Последователи разрушения

Елена Змеева

Последователи разрушения

Пролог

Покой спящего города пронзили грохот и треск. Кто-то возмущённо, зло закричал, и вскоре опустевшая улица утонула в пыли погони.

Вор мчался, прижав к бедру потёртую кожаную сумку. Он не оглядывался – прекрасно понимал, что недавние собеседники выбежали за ним всей толпой и дышат ему в спину. Скоро преследователи разделятся, разбегутся по узким переулкам и примутся загонять его, как охотничьи собаки добычу. Поймают – и всё, поминай, как звали. Не те это были ребята, чтобы оставлять вора в живых после того, что он натворил.

Мужчина грязно выругался и напряг всю волю, все накопленные силы, чтобы бежать на пределе возможностей. Первые лучи солнца озаряли дорогу бледно-розовым светом, и вор уже видел стоявшее впереди здание святилища – единственное двухэтажное строение в этом поглощённом бедностью квартале. Вот его цель. Миновав запертую дверь, он круто завернул за угол, ухватился за ветку старой яблони, подпирающей стену, и, подтянувшись, смог забраться на крышу. Позади слышались пыхтение и сдавленные проклятия: преследователи не отставали.

– Сам слезешь, или тебя сбросить?!

Он не ответил, лишь припустил что есть духу, балансируя на хрупкой, истончённой зноем и ливнями черепице. Прыжок, ещё прыжок. Ритмичные рывки вперёд – всё, о чём он мог позволить себе думать, пока не достигнет квартала ремесленников.

Что будет потом? Пока не важно. Важно то, что в сумке. Украденное надо сохранить и передать тому, кто сможет использовать это с умом.

По мере приближения к центральным улицам Рига дома становились выше, крыши – просторнее, но круче. Убогие домишки остались позади, уступив место крепким двухэтажным жилищам мастеров. Вор перескочил на один такой дом, ухватился за жёлоб, подтянулся и позволил себе перевести дух, поправить ремень сумки, перекинутой через плечо. Короткая остановка была ошибкой: что-то метнулось ему в ноги, и мужчина, глухо вскрикнув, упал. Ноги ниже колен спутал болас1. Вор достал нож и поторопился взрезать тугие веревки. Едва он поднялся на ноги, то столкнулся с самым быстрым из преследователей.

Он заметил широкий замах и отшатнулся. Лезвие полоснуло по лицу, чудом не задев в глаз. Кровь согрела щёку, начала затекать за ворот.

– Ну, тварь…

Вор не ответил. Он поднырнул под занесённую над ним руку и погрузил нож в печень противника, глубоко, по самую рукоять: дешёвый кожаный нагрудник не смог защитить неудачника. Услышав очередное оскорбление, он не удержался и злорадно повернул лезвие. Глухо застонав, умирающий осел на поросшую мхом крышу и утянул оружие вора с собой. Ничего страшного, у него есть ещё клинки. Лишь бы только недавние приятели не носили при себе чего пострашнее кинжалов и пращей.

Стук каблуков дал понять, что на крышу поднялись новые противники. Он рассмотрел троих. Скверно.

– Стойте! Давайте поговорим, – он поднял руки на уровень головы, так, чтобы они рассмотрели его пустые ладони.

– Отдай сумку, и, может, поговорим.

Тощая женщина в кожаной броне вышла вперёд и протянула руку. Она держалась уверенно, будто полностью контролировала ситуацию и совсем не замечала трупа соратника, лежавшего у самого края. Конечно же, она знала, под плащом Вора скрыто несколько метательных ножей. Мужчина инстинктивно отступил назад, она же недобро усмехнулась.

– Кончай его, Айв. Смерть предателю, – сказал головорез справа.

– Все мы в каком-то роде предатели, – возразила женщина и потрясла протянутой рукой. – Ну же. Отдавай.

Шаг назад. Вор увидел, что преследователи достали оружие, и сглотнул.

– Тебе некуда идти, – Айв покачала головой, изображая сочувствие. – Мы здесь. Мы внизу. Ох, да мы тут везде, по всему городу, если не заметил. Ты взаправду думаешь, что сможешь сбежать от верных?

Стоило ли сказать ей в лицо что-то колкое, чтобы потянуть время? Возможно. Хотя в его ситуации нож был бы более весомым аргументом.

Ещё шаг. Вор пошатнулся и едва не потерял равновесие: черепица кончалась, допрыгнуть до ближайшего здания он бы не смог – уж больно далеко. Падать невысоко; сгруппировавшись, можно будет отделаться ушибами, вот только на земле он будет словно в ловушке. Что ж, придётся раскрыть карты.

