать бы на месте Мещерского, хоть миг… Но нет, нет! Мефистофель, я не могу поверить, чтобы барышня могла себя так вести, это выше моего понимания! Похоже, ее невинность – такая же сказка, как то, что она называла любовью к тебе и ко мне. Ладно бы так вела себя опытная, давно развращенная баронесса, но чистая барышня?..

– Мы и сами хороши, чисто лапотники – потоптались у входа, поглядели, как эти двое милуются, раскланялись да убежали! До сих пор щеки с позора горят… Не драться же мне на дуэли с Ником?..

– За что драться, за какую честь, Мефистофель? Меня, к примеру, никто не заставит отправить картель[33]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Tristis est anima mia (лат.) – печальна душа моя.

2

Ливрейный – лакей, одетый в форменную ливрею. Является показателем высокого статуса хозяина.

3

Камердинер – комнатный слуга богатого господина.

4

Se moquer comme ça (фр.) – так издеваться.

5

Ses charmantes filles (фр.) – его прелестных дочерей.

6

По легенде, василиск обладает способностью убивать одним только взглядом.

7

Ta promenade nocturne mérite une réprimande, mon cher neveu (фр.) – твоя ночная прогулка заслуживает выговора, дорогой племянник.

8

Низший чин Табеля о рангах.

9

Присутствие (присутственное место) – орган управления, канцелярия.

10

«Северная пчела» – известная российская литературная и политическая газета, издававшаяся в Санкт-Петербурге в 1825–1864 гг.

11

Amande (фр.) – штраф.

12

La liberté (фр.) – свобода.

13

Négociations (фр.) – сделок.

14

Капитолина Михайловна Мальцова (Вышеславцева) была женой поэта Василия Львовича Пушкина, дяди Александра Пушкина. Муж часто посвящал ей стихи.

15

Quel honneur de vous voir dans cette charmante maison! (фр.) – какая честь видеть вас в этом милом доме!

16

Cela sera quelque chose de nouveau! Éclatante, incroyable! (фр.) – Это будет нечто новое! Взрывное, невероятное!

17

«Полярная звезда» – литературный альманах, издававшийся Рылеевым до 1825 года.

18

«Северные цветы» – литературный альманах, издававшийся А. А. Дельвигом в 1824–1830 гг.

19

Кресало – стальная пластинка для высекания огня из кремня.

20

Охолониться (устар.) – остыть.

21

Сангина – красно-рыжий мелок или карандаш для рисования, часто используется для эскизов и набросков.

22

Ils empêchent la réalisation de ta personnalité! (фр.) – они мешают раскрытию твоей личности!

23

De cette place, allons-y! (фр.) – с этого места, начали!

24

Гауптвахта – караульное помещение, где держали заключенных под стражу военных.

25

Ma tante (фр.) – тетушка.

26

Merde (фр.) – дерьмо.

27

Широкополая мужская шляпа, модная в 1815–1830 гг.

28

Мессалина – жена римского императора Клавдия, прославившаяся властолюбием и любовными похождениями. Ее имя стало нарицательным.

29

Вальмон – герой романа Шодерло де Лакло «Опасные связи», мастер любовных похождений.

30

Miserable (фр.) – жалкий, ничтожный.

31

Individual service (англ.) – индивидуальное обслуживание.

32

Un nouveau riche (фр.) – скоробогач.

33

Картель – вызов на поединок.