Это все о ней

Александра Арчер

Это все о ней

Пролог

Что может быть приятнее чашки ароматного какао звонким солнечным утром под пение птиц на ветвях акаций во дворе? Клара в бодром настроении привычно готовила себе завтрак из козьего сыра, вареных яиц и ячменного хлеба. Выскребая в сотейник остатки какао, подумала, что сегодня хорошо бы выбраться на рынок.

Старенький, блестящий боками чайник вскипел. Клара не спеша налила кипяток в сотейник, размешала и поставила вариться шоколадный напиток. Так всегда делала мама. С детства Клара обожала аромат какао. Он служил символом заботы и удовольствия. Раньше. Теперь к этим двум ингредиентам добавилась горькая нотка печали, потому что вот уже несколько лет Клара готовила какао сама.

Ее дни оставались упорядоченными и спланированными, чтобы не было времени тосковать и чувствовать свое одиночество. Нет, Клара не была дикой и нелюдимой, просто такой близости и взаимопонимания, как с родителями, она теперь не чувствовала ни с кем из окружающих ее людей.

Изящная и хрупкая мама с аристократичной и утонченной красотой, которую не смог победить даже возраст. Ее васильковые глаза сохраняли особую глубину, свойственную тем, кто привык вслушиваться в слова, и в тишину между ними. Клара не припоминала ни одного дня, когда бы мама не брала в руки книгу. Книга казалась продолжением ее тонкой руки, а рука – продолжением мысли. Мама оставалась в памяти Клары образцом грации и воспитанности: плавные движения, прямая осанка, взгляд – открытый, но не навязчивый. Она никогда не переходила на повышенный тон, даже в спорах ее голос оставался спокойным. Как же Клара любила мамин голос! Долгие разговоры по вечерам на этой самой кухне. В маминой речи одинаково увлекательно звучали отголоски классических романов и стройность научных понятий, однако она никогда не кичилась своими знаниями и не поучала. Она старалась донести до дочери важную истину: «Все можно узнать, всему научиться, нужно только загореться идеей!»

Папа… Улыбчивый и общительный, в его облике соединились уверенность мастера и вдумчивость мыслителя. В уголках его глаз, умных и живых, залегли тонкие веерки морщин, оставленные годами улыбок. Папины руки – широкие, с сильными пальцами испещрены тонкими шрамами: они без слов говорят о тысячах сделанных вещей и трогательно отполированных предметов мебели. Клара обожала папину мастерскую, где повсюду в туманных облачках мелкой стружки пряталась магия, и витал сладкий запах дерева. А еще с раннего детства у маленькой Клары и ее отца родилась традиция листать атласные страницы толстых энциклопедий по архитектуре и истории. Папины знания в этих областях многослойны, как фрески на древних стенах цветных картинок бережно хранимых книг. Он мог часами рассказывать дочери о готических шпилях, о судьбах древних мастеров, о странных и жестоких традициях людей прошлого, вплетая в рассказы свои мечты, когда-нибудь увидеть Собор Святого Петра в солнечном мареве, ощутить прохладу римских акведуков, прикоснуться к камням, через которые прошли тысячелетия.

Их тихая, но насыщенная красками любви и близости жизнь создала вокруг Клары радужный купол идеального мира, который лопнул в миг, когда родителей не стало. Их уход стал для Клары внезапным потрясением. Никогда она не сталкивалась с глухой и навязчивой болью утраты, пока одним пасмурным вечером на пороге ее дома не появился торговец Ахмед. Он нервно мял мокрую шапку в руках и почему-то избегал смотреть Кларе в глаза, а когда все-таки поднял лицо, по его выражению Клара поняла – случилось что-то ужасное. Слова Ахмеда, путаные и сбивчивые, его сочувственные реплики и бесполезные попытки утешить, догадки о том, что смерть наступила мгновенно, – все это доходило до Клары словно сквозь плотную завесу, приглушенно, как будто издалека. Ощущения, мысли и чувства были обращены вовнутрь, где в эти самые минуты необратимо раскалывалась ее жизнь на до и после.

Невыносимо медленно год за годом девушка выкарабкивалась из ямы скорби и постепенно училась жить сама. Без маминого ласкового «просыпайся, милый птенчик» по утрам и без папиных историй о далеких городах и гениальных творцах прошлого. Клара продолжала проводить свои дни один за другим, пока удушающая тоска не сдала свои позиции, превратившись в тихую печаль.