Беглец никогда не просил богов о помощи. Родители не учили его смирению и покорности, отец так и вовсе наказывал брать желаемое силой и не испытывать сожалений. Однако сейчас, зажмурившись, он был готов пустить слезу от затопившей его сознание мольбы далёким покровителям. Вор шагнул вниз и ощутил спиной пустоту. Сердце замерло на несколько мгновений, показавшихся ему густыми и плотными как трясина.

– Эй, где он? Куда… – слова, несущиеся вдогонку, оборвались.

Вор упал спиной в густую траву и покатился с холма, болезненно ощущая костями каждый камень, каждый бугорок. Когда бешеное мельтешение неба и земли прекратилось, он, кряхтя, поднялся на ноги и осмотрелся. У подножия пригорка начинался редкий молодой лес. Мрачные еловые лапы медленно шевелились на ветру, будто протягивая к нему когти-колючки. Где-то в корнях ближайшей пихты что-то завозилось, заворчало, но быстро затихло.

Получилось. Твою же мать, получилось. И заплечная сумка с бумагами при нём, а значит, он ещё может сбросить с себя груз предательства.

Вор поднялся на холм. Города отсюда видно не было, но он быстро понял, где оказался. Что ж, пора и честь знать.

«Ты думаешь, что это всё – по твоей воле?» – в голове раздался недобрый, жёсткий смех.

Истертая кожа перчаток скрипнула, когда он сжал пальцы. Мужчина утёр кровь, залившую пол-лица, и опустил веки. Снова шаг в пустоту – и он исчез.

Глава 1. Иса

Лишь поле, полное золотистых колосьев, отделяло И́су от городских стен. Стоит миновать крошечный клочок земли, и она дома! Девушка хотела войти в Бо́рег с поднятой головой, торжественно и горделиво, как человек, что проехал полмира и освоил магию огня. Как пиромантка, что была представлена кронпринцу Виленсии2 и отказалась быть его придворным магом. И что же в итоге?

Правильно. Это же Борег. На что она вообще надеялась?

Пятеро бандитов, чьи лица скрывали замызганные платки, выскочили из-за амбара и прижали её к покосившейся стене. Иса и рада бы была ускакать восвояси, но кобыла пала в восточных болотах около четырех дней назад – какая-то дрянь цапнула за бок, и животина загнулась, оставив девушку ни с чем. И вот она стояла одинокая и почти безоружная, спиной ощущая неотесанные доски, и с досадой смотрела на гогочущих мужчин.

– Не знаю, что интереснее, парни, – прогнусавил широкоплечий разбойник, по-видимому, главарь. – То, что у неё в котомке? Или что под юбкой?

– Тебе ж нравились бабы похудее, – подколол его прихвостень

– Брось. Кровь с молоком – мой любимый… напиток.

Он осклабился, и загорелая дочерна кожа смялась морщинами. Бандиты загудели, и детина уверенно двинулся на Ису. Он протянул руки к металлической пряжке, что удерживала на теле тонкий нагрудник из телячьей кожи; это было настолько пошло и избито, что чародейка решила подшутить над недалекими соотечественниками.

Дар проснулся, не требуя лишних телодвижений – Иса коснулась его силой воли и дала заветную свободу. В тот же миг сжавший лапу разбойник дико завопил, обдав девушку несвежим дыханием. Пряжка зашипела, и он отдёрнул руку: кожа начала краснеть и стремительно покрываться волдырями.

– Ты что, маг? – воскликнул другой бандит, совсем ещё молодой долговязый паренёк.

– Ага.

Главарь скривился. От прежнего желания лезть «пленнице» под одёжку не осталось ни следа. Дуя на ладонь, он скомандовал отступать. Кажется, он и до Исы познал истину, что с магами лучше не связываться. Особенно с местными.

Проводив взглядом банду неудачников, Иса улыбнулась. Перешла поле и наконец, собрав на сапогах всю грязь земли борегской, вошла в поселение. За время её многолетнего отсутствия город разросся чуть ли не втрое. Деревянные дома лезли друг на друга и обрастали кто лишними этажами, кто – пристройками, хлевами, сараями и огородиками, поросшими жидкой морковной ботвой. Здесь, как и в любом другом провинциальном городке Хизара3, здания строились так, как вздумается их хозяевам – не то что на юге; там, вблизи столицы, каждую постройку необходимо было согласовывать с чинушами из ратуши. Бесконечные перестройки и перекрашивания были одновременно доброй традицией и следствием того, что градоправителям хватало головной боли помимо забот о благообразности улиц.

