Хроники Тёмного Кряжа

Он осторожно сел и огляделся насколько позволяли тусклое мерцание руды. Входа не было. Но край осыпи подозрительно ровный. Щит? Она, что, щит тут ставила? Чему их только учат… С другой стороны, возможно поэтому их не засыпало.

Мелен чувствовал в человечке остатки перенаправленного потока. И то, что она жива. Магия крови, вопреки суевериям, давала тёмным возможность почувствовать связанных с ними кровным родством достаточно подробно. Он, например, знал, что у Сиаль сейчас саднят ладони. Что она устала. И беспокоится. Видимо, разбирают завал. Но в отношении чужаков он мог только почувствовать жив…или не жив наблюдаемый объект. Причем, находящийся в прямой видимости.

Вендиль считал, что это врожденное качество, с магией потоков никак не связанное. Потому как орихарикон никак на это умение не действовал.

– Эй! Человечка!

Она не откликалась. Мелен дотянулся до ее лица и тут же наткнулся на кровь, сочащуюся из раны на лбу. Он с трудом подавил в себе желание обхватить руками эту тонкую, податливую шею и сжимать, пока она не перестанет хрипеть. Но… Неизвестно, как быстро их откопают, а сидеть рядом с трупом радости мало. Хватило ему Бездны…

Он встал и поковылял вглубь. Нога, на удивление, болела меньше обычного. Надо бы дойти хотя бы до воды. Он с опаской касался стен, стараясь не задевать рудные жилы. Шёпот навязчиво звучал в голове. За последнее время он уже почти притерпелся к нему, непрерывно звучащему где-то на грани сознания. Но после контакта зов вновь обрёл реальность, стал различим. Мелен всерьез испугался, что сойдет с ума быстрее, чем до них доберутся. Он сосредоточился на шагах и воспоминаниях.

Шаг – Равен смеется в утренних лучах. Они тогда были на практике у горного круга. Последний год, походная романтика. Завершающих обучение всегда отвозили к одному из диких кругов. Потом выбор Пути, который изменит их навсегда. Он нарвал ей каких-то цветов прямо за лагерем. Стараясь, чтобы он всё же меньше походил на веник. Тщетно. Она увлеченно разбирает букет. Перемежая восторги от очередной травки обвинением в варварском отношении к природе и редким растениям.

Шаг – отец удивленно смотрит на него через стол. Женишься? Мама молчит и понимающе улыбается. Обычно так рано никто не женится. Не то чтобы это запрещено, но случается достаточно редко. Надо хотя бы выбрать Путь. Ведь Пути могут оказаться очень разными и остается только надеяться, что ваши Пути ведут в одно место. Или хотя бы идут рядом.

Шаг. Сиаль вскарабкалась на руки Равен и тянется за его подвеской, серьезная и сосредоточенная. «Прости, милый… Ты же понимаешь… У людей не хватает целителей. А тем, что есть – не хватает магии. Им не справится с Красной смертью без нашей помощи». Равен гладит его по щеке. Он тогда смирился. Таковы целители Аард-Сиален. Чем дальше они уходят по Пути – тем невыносимее им становится чужая боль. «Я вернусь», – обещала она. Сиаль, наконец, хватается за подвеску и радостно смеется.

Шаг. Луин Калакир. Жемчужина земель эльдерильских. Уникальная дубрава, растущая над залежами орихарикона на западных отрогах их гор. Единственная долина. Единственная граница с людьми. С самым краем их незаселенных земель.

Мелен устало опёрся на балку. Закрыл глаза. Он рванулся туда в нелепой надежде. Не мог оставаться дома. Хотя шаад-гар нечего делать там, где красная руда скрыта под слоем почвы. Израненные, измученные беженцы. Тёмные, сумевшие вырваться от обезумевшей толпы. Он жадно вглядывается в каждое новое лицо во время дежурства. И обходит временный лагерь в надежде узнать хоть что-то между дежурствами. Беженцы отводят глаза.

