Хроники Тёмного Кряжа

Но с раной всё было хуже. Её изначально нанесли, чтобы максимально обездвижить конечность. Потом, судя по всему, долго не лечили. Ибо сомнительные повязки нельзя назвать должным лечением даже с минимальной натяжкой. Странно, что дело ограничилось только воспалением. Она бы поставила на гангрену. Как говорил старший медик перед ампутациями – проще новую отрастить, чем эту залатать. Отращивать конечности маги не умели. Ни себе, ни другим.

– У тебя паскудная рана на бедре, тёмный. Я могу только наложить обезболивающие чары.

Тёмный промолчал. Наблюдал за ней из-под опущенных ресниц.

– Рана, говорю, у тебя паршивая. Ты так и будешь хромать всю жизнь. Ты понимаешь всеобщий? Кем ты был в Морност Ород?

Мелена царапнуло нехорошее предчувствие.

– Немного… Библиотекарем.

Голос прозвучал хрипло. Человечка недоверчиво вскинула брови.

– У вас все библиотекари … такие?

– Какие – такие?

Проклятие. Она же видела его, когда лечила. В том числе – и черные разводы на коже, проступившие после той, последней ночи, когда он выжигал себя в круге. Не то чтобы тёмные скрывали свою магию. Но и на всех углах об этом не рассказывали.

– Физически развитые, – она без затей ткнула его в грудь.

– Благотворное влияние реабилитации. – оскалился Мелен. – Натуральная еда, регулярные физические упражнения.

Человечка отвернулась, копаясь в сумке. А Мелен мысленно застонал. Немного? Библиотекарь? Он не знал, на что опирались люди в развитии умения направлять потоки. Среди стоявших у круга, в отличие от шаад-гар, попадались всякие – и хилые, и слабые. Но дураки – никогда. Заметила или нет?

– Ты не находишь, что болящему не стоит хамить тому, у кого в руках лекарство?

– А этот кто-то лишит себя удовольствия пытать пленного? Именно это ты делала на Луин Калакир? – он кивнул на ее нашивку с рунами LC.

Человечка обернулась и холодно уставилась на него.

– Мне бесконечно жаль лишать себя этого удовольствия. Но мне будет легче расспросить тебя о встрече с т’хэром, если ты не будешь скулить от боли.

И резко дернула кистью, словно вытаскивая иглу из раны. Темный зашипел сквозь зубы.

– Нечего рассказывать. Стучал кайлом во благо мирного сосуществования всех рас и Анклава. Пришла… т’хэра. Я ее убил. Почти случайно. Отрубился.

– Т’хэр. Орки называют это животное т’хэр. Ты не знал? Не сталкивался с ними раньше?

– Элейна не говорила как она… оно называется.

Человечка кивнула.

– Где именно это случилось? Покажи. – она подсунула ему план штрека.

Мелен с облегчением понял, что лабиринт, начинавшийся с грибной пещеры, на карте не обозначен.

– Я плохо помню этот день. Возможно, тут. – он ткнул пальцем в первый попавшийся отвилок от основного хода.

– Ты знаешь с какой стороны подошёл т’хэр? Может – услышал?

– Может и услышал бы. Мне мешали удары железа по камню. Не слышали раньше? Очень рекомендую. Сначала бьет по ушам. На третий день привыкаешь. На седьмой – начинаешь слышать музыку. Например, про семерых гномов, усыновивших человеческую девочку.

– Любопытно. И что девочка?

– Вышла замуж. Как все человеческие девочки. Нарожала других человеческих девочек. И умерла молодой, не дожив до ста. На счастье всех остальных рас мира.

– Я начинаю уставать, тёмный. Анклав требует от Совета магнатов обеспечить реабилитантам безопасность. А Совет магнатов поручил обеспечить эту безопасность – мне. Я очень ответственно отношусь к поручениям. Чтоб ты знал, т’хэры – парные животные. То, которое убил ты – самка. Молодая и глупая. Значит самец сейчас ее ищет. Ваши же тащили тушу прямо по земле? Убей ты ее там, где показал – к моему приезду лагерь был бы уже мертв. Потому что самцы – крупнее, хитрее и крайне нервно относятся к посягательствам на свою подругу.

