Простые истины

И все бы ничего, если бы не Ревина, которой приспичило съесть шоколадку, а вылезать под дождь, естественно, не хотелось.

Олег докурил сигарету, еще раз глянул на серое небо, с которого уже третий день то сильнее, то слабее, но при этом непрестанно сыпался дождь и направился обратно в здание.

– Нет, погодите, а вот и он – бодро сообщила в телефонную трубку, которая была поднесена к ее уху, Елена – Да-да, сейчас передам.

Она ехидно улыбнулась и с невыразимой сладостностью, граничащей с издевкой, прощебетала:

– Олег Георгиевич, это вас!

Ровнин глянул на коллегу, отметил, что помимо ехидства в ее глазах читается еще и недовольство, после чего немного пожалел, что слишком долго ломался. Надо было сходить за шоколадкой, оно бы дешевле вышло. Ревина тогда бы умчалась наверх, а он не нарвался на дополнительную проблему.

Но что не сделано – то не сделано. Теперь придется терпеть не слишком добродушные подколы и отвечать на десятки не самых тактичных вопросов, причем затянется это надолго. Ревиной никто из коллег в качестве объекта для личных отношений не был нужен, но при этом она терпеть не могла, когда на любого из них заявляла права какая-то представительница прекрасного пола. Вернее – она не любила, когда при ней про такое рассказывали и, тем более, когда приходилось как-то самой соприкасаться с подобными особами.

Например, как сейчас.

– Слушаю – произнес Олег, поднеся трубку к уху – Алло!

Глава вторая

– Привет, Ровнин. Какая у тебя, однако, сотрудница бдительная, прямо как мама. Только что вопрос: «а кто его спрашивает» не задала.

По какой-то причине девушка, что находилась на том конце провода, Олега по имени почти никогда не называла, предпочитая именовать исключительно по фамилии. Сначала это его немного раздражало, а потом он как-то привык и даже начал находить подобное обращение немного экзотическим. Собственно, он и с тем, что сия целеустремленная и внешне строгая девушка неожиданно заняла место в его жизни, пусть и далеко не главное, тоже свыкся не сразу. Тем более ничего подобного Ровнин вообще в планах не стояло, поскольку для сколько-то серьезных отношений у него ни времени, ни денег не имелось. Нет, карта-пропуск в клуб Арвида никуда не делась, но этого явно было недостаточно.

Да и с жилищными условиями дела обстояли средненько. То есть – не то, чтобы прямо так себе, но и сильно комфортными их назвать было трудно. Олег по-прежнему обитал на съемной квартире Баженова, правда, теперь не на птичьих, а на законных правах. Славян, поняв, что Ровнин как сосед вполне удобен, предложил ему распилить арендную плату на двоих, на что юноша без особых раздумий и согласился. Во-первых, он худо-бедно к этой квартире привык, во-вторых, так оно выходило значительно дешевле и, в-третьих, у Баженова, несмотря на тараканов, которые обитали в его черепной коробке, можно было много чему научиться.

Например, ножевому бою, в котором Славян, как оказалось, был очень умел. В начале лета довелось им брать одного упыря, который за две ночи аж пять москвичей умудрился крепко покусать, так Баженов его на куски своим ножом настрогал. В буквальном смысле. Олегу даже делать ничего не пришлось, он просто стоял и смотрел, как его напарник пластает накачанную по горлышко кровью, а потому более чем шуструю нежить. Упырь – он, разумеется, не вурдалак, ему далеко до выносливости, быстроты и смекалки, назовем их так, старших братьев. Но все же это очень серьезный и опасный противник.

И тем не менее Славян минут за пять кровопивца разделал, точно мясник подвешенную на крюк тушу, разве только что голову ему не отрезал. Да то лишь потому, что не хотел еще сильнее его холодной и вонючей кровью перепачкаться.

Как оказалось, на той заставе, где он два года «срочной» провел, прапор один служил, родом из терских казаков, тех, что с давних времен с сопредельными горцами резались, и потому что шашкой, что ножом владели отменно. Вот он Баженова казачьему ножевому бою и обучил. Сам Славян, правда, говорил, что постиг только азы мастерства, ибо в полной мере тот прапор по ряду причем ему свое умение не передал. Во-первых, два года службы для изучения таких премудростей срок мизерный, во-вторых, не родичи с тем прапором они, а потому особо секретные приемы ему показаны и не были. Казаки к хорошим людям, конечно, всегда с дорогой душой относятся, но есть вещи, которые они поведают только своим же, тем, кто с ними одной крови и одного рода.