Шаг. Пожар человеческой ненависти в ответ на отказ Совета в дополнительных поставках вспыхнул в столице. И первым сгорел как раз столичный госпиталь, где работали целители-волонтеры. Может, кто-то и успел уйти к Светлым, обнадеживали его. Он не хотел надеяться, он хотел знать. Потом, после сражения, когда они откинут армию людей, он узнает, что в ночь Изгнания Сиаль захлебывалась плачем дома, на руках у его матери, впервые почувствовав смерть близкой крови.

Шаг. Отец не смотрит на него, говорит тихо. Совет огласил списки погибших. «С ней милость Аард-Сиален». Он был неправ. Знание не приносит облегчения. Боль станет тише. Но не настолько, чтобы совсем уж не скрипеть зубами, когда Совет вновь начнет переговоры с людьми. «Любая война кончается переговорами, сын». Когда человеческие послы прибыли в Морност Ород он специально вызвался вести студентов на горный круг. Он боялся, что убьет любого человека, попавшегося ему на пути.

Шаг. Ненависть и рожденная ей ярость – плохие советчики. Как глупо и безрассудно бросился тогда на людей. Как его с головой накрыл гнев и желание вцепиться зубами в эти ненавистные розовые лица. Но с того момента, как он увидел в лагере Сиаль, он запретил себе вспоминать. И ненавидеть. Какой смысл выжигать себя ненавистью, если твой единственный способ спасти остальных – сотрудничать с администрацией…

Мелен опустил руки в ручей. Вода приятно холодила обожженные ладони. Он бросил несколько грибов в воду, надеясь, что вода хоть сколько-то вымоет токсины.

Мелен усмехнулся. Рано или поздно придется идти ко входу. Но лучше поздно, чем сейчас. И, возможно, человечка умрёт раньше, чем он доберется назад. Помнится, Дар Виан умер в храме спустя всего неделю с того момента, как с любопытством делал зарисовки свечения орихарикона. Равен рассказывала, что умирал страшно.

– Мелен, сохрани ей жизнь.

Они почти никогда не звали друг друга по имени, придумывая друг для друга забавные, ласковые или смешные прозвища. По имени Равен обращалась к нему только в моменты крайнего неудовольствия. А неудовольствие обычно покладистой Равен заслуживало крайне пристального внимания и быстрейшего устранения причины это неудовольствие вызвавшей.

Мелен усмехнулся. Мало ему хромоты, теперь ещё и голос в голове. К тому же недовольный. Зачем бы ему пытаться спасти обреченную человечку? Да и как? Единственное, что грозило ему – это новое обрушение. Даже в отсутствие еды его организм мог протянуть достаточно долго. И он точно дождется пока вход в такую ценную для людей шахту откопают. Для человечки он выхода не видел совсем. Она все равно умрет – не от раны в голове, так от отравления рудой. Может, оно и к лучшему – смерть милосердная.

– Мелентир Андар Терендис! – судя по голосу, Элейна была просто в бешенстве. – Слушай, что тебе говорят старшие! Если не хватает своей головы подумать!

Мелен захихикал. Будь тут реальная Элейна – она б человечку сожрала бы живьем. Причем начала бы с ног. Отрезая по кусочку. По маааааленькому кусочку.

– Шаад-гар, спаси её, – он даже не знал имени этого новенького, стоявшего тогда у круга. В голосе сопляка звучал явный укор.

– Это твое подсознание. Ты нажрался грибов и теперь твое подсознание подсказывает тебе. – в голосе Вендиля, как всегда, звучало легкое занудство.

Ну не так чтобы прямо нажрался… Так, пару грибочков, чтобы не проголодаться и потом действительно не нажраться до розовых коней.

– Надо сссспассссти. – прошипел т’хэр.

– Зачем? Пусть они все умрут! Все, какие пришли на нашу землю. Жадные, грязные обезьяны.

– Кто бы говорил, – съязвила Элейна.

– Можно подумать ты сам чистый, – Вендиль поддержал Элейну, чего в жизни никогда не делал.

– Чисссссстый, – издевательски просмеялся т’хэр.

– Мелен, ты выше расовых предрассудков, – сообщила Равен. – Вспомни самое главное.

Мелен попытался вспомнить – что могло быть настолько важного. Вспоминались только розовые кони. Почему-то, с одним рогом во лбу.

