2084

Михаил Гинзбург

2084

Глава 1. Оазис Забвения

За пуленепробиваемыми панорамными окнами конференц-зала «КорпСиндиката» привычно клубился желтоватый туман – едкая взвесь очередного дня третьей декады мая. Сегодня он был особенно густым, почти осязаемым, словно сам воздух снаружи решил свернуться в тугой, удушливый узел. Внутри же, в стерильной прохладе зала, царила совершенно иная атмосфера. Кассандра, стоя спиной к реальному миру и лицом к гигантскому экрану, демонстрировала свое последнее творение – «Оазис Забвения».

Ее фигура, облаченная в строгий костюм цвета мокрого асфальта, казалась продолжением царившей здесь выверенной геометрии. Лишь едва заметная сеточка морщин у глаз да привычка время от времени сжимать и разжимать пальцы левой руки выдавали застарелую усталость, которую не мог скрыть даже безупречный корпоративный макияж.

На экране переливался всеми оттенками изумруда мир, который мог существовать только в самой смелой мечте или в тщательно прописанном коде. Солнечные блики играли на поверхности озера, чистого, как слеза младенца, если бы младенцы в этом мире еще плакали от чего-то, кроме запрограммированных реакций. Водопад низвергался с бархатных скал, рассыпаясь на мириады радужных брызг, каждая из которых была просчитана с точностью до наносекунды. Пение птиц, шелест листвы, даже легкое дуновение ветерка, которое члены правления могли ощутить благодаря тактильным эмиттерам в креслах, – все было частью сложнейшей симфонии, дирижером которой была она, Кассандра.

Позади, в анатомических креслах из светлой экокожи, расположилось высшее руководство «КорпСиндиката». Директор Фабиан, как всегда безупречный в своем темно-синем костюме, сидел чуть впереди остальных, его лицо выражало благосклонное внимание. Он слегка качнул головой, и его серебристые волосы, всегда идеально уложенные, на мгновение поймали холодный свет потолочных панелей.

«Впечатляюще, Кассандра, – его голос, бархатный и обволакивающий, нарушил благоговейную тишину. – Впрочем, как и всегда. Чистота исполнения, доведенная до абсолюта».

Кассандра позволила себе легкий кивок, почти незаметный. «Благодарю, Директор. Мы стремились интегрировать мультисенсорный подход для достижения максимального иммерсивного эффекта при сохранении адаптивной седации пользователя».

Один из директоров, грузный мужчина с лицом, напоминающим старый, помятый пергамент, недоверчиво хмыкнул: «Адаптивность к психоэмоциональному профилю пользователя, она, простите, автоматическая? Или там сидит армия психокорректоров на удаленке, как в старые добрые времена?» Его вопрос прозвучал так, будто он заранее знал ответ и просто хотел услышать подтверждение чуда техники.

«Полностью автоматизирована, Директор Гроссман», – голос Кассандры звучал ровно и бесстрастно, словно она зачитывала техническую спецификацию. «Система непрерывно сканирует свыше пятисот биометрических параметров и корректирует виртуальную среду в режиме реального времени. Интенсивность освещения, палитра звукового ландшафта, даже тончайшие ароматические нюансы, которые, к сожалению, данный зал не позволяет в полной мере оценить, – все подстраивается под индивидуальные флуктуации нейронной активности пользователя».

Директор Фабиан поднялся, его движения были плавны и точны, как у хорошо отлаженного механизма. Он прошелся вдоль первого ряда кресел, остановившись у края платформы, на которой стояла Кассандра.

«Превосходно, – он обвел взглядом экран, затем перевел его на Кассандру, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на удовлетворение хирурга, удачно завершившего сложную операцию. – Это именно то, что так необходимо нашим гражданам. Возможность… отдохнуть. Взять паузу от неизбежных жизненных сложностей. Вы снова продемонстрировали не только талант, но и глубокое понимание стратегических задач Корпорации, Кассандра. Вопрос вашего бонуса и расширения полномочий мы обсудим тет-а-тет, в более подходящей обстановке».

В зале раздались сдержанные, но вполне одобрительные аплодисменты. Кассандра ощутила, как мышцы ее лица сами собой сложились в подобие улыбки. Она знала эту улыбку – «улыбка номер три: профессиональная благодарность». Она кивнула еще раз, принимая похвалу, и на мгновение ей показалось, что даже кислотный туман за окном стал чуть менее ядовитым. Иллюзия, конечно. Такая же, как и ее «Оазис Забвения». Идеально сконструированная иллюзия в мире, где от реальности остался лишь горький привкус на языке.