Сегодня утром планы на день в голове Клары выстраивались в изящную цепочку, пока она неспешно потягивала горячий шоколадный напиток. Утром – завтрак, уборка на кухне. Затем прогулка до сада, за которым она помогала ухаживать старенькой и полуслепой старушке-соседке. Та разрешала срезать несколько гортензий с куста. После работ в саду, с букетом гортензий девушка отправлялась через заброшенный парк к небольшой еще действующей часовне. Местный священник с помощью группы волонтеров восстановил здание и проводил христианские службы. Нет, Клара не была истовой христианкой. За часовней находилось кладбище. Все тот же священник ухаживал и за ним, и благодаря его трудам, унылая заросшая поляна с рядами надгробий превратилась в тихое уединенное место, с аккуратными тропинками между мраморными плитами. Клара безошибочно нашла взглядом два памятника из черного мрамора, на которых были выгравированы имена, даты рождения и смерти мужчины и женщины. Они родились в один год, а умерли в один день. Десять лет назад.

Девушка подошла к надгробиям, заботливо убрала из каменной вазы увядшие сухие цветы, долила воды из предусмотрительно прихваченной с собой питьевой бутылки и поставила в вазу свежесрезанные гортензии.

– Привет, мам. Привет, пап. Как вы тут? Представляете, Рики вчера сбежал. И до сих пор не вернулся. Я немного волнуюсь. Знаю-знаю, пап, ты считаешь, что дикому зверю место в лесу. Но я ведь его не удерживаю силой. Он нашел меня сам. И остался жить со мной. Он такой ласковый. И очень умный! Тебе бы он понравился.

Мама, я так скучаю… У меня совсем не получается варить какао, как ты! У тебя был такой вкусный какао! Волшебный. Я вчера три раза готовила и выливала. Так жаль, что я не научилась у тебя, пока была возможность.

Одинокая слезинка покатилась по щеке. Клара поспешно смахнула ее и шмыгнула носом.

– Ладно. Чего это я тут расклеилась? Не буду вас расстраивать. Сегодня, как всегда, много планов. На рынок нужно забежать… Да, папа, я не забыла сумку для продуктов. Люблю вас. Загляну к вам через пару дней.

Клара поцеловала кончики своих пальцев, затем прижала их сначала к одному, а потом к другому камню. После этого встала, отряхнула брюки и зашагала прочь.

Рынок, как всегда, встретил Клару суетой и пестротой прилавков. Несмотря на нелюбовь к громким голосам и толпе, она вынуждена была два раза в неделю посещать это место. Огородничать Клара терпеть не могла, а держать скотину не позволяли габариты жилища. Поэтому она предпочитала обменивать предметы их с папой творчества на овощи и молочные продукты. Отец Клары был искусным плотником. Она же талантливо владела гончарным ремеслом. Ее посуда, вазы и статуэтки из глины пользовались популярностью у местного населения. Отец оставил после смерти богатейшую коллекцию красивой и добротной мебели, которую делал или реставрировал своими руками. Клара брала с собой на рынок альбом с фотографиями их с папой работ. И торговцы выбирали понравившиеся изделия, предлагая за них свои товары. Поэтому Клара не голодала.

Мама Клары при жизни была доктором. У их дома всегда собирались люди, чтобы попасть к маме «на прием». Мама ежедневно несколько часов принимала пациентов. Папе даже пришлось соорудить несколько лавок во дворе дома, прямо под старыми акациями, чтобы больным было удобнее ожидать в очереди.