– Я не знаю, – пожаловался он.

– Ты знаешь, милый, – проворковала Равен.

– Не тупи!

Интересно, Вендиль так же общался со своими студентами?

– Ты знаешшшшь, – отозвался т’хэр.

– Подумай, произошло что-то, чего раньше никогда не было, – голос новенького был неизменно грустным.

– Да спасу, я спасу. Только заткнитесь уже!

Что там надо умирающему? Стакан воды? Мелен огляделся. Никаких стаканов, кувшинов и прочих емкостей не наблюдалось. Плюнул и оторвал рукав рубахи. Новой, между прочим, шерстяной рубахи. Потряс ей перед невидимыми собеседниками. Мол, вот – рубахи последней лишаете! Ничего не жалею!

– Жмот! – сказал Вендиль.

– Тебе не стыдно? – вопросила Элейна.

– Сссстыдно, – заверил т’хэр.

– А ведь я спас тебя и умер, – грустно сказал новенький.

Равен укоризненно промолчала.

– Да я бы всех их убил! – Мелен сорвался на крик.

– Не убил бы. – откликнулся эхом голос Элейны.

– Думай. Ты знаешь – так надо. – Вендиль, как и в жизни, не мог не вставить своё слово.

– Поторопись, милый. – Равен как будто коснулась его щеки.

– Посссспешшши…

Мелен обильно намочил рукав, выловил из ручья остатки грибов и побрел к выходу, сопровождаемый голосами, слившимися в нескончаемый гул.

Человечка еще дышала. И даже больше – пришла в себя и сидела, привалившись к опоре.

– Вот! Твой стакан воды! – он поднял рукав с которого уже не капало и швырнул в темную фигуру. – Я сделал, что вы просили! Заткнитесь уже все наконец…

Свернулся калачиком на камнях, пытаясь натянуть остатки рубашки на голую руку. И провалился в сон. С непременными розовыми конями.

…

Дож вольного города Прешавицы в задумчивости мял перо. Ему так лучше думалось. Поэтому перед ним всегда стоял тройной комплект письменных принадлежностей, постоянно пополняемый горничной.

– Так что там докладывает этот, как его? Начальник разведки?

Секретарь заглянул в бумаги.

– Полковник Орин, ваша светлость. Он докладывает, что возможно имела место прямая подпитка человеческого мага от серого.

Эрагаст раздраженно отбросил измятое перо.

– И что ты думаешь?

– Раньше таких случаев никогда не отмечали. Хотя все расы в тот или иной период пытались освоить чуждые способы взаимодействия с орихариконом. Все такие попытки кончались плачевно. Стоит ли собирать Совет? Но и целенаправленных попыток не было. А после Луин Калакир и не могло быть.

Секретарь пожал плечами. Эрагаст поджал губы. Секретарь был хорош собой, получил прекрасное образование и имел отличную память. Что, в сочетании с полной неспособностью самостоятельно мыслить и отсутствием амбиций, делало его практически идеальным помощником. Поэтому его должность обошлась его семье несколько дешевле, чем могла бы. Дож держал его при себе именно для таких случаев. Ибо если его секретарь в чем-то сомневался, значит, сомнений быть не могло.

– Юноша, если бы мы ждали подтверждения, что недоучки-экстерны смогут смести столетиями сплетаемые заклинания в цитадели тёмных, мы бы никогда не взяли Морност Ород. – проворчал Эрагаст. – Направь приглашения всем членам Совета. На завтра.

Секретарь недоуменно кивнул, замешкавшись в дверях чтобы пропустить горничную-оркушку, выносившую из кабинета пучок сломанных перьев.

…

– Ты полагаешь, что люди нашли способ запитываться от тёмных? Почему ты так уверен?

Глава менестрелей госпожа Иавель особенно эффектно смотрелась на фоне цветущих белодрев.

Риаль кивнул. Внутренняя роща, святая святых менестрелей, сама по себе располагала к молчанию.

– Прямого подтверждения нет, конечно. Наш агент, к сожалению, не смог скопировать отчёт. Да и сам отчёт видел только мельком…

– Это… странно. – Глава менестрелей мелодично вздохнула, отщипнула от ягодку от кисти и скормила ее сидящей тут же на столе птице. – И может быть неприятно. Это может испортить нам всю песню.