Мелен похолодел, представив как чёрная тень несётся на Сиаль, идущую к ручью. Тогда, очнувшись в Бездне, он пролежал неподвижно до самого заката, вглядываясь в мертвые лица. И со стыдным облегчением понял, что не видит никого из школы. Когда его столкнули с телеги в лагере – и Сиаль разревелась, схватив его за руку, сначала решил, что бредит. Элейна сказала, что то, что они оказались вместе – настоящее чудо и знак Богов. А он решил, что кара. Не иначе Боги решили, что смерть жены на Луин Калакир причинила недостаточно страданий. И надо показать ему как их ребёнок медленно угасает у него на глазах.

– Молчишь? Может, скажешь, где действительно случилось нападение? Я закрыла вход. Но мы не можем позволить себе прекратить разработку. Не будет выработки – не будет пайка. Рано или поздно – вход придется открыть. Рано или поздно ты снова окажешься там. Один на один с тварью. Потому что я не буду сидеть здесь вечно. Я очень ответственно отношусь к поручениям. Но не настолько, чтоб положить всю жизнь на охрану … серых.

– Лучше погибнуть от яда т’хэра или как его там. Чем добывать вам очередную победу. Чтоб вы все сдохли тогда от этой вашей Красной смерти!

Человечка пожала плечами и сунула карту в сумку. Ей тоже было что сказать тёмным. За Красную смерть – в том числе.

Хроника четвертая (Охотник не всегда тот, у кого в руках лук)

Дарайна молча смотрела на начальника охраны сверху вниз. Тянула паузу. Тот, поначалу вольготно развалившийся на предложенном стуле, явно начал испытывать беспокойство, настороженно глядя исподлобья. И вздрогнул, когда Дари магией захлопнула дверь. Наверное, в сотый раз поклялся себе смазать эти чертовы петли. Именно его комнату, одну из двух в домике на границе защитного круга, заняла Дари.

– Что ж. Объяснения вполне понятны и логичны. – Дари решила, что клиент уже созрел для откровенности. – Но эту лапшу вы можете развешивать на уши вашему непосредственному начальнику. Господин Михаль, вы хорошо понимаете, что грозит вам за сокрытие попытки побега? Может, вы сочувствуете тёмным?

Старшина сглотнул.

– Так как им бежать, госпожа?… Калека, бабка. Да детишки еле ноги таскают. Пришибленные они все какие-то с самого начала…

– Детишки? Вы, господин Михаль, жалеете эльдерильских детишек? Где вы, господин Михаль, были, когда Красная смерть убивала наших детей? Серые тогда могли спасти их всех! Всех, господин Михаль! Нам было нужно только больше руды. Всего вдвое. Всего за год вперед. Но нет. Это же так опасно для равновесия!

Дари осеклась, в очередной раз поняв, что это всё ещё слишком личное. Выдохнула.

– Ваши… подопечные, господин Михаль, не умирают, захлебываясь собственной кровью. Они просто выполняют посильную им работу. Искупая преступление своих отцов упорным трудом. Их кормят, одевают и … лечат. Тут нечему сочувствовать.

Михаль предпочел бы оказаться сейчас в самой заражённой деревне в разгар мора, нежели в одной комнате с обозленной магичкой. Его самого Красная смерть, забиравшая большей частью детей, обошла стороной. Ибо своей семьи он так и не завёл. Сложно завести семью, неся службу на самых дальних рубежах. Но был наслышан. Даже на их пост, на границе Семи королевств и Пустоши, доходили страшные вести. Не верилось, что такое и впрямь возможно – и непобедимая смертельная хворь, и кровавое буйство после.

– Господин Михаль, крайне неудачным я считаю тот факт, что начальник охраны не занимается непосредственно охраной вверенного ему объекта, не сообщает о нарушении периметра и о потерях среди подопечных. И при этом высказывает недопустимое сочувствие врагам нашей, человеческой цивилизации. Граничащее с пособничеством, я бы сказала, сочувствие.

С каждой фразой Михаль всё больше втягивал голову в плечи. Недопустимое сочувствие кончалось обычно плохо. Он насмотрелся на таких … сочувствующих. На тех, кто помогал серым из Семи Королевств, избежать гнева людей за Красную смерть. За проигранную битву. И за всю несправедливость мира. Их тела были главным украшением деревьев, растущих вдоль тракта на Луин Калакир. Вперемешку с телами серых, которым этого гнева избежать не удалось.

– Но, как ветеран ветерану… – Дари постаралась максимально смягчить интонацию. – Я могу проявить малую толику понимания и солидарности.

Начальник охраны торопливо кивнул.

– А старый солдат мог бы проявить вполне материальную признательность другому… старому солдату, внеся исключительно добровольный благотворительный взнос в один персональный ветеранский фонд.