Глава 2. Утренний Ритуал под Оком

Пробуждение наступало не по звонку будильника – архаизм, давно уступивший место мягкой биорезонансной стимуляции, – а по сигналу импланта, встроенного в основание черепа. В шесть тридцать ноль-ноль по унифицированному времени «КорпСиндиката» комната Кассандры наполнилась едва уловимым свечением, имитирующим рассвет где-то в незапамятных временах, когда солнце еще не скрывалось за вечной пеленой химического смога. Стены, представлявшие собой адаптивные панели, сменили ночной режим «глубокий космос» на умиротворяющий пейзаж «альпийский луг, семь утра». Кассандра знала, что алгоритм выбрал этот пейзаж на основе анализа ее фаз сна и уровня кортизола: система стремилась обеспечить «оптимальное психоэмоциональное пробуждение».

Она села на идеально заправленной постели – за ночь санитарные наноботы не только очистили простыни из биоразлагаемого шелка, но и придали им первозданную форму. Первый взгляд – на потолочную панель, где высветился ее текущий «Индекс Гражданского Доверия»: 98.7 из 100. Стабильно. Хорошо. Легкое снижение на три десятых процента после вчерашней презентации было ожидаемо – система всегда фиксировала микростресс даже при успешном завершении проектов.

Ванная комната встретила ее подогретым до тридцати семи и двух градусов Цельсия полом и тихой музыкой, подобранной для «стимуляции позитивного настроя». Зеркало одновременно служило информационным дисплеем: краткая сводка мировых новостей (тщательно отфильтрованных и одобренных), персональное расписание на день, напоминание о необходимости принять утреннюю дозу нутриентов. Пока автоматический ультразвуковой очиститель занимался ее зубами, а дерма-аппликатор наносил на кожу защитный и тонизирующий состав, Кассандра просматривала заголовки: «КорпСиндикат объявляет о новом прорыве в области синтеза протеинов», «Успешная ликвидация последствий несанкционированного выброса в Секторе Гамма-7», «Граждане выражают благодарность за стабильность и безопасность». Ничего неожиданного. Мир катился по своим рельсам, смазанным официальными пресс-релизами.

Завтрак ждал ее на кухне, интегрированной в жилую зону. Автоматический синтезатор приготовил стандартный набор: питательная паста с нейтральным вкусом, обогащенная всеми необходимыми витаминами и минералами, и стакан тонизирующего напитка, напоминающего по цвету разбавленный яблочный сок. Кассандра ела медленно, глядя на стену, которая теперь показывала трехмерную проекцию цветущего японского сада. Красиво. И совершенно нереально. Как и все в этом мире.

Когда она выходила из квартиры, в коридоре столкнулась с соседом из семьдесят второй ячейки – мужчиной средних лет по имени Леопольд, работавшим, кажется, в отделе логистики. Он приветливо кивнул, на его лице застыла стандартная «утренняя социальная улыбка».

«Кассандра, доброго утра! Погода сегодня… оптимистичная, не находите?» – произнес он один из рекомендованных «тегов общения» для утреннего приветствия. За окном в конце коридора все тот же желтый туман обволакивал соседние башни-ульи.

«Действительно, Леопольд, – ответила Кассандра, используя соответствующий «тег ответа». – Атмосферное давление в норме. Удачного вам производственного цикла».

«И вам плодотворного дня!» – он приложил ладонь к груди в знаке лояльности и поспешил к лифту.

Кассандра вздохнула, едва заметно. Даже эти короткие, выхолощенные фразы требовали определенного усилия. Лифт бесшумно доставил ее на подземный уровень, где ее уже ждал персональный электромобиль – безликая капсула, которая вольется в такой же безликий поток, текущий по артериям города к гигантскому комплексу «КорпСиндиката». Око Мира, вездесущее и недремлющее, следило за каждым ее шагом, каждым вздохом, каждым ударом сердца. И это было нормально. Это было частью порядка. Частью иллюзии совершенства, которую она сама помогала строить.