Старый домик, в котором выросла чародейка, ничем не выделялся среди хаоса борегской застройки – разве что будто «застыл» во времени. Он так и остался крошечным, приземистым и неказистым, лишь облупившаяся оранжевая краска, горевшая на ставнях и причелинах, отличала его от соседей.

Дом стоял на отшибе – в самом конце квартала батраков и землепашцев. Невысокий плетень не скрывал садик, своей запущенностью способный довести до сердечной болезни даже самого жадного и отчаявшегося вора. Корявую бесплодную яблоню оплёл дикий виноград, чьи буйные побеги, перекинувшись на крышу, образовали сплошной живой полог над крыльцом. Желтеющие пырей и мятлик доставали Исе до пояса. Она с теплотой вспомнила, как в далеком детстве они с друзьями играли в этих зарослях: бегали на четвереньках, как лисы и зайцы, и вили в траве уютные гнёзда. Девушка ласково провела ладонью по травяным метелкам.

– Вот я и дома.

Зайдя внутрь, Иса осмотрелась. Здесь всё осталось неизменным, как и в день её отъезда, только покрылось толстым слоем пыли и плесени. Семь лет назад старый наставник, седлая коней, посоветовал закопать всё ценное где-нибудь в тайнике, но маленькая Иса тогда только махнула рукой. Всё, что могла, она забрала с собой, оставшиеся вещи могли забирать соседи через дорогу. Они же – Хе́йгир и его семейство – обещали присмотреть, чтобы жилище не заняли местные хитрецы.

– Мама, – проговорила девушка. – Смотри, какой я стала.

Конечно же, дом был пуст, но мамино присутствие всё ещё ощущалось в его стенах. Это пугало. Иса прошла горницу, обошла крохотные пустые комнаты, провела пятерней по грязной стене, оставив на той светлую полосу – сгусток плесени исчез будто сам по себе, испугавшись тепла. Какое-то время девушка провела в сарайчике за домом – ополоснулась, натаскав воды в подгнившую деревянную бадью для купания. Оделась, оглянулась, попрощалась. Теперь её путь лежал в ратушу – деньги сами собой не появятся, а впереди ждал путь длиною в недели, если не месяцы.

Солнце зависло в зените, и деревья, росшие вдоль кривых улочек, были будто позолочены его ласковыми лучами. Навстречу Исе шли люди, все как один незнакомые. Девушка ощущала себя чужой, но не удивлялась – в Бореге сносно жилось старикам, но для молодых перспективы были расплывчатыми. Она была бы не против увидеть Эни, белобрысую бестию, таскавшую яблоки из её садика, молчаливого Ве́нда, с которым вся компания сбегала за городские стены после полуночи и любовалась звёздным небом. Больше всего чародейка скучала по сыну Хейгира Блаку, сорванцу, что постоянно вступался за неё перед старшими мальчишками. Как пить дать, приятели разъехались в поисках лучшей жизни. И кто знает, вдруг кого-то из них ждёт великое будущее?

В ратуше, полностью перестроенной, Ису признали, но на продаже жилья богохульно надули. Что ж, в кошеле всё равно прибавилось монет, на которые можно было хотя бы купить коня и припасы для долгого путешествия. В отчий дом она уже не вернется. Щемящая тоска ужалила сердце, но быстро отступила, угасая шаг за шагом. Девушка повторила про себя, что уезжает навстречу надежде, и на губах заиграла довольная улыбка. Она стала шире, когда чародейка расплатилась за ладную гнедую лошадь с мечтательными очами. Кобыла была молодая, покладистая – то, что нужно для долгого путешествия.

У рыночной площади, куда вели все городские дороги, образовалась давка – пока Иса возилась с гнедушкой, полуденный жар спал, и людской поток заструился от прилавка к прилавку. Рабочие и строители, отобедав в трактире, пёрли сквозь толпу, толкались и грубили направо и налево. Женщины кричали, смеялись, переругивались; мальчишки-подмастерья сновали туда-сюда, суетясь и озираясь по сторонам – ловили одобрительные или не очень взгляды старших. Иса вклинилась в поток, затолкав кошель как можно глубже под нагрудник. Ступать пришлось по самой грязи, лошадка скользила по коричневой жиже и фыркала – глиняное месиво становилось всё глубже.