Михаль вздохнул и решил, что легко отделался.

– И каким же должен быть … взнос?

– Господин Михаль, поскольку взнос исключительно добровольный, разговор о размере я нахожу весьма неуместным. Но могу вас заверить, что понимание и солидарность будут прямо пропорциональны размеру этого самого взноса.

Дари прошлась по комнате. Все три шага.

– Вернемся к побегу. Сейчас выработка закрыта. Но до моего прибытия вход был открыт. Это сколько? Неделя? Вы уверены, что не происходило ничего необычного? Следы? Кто-то еще пропал? Периметр не активировался? Рекомендую ответить максимально честно.

– Нет, госпожа. Ничего такого. Все… подопечные на месте.

Дари кивнула.

– Что ж. Значит, зверь не выходил наружу. Ночью я построю ловушку и попробую зверя выманить. Убедительно советую не лезть и не высовываться. И тщательнее следить за … подопечными.

– Госпожа, а если …эта штука не выйдет?

– Значит, повторю следующей ночью. И буду повторять каждую ночь, пока не убью. Или пока не удостоверюсь, что твари нет. Мы не можем потерять ещё один рудник.

…

– Библиотекарь! – его разбудил громкий шепот. – Одевайся. Мы идем на охоту. Для ловушки нужна твоя кровь. Свежая.

Мелен поморщился. Человечка бесцеремонно бросила в него комком тряпья. Глаза ее светились в темноте. Она и впрямь была готова к охоте, накачавшись магией по уши.

– Девочка, с чего ты взяла, что моё мнение со вчерашнего дня изменилось?

– С того, что именно ты убил т’хэра. Он будет искать тебя. Сначала. Потом, после того как сожрёт тебя, он будет искать похожих на тебя. В дикой природе они убивают не только источник угрозы, но и весь его прайд. Угадай, с кого он начнёт? Что б ты понимал, парализующий яд обычно используют хищники, пожирающие жертву живьем… Или ты рассчитываешь, что вы справитесь сами? Допускаю такую возможность. Но вы сначала скормите т’хэру пол-лагеря. Может, ты всё же дашь мне вам помочь?

– В гномью жопу тебя, твою помощь и всех вас.

– Ты прав. Я зря трачу время. Завтра я сниму щит перед входом в штрек и уеду. Мне, в принципе, всё равно. Пусть тварь вас тут всех сожрёт.

…

Элейна деликатно присела рядом, накрыла его ладонь сухонькой ручкой. Вендиль всем видом показывал, что он категорически не согласен.

– Помоги ей, Мелен.

– Элейна, ради чего? Не проще ли покончить со всем одним махом? Я иногда завидую тем, кто остался в Черной Бездне. Смысл тянуть дальше, работая на благо убийц?

– Я не имею права просить тебя об этом. Но так надо. Надо, чтобы эти дети могли дожить до дня, когда всё изменится.

Вендиль упрямо сопел. Ему претило сотрудничество с людьми. Но присутствие зверюги разрушало, как он вбил себе в голову, единственный путь побега.

Она ласково коснулась сухонькой ладошкой его щеки.

– Я не могу сказать – как оно изменится. Найдет ли этот олух путь для побега. Или Старшие расы вразумят людей. Или сама Сиален придёт на землю.

– Элейна, я просто не могу помогать … этим.

Элейна отняла руку.

– Я очень стара, мой мальчик. Я знаю, что иногда перемен надо просто дождаться. Прошу тебя, дай нам всем эту возможность.

…

– Девочка, ты всё же собралась ловить тварь среди ночи?

– Т’хэры – ночные хищники. Днём зверь может не выйти.

Тёмный выругался сквозь зубы и скинул тряпку, заменявшую ему одеяло. Встал и пошатнулся. Нога яростно напомнила, что она всё ещё с ним. И не согласна вставать и куда-то бежать посреди ночи.

Человечка подошла к нему вплотную, оказавшись гораздо ниже, чем ему виделось с постели. Резкая боль, от которой он вцепился в её плечо и тут же тёплый поток заскользил по бедру вслед за ее рукой, даря облегчение. Он, помимо воли, замер, радуясь передышке от боли.

– Библиотекарь, я хочу закончить дело до утра. – стряхнула она его руку. – И оденься уже в конце концов. Старый хрыч.

За занавеской кто-то сдавленно всхлипнул.