В прошлом, еще до Клариного рождения, миру пришлось пережить большую войну, в которой столкнулись сторонники высоких технологий, вооруженные «умными» машинами, способными самообучаться, и те, кто желал ограничить влияние искусственного интеллекта на жизнь людей. Однако сторонники робототехники потеряли контроль над своими подопечными и сами оказались на грани уничтожения. Война превратилась в битву людей против высокотехнологичных машин. Людские потери были чудовищны. Земля потеряла две трети населения. В конце концов, людям пришлось применить мощное электромагнитное оружие, уничтожившее большую часть действующей робототехники. Только вот установившийся до войны мировой порядок был полностью разрушен. Многие страны попросту перестали существовать. Оставшиеся в живых люди объединились в новые государства, выбрали лидеров и стали строить новый порядок. Главным и непреложным для каждого объединения стал закон о запрете применения робототехники. Образ жизни оставшегося после Роботической войны населения Земли стал больше похож на фермерско-крестьянский. Технологии, машины и цифровые устройства, ставшие привычной частью цивилизации много десятилетий назад, постепенно превращались в груду металлолома и пластика. Люди отказались от бетонных лабиринтов больших городов, где заниматься сельским хозяйством было крайне неудобно. Они переселялись в просторные пригороды и небольшие поселения, раскинувшиеся среди плодородных черноземных полей, у кромки лесов, полных зверья и птичьего гомона, у берегов рек и озер, изобилующих рыбой. Деньги, как символ прежнего мира, постепенно исчезали из обихода, уступив место простому и понятному натуральному обмену. Пережившие годы лишений, страха и постоянной угрозы уничтожения, люди, наконец, отвернулись от агрессии. Они стремились к новому – мирному и размеренному бытию, где ценились добрососедство, труд и гармония с природой. Клара, которая родилась уже после войны, с детства привыкла видеть вокруг себя приветливые и улыбчивые лица. Всемирная сеть, спутниковая связь и простые компьютерные технологии по-прежнему оставались в повседневном использовании. Люди все еще могли путешествовать на самолетах и автомобилях, хотя последние в основном представляли собой модифицированные гибриды с электродвигателем и двигателем внутреннего сгорания. Все большую популярность приобретали воздушные шары, велосипеды и транспортные средства, приводимые в движение с помощью конной тяги.

– Клара, дорогая, я заеду за той ширмой темного дерева во вторник, хорошо? Никак не могу заставить свой драндулет завестись. Вот приедет Антон, привезет свечи… – румяная пухлая хозяйка сырной лавки приветливо обратилась к подошедшей Кларе.

– Хорошо, хорошо, Таисия Ивановна. Я ее уже приготовила для вас.

– Творог нужен? А козий сыр? Свежий! Только дозрел.

– Я возьму немного сыра. Спасибо.

– Держи, на здоровье, – и протянула Кларе сверток с сыром.

Клара протиснулась к прилавку, заваленному разными специями, чаями и кофе.

– Ахмед, здравствуй! Какао привезли?

– Конечно, привезли! Ради тебя вчера сын педали на велосипеде стер, но привез! Как узнал, что для Клары, сказал, умру, но найду этому цветочку какао!

– Передай ему от меня большое спасибо. А Гюзель своей ненаглядной скажи, что пиалы уже почти высохли. На следующей неделе будете из них чай пить.

– Ай благодарю, мой сладкий изюм! Гюзель будет счастлива. Держи скорее свой какао, – и протянул ей пухлый пакет с ароматным порошком.

Клара улыбнулась и пошла к хлебному магазинчику Василия. Владельца магазина звали Петром Петровичем, но его кот Василий целыми днями вальяжно лежал на подоконнике у входа с таким хозяйским видом, что все называли это место не иначе как «магазин Василия».

Внутри кроме нее были еще двое. Мальчишка лет десяти и худощавый строгий бородач в темных очках.

– …Это просто находка века, я тебя уверяю! – шептал мальчик.

– Не сомневаюсь в вашей правоте, хозяин, но все же считаю, что нужно еще раз все проверить внимательно. Составить четкий план. Кроме того, нам с вами недопустимо отправляться туда вдвоем, – отвечал ему мужчина.

Обрывок странного разговора привлек внимание Клары, она заинтересованно напрягла слух, а потом втянула голову в плечи и внезапно пожелала стать невидимкой, потому что, по всему выходило, что она попросту подслушивает!

– А с кем мы туда отправимся? Ты считаешь, нужно искать еще кого-то в команду? Но кого? Ну вот, она, например, подходит? – негромко говорил мальчик.

Клара, не поворачивая головы, бросила в их сторону косой взгляд. И вздрогнула, потому что оба смотрели прямо на нее. Ее щеки, пылавшие жаром, зарделись еще больше. Девушка прочистила внезапно пересохшее горло и громко (возможно, громче, чем следовало) обратилась к торговцу:

– Петр Петрович, здравствуйте. Мне – как всегда.

– Это ведь ты, Клара? Разумеется, дочка. Сейчас сделаем. Запишу на твой счет, – раздался из подсобки голос хозяина лавки. Минуту спустя он уже протягивал девушке завернутый в бумагу хлеб.