Впрочем, для Олега и те азы, что он получил от лихого казака-прапора, являлись недостижимой высотой. Крайне впечатлившись, он конкретно присел на мозги своему новому соседу и тот, сдавшись, согласился с ним заниматься, когда время будет. И, к его чести, действительно принялся его учить разным хватам и уворотам, причем на совесть, без особой жалости и разных «если устанешь – скажи».

Но и минусов в их совместном проживании хватало. Например, Баженов адски храпел, так, что стекла звенели в рамах. Еще пару-тройку раз в месяц, как правило в субботу, он напивался в хлам, а после начинал петь протяжные тоскливые песни о кукушке, которая за рекой считает сколько ему жить осталось и о том, что стоит сосна и река жемчужная течет. Ну, а вишенкой на торте являлись нечастые просьбы нынче ночевать не приходить, а остаться в отделе, ибо есть на то особо выдающиеся причины третьего, а то и четвертого размера.

В принципе, конечно, никто не мешал поступать Олегу так же, и Славян все верно бы понял, но вот не монтировалась эта девушка с их холостяцким жильем у него в голове. Ни с какого ракурса не монтировалась.

Хотя она и с ним самим, как было сказано ранее, тоже не очень-то сочеталась. Он, собственно, еще при первой их встрече сразу подумал, что не по Сеньке эта шапка, но, как известно, хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах. Вот так и тут вышло.

Как-то в начале июля Францев Ровнина отправил в главк, чтобы отчет отвезти, вот там-то и случилась нежданно-негаданная встреча. Олег документы и дискету куда положено сдал, а после решил в теньке перекурить, попутно грезя о кружке ледяного самарского квасу. Тут, в Москве, он почему-то в разливном виде продавался только теплый. Был еще баночный, из холодильника, но вот только квасом эту субстанцию называть не следовало, хотя бы из уважения к старинному национальному напитку.

За этими мыслями он как-то пропустил тот момент, когда его окликнул приятный девичий голос.

– Лейтенант Ровнин – постучал по плечу его чей-то пальчик – Эй, с тобой все нормально?

– Ну да – развернулся он к той, что к нему обратилась – О! Неожиданно! Привет!

Это была девушка, с которой он свел знакомство еще весной, когда забирал документы по делу о перстне. Стройная, высокая, в приталенном форменном кителе, с тонкими чертами лица и некоторой надменностью в поведении. Да что там некоторой? Изрядной, скажем прямо.

И звали ее вроде бы Маша.

– Привет – одарила его улыбкой коллега – Я зову-зову, ты молчишь.

– Так ушел в себя – потушив окурок о край урны, ответил Олег – А оттуда обратно дорога длинная. Ты как здесь? По делам или перевелась?

– Бумаги привозила – качнула папкой, которая находилась у нее в руке, девушка – Лето, отпуска, людей не хватает, вот меня и снарядили. Хамство, конечно, но с начальством спорить ведь не будешь.

– Полностью согласен – кивнул Ровнин – Ну, рад был повидаться!

– А ты почему мне не перезвонил? – и не подумала прощаться с ним Маша – Я же дала тебе свой номер?

Олега, который уже собрался направиться к метро, этот вопрос, что скрывать, немного обескуражил. Вернее, даже не вопрос, а то, какой на него ответ стоит дать. Честный? Она, наверное, обидится. Соврать? Еще совсем недавно Ровнин так бы и поступил, но за последние два месяца его взгляды на любые обещания, угрозы, а также заведомую ложь, порядком изменились. Юноша усиленно приучал себя в любых ситуациях без крайней нужды не прибегать ни к тому, ни к другому, ни к третьему. Получалось, увы, не всегда, но он знал – усердие и труд все перетрут.

– А ты ждала? – изобразил удивление юноша – Тогда извини. Просто вроде речь шла о том, что для продолжения нашего общения мне следует карьерно подрасти, а с этим пока никак.

– Ничего – благосклонно кивнула Маша – И такой сойдешь. В конце концов, за каждым успешным мужчиной стоит женщина.

– Как сказал Марк Твен – решил блеснуть эрудицией Олег. Просто буквально пару дней назад эту же фразу в какой-то связи Савва вплел в разговор, а после по своей привычке назвал и ее автора – Хороший писатель.

– Да? – удивилась девушка – Не знала. Эти слова часто моя мама повторяет, вот я и запомнила. Олег, у тебя девушка есть?

– Снова неожиданно – повторно опешил юноша, никогда до того не сталкивавшийся с подобной прямотой, простотой и, что интересно, деловитостью. Именно с этой интонацией был задан столь нестандартный вопрос – Уже нет.