Тогда, в первый раз, он с любопытством смотрел как человечка прошлась мелкими шажками у входа в штрек, притопывая каждый третий, потом каждый четвертый шаг. Мелен никогда не видел, как колдуют людские маги. Каждый её шажок как будто снимал пелену, застилавшую вход, которую он заметил только сейчас.

Ну надо ж ты. Человечка не только закрыла вход, но и скрыла чары. Все-таки, люди многое восприняли от светлых братьев, стиль магии которых тёмные считали неоправданным выпендрёжем. Чары над чарами требовали порой больших затрат, чем плетение первичного заклинания.

Сегодня, на пятый день безуспешной охоты, он больше мечтал вернуться в сомнительное тепло постели и доспать хотя бы пару часов. Элейна развела бурную деятельность по заготовке еды, потому как на этой неделе пайка уже не предвиделось вовсе. Но взгляд, помимо воли, цеплялся за едва различимую фигуру, танцующую у входа.

Дари усмехнулась про себя. Смотри, тёмный, смотри. Ей было все равно как добиться концентрации, традиционно построенной на счёте. Она предпочитала решать квадратные уравнения. Но тёмный каждый раз с такой тоской смотрит на танец. Немного общего, да?.. Подстройся, дыши в такт. Шажочек за шажочком, пядь за пядью, и ты, шаад-гар, сам расскажешь мне всё, что знаешь о том, как вы заставляете орихарикон поделиться магией не разрушая его.

Она привычно наметила границы ловушки. Не сильно узко, чтобы тварь не почуяла. В единственном справочнике, где ей попалась описание т’хэра, о восприимчивости животного к магии не было сказано ровным счетом ничего. Не сильно широко, чтобы не тратить слишком много на и без того затратный пресс, который размажет тварь наверняка. Она снова прикинула, что самец по описанию в полтора раза больше самки и накинула всё же ещё пять локтей, чтобы т’хэр не мог перепрыгнуть ловушку одним махом. Хотя при ударе по площади расход возрастал по экспоненте.

Жаль, что нельзя в такой близости от входа нельзя поставить амулеты, как на периметр.

– Подойди. Мне нужен последний ингредиент, тёмный. – Она протянула ему нож. – Сюда.

Мелен уже привычно резанул по внешней стороне предплечья. Хотя на всех героических картинах герои предпочитали резать ладонь. Однако если охота пройдет успешно – уже сегодня ему придется брать в эту ладонь кайло.

– Пожалуй, хватит. – человечка проделала привычный фокус, что и раньше, одновременно залечив рану и убрав боль.

Сделала пасс и его кровь на земле запахла резко и остро.

– И что теперь?

– Снова будем…

Ждать – хотела сказать Дари. Хотя она уже сомневалась, что тварь появится. В конце концов, и среди т’хэров могут быть одиночки. Но в этот момент усиленный магией слух уловил мягкие шаги внутри пещеры. Тёмный тоже услышал, вопросительно поднял брови. Черт, он же, наверное, не видит границ ловушки. Их-то она не вытанцовывала, решив, что хорошего помаленьку. Зверь прошуршал у самого входа, шумно втянул воздух. И в тот же миг прыгнул.

Дари ждало два сюрприза.

Первый сюрприз заключался в том, что зверюга была отнюдь не в полтора раза больше. А, прямо скажем, в три. Вздыбленная холка была выше острых ушей эльдерила. Дари еле успела отскочить назад за границу. Тварь с разбегу врезалась в магическую преграду и затрясла лобастой башкой.

Вторым сюрпризом стал тёмный, наугад отпрыгнувший с линии атаки – аккурат в центр ловушки. Дари мысленно застонала. Пресс перемелет всё, находящееся внутри границ, в кровавую муку.

– Серый, лови!

Начальник охраны, предупрежденный вибрацией его знака, замер в опасной близости. Кто б мог подумать. Намедни так трясся от одной перспективы обвинения в пособничестве. А тут не пожалел табельного меча.

Четыре пары глаз уставились на летящий клинок. Михаль – с отчаяньем. Дари – с надеждой. Т’хэр – с интересом. Мелен – с сожалением. Нет, он как все тёмные эльфы, учился обращаться с подобным оружием. Лет сто назад. Теоретически, мог вспомнить. Через пару недель тренировок.

Клинок воткнулся в землю. Мелен отскочил. Тварь оживилась и воодушевленно потянула носом.

– Мелен, беги к бараку! – Дари прикинула ближайший край ловушки.