Вторая ягодка отправилась вслед за первой. Риаль ждал. Главу менестрелей крайне не рекомендовалось перебивать.

– Риаль, нам надо больше информации. – Иавель подняла на него полный светом белодрев лиловый взгляд. – Нам необходимо точно знать. Если это действительно так… Возможно, скоро нам придется вмешаться в дела младшего братского народа.

Менестрель снова кивнул и почтительно замер. Госпожа думала. Только прислужница из орков бесшумно скользила возле стола, подкладывая фрукты на блюдо.

…

– Это полная чушь! Люди сгорают от этой самой магии – от сырого орихарикона, – тяжелый кулак ударил по столу. Стакан подпрыгнул и опрокинулся.

Наедине со своим другом детства Король-под-Горой мог себе позволить быть резким и в жестах, и в высказываниях.

– Грон, до твоей бородатой башки не доходит. Если всё окажется так, как написано, то наш приятный бизнес с палантиром накрылся ржавой вагонеткой.

– Даже если у людей появился один выродок, которого не сожгло орехом в первую пару дней – он все равно не протянет больше полувека. И наш палантир снова станет единственным источником людей.

Старшина Механиков откинулся на спинку кресла, давая маленькой зеленокожей служанке вытереть со стола.

– Ты делаешь из кочки гору…Ваше Величество.

…

– Тёмный, проснись. – его трясли за плечо. – Замёрзнешь.

Тело и впрямь ломило. Спать на камнях – не лучшая идея. Что-то пробуждения становятся с каждым разом все хуже. Виски ломило, но голоса, слава духам, стихли. И даже вкрадчивый шёпот руды стал как будто тише.

– Что это было? – Человечка сунула ему в руки грязную тряпку, покрытую глиной и раздавленными грибами.

– Рукав.

– Я не об этом. Ты был… не такой как обычно. Когда я очнулась – тебя рядом не было. Хотя, когда меня вырубило – был тут без сознания. Потом ты пришёл откуда-то из глубины. Кинул в меня этим. Заявил, что ты меня спас.

Мелен поморщился. Интересно, если её игнорировать – она будет молчать в ответ? Он бы молчал.

– Правда, я убей не понимаю – отчего может спасти грязная тряпка от… – она смешно потянула носом. – Хоть от чего-то. И ты был вроде бы этим спасением не доволен. Зачем тогда спасал? Потом упал прямо, где стоял и сказал, что будешь теперь спать, и чтобы все заткнулись. Ты во сне разговаривал, кстати. Кто такая Равен? Это так на тебя действует контакт с рудой? Он на всех серых так действует?

Серый вздохнул. Её глаза возбужденно блестели в слабых отсветах рудных жил. Наверное, лучше всё-таки ответить

– Нет, это так действует контакт с грибами. Судя по всему, только на меня. Обычно не разговариваю. Не твоё дело. Не зови меня серым. Меня зовут Мелен. Ты задаёшь слишком много вопросов.

– Мелен, – голос в сумраке стал грустным. – Если нас не откопают за несколько часов – одной мёртвой женщиной станет больше. Я уже никому не смогу задать эти вопросы. Тебе жалко? Кто такая Равен?

– Не хочу рассказывать одной умирающей женщине про другую мёртвую женщину.

Она отодвинулась, забрав с собой тепло, и замолчала. Но снова – ненадолго.

– Тут есть вода? – голос стал деловитым.

– Ты ж умираешь. Какая тебе разница?

– Ну ещё не умерла же. Когда умру – клянусь, ты узнаешь первым.

Тёмный поднялся. Помешкал и протянул ей руку.

– Пошли, проведу познавательную экскурсию по подземельям Тёмного Кряжа. Дорогие гости нашей столицы, следуйте за мной. Прошу не заходить за ограждение и не кормить животных.