Глава 3. Геометрия Утешения

Офис Кассандры располагался на семьдесят третьем этаже Северной Башни «КорпСиндиката». Отсюда, из-за армированного стеклопластика окон, город расстилался внизу серо-стальной паутиной, лишь изредка проглядывающей сквозь рваные клочья вечного тумана. Монорельсовые трассы змеились между небоскребами, похожими на гигантские термитники, а внизу копошились мириады транспортных капсул – кровяные тельца этого каменного Левиафана. Кассандра редко смотрела в окно. Реальность за ним была слишком… неизменной.

Ее кабинет был образцом минималистичного дизайна и функциональности. Большую часть пространства занимала голографическая рабочая станция, сейчас деактивированная и похожая на черный обсидиановый стол. Стены могли менять цвет и текстуру по ее желанию, но Кассандра предпочитала нейтральный матовый оттенок, напоминающий цвет необработанного титана – он не отвлекал. Единственным «украшением» служила небольшая, идеально симметричная суккулентная композиция в плоской керамической вазе, подарок от отдела биодизайна за какой-то давно забытый проект. Растения были искусственными, разумеется, но с поразительной точностью имитировали живые.

Именно здесь, в этом стерильном коконе, Кассандра находила своеобразное утешение. Не в созерцании видов и не в искусственных растениях, а в самой работе. Создание виртуальных миров было для нее не просто профессией, а почти медитативной практикой. Она погружалась в чистую логику кода, в элегантность математических моделей, в гармонию выстраиваемых ею реальностей. Каждый пиксель, каждый полигон, каждый звуковой семпл были на своем месте, подчиняясь ее воле, ее замыслу. Здесь не было места хаосу внешнего мира, его энтропии и непредсказуемости. Только безупречная геометрия ее творений.

Сегодня на повестке дня стояла предварительная проработка концепции для нового проекта Фабиана – «адаптивной терапевтической среды». Кассандра активировала станцию. Перед ней вспыхнуло трехмерное облако данных: схемы, графики, психометрические матрицы, архитектурные наброски предыдущих «терапевтических» симуляций. Она вызвала на главный экран новостную сводку «КорпСиндиката» – фоновый шум, без которого уже не мыслила рабочий процесс. Голос диктора, идеально поставленный и лишенный каких-либо человеческих интонаций, вещал об очередных успехах:

«…благодаря слаженным действиям инженерных корпусов и Службы Экологической Безопасности, зона токсичного выброса в Секторе Дельта-9 полностью локализована. Уровень кислотности атмосферы в прилегающих районах не превышает допустимых норм более чем на пятнадцать процентов. Гражданам рекомендуется использовать респираторы усиленного типа…»

Кассандра отстраненно отметила, что Сектор Дельта-9 находился не так уж далеко от ее жилого модуля. Кажется, вчера вечером она ощущала легкий металлический привкус во рту, несмотря на работу всех систем фильтрации. Или это была очередная игра воображения, подогретая хронической усталостью?

«…Совет Директоров «КорпСиндиката» одобрил программу «Продовольственная Безопасность 2.0», направленную на увеличение производства синтетического белка на тридцать процентов в течение следующего квартала. Это позволит полностью удовлетворить растущие потребности населения в качественном и сбалансированном питании…»

Она усмехнулась про себя. Качественное и сбалансированное питание. Нутриентная паста, которая на вкус напоминала влажный картон, если бы у картона вообще был вкус. Зато «Гражданское Доверие» у тех, кто потреблял ее без жалоб, росло как на дрожжах.

Ее пальцы летали над сенсорной панелью, манипулируя виртуальными конструкциями. Она начала набрасывать первичную структуру нового мира. Для «нестандартных творческих профилей», как выразился Фабиан. Что это значило? Какую именно «терапию» они должны были получить? Вероятно, что-то успокаивающее, но не слишком примитивное, чтобы не вызвать отторжения у «творческого» ума. Лабиринт? Да, но не обычный. Лабиринт, который меняет свою структуру в зависимости от эмоционального состояния пользователя, предлагая неожиданные выходы или, наоборот, замыкая в кольце повторяющихся образов, если сенсоры фиксировали рост «тревожности» или «непродуктивной рефлексии».