Но тут тварь оскалилась и одним мягким движением заступила этот путь для отхода.

Дари, пытаясь отвлечь, толкнула зверя лёгкой волной силы. Тот отмахнулся гибким хвостом и, припадая к земле пошел вокруг эльдерила, по-кошачьи припадая на передние лапы. Дари послала ещё импульс. И ещё. С тем же успехом. Надо будет обязательно проверить потом останки на резистентность.

– Да беги ты уже! У меня так не хватит ни на барьер, ни на пресс!

И т’хэр прыгнул, наконец подставив под выстрел голову. «Жжённый сахар» – на нем экстерны первого набора оттачивали простые двухфазные заклинания. Объект-связка-действие. Сделай правильно – получишь леденец. Ошибись – получишь ожог. Мелен поднырнул под стремительно летящий комок мышц и кувырком ушел прямо в пещеру. Зверь бесновался в границах ловушки и царапал лапами вскипающие на морде глаза. Дари ставила щит за щитом, стараясь не допустить зверя ко входу, где тёмный пытался неудачно совладать со своей чертовой ногой и гравитацией. Но зверь неистовствовал слишком близко от входа – орихарикон рассеивал эти щиты едва ли не быстрее, чем её простенькое обезболивающее заклинание.

– Мелен! Выбирайся оттуда! У меня запас на исходе. Ловушка не продержится долго!

…первое правило, которому учили маленьких танцоров – не спускаться под землю. Никогда! Ты слышишь, Melentir Tenië? Никогда не буди потоки в подземельях Морност Ород! Если чистый орихарикон извращает суть заклинания, то что он сделает с шаад-гар, который сам становится заклинанием во время танца?

Мелен с сожалением окинул лагерь взглядом. Вендиля, несущегося от леса к шахте с жердью наперевес. Элейну, припавшую спиной к закрытой двери барака, в которую отчетливо молотили в несколько рук. Михаля, суетливо вытаскивающего из-за пояса нож. Стало тоскливо.

В одном человечка была права. Если тварь вырвется, неизвестно – скольким придется заплатить за его глупость. «Будь со мной. Прими меня…» – прошептал вкрадчивый голос. И тёмный впервые за последние месяцы потянулся в ответ, не глядя влепившись ладонями в холодный камень. Старые знакомые, боль и экстаз, пронзили исскучавшееся по магии тело. Он почувствовал, как волна дрожи прошла до самых кончиков ушей. В отличие от долгого танца в круге, потоки откликнулись мгновенно, заполнили его полностью, отозвавшись болью в затылке. И он толкнул упругую волну жара в сторону человечки. Последним проблеском сознания успев заметить, как ее глаза разгораются красным пламенем в утренних сумерках.

«Надо же… светает уже».

Ощутил, как теплое льется по подбородку.

И потерял сознание.

…

«…По существу заданных мне вопросов могу пояснить следующее.

В нарушение приказа вышестоящего офицера, вызванного крайней необходимостью, я покинул убежище и лично присутствовал при уничтожении опасного животного, именуемого т’хэр. Со слов госпожи лейтенанта, она планировала применить заклинание типа «пресс».

В ходе операции по уничтожению животного госпожа лейтенант не смогла применить заклинание незамедлительно, поскольку в зоне действия заклинания находилось гражданское лицо, привлеченное к операции по уничтожению животного. В связи с чем госпожа лейтенант была вынуждена сначала применить отвлекающий маневр, что позволило гражданскому лицу переместиться ко входу в шахту и только после этого применила заклинание «пресс».

В ходе применения указанного заклинания животное, именуемое т’хэр, было уничтожено. Останки направлены мной в комендатуру незамедлительно.

После уничтожения животного госпожа лейтенант предприняла попытку спасения гражданского лица. Однако во время попытки спасения произошло обрушение входа шахты. О дальнейшей судьбе госпожи лейтенанта и гражданского лица сведений не имею, поскольку на момент моего убытия по требованию командования работы по востановлению доступа в шахту не были завершены.»

Орин задумчиво уставился в окно кабинета на руины Аард-Сиален. Всё это крайне неудачно. Только, казалось бы, они отыскали уцелевшего жреца. И тут же он гибнет при странных обстоятельствах. А вместе с ним и его, Орина, личный агент.

Если это диверсия, то что было основной целью? Рудник? Вряд ли. Та жалкая выработка, что давало именно это предприятие, картину особо не изменит. Завал уже должны были разобрать. Или разберут в ближайшие дни.