…

Дари плелась за серым, прокручивая в голове последние события. Она уже привыкла разбирать прошедший день шаг за шагом, анализируя свои действия. Её чуть не снесло тогда потоком. Темный был как сто амулетов, впитанных одновременно. И этот поток всё не кончался. Если один жрец может выдать столько силы… Не удивительно, что людям пришлось за семь лет научить сотни экстернов и копить амулеты, экономя на всём, чтобы стало возможным перекрыть такие потоки. Магия сама изливалась из неё, без всяких усилий. И над всем этим – восторг. Такой, какого ей не доводилось испытывать ни разу. Если адепты из башни каждый раз чувствуют такое, понятно, почему маги из Башни встали на сторону тёмных в конфликте при Луин Калакир, когда Анклав пригрозил полным запретом поставок орихарикона в Семь королевств.

Дари вдруг ощутила себя обманутой. Столько лет… Она училась и думала, что занимается настоящей магией. А оказалось, что это жалкие крохи, несравнимые ни на мизинец с тем, что даёт настоящий поток.

Пресс тогда получился даже без пасса. Одной мыслью. Она поискала взглядом тёмного и увидела его у самого входа, влепившегося ладонями в камень. Застывшего в неестественной, напряженной позе. Судя по выгнувшейся спине и оскалу – дело было плохо. А поток всё не иссякал. Её затошнило. Дари кинулась к тёмному. Безуспешно попыталась оторвать от скалы, но он не поддавался. Балка, подпирающая свод, затрещала. Дари с отчаяньем обхватила его запястья и, направив силу в кисти, потянула его от скалы. Этот простенький фокус, не требующий плетения, позволял рвать металл как бумагу. Но ладони серого словно вросли в камень. Она уже испугалась, что оторвет ему так руки, но камень, наконец, отпустил своего пленника и они оба упали навзничь.

Дари прикинула – получится ли самой быстро вытащить или лучше позвать тёмных, не рискуя самой лишними минутами пребывания возле руды. И тут балка прогнулась, скальная порода над входом застонала и поползла вниз. Одним движением Дари отпрыгнула назад, и метнулась вглубь хода, волоча тёмного за шиворот. А за ними следом, секция за секцией, ломая подпорки, рушился потолок. Дари чувствовала, что сила, выданная ей тёмным, на исходе. И поставила щит. Щит продержался пару мгновений и рассыпался светлячками. Очередная секция рухнула уже совсем рядом с ними. В голове зашумело. Сквозь запах пыли пробился остро запахло кровью. Она провела рукой по лицу, нащупала на лбу, как ей тогда показалось, огромную рану и, удивившись сама себе, потеряла сознание.

– Как думаешь, нас… тебя скоро откопают?

– Не знаю. Если вообще решат откапывать. Не думаю, что ты такая большая шишка, ради которой будут суетиться.

– Выработка хорошая, от неё так просто не откажутся. Вопрос в том, будут ли они копать, стараясь нас спасти или будут без спешки восстанавливать доступ. Они ж не знают – живы мы вообще или нет.

– Про меня знают. Сиаль чувствует, что я жив.

– Это ваша магия крови, да?

– Ты поражаешь меня своими познаниями. А я думал, вы считаете, что суть магии крови – в убийстве человеческих младенцев.

– Ну что ты. Мелен, я – дипломированный маг. – сказала Дари. – Но в записях о вашей расе не было особых подробностей. Как вы это делаете? Надо специально …прочувствовать? Или это постоянно ощущается, как запахи? А во сне? Вы чувствуете всех? Даже троюродного дядю двоюродной племянницы бабушки? Разом?

Она, наконец, умолкла и перестала сыпать вопросами.

Мелен задумался. Не то чтобы магия крови была такой уж тайной, но, научившись ещё в школе закрываться и направлять поиск, он никогда больше об этом не задумывался. Попытался представить себе положение в их клане троюродного дяди двоюродной племянницы бабушки и сбился на племяннице.

– Это… пожалуй, действительно, как запах. Но мы учимся закрываться. И да. Обычно близость родства – важна. Как и расстояние. Сейчас мы достаточно близко.

– Наверное, это здорово, почти всегда знать – живы ли твои близкие и что с ними. – вздохнула она.

– Не всегда.

Дари вспомнила про Чёрную Бездну и прикусила язык.

Хроника шестая (Из с