– Расстались? – уточнила Маша – По чьей инициативе?

– По обоюдной – ответил молодой человек и ни словом не соврал. Васек в их последнем разговоре упомянул о том, что в начале июня Алена, теперь, выходит, уже его бывшая, внезапно заявилась в отдел и просила передать, что она нашла себе вместо Ровнина нормального парня, который не пропадает ни с того, ни с сего невесть куда, чему, собственно, очень рада. Бывшие коллеги Олега внимательно, и даже с сочувствием, ее выслушали, а после пожелали большого счастья в личной жизни.

Исходя из услышанного Ровнин с полным правом считал себя теперь свободным человеком и этот статус, кстати, ему очень нравился. Ну, а если совсем честно, то Аленку он и поначалу не сильно вспоминал, а после вовсе забыл, точно ее не было.

Свинство? Наверное. Но так случается.

– Вроде не врешь – заметила Маша, которая очень внимательно все это время следила за его лицом – Да ты не удивляйся, просто не люблю, когда из меня дуру делают. Да и кое-какой негативный личный опыт тоже есть.

– У кого его нет? – дипломатично заметил Олег.

– Тут рядом кафе есть – мотнула подбородком девушка – Я бы не отказалась от чашки кофе и эклера.

– Я бы тоже – улыбнулся Ровнин – Но мне еще в отдел надо вернуться.

– Времени почти шесть – глянула на миниатюрные часики, которые красовались на тонком запястье, Маша – Какой отдел?

– Это кадровикам и делопроизводителям хорошо – без малейшего почтения в голосе заметил Олег – А нас, оперов, ноги кормят. У нас рабочий день ненормированный.

– Опера тоже по КЗОТу живут – резонно возразила ему Маша – Закон для всех един. И потом просто невежливо отказывать девушке, которая сама тебя куда-то пригласила. Или ты думаешь, что я так часто поступаю?

Ровнину очень хотелось сказать, что он вообще о ней и не думал, и не думает, но воспитанный юноша в нем победил потихоньку матереющего опера, которого усовестить не так и просто.

Вот так и появилась у Олега какая-никакая личная жизнь. Время от времени она его радовала, потому что совсем уж без девушки жить нормальному молодому человеку и грустно, и скучно, а иногда печалила, потому как лейтенант Остапенко оказалась девушкой во всех отношениях непростой.

Во-первых, характер у нее оказался далеко не сахарный. Нет, записной стервой Маша не являлась, и сцены ревности, как та же Аленка, на ровном месте никогда не устраивала. Но иногда ее чрезмерная целеустремленность и уверенность в единственной верности собственного мнения просто вышибали Олега из седла. Настолько, что пару раз он даже подумывал о том, что, наверное, пора сворачивать это шапито и, не мудрствуя лукаво, просто составлять компанию Славяну в его походах по общагам медицинских и педагогических учебных заведений. Там все проще и, кстати, веселее.

Во-вторых, ко всему прочему она оказалась девочкой из хорошей семьи. Выяснилось это совершенно случайно, когда через месяц после встречи в главке и нескольких свиданий она затащила Олега к себе домой. На улице как раз дождь разошелся не на шутку, вот он и согласился.

Родителей дома не оказалось, но выводы сделать было несложно. И четырехкомнатная квартира на Малой Бронной, и обстановка в ней, и картины на стенах, и пианино «Bösendorfer» говорили о том сами по себе.

Кстати, именно тогда Олег и понял, что этой девочке в их с Баженовым холостяцком гнездышке делать точно нечего. Не того полета пташка. Плюс ему стало совсем непонятно, на что он сам ей сдался? Ладно служба в милиции, может она, следуя за какими-то идеалами туда пошла, или родитель сказал, что для дальнейшего роста надо на государевой службе хоть год отработать.

Но он-то тут при чем? Ей куда больше подойдет мальчик из хорошей семьи с фамилией Фельдман или Берштейн, а никак не Олежка Ровнин из Саратова.

И все же эти странные отношения, в которых одна сторона не понимала, зачем они вообще нужны, а вторая только и делала, что удивляла первую своим упорством в желании их сохранить, длились уже несколько месяцев.

– У нас отдел маленький, все друг за друга переживают – ответил Олег – Маш, ты говори чего хотела, да я пойду. Дел еще как у дурака фантиков.

– Сегодня к восьми вечера жду тебя в гости – сообщила ему девушка – Отказ не принимается. Родители желают с тобой лично познакомится.