Кассандра увлеклась. Сложная задача всегда будоражила ее профессиональное самолюбие. Она выстраивала фрактальные коридоры, играла с перспективой, добавляла элементы сюрреалистической архитектуры, вдохновляясь забытыми образами из истории искусства – теми, что еще не были окончательно «оптимизированы» и стерты из общедоступных архивов как «деструктивные» или «не соответствующие текущей парадигме».

На несколько часов она забыла и о желтом тумане за окном, и о вкусе нутриентной пасты, и о пустых глазах Леопольда. Осталась только она и геометрия ее утешения, ее личный, рукотворный порядок посреди всеобщего, тщательно управляемого хаоса.

Глава 4. Предложение, от Которого Не Удобно Отказаться

Персональный коммуникатор на запястье Кассандры издал тихий, мелодичный сигнал – вызов от Директора Фабиана. Она на мгновение замерла, оторвавшись от сложной пространственной модели, которую только что выстраивала в голографическом проекторе. Вызовы от Фабиана вне плановых совещаний случались нечасто и обычно предвещали нечто значительное. Или, как минимум, требующее ее немедленного внимания и безупречного исполнения.

«Слушаю, Директор», – произнесла она, активировав аудиосвязь. Ее голос прозвучал спокойно, хотя внутри что-то неуловимо напряглось.

«Кассандра, добрый день, – бархатный голос Фабиана, казалось, заполнил собой весь кабинет, несмотря на миниатюрный динамик коммуникатора. – Надеюсь, не отвлекаю от чего-то… судьбоносного?» В его тоне слышалась легкая, почти отеческая ирония, которая могла означать что угодно.

«Работаю над предварительной концепцией для… известного вам проекта, Директор, – ответила Кассандра, тщательно подбирая слова. – Так что, в некотором смысле, вы угадали».

«Превосходно! Ваша проактивность, как всегда, восхищает. Не могли бы вы уделить мне немного времени? Буквально четверть часа. У меня возникла пара идей, которые, полагаю, было бы продуктивно обсудить с вами с глазу на глаз, так сказать, в неформальной обстановке».

«Разумеется, Директор. Буду у вас через… пять минут».

Кабинет Директора Фабиана находился тремя этажами выше, в крыле, предназначенном для высшего административного состава. Он представлял собой полную противоположность аскетичному офису Кассандры: просторный, залитый мягким, рассеянным светом, с панорамным видом на ту часть города, где смог был чуть менее плотным и иногда можно было разглядеть очертания Центрального Парка – огромного купола, под которым сохранялись остатки доколлапсовой флоры. На стенах висели не меняющиеся панели, а репродукции картин старых мастеров – разумеется, цифровые, но выполненные с такой скрупулезностью, что отличить их от оригиналов мог бы лишь опытный искусствовед с доступом к соответствующим базам данных. В воздухе витал едва уловимый аромат натурального дерева и чего-то еще, неуловимо дорогого и успокаивающего.

Фабиан встретил ее у дверей своего кабинета, как всегда, с безупречной улыбкой.

«Кассандра, рад вас видеть. Прошу». Он указал на одно из двух кресел, стоявших у низкого столика из темного, отполированного материала, похожего на эбен. На столике уже стояли две чашки из тонкого фарфора и небольшой графин с прозрачной жидкостью.

«Это новый сорт травяного концентрата, – пояснил Фабиан, заметив ее взгляд. – Успокаивает, проясняет мысли. Рекомендация нашего отдела нейролингвистического программирования. Хотя, вашей ясности ума, Кассандра, можно только позавидовать». Он разлил напиток по чашкам.

«Вы хотели обсудить проект для… нестандартных творческих профилей, Директор?» – Кассандра решила не тратить время на пустые любезности, хотя аромат напитка действительно показался ей приятным.

«Именно, – Фабиан откинулся в кресле, его взгляд стал серьезным, но не менее доброжелательным. – Я размышлял над вашим первоначальным видением… лабиринты, меняющаяся архитектура. Это все очень хорошо, очень в вашем стиле – элегантно, интеллектуально. Но я подумал, Кассандра, что для данной, весьма специфической, категории граждан нам нужно нечто… большее».

Он сделал паузу, давая словам впитаться. Кассандра молчала, ожидая продолжения.