– Спасибо, – бросила девушка, схватила хлеб и, избегая встретиться взглядом с парочкой незнакомцев, умчалась прочь из лавки.

Да что с ней такое? Подумаешь, услышала разговор! Они, в конце концов, не сильно и секретничали. Любой мог услышать! И все-таки воспитанная в традициях добропорядочности и уважения чужой приватности Клара чувствовала, что нарушила правила этических норм, отчего ладошки до сих пор ощущались потными и холодными, а противный комок так и стоял в горле. Странная парочка, однако. Тот бородач не был похож на родителя мальчишки. Что же он делал в хлебной лавке вместе с ним? Лица и голоса не были знакомы Кларе, значит – приезжие. Еще одна странность! В их маленький городок редко кто приезжает. Сталкеров, копателей и собирателей не привлекало их скромное поселение, потому что ни довоенных заводов, ни заброшенных моллов, ни технологических свалок в окрестностях не было. Родители не без умысла выбрали именно это место, подальше от потенциальных интересов охотников за техно-реликвиями.

Погруженная в пучину размышлений, Клара внезапно обнаружила себя у порога своего дома. Однако во дворе ее ждал приятный сюрприз: Рики, ее ручной горностай, вернулся после почти двухдневного отсутствия. Накрывшие тяжестью бетонной плиты стыд и неясная тревога мгновенно рассыпались в мелкую крошку.

– Рики! Наконец-то! Ты заставил меня волноваться, дикий ты дверь!

Рики бросился в объятия хозяйки, прижался к груди пушистым тельцем и уткнулся прохладным влажным носиком в шею.

– Я тоже очень скучала. Ты охотился? Не сомневаюсь поймал-таки добычу, и не одну! Но уверена, ты не откажешься от миски молока…

Довольная Клара легко взбежала по лестнице на крыльцо и зашла в дом. Не такой уж плохой день по итогу.

1

Клара проснулась и выглянула в окно. Яркое солнце пряталось среди листвы ветвистых акаций, которые заботливо прикрывали хозяйку дома от слепящих лучей. Открыв настежь обе створки, девушка раскинула руки и вытянулась всем телом, а затем зажмурилась – один из лучей, несмотря на старания тенистых деревьев, светил прямо в глаза. Клара отодвинулась от окна, попробовала снова открыть глаза, но озорной луч никак не унимался и, видимо, хотел во что бы то ни стало ослепить ее!

«Вот же негодник!» – подумала девушка о луче и тут же нафантазировала, что это вовсе и не луч, а маленький лучезарный лисенок. Он дразнится, чтобы привлечь внимание, и зовет ее поиграть в догонялки. Такие ассоциации уже не вызывали раздражения – напротив, они наполнили ее настроение озорством и веселой легкостью. Наконец, Клара поставила ладошку ребром ко лбу, наподобие козырька, и посмотрела прямо на источник яркого света.

Мальчишка лет десяти поспешно спрятал круглое зеркальце в карман.

– Эй, мальчик! – окликнула его Клара. – Подойди, не бойся.

– Вот еще! Чего мне вас бояться-то? – насупившись шмыгнул носом серьезный молодой человек и сделал несколько осторожных шагов к открытому окну. Пока он подходил, Клара разглядела его повнимательнее – это был тот самый мальчишка из магазина Василия! Как же любопытно! Клара улыбнулась, сделала мальчику жест, чтобы тот подождал, и скрылась на кухне. Вернулась через пару минут, а в руках – ароматные дольки арбуза.

– Угощайся, – сказала Клара и протянула мальчику арбуз. Услышав заветные слова сонный Рики моментально взбодрился и пушистой стрелой метнулся к подоконнику.

– Ух, ты! – воскликнул от неожиданности и восхищения мальчишка. Не каждый день увидишь ручного горностая. Сейчас, летом, его шубка была огненно-рыжей на спине и боках, и белоснежной на груди.

– Можно погладить? – спросил мальчик.

Клара неуверенно посмотрела на Рики, затем на мальчика и медленно произнесла:

– Попробуй.

– Эй, привет! Я – Грей. А ты кто? – обратился мальчик к горностаю.

Зверек с опаской коснулся носом пальцев протянутой руки Грея, затем неторопливо вытянул шею и опустил уши, тем самым давая понять, что позволяет чужаку себя погладить.