Ровнину очень хотелось ответить, что-то вроде «а я с ним нет», но делать он этого не стал. И воспитание снова подвело, да статус папы не предполагал того, что о нем какой-то лейтенант так отзываться станет. Папа Маши и при старой власти неплохо себя чувствовал в должности декана довольно престижного ВУЗа, и сейчас тоже, правда теперь в качестве одного из функционеров средней руки партии «Родина», которая на недавних выборах забрала большинство мест в Государственной Думе.

Впрочем, сути вопроса это не меняло. Одно дело с Машкой время от времени спать, другое с ее стариками знакомиться. Это уже явный перебор.

– Не могу обещать – твердо заявил он – И не надо так вздыхать в трубку. Ты знаешь кто я и чем занимаюсь.

– Я не вздыхаю – осекла его Маша – Не льсти себе. Простыла просто немного. Что до остального – не сможешь в восемь, так приходи в девять. Ничего, этикет позволяет.

– Ты меня не слышишь.

– Почему, слышу. И ты меня – тоже. Все. Жду.

И она повесила трубку. Олег сделал то же самое, а после задумчиво выбил пальцами дробь по столу.

– Что ты, молодец невесел? – осведомилась у него Ревина, которая, не особо скрывая любопытство, с интересом выслушала весь разговор – Что ты голову повесил? Не хочешь с мамой-папой девочки знакомство сводить?

– Не-а – честно ответил юноша, и глянул на телефонный аппарат – Менять его, конечно надо. Не дело, что любой желающий слышит все, что в трубке говорят. Ладно, если свои, как вот ты, например, а если нет?

– А что у нас в здании менять не надо? – резонно осведомилась у него Елена – Только денег все равно нет. Ладно, ты лучше скажи – просто продинамишь сегодняшнее мероприятие?

– Думаю да – подтвердил молодой человек – И лень, да и просто не люблю я все эти смотрины. Вопросы дурацкие, взгляды оценивающие… Мне дома этого хватило. Мама то и дело каких-то дочек своих подруг к нам водила, будто я сам себе девушку не могу найти. Жутко унизительно! Плюс там родители непростые. Мама в консерватории преподает, папа в Госдуме сидит. Где они – и где я?

– Это да – покивала Ревина – Но я бы на твоем месте пошла.

– Аргументируй.

– Во-первых наверняка там можно хорошо пожрать – загнула один палец девушка – Ты горячее когда в последний раз ел?

– Позавчера – подумав, ответил Олег – Мы с Баженовым курицу-гриль купили.

– Вот. А тут домашнее будет. Во-вторых, эта девочка, насколько я поняла, сильно настырная, значит, рано или поздно, она тебя дожмет. Можно, конечно, просто с ней разойтись, но ты, я так понимаю, к этому не стремишься?

– Не знаю – Олег уселся на стул верхом – Сам не очень понимаю пока.

– Тем более. Может, ты так ее старикам не понравишься, что они сами вынудят ее с тобой расстаться. И решение за тебя примут другие люди, и себя тебя упрекнуть не в чем.

– Резонно.

– И особо там не мудри – добавила Елена – Не надо включать Баженова, ни к чему всякие банальности вроде сморкания в скатерть или матюжки по поводу и без повода. Ни к чему подобное. Просто будь самим собой, этого хватит.

– Как-то неприятно твои слова прозвучали – нахмурился Олег – Я настолько неотесанный, что мне даже притворяться не надо?

– Не неотесанный ты, а непонятливый – вздохнула Ревина – Но я уже к этому привыкла.

В этот момент хлопнула входная дверь, и в здание вошел промокший под дождем Францев.

– Льет точно из ведра – пожаловался он подчиненным – Два шага от машины до крыльца прошел – и промок, что твой цуцик.

– Так осень – высунулся из стены Тит Титыч – В Москве завсегда так по октябрю. Три дня вода льет, три – ветер свищет, а, там, может солнышко ненадолго покажется. А после – сызнова дожжь.

– Умеешь приободрить – оценил его слова начальник – Морозов с таможни не появлялся?

– Не-а – ответила Ревина – Звонил, сказал, что там вообще непонятно кто за что отвечает, потому раньше завтра его не ждать.

Саша еще с утра отправился на один из терминалов, через который, предположительно, в страну то и дело поступали проклятые вещи, с которыми после возни не оберешься. Наладил кто-то из зарубежных коллег вот такой утилизационный канал. Самим с ними колупаться неохота, проще в Россию эдакое добро спихнуть. У них, дескать, страна большая, куда-то да пристроят. Заодно и подзаработать можно, благо это же ювелирка, причем иная даже не этого века.