Какой-то батрак, пропахший потом и кислым вином, задел чародейку и столкнул на обочину. Под каблуком разверзлась земля, и пыльная вязкая лужа, чавкая, поглотила правый сапог. Иса ойкнула и, пытаясь сохранить равновесие, отскочила назад и врезалась в очередного прохожего. Тот выругался, но ухватил девушку под локоть и остановил падение.

– Чуть не сбила меня с ног, засранка, – буркнул он, отпуская её.

Иса цокнула языком, задиристо подняла подбородок и бросила:

– Брось, тебе ещё больше повезло, что я не поджарила тебе пятки.

Прохожий опешил от такой наглости, но быстро расслабился, рассмотрев, кто стоял перед ним. Он откинул капюшон и тряхнул каштановой гривой.

– Так визжать может лишь одна настырная девчонка. Кажется, её зовут Иса… Вот это встреча.

– Блак, неужели ты?!

Старые друзья обнялись, но стоило им разойтись, как их сковало напряженное молчание. Наверное, так всегда бывает после долгой разлуки: люди видят перед собой родные лица, смакуют яркие воспоминания, ликуют и не имеют ни малейшего понятия, о чём говорить. Вот и Иса с Блаком смотрели друг на друга с неловкостью, свойственной всем тем, кто ранее был близок, но затем затерялся, скрывшись за спинами новых друзей, знакомых, приятелей, случайно встреченных, но всё ещё не забытых попутчиков.

Блак изменился – ну конечно, прошло семь лет, что теперь казались Исе целой вечностью. Вихрастый парнишка с вечно хитрым, вороватым выражением лица возмужал и вытянулся. Он стал на добрых полторы головы выше подруги, и Иса невольно припомнила: в детстве он часто подшучивал над её невысоким ростом. Зелёные глаза остались такими же лукавыми, но жизненный опыт будто сделал их мрачнее. От горбинки на носу к скуле тянулся свежий шрам.

– Ты почти не изменилась, мелкая. Волосы разве что обкорнала, – подколол Блак.

– А ты всё так же недалёк, раз не видишь дальше своего носа. Только что прибыл в Борег, да?

– Вроде того. А ты, погляжу, собралась уезжать?

Кобыла фыркнула, устав стоять на месте. Друзья-незнакомцы помолчали, но затем почти одновременно выпалили:

– Ты надолго здесь? – вот только голос Исы больше походил на писк.

– Нет, на день-два, – Блак выглядел раздосадованным. – Решил устроить себе небольшой отдых. – Он запустил руку во вьющуюся шевелюру. – Но раз такая пьянка… Не видел тебя целую вечность, Ис. Если ты не собралась вновь на край света, могу проводить. Заодно расскажешь, как там оно, в Империи4.

– Я еду на север, – вздохнула Иса. – Вряд ли тебе это будет интересно.

– Зачем тебе на север?

– Ищу наставника. Нужен талантливый маг, не связанный с королевской службой – ну, сам понимаешь, не военный, не чиновник и не чей-то прихлебатель. Один приятель говорил, мол, в краю засветилась парочка вольных ребят.

– Погоди, ты же училась магии лет…сколько там…

– Семь лет. Мы не виделись семь лет, – в голосе девушки проступила обида.

– Разве за это время ты не постигла ремесло? Не верю.

Иса замялась.

– Это долгая история…

– Ладно, тогда поехали. Провожу до А́нры, согласна?

– Ага.

Мужчина просиял.

– Ладно. Жди меня на выходе, я скоро. Расскажешь свою долгую историю по пути!

Блак подмигнул и зашагал в сторону центра – наверное, направился за вещами. Иса не торопясь вышла за борегские стены, взобралась на лошадь и принялась копаться в торбе, надеясь немного успокоиться. Слишком уж долго она не видела лучшего друга и, видят боги, ужасно соскучилась. Не стоит избегать его общества. В дороге они смогут наговориться вдоволь, перемыть косточки общим знакомым и, быть может, растормошат былую дружбу.

Хотя… Иса кожей чувствовала, что внутри Блак изменился куда сильнее, чем снаружи.

В первый год жизни в Академии5 девушка скучала до слёз и мечтала о встрече. Позже она стала понимать, что встреча может и не случиться – принять это было больно, но она справилась. Иса по собственной воле покинула родину, друзей, свою странную семью; использовала шанс стать кем-то значимым, важным, сильным, тем, кем сможет гордиться. В итоге вышло так, что Блак остался на задворках её прошлого, а тоска по нему покрылась пылью провинциального городка у границы болот.