Дари? Выявленный ей шаад-гар?

Орин поморщился. Что-то царапало, не давало просто отложить бумагу в сторону и взяться за представление к награде. Посмертной.

Не в его правилах было отмахиваться от собственных сомнений. Опыт, подчас горький, наглядно свидетельствовал, что у его сомнений всегда были веские основания.

Он ещё раз пробежал глазами текст.

Попытался представить происходящее. Благо к рапорту была приложена вполне сносная схема места происшествия.

Что знала Дари о звере? Вряд ли по дороге к лагерю она нашла новые сведения, кроме тех, что направили ей по его личному приказу. Если бы она предполагала неблагоприятный исход, она бы всё равно попыталась. Но оставила бы начальнику охраны подробные инструкции на такой случай. Инструкций не было. Значит, рассчитывала на исход вполне благоприятный. А Дари никогда не страдала излишним оптимизмом. И не была склонна к геройству. Предпочитала действовать наверняка.

Что она ставила?.. Орин заглянул в расшифровку донесения, где агент, в отличие от начальника стражи имевший дело с боевыми магами ранее, описывал как минимум саму ловушку хоть и затруднялся с уровнем заклинания, три низкоуровневых воздействия, которые он не смог классифицировать, «Жженный сахар», несколько щитов. И «пресс».

Орин начал нервно вышагивать по кабинету. Именно тут что-то не давало ему покоя. Вот Дарайна устанавливает ловушку. Появляется зверь. Гражданский, по совместительству чудом найденный ею жрец, оказывается за каким-то чертом внутри периметра. Специально? Попытался сорвать операцию? Или просто неудачливый недоумок?

Она бьет один раз. Видимо, пытаясь отвлечь животное от жреца. Потом ещё. И ещё. Почему не сразу «Жжённый сахар»? Потому что он неэффективен, если не попал на уязвимые части тела. В этом месте животное то ли повернулось к ней, то ли идиот-жрец перестал перекрывать ей обзор. Несколько щитов. Наконец, кастует пресс.

Орин остановился. Слабым местом магов был лимит – предел маны, которую они могли усвоить, чтобы потом оперировать. Разряжаешь амулет – плетешь заклинание. Или выпускаешь волну силы. В отличие от Старших рас, которые могли оперировать магией напрямую. Особо продвинутые могли впитать запас нескольких амулетов. Дари могла. Но все равно на пресс у нее бы уже не осталось достаточного запаса. А он видел то, что осталось от зверя. Перекрученные кости и ткани до сих пор смердили магией.

Могла она подзарядиться в процессе? Могла, конечно. Но, судя по донесению агента, времени на подзарядку у нее не было.

А что жрец? Со слов Дарайны – полностью деморализованный, сломленный инвалид. Крайне нелояльный. Вот он чудом избежал зубов твари и укрылся, если верить начальнику стражи, в пещере. Убежал вглубь? Вряд ли. Ни агент, ни начальник об этом не пишут. И зачем бы иначе Дари потребовались эти несколько щитов? Она прикрывала ими жреца.

Единственный, кто мог ее подпитать на заключительный пресс – это чертов жрец. Надо, конечно, исключить другие возможности. Но его интуиция просто кричала, что дело именно в этом. Несмотря на неоднократно подтвержденную в Белой Башне невозможность прямой подпитки людей без использования специально адаптированных амулетов.

Это надо крепко обдумать.

Орин потер виски и наметил себе план на завтра. Запросить опись снаряжения, переданного Дарайне для выполнения миссии. Встретиться с агентом и подробно опросить о происходящем в каждое мгновение с пресса и до обрушения входа. Возможно, опросить начальника охраны.

Вопреки расхожему мнению он крайне ревностно подбирал и не любил терять сотрудников. Иллюзий относительно судьбы лейтенанта у него было. Орин надеялся, что «крайне нелояльный» жрец не справился со всей скорбью эльдерильского народа и даровал ей лёгкую смерть. У Дар Виана, как гласил отчет, смерть лёгкой не была.

Хроника пятая (Не все грибы одинаково полезны)

Мелен с трудом разлепил глаза. Постепенно в темноте проступили тусклые разводы орихарикона. Во рту пересохло, мышцы горели как после нескольких часов в круге. Память услужливо подкинула воспоминания – беснующаяся тварь, мгновенное откликнувшиеся потоки, разгорающиеся пламенем глаза.

Рядом застонали. Надо же. Человечка тут.