– Все они там знают – усмехнулся Францев – Просто свой своего не сдаст. По сути – правильная позиция, но в нашем случае это все усложняет. Да, Олег, очень кстати, что ты здесь. Давай, собирайся, скоро поедем. Вот только чайку хлебну – и помчимся. Аникушка, покрепче мне завари. И с лимончиком!

За шкафом что-то грохнуло, как видно отдельский домой так дал понять присутствующим, что приказ услышан и выполняется.

– Куда поедем? – не смог не спросить Олег.

– Награду получать – пояснил Аркадий Николаевич.

– Награду? Я?

– Ну если тебя с собой беру, то, наверное, ты, а не кто-то другой – вздохнул Францев – Все, через десять минут чтобы был собран, подтянут и бодр. Не каждый день такое случается.

Начальник ушел наверх, Олег же недоуменно уставился на Ревину.

– Чего? – развела руки в стороны та – Я без понятия о том, что там тебе за награда полагается. Как, впрочем, и о том, почему тебе, а, к примеру, не мне. По выслуге лет и КПД я объективно ее точно больше твоего заслуживаю.

– А Мороз больше тебя – уточнил Ровнин – И Савва тоже. Если объективно.

– Зато теперь тебе можно не переживать на тему «идти-не идти» – хихикнула Ленка – Учреждение наверняка официальное, пока дождетесь, пока все формальности согласуют, то, се… Учет материальных ценностей и контроль за их распределением есть основа российской бюрократии. Хотя – странно. Времени почти шесть, рабочий день почти кончился. Ладно менты и медики, мы по жизни отморозки, которые всегда неправильно существуют в любых российских реалиях. Но в остальных-то государевых учреждениях люди дольше положенного в жизни сидеть не станут. Раньше свалить – да. Позже – никогда!

– А я еще и в штатском – расстроенно добавил не особо ее слушающий Олег, а после оглядел себя – Надо же, наверное, по форме?

– Ясное дело – подтвердила Ревина – Ладно, шоколадки мне теперь точно не видать, значит пойду к себе. Завтра все расскажешь – и про награждение, и про смотрины. Ну, если ты до них, конечно, доедешь.

Пока Францев пил чай, Ровнин так и эдак прикидывал, за что его могут наградить. Выходило – не за что. Нет, руки сложа он не сидел, но при этом ничего особо героического и не совершил. Разве что отбил не так давно молодую девчонку у русалок, которым она накануне, сама того не зная, на это разрешение дала. Кто же, купаясь, бросается фразами вроде: «Вот утону, русалкой стану и буду жить вечно». После такого тебя непременно в следующий раз, когда ты в ту же реку залезешь, за ноги схватят и на дно потащат. В другой – нет, тебя не тронут, но в этой и вода, и те, кто в ней обитают, слова твои не забудут.

Впрочем, дуре-девке повезло. Олег, который вместе с Саввой приехал в этот дачный поселок из-за арыси, что повадилась местным дачницам подменышей подсовывать в коляски, аккурат перед тем, как сюда отправиться, читал одно старое-старое, еще дореволюционное, дело в котором была описана подобная ситуация. В результате сначала он бедолаге утонуть не дал, после ее, здорово перепуганную, успокоил, а следом и беду от дурной головушки отвел, пустив в ход старинный метод, подчерпнутый у коллег. Чтобы русалки и водяник более на вот такую неразумную болтушку не претендовали, имелось три варианта развития событий. Первый – вовсе в эту реку больше никогда не лезть. Второй – замуж выйти. Смена семейного статуса то ли все добрачные грехи перед русалками списывает, то ли еще чего, но факт есть факт. Есть видимо в этом гражданском акте некая сакральность. Ну, а третий вариант самый простой и на удивление крайне действенный – бросить в речку на закате горящую головешку и сказать при этом: «слова мои с тем огнем сгорели, и ты вода, про них забудь».

Потенциальная утопленница поартачилась, но, как ей сказано было, сделала. Не забыла, как под водой девок голых увидала, а те ее на дно холодными руками пытались утащить. Тут любой агностик во что хочешь поверит, не то, что девчонка молодая. Впрочем, Олег отчего-то был уверен, что она все равно реку эту еще пару лет стороной станет огибать.

Так вот – по идее за такое ему гипотетически могла перепасть медаль «За спасение утопающих». Нет, не за головешку, конечно, а за то, как он дурочку эту из воды выволок и после ей искусственное дыхание «рот в рот» делал. Там и свидетели сего подвига были. Но вот только имя-то у него никто тогда не спрашивал?

– Олежка, все ломаешь голову за что тебя награждать станут? – спросил у Ровнина Францев, спустившийся вниз.