«Понимаете, – продолжил Фабиан, понизив голос до доверительного тона, – эти люди… их творческий потенциал, он как неконтролируемый источник энергии. Может созидать, а может и разрушать. Наша задача – не просто занять их ум изящной головоломкой. Наша задача – мягко, почти незаметно… направить эту энергию в конструктивное русло. Гармонизировать ее с общественными интересами. Интегрировать их уникальность в общую структуру так, чтобы она приносила пользу, а не создавала… флуктуации».

Кассандра почувствовала, как по спине пробежал легкий холодок, несмотря на комфортную температуру в кабинете. Слова Фабиана, облеченные в столь мягкую и респектабельную форму, несли в себе какой-то скрытый, тревожный подтекст.

«Вы предлагаете более… глубокое терапевтическое воздействие?» – осторожно спросила она.

«Именно! Глубокое, но деликатное, – Фабиан улыбнулся так, словно делился с ней величайшей тайной. – Я подумал о создании не просто среды, а целой серии взаимосвязанных нарративов. Персонализированных историй, в которых пользователь будет не просто наблюдателем или решателем задач, а главным действующим лицом. Историй, которые будут неуловимо подводить его к… правильным выводам. К осознанию ценности порядка, стабильности, коллективного блага».

Он помолчал, глядя на нее в упор. «Это сверхсекретный проект, Кассандра. Уровень допуска – нулевой. Мы не можем позволить себе даже малейшей утечки. Но я верю, что именно вы, с вашим талантом и вашей… преданностью делу, способны реализовать столь амбициозную задачу. Речь идет о создании инструмента, который позволит нам не просто контролировать, но… исцелять самые основы деструктивного индивидуализма».

Кассандра сделала маленький глоток из чашки. Напиток был чуть сладковатым, с пряным послевкусием. «Исцелять основы деструктивного индивидуализма», – повторила она про себя. Звучало красиво. И страшно.

«Это… очень ответственная задача, Директор», – произнесла она вслух.

«Именно поэтому я предлагаю ее вам, Кассандра, – Фабиан снова улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой. – Подумайте над этим. Не торопитесь. Но знайте, что Корпорация высоко оценит ваши усилия. Очень высоко».

Предложение, от которого не просто неудобно отказаться. Предложение, которое звучало как приказ, облеченный в самую изысканную форму. Кассандра понимала это. И понимала, что выбора у нее, по сути, нет.

Глава 5. Синтезированное Общество

Ежеквартальный корпоративный прием «Единство Целей» проходил в Центральном Атриуме «КорпСиндиката» – гигантском пространстве под куполом из фотохромного стекла, которое сейчас, с наступлением вечера, имитировало звездное небо. Разумеется, не то настоящее, давно скрытое за пеленой выбросов, а идеализированную его версию – с четко очерченными созвездиями и без единого метеорита или спутника, нарушающего безупречную гармонию. Сотни сотрудников, от глав департаментов до рядовых аналитиков «третьего уровня», плавно перемещались по залу, держа в руках бокалы с искрящейся синтезированной водой или слабоалкогольным «социальным лубрикантом» – напитком, разработанным для облегчения коммуникации и снятия «излишнего производственного напряжения».

Кассандра не любила эти мероприятия. Они были обязательной частью корпоративной культуры, демонстрацией «сплоченности и общего вектора развития», как гласили внутренние циркуляры. Для нее же это было очередное испытание, требующее надеть маску приветливого профессионала и вести бессмысленные, заранее запрограммированные беседы.

Она стояла у одной из колонн, облицованных светящимся ониксом, и делала вид, что с интересом разглядывает голографическую инсталляцию, изображающую спираль ДНК, плавно перетекающую в логотип «КорпСиндиката». В руке она держала бокал с водой, к которой не притрагивалась. Вокруг нее клубилось многоголосье – приглушенный гул голосов, смех, звон бокалов. Все это напоминало хорошо отлаженный механизм, где каждая деталь знала свою функцию.

«Кассандра! Какая приятная встреча!» К ней подошел Маркус Бренер, начальник смежного отдела, занимающегося разработкой нейроинтерфейсов. Его лицо, как всегда, выражало энтузиазм, граничащий с экзальтацией. «Ваш последний проект, «Оазис Забвения», – это просто… тектонический сдвиг в иммерсивных технологиях! Мои ребята до сих пор под впечатлением от вашей презентации. Индекс пользовательского удовлетворения, я слышал, бьет все рекорды?»