– Вот же балда, – проворчала она и постучала по лбу костяшками пальцев. – Просто дай ему такой же шанс.

Блак не заставил себя долго ждать. Он выехал через городские ворота верхом на рыжем жеребце; к седлу были приторочены плотно набитые сумки.

– Ну что, тронулись?

Зашагали бок о бок. Пухлые колоски ржи щекотали бока лошадей, поле питало воздух ароматами зерна, сена и влажной после дождя земли.

– Кстати, на меня напали поутру, – хихикнула Иса. – Разбойники, представляешь?

– Да уж. На что они надеялись, в наших-то краях? Здесь одни голодранцы… И ты, безжалостная колдунья с хорошо припрятанным кошелем.

– А вот в лесах было совсем невесело.

Блак помрачнел.

– Заметила, да?

– Волки воют не так, как раньше. Порождения Чёрных чудес множатся, их следы повсюду. Раньше их не было так много.

– Кроме разбойников, никто больше по дороге не обижал?

– Нет.

– Повезло. Здесь вновь становится неспокойно, Ис. Люди пропадают, даже бывалые охотники не ходят в чащу поодиночке.

– Ты поэтому решил меня проводить, – протянула Иса. Дождавшись кивка, она буркнула: – Вообще-то я и сама смогу себя защитить. Уже не маленькая.

– Ну-ну, – Блак посмотрел на неё сверху вниз и самодовольно усмехнулся.

***

Путь к северным топям, на окраине которых расположилась Анра, лежал через Белый лес. Он начинался недалеко от западной окраины Борега и спустя три дня пути плавно перетекал в заболоченные смешанные леса. Белым его прозвали за берёзы, пестревшие стройными стволами везде, куда падал взгляд. Здешние тропинки зарастали хвощом и заячьей капустой; то тут, то там из зелени выглядывали лютики и болотные звездчатки. Иса любила эти края: вокруг тихо насвистывали птицы, изредка падали, застревая в волосах, крошечные листья, уже начинавшие желтеть.

Блак ехал слева, не отставая ни на шаг – даже несмотря на то, что узкая тропинка порой принуждала лошадей касаться боками друг о друга и недовольно грызть удила. Его жеребец пытался оказывать знаки внимание гнедушке, но быстро остыл, стоило лишь ей потянуться зубами к его шее. Сам Блак, казалось, пребывал в приподнятом настроении. Он травил байки об общих приятелях, шутил и вспоминал былое и, к исиному облегчению, сумел её растормошить. К его губам, как и раньше, прилипла знакомая усмешка, казавшаяся то снисходительной, то издевательской. Угли недоверия в крови чародейки затухали. Иса задумалась, была ли то заслуга старого друга или вида родных берёзок, но решила просто довериться Блаку, как в детстве.

Как тогда, когда он дрался сразу с несколькими мальчишками, что задразнили её «коровой», и чуть не лишился зубов. Или тогда, когда он, не испугавшись первого проявления огненного дара, довел подругу до хижины местного мага и уговорил взять в ученицы. Помнится, он задолжал старику услугу. Интересно, какую? Она спросила, но даже сейчас Блак не захотел признаться и упорно отшучивался.

Иса спрятала улыбку, вспомнив, с каким восхищением она на него смотрела в день, когда стала подмастерьем чародея. В тот момент внутри девушки расцвело юное, смешное чувство, которое так и не пропало за долгие семь лет. Даже сейчас его отголоски давали о себе знать.

Да. Друг вырос и изменился. Успел обзавестись новыми шрамами, дурацкой золотой серьгой в левом ухе и, без сомнения, новыми секретами, однако он всё ещё оставался её Блаком.

– Апчхи! – он помотал головой и убрал пятерней непослушную прядь, упавшую на лоб, натужно высморкался. – Мошка в нос залетела. Невкусно, но всё уж лучше маминой стряпни.

О да. В этом весь Блак.

По пути он в общих чертах рассказал, что происходило в городе с момента отъезда Исы. Увы, Венд погиб пару лет назад, нарвавшись на дипсада6, что сидел на кладке. Старый учитель Йо́раг тоже умер. Эни вышла замуж за скорняка и ждала четвёртого ребенка. Похоже, ей единственной удалось познать достаток. Кожевенное ремесло в Хизаре ценилось превыше всего, ведь ещё с Эпохи Великого Упадка7 жители северных городов взяли за правило носить, не снимая, кожаную броню: лучше перестраховаться, чем в расцвете лет словить ядовитый укус или ножик под ребро.