– О, поздравляю! Не каждому Рики выказывает такое доверие – пояснила Клара.

Полчаса спустя они сидели на траве под окном Клариного дома и уплетали арбуз, а Рики мирно дремал в тени акаций.

– Ты живешь неподалеку? Я раньше никогда тебя не видела… – спросила любопытная Клара.

– Я… Здесь недавно. Живу в доме с синей крышей.

– То есть как? Тот дом давно заброшен. Твои родители решили реставрировать его?

– …Ну да, – неопределенно ответил Грей.

Клара прищурила глаза.

– Ты ведь живешь там с родителями?

Мальчик отвернулся и вздохнул. Он отложил дольку арбуза, отряхнул джинсы и быстро сказал:

– Спасибо, за угощение. Я, наверное, пойду.

– Подожди. Ты… Живешь один?

– Не один, – горячо возразил Грей. – У меня есть Цитро. Он помогает мне во всем и заботится… И защищает. Так что я в порядке.

– Цитро – это твой родственник?

– Цитро – это мой андроид. Я сам его восстановил.

Он вскинул голову и посмотрел на Клару горящими глазами:

– Хочешь, пойдем ко мне, я покажу тебе мой дом и познакомлю с Цитро?

С одной стороны, Кларе уже нравился этот мальчишка, ей было ужасно любопытно посмотреть на то, как он и его андроид устроились в старом доме. Однако с другой стороны, она жутко не любила незнакомые места с некоторых пор.

Она посмотрела на Рики. Тот тревожно вглядывался в лицо хозяйки, словно читал ее мысли и как будто принимал решение вместе с ней. Клара рассеянно погладила горностая и еще раз посмотрела на Грея. Мальчик аж пританцовывал от нетерпения, но не говорил ни слова в ожидании ее ответа.

Вдруг Клара ощутила едва заметное дуновение ветерка, как будто кто-то легко выдохнул прямо в шею, вызвав мурашки. В тот же момент пестрая бабочка, очевидно привлеченная яркой футболкой Грея, уселась к нему на плечо. Беспечное насекомое без капли страха спокойно сидело на нем, медленно сдвигая и раздвигая свои разноцветные крылья. Кларе показалось это знаком, и она сдалась:

– Ну хорошо. Только недолго! У меня еще много дел на сегодня.

2

Снаружи дом так и казался заброшенным. Внутри же – вполне обжитое и даже уютное жилище. Мебель вычищена, отполирована и расставлена в композиции изящных интерьеров гостиных в стиле ампир. На столе ваза со свежими полевыми цветами. На стенах картины с выцветшими пейзажами и старинными портретами дам в шелках и шляпках, мужчин в костюмах и с моноклями. Клара была впечатлена. Этот мальчишка знал толк в элегантном уюте. Однако выводы девушки были преждевременны. Обстановка гостиной была заслугой вовсе не Грея. Истинный блюститель гармонии появился на пороге столовой с фразой:

– А, хозяин, вот и вы. Как прошла ваша прогулка?

Клара во все глаза разглядывала действующую модель андроида. Насколько ей было известно, ни одной работающей машины с искусственным интеллектом не осталось на Земле после Роботической войны. Людям пришлось заново учиться обслуживать себя самим. Ни тебе хозяйственных роботов, ни андроидов-стюардов, ни роботов-санитаров… Все должны были делать сами люди, как в прошлом веке. За тридцать лет, конечно, привыкли, только родители ворчали, что дворник Игорь некачественно подметал плитку на дорожке во дворе. Да и мусор сортировать вручную было нудно и противно…

– Где ты нашел работающего андроида?

– Когда я нашел Цитро, он не был работающим.

– Ты хочешь сказать, ты сам его восстановил? Тебе же от силы десять лет!

– И что? Я способный. Я два года жил в библиотеке старого города, знаешь сколько там файлов по робототехнике на серверах? И обучающие видео еще, и статьи… А в подвалах даже бумажные книги со страницами и напечатанным текстом!