«Спасибо, Маркус, – Кассандра выдавила из себя «улыбку номер два: сдержанная профессиональная гордость». – Мы старались. Команда проделала большую работу по оптимизации алгоритмов сенсорной синхронизации». «И чуть не сдохла от переутомления, пока ты рассуждал о тектонических сдвигах, сидя в своем уютном кресле», – промелькнуло у нее в голове.

«Результат говорит сам за себя! – не унимался Маркус. – Кстати, как вам сегодняшняя… атмосфера? Чувствуется единение, правда? Сразу видно – Корпорация на подъеме!» Он обвел рукой зал, словно дирижер, указывающий на мощь своего оркестра.

«Безусловно, – согласилась Кассандра, используя один из стандартных «тегов одобрения». – Позитивная динамика очевидна. Это вдохновляет на новые свершения». «Особенно если эти свершения хорошо оплачиваются и позволяют не думать о том, что происходит за пределами этого сверкающего пузыря», – добавила ее внутренняя язва.

К ним присоединилась Эвелин Чо, специалист по этическому ИИ – должность, сама по себе звучавшая как оксюморон в стенах «КорпСиндиката». Эвелин была молода, амбициозна и всегда одета в последние новинки корпоративной моды, подчеркивающие ее высокий «Индекс Гражданского Доверия».

«Кассандра, Маркус! Обсуждаете последние достижения? – ее голос был звонким и уверенным. – Я как раз читала отчет о повышении уровня социального оптимизма в Секторе Бета-5 после внедрения новой программы «Цифровой Компаньон». Цифры впечатляют! Люди чувствуют себя менее одинокими».

«Технологии на службе общества! – патетически изрек Маркус. – Именно к этому мы все стремимся».

Кассандра молча кивнула. «Цифровой Компаньон» – еще одна разработка, призванная заменить живое общение суррогатом, который никогда не задаст неудобных вопросов, не проявит «негативных» эмоций и всегда будет транслировать одобренную повестку. Она представила себе миллионы одиноких людей в своих ячейках, ведущих «доверительные» беседы с программой, которая анализирует каждое их слово, каждую интонацию, чтобы потом составить очередной отчет для Большого Брата… то есть, для «Ока Мира».

Она чувствовала себя экспонатом в этом синтезированном обществе, где подлинные чувства и мысли были погребены под толстым слоем протоколов, предписаний и страха. Страха перед «цифровым остракизмом», который был страшнее любой физической кары. Потерять высокий «Индекс Гражданского Доверия» означало стать изгоем, лишиться доступа к ресурсам, к работе, к самому праву на существование в этом «идеальном» мире.

«Прошу прощения, коллеги, – произнесла Кассандра, изобразив легкое замешательство. – Кажется, меня зовет Директор Фабиан. Приятного вечера».

Она быстро ретировалась, оставив Маркуса и Эвелин продолжать их восторженную беседу о благах, которые «КорпСиндикат» нес человечеству. Ей нужен был глоток свежего… нет, не воздуха. Здесь не было свежего воздуха. Ей нужно было хотя бы несколько минут тишины, чтобы приглушить этот оглушающий хор синтезированного оптимизма. Но даже в самом уединенном уголке этого Атриума она знала – «Око Мира» не дремлет. Оно наблюдает. Оно слушает. Оно анализирует. Всегда.

Глава 6. Нулевой Пациент

Проект «Гипнос», как его негласно окрестили в узких кругах разработчиков (официальное кодовое название было куда более прозаичным – «Протокол Адаптивной Коррекции 7.2»), начался для Кассандры с получения доступа к первому информационному пакету. Гигантский массив данных, обезличенный до полной стерильности, обрушился на ее рабочую станцию: сотни файлов, каждый из которых представлял собой цифровой слепок чьей-то «нестандартной творческой личности».

Кассандра развернула первый файл, присвоенный системе как «Объект Альфа-001» – своего рода «нулевой пациент» для ее будущей «терапевтической среды». На экране возникла сложная трехмерная диаграмма, напоминающая одновременно и галактическую туманность, и запутанный клубок нейронных связей. Это была визуализация психоэмоционального профиля, построенная на основе тысяч часов биометрического мониторинга, анализа речевых паттернов, отслеживания потребительских предпочтений и даже изучения микровыражений лица, зафиксированных «Оком Мира» в самые разные моменты жизни «Объекта».