О себе Блак рассказал на удивление много. Ему тоже довелось ухватить под узду счастливый шанс и устроиться подмастерьем в гильдию наёмников Рига. Отработав пятилетку, он ушёл на вольные хлеба и рассекал хизарские пущи в составе караванов и торговых кампаний. Иса порадовалась, что скользкая дорожка воровства и разбойничества, на которую порой ступал блаков отец и многочисленные братья-сестры-кузены, его миновала. Не удержавшись, девушка сказала это вслух, но Блак только посмеялся:

– За кого ты меня принимаешь, мелкая?

– За дитя Борега.

– Сама такая же, однако, вон кем стала. Скоро сможешь найти себе дело по душе, благо ремесло освоено. Ох, почти освоено, извини.

Она отвела взгляд. Выжить бы сначала, а уж потом и о «деле по душе» можно подумать.

Все было прекрасно в Белом лесу, вот только темнело в этих краях рано – сказывалась близость к горам Коргара8, что порой искажала законы природы. Иса с Блаком забрали правее и принялись искать для ночлега просторную и хорошо просматриваемую полянку.

– Здешними тропами, – заметил мужчина. – Редко кто пользуется, поэтому с каждым летом они зарастают всё сильнее.

– Это из-за чудовищ?

– Скорей из-за того, что Белый лес потихоньку начали захватывать болота.

Иса вздохнула.

Уезжая из Академии, она заикнулась о планах навестить родные края, и каждый первый счёл своим долгом попытаться её отговорить. «Тебя там убьют, изнасилуют и сожрут», – говорили приятели, не заботясь о правильной последовательности этих угроз. «Ты похоронишь свой потенциал, идиотка», – не стеснялась в словах наставница Патима́, уверенная, что юная пиромантка поддастся сантиментам и остепенится в Бореге подобно неудачнику Йорагу. «Такая талантливая девочка, вся жизнь впереди»! Сам кронпринц Висариус пригласил её в Виленсию – оставалось только дождаться его свиты, а потом наслаждаться дорогой, сидя на изумрудном бархате и попивая изысканное вино. Увы, как Вэс, так и все остальные были вежливо посланы по путям праведным. Когда было нужно, Иса становилась упрямой, как барашек, вот и на этот раз сделала всё по-своему.

Ни Патиме, ни остальным не нужно было знать о том, к чему девушка действительно стремилась. Не навязчивая идея, но жизненная необходимость определили её будущее в утро незадолго до выпуска, когда она заморозила травяной отвар вместо того, чтобы согреть. Глиняная чашка тут же полетела на пол и разбилась, разлетевшись черепками по полу комнатки, но мутная ледышка никуда не делась. Будто издеваясь, она подкатилась к ноге девушки; холодное прикосновение вызвало дрожь и сдавленный крик, который Иса смогла удержать не иначе как чудом, иначе переполошила бы соседок и поставила себя под подозрение в ереси. Интуиция велела скрыть инцидент, а за семь долгих лет обучения чародейка привыкла доверять этому полезному чувству.

Тогда оно не подвело. Однако сейчас…

Заболтавшись, Иса не сразу заметила знакомый жар. Что-то было не так, и дар кричал ей об этом.

– Блак, – перебила она. – Погоди. Ты ничего не чувствуешь?

Друг оборвал поток слов и насторожился. Будь он собакой, то наверняка бы встал в охотничью стойку. Иса услышала, как он со свистом втянул воздух, будто принюхиваясь.

Земля под лошадиными копытами мелко задрожала.

– Что за…

Дрожь превратилась в гул, резко запахло торфом. Гнедушка испуганно взвизгнула, а мгновением позже прямо перед её мордой взметнулся рыхлый столб грязи и сырой почвы. Иса заорала, когда кобыла встала на дыбы, сорвалась с места и поскакала по узкой тропе.

– Иса, стоять! – заорал ей вслед Блак.

Бесполезно. Как бы чародейка не силилась осадить струсившую скотину, та неслась очертя голову и почти не разбирала дороги. Чёрно-белые стволы сливались в сплошную стену. То слева, то справа, а то и прямо под ногами животины земля проваливалась. Ямки на глазах наполнялись чёрной водой с примесью ила и ряски. Иса обернулась: рыжий жеребец Блака скакал от кочки к кочке подобно зайцу-беляку, но отставал почти на четыре корпуса.