Клара вдруг осознала, что этот мальчик один уже очень давно. Она восхитилась его смелостью, оптимизмом и умением выживать. У нее было много вопросов. Откуда он? Где его родители? Почему никто из родственников не опекает его? Однако Клара чувствовала, что еще не время спрашивать сейчас. Возможно, вопросов вообще не придется задавать, и он сам расскажет обо всем. Девушка с каждой минутой все сильнее проникалась симпатией к мальчику. Это казалось ей удивительным – ведь она была уверена, что больше никогда не сможет доверять никому, кроме родителей. Но еще более поразительным было то, что доверие к Грею возникло с первых же мгновений их знакомства – легко, словно само собой.

Клара ощутила глубокую благодарность к мальчику, который, сам того не ведая, пробудил в ней надежду – надежду на освобождение от печали, казалось бы, навсегда поселившейся в ее душе. Ей вдруг захотелось сказать ему что-то особенно доброе, теплое, и, поддавшись внезапному порыву, она произнесла:

– Ты уникальный мальчик, Грей! Тебе кто-нибудь говорил об этом?

Грей смущенно отвернулся и перевел разговор на другую тему:

– Эй, Цитро, давай покажем ей нашу недавнюю находку?

– Отличная идея, хозяин. Я сейчас же принесу ее из кабинета.

С этими словами робот скрылся в глубине дома.

– Мы с Цитро неделю назад исследовали одно заброшенное здание в старом городе, – коротко объяснил Кларе Грей.

Девушка кивнула. Отчего-то она разволновалась. Предвкушение чего-то масштабного и чертовски значимого не покидало ее с тех пор, как она вошла в жилище Грея.

Сдерживая дрожь в пальцах, она сцепила руки в замок, завела за спину и стала покачиваться с пятки на носок, делая вид, что рассматривает пейзажи на стенах.

Грей же бегал по комнате, собирая разные вещи в пыльный туристический рюкзак. Туда благополучно отправились: бинокль с функцией ночного видения, непромокаемый компактный плащ, самонадувающийся коврик и термоспальник, набор складной походной посуды и автоподжиг (некое устройство, чтобы быстро развести огонь). Краем глаза Клара наблюдала за действиями мальчика, и ее беспокойство усиливалось: куда она позволяет себя втянуть?

Наконец, вернулся Цитро. В руках у него ничего не было. Это сначала смутило и несколько разочаровало Клару. А вот Грея возвращение робота привело в неописуемое возбуждение. Он метнулся к окнам и задернул тяжелые шторы. Цитро тем временем повернулся к свободной от картин стене и включил встроенный проектор. На стене появился большой прямоугольный экран.

Замелькали кадры старого видеофайла. На видео строгого вида высокий мужчина с пронзительным взглядом холодных голубых глаз, стоял у старинной меловой доски, выводил какие-то цифры, значки, буквы и что-то быстро объяснял. Грей уселся перед стеной, скрестил ноги по-турецки, оперся подбородком на согнутые в локтях руки и с упоением слушал тарабарщину, которую вещал ученый с мелком в руках.

Тем временем мужчина перешел от доски к печатной географической карте и стал показывать разные точки на ней.

– Цитро, это возможно? – спросил мальчик.

– Я допускаю такую вероятность, хозяин.

– Возможно что? – не поняла Клара.

Она не уловила ни слова из объяснений ученого. Грей посмотрел на нее, как на умалишенную.

– Неужели ты не поняла? Это профессор Мебиус. Он преподавал в одном крупном университете в старой Европе. Его исследования посвящены путешествиям во времени. Понимаешь?

– Не совсем… Его исследования увенчались успехом?

– Я не знаю. Видео обрывается. Он утверждает, что на Земле есть точки входа в… Я не уверен, что перевел правильно это слово: «временные» карманы.

– Я бы заменил для точности слово «временные» на «темпоральные», – деликатно вставил Цитро. Грей несколько раздраженно продолжил:

– Да, да, пусть будут темпоральными! В общем, согласно его гипотезе, из них можно попасть в любое время! Ты представляешь?!

– Я не понимаю, какая в этом ценность? Как мы сейчас узнаем точки входа в эти карманы?

Андроид выключил проектор, повернулся к Кларе и произнес:

– Именно поэтому мы планируем отправится в Старую Европу, в мертвый город на одном из Британских островов, и найти тот самый университет, в котором работал профессор.

– Чего, чего? – оторопело протянула Клара и замотала головой. – Нет, нет! Грей, это очень далеко и опасно! Как ты планируешь пересечь пол континента? А море переплыть? Это точно неподходящее путешествие для маленького мальчика, пусть даже в компании заботливого робота!